Всё ниже следующее не имеет никакого
отношения к действительности и
является несуразной фантазией автора
***
«В детстве я мечтал стать ветеринаром, жениться на самой доброй девушке на свете и завести троих детей. Радужная картина. Но сегодня мне исполнилось пятьдесят лет, а я гей и терпеть не могу домашних животных, потому что за ними нужно ухаживать, от них вечно остаются пятна, шерсть на диванах, половиках, одежде, и у меня просто нет на них времени. О том, что такое дети, я имею весьма отдалённое представление. Нет, я был ребёнком, я вижу их иногда у своих друзей, но мой ассистент не позволяет им ко мне приближаться, чтобы они, не дай бог, меня не обслюнявили, не описали.
Да, я не стал ветеринаром, у меня нет детей, но зато мой бассейн размером с поле для гольфа. Впрочем, поле для гольфа у меня тоже есть. У меня вообще очень много занятных вещей: бильярдный стол, восемь машин (не дешевле ста тысячи долларов каждая), звукозаписывающая компания, гардеробная размером с чей-то не очень скромный дом. Я сейчас смотрю на всё это со своего балкона и думаю об одном: «А всё-таки ветеринары столько не зарабатывают».
Питер положил сигару на край громоздкой золотой пепельницы и сделал глоток виски. Его мучило чувство глубокого удовлетворения. Внутри него бушевало жуткое самодовольство. Впервые в своей жизни он ненадолго остановился и взглянул на всё со стороны. «А неплохо я устроился», - эта мысль не покидала его уже часа два. Он посмотрел на ясное небо сквозь очки за полторы тысячи долларов. «Для просмотра неба у меня vip-билет», - решил Питер. Он совсем не чувствовал наличие очков на своём лице. Они словно стали частью его. Ему казалось, что он с рождения видел всё в цвете виски. С эффектом сепия. Иногда он просто забывал снимать солнечные очки, настолько они были невесомы, и замечал их только в душе, когда смотрел на своё отражение в зеркале или когда на них уже капала вода. Свои любимые часы Omega, серебристый цвет которых восхитительно контрастировал с черным керамическим фоном и с его серой шёлковой рубашкой, он зачастую забывал снимать, когда занимался любовью. Он обожал «часы Джеймса Бонда», он их носил порой целыми сутками. Питер теперь не мог себя без них представить. Он прекрасно понимал, что если попросят кого-нибудь его описать, то, скорее всего, смогут описать лишь его часы, очки, костюм, но не его самого. Что ж поделаешь, если люди больше запоминают порше, чем его обладателя, успокаивал он себя. Людей полным полно, а порше гораздо меньше.
Но что же скрывалось за всеми этими дорогущими вещами? Глаза Питера были такого же цвета, как стёкла его очков и как виски, которое он пил в неимоверном количестве, и от которого он уже давно не пьянел. Его каштановые волосы сливались с кожаным диваном. На него уже давно никто не обращал внимания: все смотрели на его статус. Теперь не имело значения, как он выглядит (а выглядел Питер весьма неплохо для своего полтинника), все смотрели только на его положение, талант. Будь он хоть слепым карликом-эскимосом, это сейчас ничего не изменило бы в отношении к нему людей. Ведь у него было то, что большинству людей недоступно.
Питер услышал, как кто-то заиграл на его рояле. Это была мелодия, написанная им пятнадцать лет назад. Она не была так «раскручена», как большинство сочинённых им песен, поэтому вовсе не раздражала его. Легкая ностальгия сегодня утром была ему очень даже приятна. Он уже и не вспомнил бы, когда последний раз подходил к инструменту: Питер постоянно был занят чем-то другим. Сочинять ему больше и не приходилось. Зачем? Он уже написал столько, что сам удивлялся, как это его угораздило. Он заработал на этом столько денег, что и за десять жизней не потратил бы, а авторские увеличивались с каждым днём. А есть ещё столько перспективных, молодых, талантливых, бедных ребят, которым тоже нужен шанс. И иногда им удавалось встретиться с Питером Темплом и навсегда изменить свою жизнь. Раньше он молил о том, чтобы ему дали шанс, но теперь всё поменялось местами: ему присылали записи со всех концов света, надеялись на сотрудничество с ним, тысячами добавлялись к нему на twitter, хотя он ничего не писал на своей странице уже полгода.
- С днём рождения, старичок! – прервал уединение Питера тот, кто несколько секунд назад ещё играл на его рояле.
На парне были только синие шорты. Его худое, с безупречным рельефом мышц тело предстало во всей красе. Глаза у молодого человека занимали, наверное, половину лица. Синие, огромные, обрамлённые длинными ресницами. А был он, кстати, не так молод, как могло показаться на первый взгляд. Вы бы дали ему лет тридцать. Но на самом деле этому красавчику было сорок два. Любой бы восхищённо ахнул, увидев этого милого, узкобёдрого, широкоплечего, излучающего уверенность в себе брюнета. Узнав его возраст, вы продолжали бы стонать от восхищения и желания заняться с ним сексом. Он буквально олицетворял секс, желания, красоту, всё, что только возможно. Рядом с ним легко было перепутать слова, уронить что-нибудь, споткнуться и т.д. Он обращал мысли находившихся поблизости людей в ничто. Все начинали думать исключительно о нём. И дело было не только в его внешности, хотя она, конечно, была безупречна, но и в его движениях, голосе, наивном взгляде. Всё в нём притягивало, завораживало, сбивало с толку.
Он, щёлкая в ритм пальцами, начал насвистывать мелодию, которую только что играл на рояле. Любой бы сошёл с ума от изнеможения, смотря на это увлекательное зрелище, но только не Питер. Он то уже успел привыкнуть к Джозефу за одиннадцать лет совместной жизни. Все сокровища давно не вызывали у него желания бежать от радости куда глядят. И язык он давно не высовывал, глядя на оригинал картины Дали и на торс своего «друга».
- Кровавая Мэри. Помню этот фильм. Хотя лучше забыть.
- Кроме музыкальной темы и Кристен больше ничего стоящего там нет, - согласился Джозеф.
- Предлагаю сегодня залечь на дно и никуда не высовываться.
- После того, как Кэти сорвала концерт в Вегасе, мы можем вообще никуда не высовываться.
Джозеф сел на край кожаного коричневого кресла, рядом с Питером. Он не стал занимать два свободных кресла.
- Дура! Безмозглая курица! Ненавижу её. Кокаин последние мозги из неё выбил! Джо, расчлени её бензопилой и зарой в Алтусе! Очень прошу! Там ей и место. Лучше бы там всегда и оставалась!
- Ого! Полегче на поворотах! Сегодня праздник как-никак. Не думай о ней! Она, кстати, прислала тебе поздравительную смску?
- Три. Ещё поздравила на twitter и извинялась в личке за своё «легкомысленное» поведение.
- Хаха, извинениями тут не поможешь. Лучше бы она компенсировала убытки!
- Ерунда! Но мне обидно. Я столько в неё вложил своих сил, так с ней возился. И всё без толку! Думаю, самое время послать её обратно в Алтус.
- Ага, пусть лечится.
- Всё-таки ты был у меня лучшим.
- Разумеется.
- Давай запишем тебе новый альбом, соберём твоих фанатов на стадионе!
- О нет! Я старый потрёпанный гей, и у меня больше нет желания трясти своей тощей задницей на сцене. Я давно завязал с этим.
- Некоторые готовы умереть на сцене, а тебя силком туда не затащишь, Джо.
- Не у всех есть ты, дорогуша. Мне тебя одного вполне достаточно. И не нужны мне визги, писки, стадионы. К тому же, бас-гитарист и ударник на дух меня не переносили. Буквально плевались у меня за спиной. Группа у нас была вовсе не группой, а так. Не знаю, как мы просуществовали пять лет. Жена Мэтта постоянно ко мне клинья подбивала, а он бесился. Тоби же сам ко мне клинья подбивал и бесился, что я с тобой. В конце концов, он меня возненавидел так, что просто собрал вещи и смылся с гастролей. За два часа до концерта!
- Да, фигня! Мы нашли ему замену на то выступление.
- Повезло.
- А его прощальную записку я храню до сих пор и ржу каждый раз как ненормальный.
- Да-с. «Дери задницу этому засранцу хоть до смерти!»
- И подпись: «Бьющий по барабану».
Питер и Джо так резко захохотали, что кресло наклонилось в левую сторону и повалилось на пол. Смех не утихал минуты две. Они не торопились подниматься. Казалось, ничто не сможет нарушить их идиллию, но невесть откуда появившийся дворецкий скромно кашлянул и не замедлил произнести:
- Мистер Темпл, ваш костюм принесли. Кутюрье ждёт.
- Какой ещё костюм?
- Тот, в котором ты сегодня пойдёшь на пафосную - препафосную вечеринку по случаю твоей старости, - объяснил Джозеф.
- Именно так, мистер Темпл.
- Ну что ж поделаешь, пусть мне сегодня все посочувствуют. Гулять так гулять! Скажи этому педику в оранжевом тюрбане, что я сейчас подойду.
- О’кей, шеф.
Дворецкий так же неслышно, как появился, исчез. Казалось, подошвы его лакированных ботинок сделаны из ваты: так тихо он передвигался по дому. Питер порой думал, что нанял на работу призрака: вот еврей стоит на лестнице, а буквально через несколько секунд уже раздаёт распоряжения на кухне. Нельзя сказать, что хозяину дома не нравились расторопность, молчаливость и практически невесомое состояние Марка, но иногда они его пугали: столь они были не естественны.
- Фи, Пит, за что ты так Нави?
- Это любя. Можно подумать, что я не педик и не ношу зелёные кеды.
***
К клубу Питер и Джозеф подъехали на серебристом ламборджини - Lamborghini Revent;n. Это самый дорогой и мощный Lamborghini для дорог общего пользования. Питеру Темплу пришлось ждать примерно год, чтобы получить это авто, которое было выпущено весьма и весьма ограниченной серией – 20 штук. И вот он открыл вертикальную дверцу этого чуда, встал с одного из самых удобных сидений на свете, на котором, наверное, можно год безвылазно просидеть и не заработать геморрой. Одно осознание того, что машина разгоняется до ста километров в час за три с половиной секунды, доводило Питера до исступления. А когда он узнал, что авто традиционно названо в честь быка (Ревентон в 1943 году убил на корриде тореадора Феликса Гузмана), его желание обладать этой «крошкой» стало безумным. Он просто грезил этой машиной. Питер чуть не заплакал, когда увидел её у себя в гараже в первый раз. Он тогда гладил её не меньше получаса, разговаривал с ней. А мыть её он не доверял никому, кроме себя и Джо. Он чувствовал себя королём мира на этой машине.
И вот он с Джо вышел из машины-мечты. Объективы камер мгновенно ослепили его. Питер не видел ничего и никого, только Джо, который шёл рядом: вспышки не прекращались. Красная дорожка до входа в клуб для него тянулась бесконечно. Питер боялся распластаться прямо здесь: настолько часто сверкали объективы, что он терял координацию. Каждый свой шаг он совершал обдуманно - с осторожностью, с опаской. А для Джозефа этот проход не представлял никаких трудностей. Он столько раз стоял на краю сцены, его без конца щёлкали фанаты… Он чувствовал себя как рыба в воде. Лучезарная улыбка не сходила с его лица, каждый его жест на камеру был красив и эффектен. Питер поймал себя на мысли, что его друг пугающе совершенен. И сейчас он отчётливо осознавал, как Джо всё-таки привлекателен.
- Мистер Темпл, что вы надеетесь получить сегодня в подарок? Что можно подарить человеку, у которого всё есть? – спросила одна молодая журналистка.
- Сегодня я надеюсь получить отличное настроение!
- А что вам подарил Джо? – спросила журналистка, стоящая на противоположной стороне ковровой дорожки.
- Как обычно, себя.
- Джо, правда, что вы перестали выступать, потому что у вашего друга слишком много денег, и вы больше не видите смысла в турне, записывании альбомов?
- Именно поэтому.
Все вокруг засмеялись.
- Джо, вы планируете вернуться на сцену?
- Не дождётесь!
Джо подписал нескольким девушкам фотографии, которые они судорожно держали в руках, будто от этих снимков зависела их жизнь. Одна из поклонниц даже успела с ним сфотографироваться. Все стремились прикоснуться к Джозефу. Он обладал поистине магнетическим притяжением. Если бы охранники не препятствовали, его с удовольствием разорвали бы на тысячи кусочков, и каждый унёс бы домой частичку Джо Томпсона. Парфюмер Патрика Зюскинда сотворил аромат из тринадцати девушек, чтобы его все захотели. Ему пришлось потратить уйму времени, жизнь положить к ногам божественного аромата, вызывающего у каждого неимоверное желание, а у Джо это получилась само собой. Уже в семнадцать его жаждала каждая девушка в школе, да и парни тоже. Ему всё доставалось без особых усилий: нужно было всего лишь улыбнуться. А когда он начинал петь или играть на пианино, каждый был готов кинуться на него и никогда не отпускать. «Он прекрасен!» - твердили все вокруг. Все тяжко вздыхали у него за спиной и сглатывали слюни. Питер же давно прозвал его «оружием массового поражения».
- Мистер Темпл, что вы думаете по поводу сорванного концерта Кэти Билсон в Вегасе?
- Он старается о нём не думать. Достаточно на сегодня вопросов, господа! Дайте уже выпить! – ответил за него Джозеф.
В толпе снова раздался смех. Питер быстрее потащил Джо в клуб: туда пресса и фанаты уже не допускались, разумеется.
- Какой ты душка, однако, Джо!
- Только заметил?
- Нет, конечно, но сегодня ты прямо выше всех похвал.
- Будто мне сегодня полтинник исполняется. Я прямо звезда!
- А то кто же ты ещё?! Зря я, что ли, старался?!
Дальше Питеру пришлось поцеловать в щеку примерно пятьдесят человек. Все они считались его друзьями, хотя с большинством из них он виделся не больше двух раз в год, а созванивался и того меньше. Разговаривать по телефону он не любил: на звонки за него всегда отвечали или ассистент, или дворецкий, или Джо. «Я вам звоню от Питера Темпла. Сегодня вечером нужен столик», «Да, он так не считает», «Нет, он не любит фиолетовый цвет», «Он сейчас занят, я ему потом всё передам». - У него всё отлично. Передаёт тебе привет! Целует в обе щёки! - Джо, кому это я передаю привет??? Кто это? - Твоя мама. – А, скажи, пусть к доктору не забывает ходить. – Уже сказал. Может, возьмёшь трубку? – Не, скажи, что на День благодарения обязательно приедем. Скажи, ждём её фирменную индейку с чёрносливом. – Молли, на День благодарения прибудем к тебе и к твоей индейке с чёрносливом.
В результате получалось, что звонить ему никому не приходилось, да и отвечать на звонки тоже. И покупать ему ничего не приходилось. Достаточно было лишь изъявить желание, а уж находились люди, которые за его деньги выполняли любой его каприз. Всё за него теперь делали другие. Питер мог теперь даже пальцем не шевелить. Всё было отработано, отлажено. Процесс был давно запущен. Крайне удачно, нужно заметить.
После пяти порций виски, выступления Pussybaby, семидесяти поцелуев якобы друзей и разбитой бутылки Cristal к Питеру подошёл ассистент Джейкоб и отобрал у него вторую бутылку Cristal. Джейкоб был весьма дотошным, пробивным парнем, получившим образование в Гарварде. Для индейца было настоящим событием поступить в столь престижное учебное заведение. Его семья, как узнала об этом, устроила недельное празднество. А когда Джейкоб его закончил, да ещё и вовремя, они подарили ему машину с квартирой, на что копили всё время его обучения. Он пытался когда-то записать альбом со своей этнической группой, но ничего хорошего из этого не вышло, кроме знакомства с Питером Темплом. Питер не увидел в парне особого музыкального таланта, зато разглядел умение точно выполнять поручения, убеждать других в своей правоте, вежливость, преданность и огромную трудоспособность. Временами на Джейкоба сваливалось столько поручений, что и десяти людям было не по силам с ними справиться, он же героически всё успевал, да ещё иногда и перевыполнял план.
- Пит, Кэти прибыла. Она хочет поговорить с тобой наедине. Что мне ей сказать?
- Пошли её… в vip-зал! Я уже изрядно пьян и готов вытерпеть женские нюни. Она под кайфом?
- Вроде нет.
- Джей, веди меня! Сам я туда не пойду.
Облокотившись на статного индейца, Питер направился в столь элитную vip-зону, что там никого и не находилось. Никого, кроме Кэти. Её веки были опухшими от слёз, блондинистые волосы собраны в неаккуратный хвост. Одета она была в клетчатую рубашку, дранные джинсы и красные кеды. Роста она была среднего, но в таком небрежном виде и без каблуков казалась совсем малюткой. Она посмотрела на Питера своими серыми испуганными глазами, тут же начала плакать.
- Пит!
- Иди сюда, моя девочка!
Он великодушно обнял её, а потом присел не красный диван. Кэти продолжала плакать.
- Что случилось, звезда моя?
- Я тогда только что прилетела с концерта в России, путалась в часовых поясах, проспала, а потом встретила одного знакомого…
- И этот знакомый оказался, ко всему прочему, Хью Дюпри. У него жена есть, если ты не в курсе. Она, между прочим, дочь сенатора.
- Каюсь. Я просто дура. Я подставила нас всех.
- Ещё как подставила. И не в первый раз, должен заметить. Кэти, тебе пора лечиться.
- Я справлюсь. Всё, я завязала. Я готова продолжать тур.
- Но, думаю, тур не готов продолжать с тобой. Я отменил все концерты. Я не хочу, чтобы тебя, обдолбанную героиню светской хроники, закидали помидорами. Если тебе не дорога твоя репутация, то мне ещё есть до неё дело. Езжай в Алтус! Увидь мать, наконец! Отдохни! Наш контракт разорван.
- Пит, я виновата, очень виновата. Прости меня! Я не могу вернуться домой в таком состоянии.
- Денег у тебя достаточно. Можешь, не возвращаться домой, если не хочешь. Можешь, хоть до конца жизни ширяться. А жизнь будет не особо долгой в таком случае.
- Я не хочу сейчас прекращать работать.
- А я больше не хочу работать с тобой.
- Ты такой принципиальный?
- Именно поэтому я тот, кто я есть, а не кто-либо другой. Найди себе нового продюсера, если так не хочешь лечиться. Но я тебе больше не советчик, не помощник.
- Я хочу работать с тобой. Ты самый лучший! И у меня сейчас творческий кризис. Я не смогу состряпать новые хиты. Нужна твоя помощь!
- Ищи помощь в другом месте! Я всё сказал. Это решение окончательное и обжалованию не подлежит.
- За что ты так жесток со мной?!
- Если бы я был жесток, я бы аннулировал все твои кредитные карточки и отправил бы принудительно в лечебницу. Я же напротив был слишком добр с тобой, столько раз вытаскивал тебя из-за решётки. Моё терпение закончилось! На этом наши пути расходятся.
- Такие, как ты, зарабатывают деньги на таких, как я, а потом выбрасывают. Выпьют всю кровь, а потом выкидывают!
- Это кто ещё чью кровь пил, дорогуша! И не помойку же я тебя выбрасываю! Изрядно успела подзаработать.
- Ненавижу тебя!
- Придётся мне жить с этой мыслью до конца дней своих. Знаешь, я взял тебя, потому что ты была так похожа на обычную девушку, на девушку – соседку. Я думал, ты сможешь быть кумиром всех девчонок, я думал, они увидят в тебе себя. Ты была простой милой девчушкой. И что я вижу теперь? Обдолбанная, капризная, истеричная звездулька, которой не до кого нет дела. Которой по барабану на всех, кроме своей драгоценной особы. Мне было плевать, что ты заурядная, так как я видел в тебе, прежде всего, хорошего человека, с которым можно работать. Ты была искренней, непосредственной, за тобой приятно было наблюдать. А сейчас ты ходишь с надменной рожей, будто изобрела iPad, строишь из себя измученную славой, хотя сама ничего путёвого не написала, да и петь особо не умеешь. Тебе просто повезло один раз оказаться на нужном прослушивании в нужное время, а ты возомнила, что можешь кидать людей на миллионы долларов и тебе ничего за это не будет. Поверь, такое невозможно в реальном мире. Поэтому катись, дорогуша, подобру-поздорову. Всё у тебя ещё будет отлично.
Питер не успел опомниться, как Кэти плюнула ему в лицо. От удивления он совершенно протрезвел. Он совсем не ожидал, что сегодня кто-то плюнет в него. От возмущения Питер сперва вытаращил глаза, а потом дал Кэти пощёчину. Пощёчина была такой силы, что девушка упала на диван.
- Разговор закончен. Проваливай! Это моя вечеринка. Или мне Джейка позвать? Он с тобой быстро разберётся и выведет под белы рученьки.
- О, не надо. Обойдёмся без мастера на все руки.
Кэти поднялась с красного кожаного дивана и направилась к выходу.
- Передавай привет Джо! Адьёс, амиго!
- Обязательно. И не вздумай подходить к нему и просить поговорить со мной! Знай, не поможет.
- И не собиралась. И без тебя полно продюсеров, они в очередь ко мне выстраиваться будут.
- Удачи!
Уходя, Кэти запуталась в жалюзи и чуть не свалилась на пол. Питер повернулся к ней спиной и засунул в рот электронную сигарету – сигарету без запаха, пепла и дыма. Он не понимал, зачем курить, когда это не вредно для здоровья, но понс-сигареты были и новым веянием моды и удовлетворяли его потребность в никотине. К тому же, все его знакомые бросали курить и использовали понс-сигареты. В итоге, и Питер перешёл на них.
Он присел на диван, положил ногу на ногу и принялся смотреть в потолок. В его голове сейчас не было ни одной мысли: сплошная пустота. Как только он подумал: «О чём бы подумать?», в комнату ворвался Джо.
- Вот ты где! А я то переживаю, куда подевался виновник сего торжества. А ты тут покуриваешь свои сигареты. Фу, как можно курить то, что работает на зарядном устройстве?!
- Я здесь, я здесь. Кэти была только что. Я послал её куда подальше.
- Что сделано, то сделано. Господи, что у тебя на лице?
- Это она плевалась напоследок. Такой я мерзкий и противный.
Джо достал из кармана пиджака шёлковый лиловый платок и протёр ему правую щёку.
- Говорил же тебе, надо было сидеть дома и не высовываться. Хватит с меня вечеринок.
- Хочешь, поедем отсюда?
- Поехали Стар я становлюсь для всего этого.
- Ох, ох, нужно было тебе палочку подарить, украшенную брюлликами.
- Джо, с тобой никогда не соскучишься. Я говорил, как мне повезло?
- Кажется, да. Лет десять назад. Ты сказал: «Джо, ты чудо! Ты так классно делаешь массаж! Мне очень повезло с тобой!»
- Мне очень повезло одиннадцать лет назад, что я тебя встретил. Правда, правда.
- И мне повезло. Люблю тебя, лапуля, сильно-сильно.
- Действительно любишь? А за что? У меня скверный характер. Я сволочь, если так по-хорошему.
- Ты видишь всё, как оно есть, и никогда не притворяешься. И… у тебя полно денег.
- Джо, люблю тебя! Ты всегда можешь поднять мне настроение. Джо, ты самый лучший человек, которого я когда-либо встречал в жизни. Ты практически совершенство.
- Похоже, ты действительно стареешь. Такой сентиментальный стал!
- Всё, сейчас запущу в тебя ту вазу!
- Поехали уже домой, старичок! Джакузи, массаж, ароматические масла, Элтон Джон…
- Хорошая программа! Ты пригласил к нам в гости Элтона Джона?
- Иди ты! Тебе меня мало что ли?! Раз так, позову ещё и Джорджа Майкла на помощь.
- Что ты, что ты, меня на тебя с трудом хватает.
- Не сказал бы, что с трудом.
- Так, поехали домой!
Ламборджини ждал их у заднего входа. Питер пробыл на вечеринке в честь своего пятидесятилетия … ровно пятьдесят минут. Примерно столько же, сколько потребовалось на то, чтобы добраться на эту вечеринку. И парню в красном смокинге, Питер только потом обратил на это внимание, он дал «на чай» пятьдесят долларов. Это было сегодня магическое число для него.
Гости продолжали развлекаться за счёт именинника до четырёх утра. Их вовсе не смущало отсутствие Питера: все знали, что он человек занятой, спонтанный и мало ли что могло взбрести ему в голову, не пропадать же идеально спланированному и уже оплаченному празднику: гости – сливки общества, закуска – пища богов, выпивка – высший сорт, гимнасты на трапециях – артисты Цирка дю Солей.
За руль сел Джо: он не выпил ни капли спиртного за этот вечер. Питер успел заснуть к тому моменту, когда Джо неслышно завёл мотор.
***
Мороженое таяло с фантастической скоростью. Поэтому Питер ел его очень быстро. На улице было так жарко, что ему казалось, он сам скоро растает как эскимо на палочке. Пот лил с него ручьями: если бы он снял майку, ему можно было бы выжать с неё полведра воды, никак не меньше. Они с Джо уже довольно далеко отошли от порше с кондиционером, и Питер предвкушал возвращение в автомобиль, в котором он сможет, наконец, нормально опохмелиться и охладиться. Он уже сам был не рад, что упросил сегодня утром Джо поехать с ним в Хантингтон Гарденс. «Зачем торчать в Малибу?! Поехали куда-нибудь подальше, к чёрту на куличики! Там не будет всех этих напышенных идиотов, примелькавшихся физиономий! Джо, поехали в Пасадену!» «А что, давай прокатимся!»
- Всё-таки Лонг Бич был бы лучше! – вытирая лоб белым полотенцем, произнёс Питер. – Там бы нам не пришлось столько идти до пляжа.
- Не ворчи, старичок! Скоро придём.
- Я превращусь в лужу...
- И смешаешься с океаном.
Масса загорелых парней и девушек мелькали у них перед глазами, все так похожие друг на друга: шорты, очки, телефоны, шлёпанцы. Все они шли небольшими группами, весело болтали, наслаждались жизнью, пили коку.
Питер со скучающим лицом наблюдал за обычным ритмом калифорнийской жизни, пока не заметил скопление обнажённых тел возле самой высокой пальмы на этом побережье.
- Джо, ты слышишь это?
- Я вижу! Гигантскую пальму. Скоро пляж!
Allez venez! Milord
Vous avez l'air d'un m;me
Laissez-vous faire, Milord
Venez dans mon royaume
- Там кто-то поёт! И неплохо поёт!
- О, Эдит Пиаф воскресла. Потрясающий тембр!
- Пошли, посмотрим, что там творится!
Питер быстро пробрался сквозь толпу и оказался в первом ряду загорелых зрителей. Джо еле поспел за ним.
Regardez-moi, Milord
Vous ne m'avez jamais vue.
Mais vous pleurez, Milord
;a, j' l'aurais jamais cru.
Невысокая, худущая девушка стояла на трёх картонных коробках и пела. Питер был готов поверить, что в груди у неё спрятаны несколько колокольчиков: её голос был очень звонким. Он не моргал, он смотрел на девушку в клетчатых оранжевых шортах как заворожённый. Он следил за каждым её движением, он ничего не упускал из виду. Он словно рисовал её у себя в воображении. Питер пока и не осознавал, что она реальна, что она существует, что до неё можно дотронуться, что она не фантазия. Она сделала поворот на картонном ящике и продолжила петь. В неудобных «лягушках», стоя на трёх картонных ящиках, она так прокрутилась вокруг своей оси, как большинство и на полу не смогут. Тут Питер заметил висящих на верёвках акробатов. Это была её «подтанцовка».
Вскоре один из них взял шляпу и начал собирать мелочь с уличных зевак. Питер натянул кепку чуть ли не до середины лица. Теперь он не видел самой девушки, а только слышал её голос. Он мог поспорить, что потом узнает этот голос из тысячи. Этот голос прочно поселился в его памяти. Этот голос свёл его с ума. Внутри Питера словно всё горело. С ним всегда так случалось, когда он хотел что-то заполучить. А уж если Питер Темпл хотел что-то получить, то другим на это можно было не рассчитывать.
- А главное, произношение у неё первый класс! – «вернул его на землю» Джо.
- Да, произношение то, что надо.
- Кинь деньги!
- Что?
- Я говорю, кинь деньги, не задерживай парня!
Питер внимательно осмотрел певицу: с ног до головы. Он обратил внимание на её узкие «пацанячие» бёдра. У неё была фигура как у тринадцатилетнего мальчика. Её темно-русые длинные волосы были затянуты в тугой хвост. Её карие глаза сверкали чуть ли не ярче солнца. Бывает так, что глаза человека безжизненные, тусклые, невзрачные, ничего не выражают, но в её глазах наоборот было столько жизни, огня, они словно говорили за неё, они словно открывали всю её душу. Они были столь же прекрасны, как её голос.
Не успел Питер опомниться, как уличные артисты исчезли в неизвестном направлении. Толпа загорелых тел начала медленно расходиться. На песке остались только следы их стоптанных шлёпанцев.
- Джо, я её хочу!
- Я так и подумал. Подожди, сейчас вернусь!
Джо подошёл к продавцу лимонада и начал с ним о чём-то разговаривать. Питер не смог разобрать ни одного слова: вокруг было столько других посторонних звуков, что даже с его абсолютным слухом было невозможно что-либо услышать из этой беседы. Буквально через минуту Джо вернулся с двумя стаканами лимонада и произнёс:
- Он сказал, что они каждый день обедают в бистро «Вкусный утёнок». Оно тут неподалёку.
- Звучит заманчиво.
- Ты уверен, что она тебе так нужна? – поинтересовался Джо и сделал глоток лимонада из красной соломинки, украшенной бумажным зонтиком.
- О да. Это решение окончательное и обжалованию не подлежит.
- Повезёт сегодня девочке. Что ж, тогда пошли! Проверим, действительно ли этот утёнок съедобный!
Кафе находилось не так близко, как рассчитывал Питер. Они шли до него где-то полчаса. Питер был уверен, что потерял килограмм десять за это время. Он не мог вспомнить, когда в последний раз столько ходил. У него раскалывалась голова с похмелья, в горле всё время пересыхало и сердце чуть ли не выпрыгивало из груди. Он чувствовал себя так, будто провёл три часа в фитнес-клубе.
- Всё, Джо, больше я и с места не сдвинусь, - усевшись на багет, заявил Питер.
Он положил голову на колени и в таком положении достал из кармана понс-сигареты.
- А мы то пришли.
Джо указал на вывеску с пучеглазым утёнком.
- Вкусный утёнок, да что б тебя!
Обычное бистро: клетчатые скатерти, пластмассовые подставки для салфеток, официантки в фартучках с рюшечками, давно не стираные занавески на окнах. К удивлению Питера, народа было мало в этой забегаловке. Никаких очередей, столпотворений и полностью загруженных урн. За дальним столиком сидели новоиспечённая Эдит Пиаф, трое азиатских парней, которые показывали трюки во время её выступления на набережной, и ещё две симпатичные девушки. В кафе было довольно уютно и прохладно. Питер с Джо сели на первый попавшийся свободный столик (а все столики, за исключением одного, не были заняты) и открыли меню.
- Её, кстати, зовут Лиса. Так, по крайней мере, лимонадчик сказал.
- Лимонадчик? Джо, ты мастер выдумывать новые слова.
- Так, посмотрим, что здесь есть вкусного. Сэндвич с сыром, салатом и сельдереем. Думаю, сойдёт.
Через некоторое время к ним подошла громоздкая официантка с блокнотом. Она была примерно в три раза шире Джо. А складки под её подбородком полностью скрывали шею. Питер принялся смотреть в окно, чтобы не пялиться на её жировые складки.
- Готовы сделать заказ?
В следующую секунду она нелепо раскрыла рот.
- Джо Томпсон?! Извините, мистер Томпсон, я не сразу Вас узнала!
- Ничего, дорогая, трудно в человеке в кепке и в очках сразу распознать Джо Томпсона, - произнёс Джо, ковыряясь зубочисткой в зубах.
- Вы с детства мой кумир! Я слушала все ваши песни. Ой, извините, я не хотела сказать, что вы старый. Просто мне двадцати пять.
«На вид все сорок!» - не озвучил своё мнение вслух Питер.
- А вы… Питер Темпл! Вы самая любимая моя пара! Я голосую за вас каждый день на starlife!
- Как приятно, я думал, нас давно убрали из этого списка.
- Что вы, Джо, на тринадцатом месте уже два месяца. А вы можете подписать мне салфетку?! Аааааа, вы не против, если я вас на телефон сщёлкаю.
Не дождавшись ответа, она достала свою красную дешёвую раскладушку и прижалась к Джо. Раздался совершенно противный звук. Питер никогда не слышал более противного щелчка фотокамеры.
- И ещё вас обоих.
Питер снова услышал этот звук, от которого у него скрипели зубы. Он был готов задушить непосредственную официантку, лишь бы она прекратила фотографировать на свой телефон.
- А, так что будете заказывать?
«Да неужели?!»
- А что посоветуешь, Натали?
«Вот что у него за привычка всегда быть таким лапочкой!»
- Сэндвич с грибами и топленым сыром. Я помню, вы вегетарианец. А вам, мистер Темпл, советую наш фирменный сэндвич с утятиной! Пальчики оближите!
«Ну конечно, меня ей не жалко. Пусть ест тухлую утятину!»
- Вот именно это нам и принесите. Ещё зелёный чай с лимоном, без сахара и чёрный кофе.
- Сию минуту, Джо!
Когда она отошла от столика, огромная тень, которую она отбрасывала на Питера, исчезла, и он облегчённо вздохнул. В кафе воцарилась абсолютная тишина. Уличные артисты неожиданно замолчали. Питер боялся что-либо сказать Джо, так как это обязательно услышали бы. Неловкая пауза продолжалась несколько минут. Никто не решался заговорить в этом «Вкусном утёнке».
- А это ведь ты пела под пальмой? – нарушил молчание Питер и повернулся к Лисе.
- Да. А это ведь вы продюссируете Кэти Билсон?
- Продюссировал. Она сейчас в бессрочном отпуске. Питер.
Он подошёл и протянул ей руку.
- Я знаю, кто вы. Так же вас знают где-то ещё миллионов сто человек. Лиса.
- А это Джо.
- Его я тоже знаю, как знают его ещё миллиард других человек. Его плакат висел у меня в комнате, в шкафу, в ванной и даже в туалете.
- Значит, у тебя хороший вкус, - заметил Питер.
- У вас тоже.
- А у тебя есть акцент. Очень милый.
- Я русская.
- Значит, ты русская, распевающая французские песни на улицах Калифорнии в компании китайцев?
- Именно.
- Охренеть!
- Насколько я знаю, все русские тусуются в Западном Голливуде. Почему же ты в Пасадене? – наконец присоединился к разговору Джо.
- Я приехала в Калифорнию не для того, чтобы говорить по-русски и с одними русскими. Поэтому я и не в Западном Голливуде.
- И давно ты здесь? Как Калифорния?
- Шесть лет уже. А Калифорния отлично. Здесь можно круглый год ходить в шортах, купаться в океане и спасатели выглядят как глянцевая картинка. Что ещё нужно для счастья?!
В этот момент Натали принесла заказанные сэндвичи.
- Натали, вот тебе двести долларов. Мы уже уходим. Можешь съесть сама мой утиный сэндвич.
Пока официантка с вожделением смотрела на две стодолларовые бумажки, полученные от Питера, Джо сделал глоток чая, поднялся с диванчика и положил визитку перед Лисой.
- Позвони по этому телефону. Парня зовут Джейк, он его ассистент. Он объяснит тебе, как добраться до места встречи.
- Ого, я должна с вами ещё раз встретиться.
- Если не будешь глупить, то и не раз.
- А вдруг вы старые извращенцы? Кто вас педиков-богачей разберёт?
- Да, Джо Томпсон, - вмешался один из накаченных низкорослых азиатов, - мы сестру в обиду не даём.
- Ладно, Лиса, поступай, как знаешь. Можешь и не звонить. Но вот видишь этого дяденьку в кепке Adidas? Он на тебя запал. Он жаждет с тобой поработать. А если уж ему что взбредёт в голову, тут сам чёрт его не остановит. А если беспокоишься за свою невинность, то зря. Мы предпочитаем мужчин. А в последнее время исключительно друг друга.
- Думаю, Джо, она всё поняла, и мы можем идти. Приятно было познакомиться, Лиса! Ты супер!
- Твой шанс уходит, но обещает скоро вернуться.
Больше они не сказали ни слова. После их ухода Лиса минут пять не могла говорить: пыталась разобраться в произошедших за последние полчаса событиях. У неё пока не укладывалось в голове, а что же такое произошло. Вот она сидела в бистро, ела свой любимый сэндвич с утятиной, считала с друзьями деньги, которые они сегодня заработали, потом вроде появился Джо Томпсон из Sunshine и Питер Темпл. Или она перегрелась на солнце и ей всё показалось? Она спросила у Йена: «А это точно были они?» «Зуб даю. Уж Джо трудно с кем-нибудь перепутать» «Вроде не показалось. Хотя, может, мы все перегрелись на солнце и у нас одинаковые галлюцинации?» «Василиса, а визиточку то я припрячу. Буду твоим менеджером. Не дашь же друзьям пропасть?» «Хватит уже делить шкуру неубитого медведя!» «Что, что?» «Русская народная поговорка такая».
***
От обилия роскоши у Лисы перехватило дыхание. Она боялась сесть в своих шортах с распродажи и неделю не стиранных на крутящееся кресло Питера, обитое крокодильей кожей, но не удержалась и принялась вращаться в нём в разные стороны. Потом она взяла ручку за пару сотен долларов и кинула её в урну, находившуюся у двери.
- Меткое попадание! – сказал вошедший в кабинет Питер. – Быстро осваиваешься. Как вид из окна?
- Шикарный! Какие резкие переходы: вчера я пела на картонных коробках, а сегодня сижу в кабинете Питера Темпла.
- Заметь, и в его кресле.
- Ой, извиняюсь, я то думала, тут у всех такие кресла.
Она поднялась с кресла-мечты и пересела на не вращающееся для посетителей.
- Начнём. Как давно ты поёшь?
- Не помню. И вопрос какой-то неточно сформулированный: все поют в детских садах на утренниках, в душе, перед зеркалом с расчёской. С расчёской я пою уже больше двадцати лет.
- А сколько тебе лет?
- Двадцать восемь.
- Ты хорошо сохранилась. Выглядишь на шестнадцать.
- Это всё калифорнийский прикид. Шлёпанцы скидывают мне лет десять.
- Ты когда-нибудь занималась вокалом профессионально, играешь на чём-нибудь?
- В пять лет меня удочерила одна очень милая парочка: мне удалось походить несколько годков в специальную французскую школу, школу где всех заставляли говорить по-французски, танцевать, играть на фортепиано. Но вскоре они поняли, что лишь напрасно тратят деньги на моё обучение там и перевели в обычную школу. В итоге, по-французски я говорю скверно, на пианино играю того хуже. Но танцую и пою вроде неплохо.
- А чем ты занималась после школы?
- Я так понимаю, вы мою биографию хотите знать. О’кей. После школы я пела в одном ресторане в Москве. Довольно долго. Платили хорошо, да и работа была непыльная. Потом я познакомилась с одним парнем в Интернете. Он был из Калифорнии. Хотя почему я говорю, что «был»: он есть до сих пор. Живёт в Лос-Фелисе. Мы поженились, разбежались.
- Лос-Фелис? Я вырос в этом районе. Место, где скапливается вся нечисть Голливуда.
- Во-во, замечательный райончик! Все обанкротившиеся продюсеры, спившиеся актёры обитают там. И те, кто их грабят. Светить iPad в тёмном переулке Лос-Фелиса – настоящий экстрим! Это было моё любимое занятие, пока я, наконец, не поняла, что жить там бедной русской девушке – смерти подобно.
- И по этой причине ты развелась с ним?
- Нет. Просто мы не совпали во взглядах. Когда он уходил в запой, я бросала пить. Когда я опять начинала пить, он был в завязке. Не совпадали у нас никогда периоды. Вот и решили, что не судьба нам быть вместе.
- Понятно. А сейчас у тебя большие проблемы с алкоголем?
- Это у алкоголя проблемы со мной были. Нет, сейчас я не пью. Надоело. Ни капли. Хотя с водкой жизнь кажется краше, что ни говори.
- У тебя есть гражданство?
- Конечно. Я же проживаю шесть лет в США. Из них четыре была замужем за гражданином США.
- Это радует. Твоя любимая группа?
- Sunshine.
- А если серьёзно?
- Я серьёзно. Разве можно не любить Джо Томпсона и его умопомрачительный голос?! Что вы, что вы. Под его голос занимаются сексом все, кому не лень.
- Хм. Только не я.
- Ошибаетесь. Вы, может, не слушаете его записей в такие моменты, но вы слушаете в живом исполнении. Вам повезло больше.
- Это да. Одним словом, попсу ты не любишь?
- Посмотрите на меня, и скажите, разве у меня на лбу не написано: «Rocknrolla»? Хотя за большие деньги я попсу могу петь. Я вообще пою всё, что угодно.
- Для рок-группы, как понимаешь, нужен постоянный состав. Желательно, чтобы там было два брата. Дольше всего на плаву группы, в которых костяк из двух братьев. Ещё нужен отличный гитарист, который играл бы отличные соло. Таких найти совсем не просто.
- Двух братьев, говорите? Йен и Ли Лунг. Вы видели их в «Утёнке». Близнецы. Йен играет на барабанах так, что перепонки лопаются. Шучу, отличный из него ударник вышел бы. А Ли Лунг на басах не плох. Два брата есть.
- Но нужен ещё кто-нибудь, кто действительно умел бы играть на инструментах, желательно сочинять. Нотная грамота тебе знакома весьма смутно, хотя харизма бешеная.
- O shit!
Лиса три раза ударила кулаком о стол, а потом закрыла ладонью половину лица.
- Бенни, Бенни, Бенни, что б тебя!
- Что с тобой?
- Есть тот, кто вам нужен. Но вряд ли он захочет с нами работать. Я могу дать вам его записи: вы убедитесь, этот человек нам необходим.
- А в чём проблема?
- Он мой бывший муж. И мы разговариваем крайне редко: только когда я у него денег в долг прошу. А отдаю долги я весьма редко. Он меня ненавидит. Он на дух меня не переносит.
- Чем же ты ему так насолила?
- Своим существованием. И я же бросила его. Там всё очень сложно.
- Он действительно нам нужен?
- Он человек-оркестр. Он играет на всём, на чём только можно играть. И сочиняет он классно, и такие переборы на гитаре делает.
- А чем он сейчас занимается?
- Агент по недвижимости.
- Нет таких разногласий, которые не могли бы разрешить большие деньги. Я посмотрю записи. Если сочту нужным, он будет здесь.
- Так вы действительно решили со мной работать?
- Похоже, что я шучу?
- Не очень.
- Я о том же. Твой голос нужен мне. И если для того, чтобы раскрутить его, мне придётся вытащить из Лос-Фелиса твоего бывшего, я сделаю это.
- Вы, я смотрю, настоящий рок-н-рольщик.
- Дорогая моя, в какой-то момент рок-н-рольщик понимает, что ему придётся или перестать быть рок-н-рольщиком, пойти жить, как все нормальные люди, или заработать столько денег, чтобы рок-н-ролить до конца дней своих.
- Вы рок-н-ролите по-крупному.
- Сколько себя помню. И ты нужна мне, чтобы достойно рок-н-роллить и дальше.
- Как я вас понимаю, как вы мне нравитесь, мистер Темпл.
- Мы сработаемся.
Питера пугало, что она совсем не стремилась ему понравиться: ведь все вокруг только тем и занимались, что сдували с него пылинки. Она ничего от него скрывала, не изображала из себя кого-то другого. Она понимала, что правда всегда рано или поздно открывается. Она была такой, какой была на самом деле: не лучше и не хуже. Она знала свои достоинства, показывала их, но и свои недостатки выпячивала наружу. То, что в других людях вас бы раздражало, делало её милой и очаровательной. Она представала вся целиком. Питер никак не мог понять, хорошо это или плохо. Она всё делала непринуждённо, легко, без лишних усилий, не напрягаясь. Она была легкомысленна, непостоянна, спонтанна. Может, именно поэтому она в двадцать восемь ходила в шортах за десять баксов и пела на коробках, задавался он этим вопросом. «То ли она действительно очень простой человек, то ли безумно сложный. Сам чёрт её не разберёт», - решил Питер и закурил. Одно он знал точно: Лиса – то, что нужно, то, что нравится, то, что способно свести с ума. Он был готов алчно потирать ручонки. Питер Темпл нашёл новое месторождение. Это не могло его не радовать. Хоть у него и хватало денег на десять королевских жизней, он был не прочь заработать ещё больше. Останавливаться на полпути было не в его правилах.
***
«Бумажный» домик в Лос-Фелисе, на котором висел пиратский флаг, напомнил Питеру его детство. Именно в таком он провёл семнадцать лет. Похожая крыша, покрытая шифером, такой же неухоженный двор, такой же старенький пикап у гаража, такой же надувной бассейн. Ему показалось, будто он перенёсся лет на тридцать пять назад и всё, что у него теперь есть, исчезло. Нет, он не испытал страха. Его не охватила паника. Тогда он шатался целыми днями по грязным улицам и не было человека счастливее его. Он напивался с друзьями в стельку, играл на гитаре, собирал мотоциклы и не думал ни о чём. У него была масса времени впереди, масса возможностей.
Давно он не бывал в подобных районах, давно не видел ничего дешевле пяти баксов. Для Лисы всё ново и непривычно было в его офисе. Ему же всё казалось странным и необычным здесь. Он вспомнил, что не везде есть vip-класс. Его словно спустили с небес на грешную землю.
Лиса, Джо и Питер подошли к входной двери.
- Не понимаю, зачем я вам здесь понадобился?!
- Джо, не ворчи! Ты же любишь свежие впечатления. Вот и насладись этими потрясающими пивными банками в цветочном горшке, окурками в поливальнике!
- Да, здесь Марка не дозовёшься, чтобы воды попросить.
Лиса постучала в дверь, а Джо с Питером сели на плённый диван на террасе.
- Пошла вон! – раздался мужской голос из открывшейся двери, а потом эта дверь мгновенно захлопнулась.
- Бенни, открой! Мне нужно с тобой поговорить!
- Пошла вон, я сказал. Ты испортила мне печень и жизнь.
- Бенни, ну что ты как маленький! Выйди уже из дома, а то как-то неудобно через стену разговаривать.
- Каждый раз, как ты появляешься, я отдаю тебе все деньги, а мелочь потом пропиваю. Пошла вон!
- В этот раз я пришла вернуть тебе долг. С процентами.
- Ну оставь тогда деньги на коврике и убирайся!
- Я тут привела тебе кое-кого.
- Неужели ты, наконец, обо мне подумала и привела девочек с «Красной шапочки»?
- Лучше, друг мой, лучше.
- Ага, может, у тебя там Джо Томпсон припрятан?
- Нет, вот спорим, он видел меня в окно? – сказал Джо Питеру.
- Это вряд ли. Через эти окна мало что увидишь.
- К тому же у него дальнозоркость.
Бенни вышел из дома. Среднего роста угловатый парень. На нём были только очки в забавной оправе и чёрные шорты. Обладателей таких больших губ, как у Бенни, всегда называют губошлёпами. Уши у него были оттопыренными: в левом виднелась золотая серёжка. В руках он держал пачку чипсов, которую, не задумываясь, бросил на пластмассовый стол. Он был очень худым: Питер с легкостью пересчитал его ребра. На его правом плече он разглядел татуировку: это были глаза, обрамленные прядью волос. Чуть приглядевшись, Питер без труда узнал глаза Лисы.
В сочетании его огромные губы, оттопыренные уши, длиннющие пальцы рук, растрёпанные тёмно-русые волосы смотрелись очень даже неплохо. Бенни был весьма миловидным и своеобразным парнем. Так и хотелось почесать ему за ушком, потрепать его волосы, чмокнуть в щёчку. Первое слово, которое приходило на ум при взгляде Бенни, - плюшевый. Он был очень похож на мягкую игрушку или домашнего питомца. На тощего домашнего питомца.
- Твою мать! Джо, а что ты здесь забыл?
- Бенни, это Питер Темпл и Джо Томпсон. У них к тебе деловое предложение.
- Я вижу, кто это. Но меня больше волнует, как они сюда попали.
- Бенни, - заговорил Питер, - мы видели твои записи. Они мне понравились. Есть работа для тебя.
- Охренеть, ни с того ни с сего, Питер Темпл приезжает ко мне домой и предлагает работу! Я пока совсем не врубаюсь.
- Мы хотим создать группу. Фронтменом будет… она. А ты соло-гитарист, приятель.
- Что?! Всё показалось слишком хорошо сначала. Мы?! В одной группе. Мне легче сразу пойти повеситься, а перед этим задушить её.
- Мне ваши разборки как-то до лампочки. Я думаю, как-нибудь вы найдёте общий язык. У вас уже и репертуар есть на первое время, и состав подобран. Дело за тобой, Бенни. Ты нам нужен.
- Бенни, не ломайся тут как девственница, иначе будешь дома в Лос-Фелисе до конца жизни продавать. Тебе реальный проект предлагают.
- А кто там ещё будет?
- Йен и Ли Лунг.
- Эти азиаты-качки?! Господи, Питер Темпл, ты сошёл с ума на старости лет? Зачем тебе эта истеричка, с которой проблем не оберёшься, и эти китайцы с пристрастием к национальным ритмам?
- Кого ты назвал истеричкой, пигалица прыщавая?!
- Девочки, не ссорьтесь! – заговорил Джо.
- Знаешь что, уважаемый, кто из нас гей, твою мать?! Поэтому не надо меня называть девочкой, пожалуйста.
- О’кей.
- Почему бы тебе просто не заставить Джо снова петь, чем возиться с этой ходячей проблемой?
- Бенни, я могу и передумать. И без тебя найдутся нормальные гитаристы. Мне нравится её голос. Мне нравится она. Ты мне нравишься куда меньше…
- И слава богу!
- Если делать выбор, я выберу её. Это факт! Но вы хоть знакомы, как-никак, у вас есть общий материал. И Лиса мне сказала: «Только с Бенни я смогу работать. Только он сможет меня контролировать. Когда он играет на гитаре, сердце будто останавливается. Всё вокруг замирает».
Лиса с удивлением посмотрела на Питера, а тот, незаметно для Бенни, подмигнул ей и взглядом приказал молчать.
- Она так и сказала?
- Слово в слово, - подтвердила Лиса.
- И я присутствовал при этом, - произнёс Джо.
- Мой кореш Джей Си должен быть в группе тоже. Мы с детства брынчали в гараже.
- Нет проблем. Пять человек. Всё круто! А как назовём?
- У Лисы давно кликуха есть. Sunny honey. Так и группу назовём.
- Бенни, ты гений! Ты нам нужен.
***
Питер показал сначала указательный палец, потом средний и большой, а затем большой, указательный и средний пальцы. Они прочли по его губам: «Поехали!» Лиса вместо того, чтобы запеть, засмеялась.
- Что такое?
- Ты показал fuck you!
- Ой, как же я так?! Не обращаем внимания, пишем!
Я приду поздно ночью
И увижу то, что ты не хочешь:
На полу женская одежда,
И она с твоею смежна.
На постели два голых тела,
И они белее мела,
Не прикрыты одеялом
И бутылка вина рядом.
Ты теперь не милый друг
Стал для меня вдруг.
Как ты мог любовь предать,
Наши чувства так растоптать?!
Падаю на снег, как снежинка,
А по щеке ползёт слезинка.
Все иллюзии и мечты
У меня отнял ты.
Посмотрел сонным взглядом,
Прикрываясь моим покрывалом,
А я хлопну громко дверью.
Я тебе больше не верю!
Каждый вздох - с тобой прощанье.
Каждый шаг давит воспоминанья.
Грязный снег темнее ночи,
И я реву, что есть мочи.
Ты теперь не милый друг
Стал для меня вдруг.
Как ты мог любовь предать,
Наши чувства так растоптать?!
Падаю на снег, как снежинка,
А по щеке ползёт слезинка.
Все иллюзии и мечты
У меня отнял ты.
Лиса взяла высокую ноту, а затем последовал финальный проигрыш в исполнении Бенни.
- Отлично, дети мои! С первого раза записали.
- Дай пять! – воскликнула Лиса и подошла к Йену и Ли Лунгу.
- Завтра в одиннадцать тридцать не забудьте включить радио Maxidrom. Она там будет.
- Уже?! – удивился Бенни.
- Да, Джейк сегодня отвезёт запись в их офис.
- Пит, спасибо, я в шоке! Ааааа, я завтра услышу песню!
Лиса сняла наушники и принялась целовать, обнимать своего продюсера. Ещё никогда она не испытывала столь сильного чувства радости. Наконец хоть что-то в своей жизни она сделала правильно. Наконец ей было чем гордиться. Её обуревала масса эмоций. Она будто держала первое издание своей книги в руках. Она словно получила Оскара, Гремми, Эмми одновременно. Она была готова улететь на седьмое небо: будь в этой тёмной, изолированной студии было хотя бы одно окно, она так и поступила бы.
- Предлагаю устроить маленькую вечеринку. Нам есть что отметить, дети мои!
- За твои деньги мы готовы каждый день отмечать как удачный! – саркастично сообщил Бенни.
- Ты когда-нибудь пил Jack Daniels, друг мой?
- Мы с Джем Си никогда не тратим больше десяти баксов на выпивку!
- Да.
- Ты попробуешь это чудо из квадратной бутылки с гравировкой и поймёшь, что такое настоящая выпивка. Её пьют не для того, чтобы напиться, а для того, чтобы почувствовать вкус. Лучший вкус в мире. Тонкий аромат карамели, смешанный с запахом обожженного дерева. Ты смотришь на его янтарные переливы в бокале и видишь там своё отражение. Он завораживает. И ты понимаешь, что абсолютное счастье доступно. Достаточно только сделать глоток этого божественного пойла.
Бенни, Джей Си, Йен, Ли Лунг, Лиса, звукорежиссёр, Джейк мгновенно представили бокал этого виски и мысленно облизнули губы. У них возникло необыкновенное желание выпить Jack Daniels прямо сейчас. Питер заставил их забыть обо всём, кроме виски. Виски стали их целью, их мотивацией, их смыслом жизни. Пусть ненадолго, но оно завладело их разумом.
- Питер, ты любого заставишь спиться! – произнёс Бенни.
- Я был лицом Jack Daniels пять лет.
- Помню, помню ваш глаз на фоне виски, - воскликнул Йен.
- При чём, текст для рекламы он придумал сам, - сообщил Джейк.
- И не получил за этот текст ни цента. Только пару ящиков виски. Жмоты, что тут скажешь!
***
- Интересно, а как вы познакомились? – спросила Лиса, делая глоток апельсинового сока.
Питера и Джо практически не было видно из–за огромного количества подушек на необозримом диване. Йен и Ли Лунг лежали на другом конце дивана, обнявшись с бутылкой Jack Daniels. Они лишь изредка открывали глаза, чтобы совсем не уснуть.
- А мы разве когда-то не были знакомы?! – удивился Джо.
- Лет так пятнадцать назад не были.
- Я понятия не имел о том, кто такой Питер Темпл. Я зарабатывал тем, что играл в одном джаз-клубе, и имел слабое представление о шоу-бизнесе. Я с трудом сводил концы с концами и думал, как бы открыть своё джаз-кафе, чтобы избавить задницу от лишних приключений. Так о чём это я? А, о Питере. Мы с парнями играли на одной вечеринке, я там даже спел «Sometime».
- Изумительно спел.
- А потом оказалось, что меня притащили и в качестве подарка для именинника. Предупредить меня об этом, конечно, забыли. Этот хрыщ завёл меня под конец вечера в спальню. И меня как переклинило. Я понял, что не хочу и всё. Он начал снимать с меня пиджак, лапать. А мне стало так противно. Я подумал: «Какого хрена я вообще делаю?» Я от него отошёл. Он повторил раз сто: «Сколько ты хочешь?» Я ему раз сто ответил: «Вы немного перепутали. Я не из эскорта». А он всё увеличивал и увеличивал количество купюр на столе. И вот когда я был готов сломаться, меня осенила светлая мысль: «Ты же не какая-то шлюшка, Джо! Ты музыкант, и неплохой музыкант, как говорят многие, певец. Долго ты ещё будешь собственной задницей подрабатывать? Да, иногда её оценивают очень дорого, но сколько это будет продолжаться? В кого ты превращаешься?» Я со скоростью пули, если не быстрее, выбежал оттуда. Парни из группы, я понял, уже уехали: они давно привыкли к моим «задержкам» и знали, что меня потом довозят водители всяких богатеньких гомосеков. Я побежал к воротам и чуть не попал под колёса порше.
- Моего порше. Я тогда, как раз, уезжал с вечеринки. Я видел его на сцене и, как не сложно представить, слюнями весь истёк. Но я, естественно, не покушался на добычу того, кто мог мне за это потом снести голову. Я хотел только одного, когда уезжал оттуда – чтобы этот парень оказался перед моей машиной. Наверное, я так сильно этого хотел, что он там, в итоге, и оказался. Я чуть не сбил его. Я выскочил из машины. Я посмотрел на него и понял всё. Я понял, почему он возник из неоткуда, почему испуган, почему охранники направились в его сторону.
- Он сказал: «Садись!» И я сел. Я везунчик. Только я захотел всё изменить в своей жизни – возник Питер Темпл на порше и увёз меня. Как только я осознал, что и дня больше не протяну так жить, - он появился.
- Всегда появляться вовремя – моё основное качество.
- Я сейчас расплачусь! – пробормотал распластавшийся на полу на подушке Бенни.
- Ну расскажи ты что-нибудь! Например, как вы познакомились с Лисой. Интересно же, я должен знать о своей группе всё.
- Мне не очень то радостно вспоминать всё, что с ней связано. Ещё меньше радости видеть её.
- Он меня ненавидит.
- А что ты хотела?! Чтобы я каждый раз мило чмокал тебя в щечку, будто ничего и не было. Да, я тебя ненавижу. Ты всю душу из меня вытрясла. Знаешь, Питер, твоя протеже просто отвратительна. Когда мы полетели в Россию, чтобы я познакомился с её друзьями и приёмными родителям, у нас уже была дочь. Дейзи. Ей был один годик. Я оставил её с ней на четыре часа: ездил на метро до Третьяковской галереи, будь она не ладна. Она оставила нашу дочь на балконе, потому что та слишком кричала: в январе, в России! Потом включила телевизор и уснула. Как ни в чём ни бывало! Когда она проснулась, Дейзи уже была мертва. Тупая ты курица! Ну как так было можно?!
Глаза Лисы сверкали как бриллианты от наполнивших их слёз. Она закрыла лицо подушкой. Её крик эхом раздался в бесконечной гостиной. Она, не говоря ни слова, побежала на второй этаж. Она преодолела лестницу в считанные секунды и скрылась из виду.
- Зачем ты так?
- А зачем она так поступила со мной, Джо?! Чёртова рок-н-рольщица! В этом вся она. Что самое ужасное, у неё полное отсутствие материнских инстинктов. А я надеялся, я верил, что она измениться.
- Ты должен был её поддержать в такой ситуации. Ей ведь не легче, чем тебе. Это был не только твой ребёнок. Да, она виновата. Но называть её тупой курицей, когда ей и так не сладко, орать на неё. Извини, конечно, но это …
- Согласен с Джо. Ты повёл себя как кретин.
- Извините, что я не такой чувствительный, как вы!
- Ты хотел сказать: «Не такой чувствительный, как вы, педики»? Давай, валяй! Скажи ещё и это! Докажи, что ты совсем идиот!
- Набить бы тебе рожу хорошенько, - произнёс Йен.
- Так, спокойно!
- Джей Си, пошли отсюда! Нам явно здесь не рады.
- На репетицию завтра не опаздывай!
- Не опоздаю, твою китайскую мать!
Джей Си поднялся с подушек и чуть ли не побежал за Бенни. Вечеринка приближалась к своему логическому завершению.
- У них всё оказалось куда хуже, чем я предполагал. Джо, поговори с ней! Ты же не хочешь, чтобы она здесь повесилась. Настоящему рок-н-рольщику сначала нужно хотя бы клип снять и альбом записать, а потом уже в петлю.
- О’кей. Вы, парни, пейте, мы с Лисой скоро вернёмся.
Он искал её в спальне, в спортзале, в домашнем кинотеатре, на кухне и, наконец, нашёл в туалете, который был размером с чей-то не очень скромный гараж. Лиса сидела на мраморных полах, обняв колени. Длинные волосы полностью скрывали её лицо. Она тихо посапывала носом, а рядом с ней валялись смятые салфетки. Джо присел рядом и отпил из принесённой им бутылки.
- Знаешь, мой отец умер, когда мне было шесть лет. Через год мама вышла замуж за тренера по волейболу. Как я его ненавидел, кто бы знал. Он никогда не давал мне смотреть телек, вечно норовил ударить, его грязные футболки воняли на весь дом. На тринадцатый день рождения он подарил мне мяч. Я терпеть не мог командные игры, и он это прекрасно знал, но всё равно подарил мяч. Я хотел получить гитару, потому что всегда играл на инструменте соседского пацана, а он подарил мне мяч. На четырнадцатый день рождения он подарил мне боксёрскую грушу. Посмотри на меня и скажи, я когда-нибудь интересовался боксом? А, главное, я видел, как он смотрит на меня, знал, что он творит с мальчиками после тренировок. Я пытался сказать об этом матери, но она говорила, что это всё мои дурацкие выдумки. Однажды она уехала к родителям на выходные и оставила меня с ним. Мне было противно его присутствие. Мне было противно дышать с ним одним воздухом. Но впервые за долгие годы он разрешил мне смотреть всё, что я захочу. Извлёк из шкафа гитару, перевязанную бантиком, приготовил макароны с сыром, которые я просто обожал.
Его голос действовал на Лису успокаивающе. Она была готова слушать Джо хоть целую вечность. Его речь была очень размеренной, лаконичной, правильной.
- Он пришёл ко мне в спальню ночью и изнасиловал. Утром он дал мне двадцать баксов и разрешил репетировать в гараже. Когда мама вернулась домой, она удивилась, почему мы больше не ругаемся. А я просто больше не хотел с ним связываться. Я получал от него деньги и молчал в тряпочку, а он периодически приходил ко мне в комнату. Я ждал окончания школы так сильно, как не ждал ничего и никогда. Я не поехал в колледж, в который поступил, потому что он был недалеко от нашего дома. Я собрал все деньги и уехал в Нью-Йорк. Мать я больше не видел. Я просто отправил ей письмо, в котором излил всю свою нежную юношескую пострадавшую душу.
- Даже никогда не звонил ей? За столько то лет?
- Никогда. Я не знаю, как у них сложилось с отчимом. Я не знаю, были ли у неё потом ещё мужья, дети. Она пыталась писать мне, но, как только я понимал, что письмо от неё, я переставал его читать. В жизни бывают моменты, которые хочется вычеркнуть, убить, уничтожить. Иногда лучше представить, что всё это было не с тобой, что это тебе приснилось, что с тобой такого просто не могло произойти, что ты на такое просто не способен, что ты так не мог поступить. В противном случае это станет единственным, что ты будешь помнить.
- Забыть?! Просто забыть?!
- Как забывают большинство снов утром. Кстати, съёмки клипа завтра. Твоё соло на барабанах под дождём, прыжки на этих несчастных инструментах…
- Это будет нечто!
- Не сомневаюсь.
Её поразило, с какой лёгкостью он говорил о своём отчиме. У него даже бровь не пошевельнулась. Будто это действительно случилось не с ним, будто он рассказывал анекдот, что-то незначительное. «Или он врёт? Нет, про такое нельзя солгать». Ни капли сожаления, ни капли грусти, ни капли любви к матери, словно он действительно ни разу не хотел с ней поговорить за последние двадцать пять лет. «Возможно, когда-нибудь я смогу так же на всё реагировать. Смогу выкидывать из головы всё, что мешает жить. Не люди, а просто титаны какие-то!»
- Я написала это полгода назад. И с тех пор перечитывала эту бумажку сотни раз. Не знаю почему, но мне тогда нужно было это написать. Но, думаю, она тебе, Джо, куда нужнее.
Лиса достала из кармана сложенный в четыре раза лист бумаги. Джо развернул его и стал читать вслух, чтобы беседа не останавливалась:
- Она носила тебя в себе девять месяцев. Уже тогда ты питался ею. Когда ты совсем в ней разросся, ты начал растягивать её кожу, бить её изнутри маленькими ножками, не позволял ей спать на животе, хотя до твоего появления она спала именно так. Она сорвала голос, когда рожала тебя. Ты причинял ей самую сильную боль в её жизни. Она меняла твои вонючие пелёнки, слушала твой истерический плач, не отлучалась от тебя
практически ни на минуту. Она холила и лелеяла тебя, обращалась с тобой так
бережно, словно ты был фарфоровой статуэткой. Она любила тебя не за что-то, а
просто так. Она не любила тебя авансом, она не любила тебя в кредит: она просто
тебя любила.
Джо остановился. Его голос сбивался… Будто он только что выступал на двухчасовом концерте.
- И только сейчас ты понял, что никто и никогда больше тебя так
любить не будет. Она подарила себя тебе, даже не зная, кто из тебя вырастет:
неблагодарная сволочь, неудачник, хороший человек, творческая личность, юрист,
террорист… Это напоминало русскую рулетку: ей могло так не повезти с тобой! Ты мог
сломать её жизнь, а мог наполнить её смыслом. Она была готова принять тебя
таким, какой ты есть. Может, ты её и не просил дать тебе жизнь, но она тебе её
подарила, вручила. Она страдала, чтобы ты этот шанс получил. Вы друг друга не
выбирали, но она выбрала, чтобы ты был. Так будь! Будь тем, кем ты можешь! Будь
человеком!
Джо сложил эту бумажку обратно и вернул Лисе.
- Пожалуй, оставь это у себя. Я слишком стар для всего этого. Меня и так всё устраивает.
- Разумеется. Меня на твоём месте тоже всё устраивало бы.
- Так это ты написала текст «Немилого друга»?
- Как и все остальные. Бенни никогда и двух слов срифмовать не мог. И чересчур мрачно всё у него выходило. После прочтения его стихов хочется прикончить автора.
- Сегодня просто вечер откровений!
- Столько всего интересного стало известно о тебе, мистер Совершенство.
- Где? Где мистер Совершенство? Понятия не имею, кому ты это сказала, мисс Очарование.
- Мисс Очарование вышла за хлебом. Я за неё. Мисс Рок-н-ролл.
***
Лиса стояла на съёмочной площадке в коротеньком золотистом платьице, с обведёнными чёрным карандашом глазами, промокшая и продрогшая. Стук собственных зубов начинал её раздражать, но заставить себя прекратить мёрзнуть она не могла, как ни старалась. Она с трудом держала барабанные палочки в руках: они ей теперь казались невероятно тяжелыми. Лиса почти не чувствовала своих пальцев: они будто стали каменными. Босые ноги покрылись «гусиной кожей». И ей всё больше хотелось спать: глаза непроизвольно закрывались, и ей требовалось немало усилий, чтобы не уснуть посреди съёмочного процесса. Режиссёр ей сейчас представлялся самым ужасным человеком на свете, а Питер президентом преисподней.
- Ещё дубль!
- Питер, ты с ума сошёл! Я прыгаю на барабанах под струями ледяной воды уже третий час! Неужели нам не хватит материала для клипа?!
- Молчать, яйца, и слушать курицу! Джейк, скажи, пусть включат тёплую воду. А то Лиса пневмонию ещё подхватит.
- Что?! Отлично! Нельзя было это сказать часа три назад, пока я ещё была в состоянии ходить!
- Тёплая вода не держит в тонусе. Зато сейчас ты бодрячком.
- Я убью тебя!
Она бросила в Питера барабанные палочки, а потом набрала в руки холодной воды и прыснула в него.
- Пит, теперь ты тоже бодрячком! – радостно воскликнула Лиса, залезая обратно на барабаны. – А то уже дремал в своём кресле.
- Что б ты звезданулась оттуда, звезда недоделанная!
- Я тоже тебя люблю, Пит.
- Работаем! Музыку.
Лиса задавалась вопросом, зачем тратят миллионы долларов на тысячи убогих, ненужных никому видео, премий, изданий, шоу. Нет, развлекаться то, конечно, нужно, но о большинстве премий, где вручаются награды звёздам мало кому известных сериалов, исполнителям мало кому знакомых песен, ведущим глупейших шоу, многие и не подозревают. А количество клипов на телевидении такое, что глаза разбегаются. Главное, на некоторые из них и смотреть не хочется. Ведь есть масса способов потратить деньги с гораздо большей пользой, чем организовывать никому ненужные съёмки, премии. В странах «третьего мира» людям на еду не хватает, но зато министерство культуры России выделяет миллиарды долларов на фильмы, половину которых посмотрят не больше ста человек. А сколько денег тратят на несуразную нелепую рекламу? Миллионы и миллионы. Нас окружает, в большинстве своём, глупое и неправильное применение денег. Выходит, что вокруг нас ходят миллионы долларов, но все они, чаще всего, вылетают в трубу, название которой «пафос». Или, например, какой-то голливудской актрисе заплатили пять миллионов долларов за две минуты рекламного ролика. Лучше бы они заплатили сто тысяч долларов кому помоложе, а остальные деньги распределили между детскими домами. Безупречная акция: «Мы вам показываем кое-кого помоложе, покрасивее, подешевле, поперспективнее, а деньги, которые хотели потратить на гонорар голливудской дивы, мы подарим детям! Если будете покупать товар, то дети получат ещё больше». Так товар разберут куда быстрее, чем просто отснять посредственный ролик с голливудской звездой и потом эти часы за несколько десятков тысяч долларов всё равно никто покупать не будет. Не носят сейчас просто часы: кругом полно мобильных телефонов. А те, кто носят их для поддержания социального статуса, и так их купят: без дорогущего рекламного ролика. Вон в бондиане все атрибуты настоящего мужчины давно прорекламированы. Главное, такая реклама, как бондиана, вовсе не раздражает. Двухчасовой шикарный фильм, двухчасовой рекламный ролик. Зачем той же Omega ещё раскошеливаться на рекламу? Или организовывают умопомрачительные благотворительные вечера. Больше половины всех денег пойдёт за оплату устриц, а не детям Гаити и т.д. А деньги, потраченные на устрицы, вполне можно пожертвовать тем же детям Гаити. Лучше организовать благотворительный вечер с сосисками и бесплатным выступлением Мадонны.
Вот об этом думала Лиса, прыгая по барабанам. Нет, своё будущее видео она вовсе не считала бездарным, бессмысленным, бесполезным. Она верила, что её работа принесёт людям настоящее эстетическое удовольствие. Их клип получался очень даже красивым, со смыслом, а песня была и того лучше. Мотив запоминался мгновенно. Это была одна из тех песен, которые нельзя выкинуть из головы и, раз услышав её, будешь напевать, как минимум, неделю. «Ты теперь не милый друг… Фу! Заело у меня!» - негодовала на собственную песню Лиса.
- Стоп! Съёмка закончена.
Бенни от радости чуть не разбил любимую гитару о пол. Йен и Ли Лунг сделали сальто в разные стороны. Джей Си повалился на мокрый пол. Лиса продолжала стоять на барабанах, пока Йен и Ли Лунг не помогли ей оттуда спуститься. Ликование было безграничным. Вскоре ей принесли два огромных полотенца, начали сушить феном её волосы, стирать расплывшуюся по щекам тушь.
- Песня уже попала в хит-парад Maxidrom. Сразу на … пятнадцатое место, - сообщил Питер, когда Лисе надевали шлёпки на посиневшие ноги.
- Учитывая, что песня появилась там утром, это совсем не плохо.
- Совсем и совсем не плохо. И теперь её запустили ещё на десяти радиостанциях.
- Вау!!! Питер, чтобы я без тебя делала?
- Распевала бы французские песни на улицах Калифорнии в компании китайцев.
***
Ко всему привыкаешь, а к красивой жизни тем более. Стоит недельку пожить на широкую ногу, и ты уже думаешь, а как можно жить иначе. Стоит недельку пожить с любимым человеком, и тебе кажется, что до этого была вовсе не жизнь, репетиция какая-то. Стоит недельку позаниматься действительно своим делом, и сложно представить, как можно заниматься чем-то другим. Красивая жизнь затягивает. Ты начинаешь бояться: вдруг всё закончится, вдруг у тебя всё отнимут, вдруг в тебе разочаруются. И в итоге, когда печатаешь в Worde, начинаешь сохранять документ каждые пять минут. Психоз, и ты задумываешься, а нужно ли было так стараться, так переживать, вылезать из собственной шкуры, стоила игра свеч.
- А кто у вас в группе главный?
- У нас главная, - заявили Йен и Ли Лунг в один голос.
- А тяжело находиться под колпаком у женщины?
- Нет, - на этот раз ответил Джей Си, - Она, конечно, горластая, вспыльчивая, но зато быстро отходит.
В зале раздался смех.
- Лиса, а каково тебе всё время находиться в обществе мужчин?
- Отлично. Они никогда не просят у меня платьев поносить. А я страшная собственница. Хотя карандаш для глаз они частенько у меня воруют, не успеваю новые покупать.
Зрители вновь засмеялись.
- А насчёт того, кто у нас главный, я хочу пояснить. Они просто джентльмены, вот и назвали меня. На самом деле у нас главный Бенни. Он пишет музыку, проверяет аппаратуру, не даёт расслабиться.
- А если совсем честно, - вступил в разговор Бенни, - то у нас главным является Питер. Ему мы точно не перечим.
- Имеешь в виду Питера Темпла?
- Нет, он имеет в виду Питера Паркера, человека-паука.
Ведущий с ярко-рыжим ежиком на голове открыл рот и не нашёл, что сказать. Ему пришлось закрыть рот обратно и улыбнуться в камеру.
- А ты, Лиса, однако, за словом в карман не лезешь.
Он приблизил к ней квадратный микрофон с надписью MTV.
- Да, ношу слова в лифчике.
Студия просто взорвалась от смеха. Общее веселье не прекращалось минуты две, затем последовали аплодисменты.
- Напоминаю, что вы смотрите программу «Прямой эфир со звездой» на MTV. И у нас в студии сегодня молодая, но стремительно набирающая обороты банда Sunny honey. Не переключайтесь, мы вернёмся после рекламы.
Возле ведущего мгновенно оказалась гримёр. Тут же окружили Лису и других участников группы. Вокруг них орудовали кисточками со скоростью света. Лиса не заметила, как рядом с ней оказался Питер.
- Ты что творишь, мать? Не ты ведёшь шоу всё-таки, а Билли. И со словами в лифчике ты загнула.
- Всё в поряде, Питер, она прекрасно справляется. И со словами в лифчике было то, что нужно, - произнёс рыжий шоумен, принимаясь за бутылку с водой.
- Знаю, Билли. Я чисто ради приличия сказал, чтобы тебе обидно не было.
- Ха, ха, ха, как смешно.
По корявой ухмылке ведущего Лиса поняла, что вскоре ей достанется по самые помидоры.
- А мы снова в студии, с вами «Прямой эфир со звездой», и я – Билли Вэйн. У нас в гостях сегодня, напоминаю, молодая перспективная команда Sunny honey. До ухода на рекламу мы говорили о том, сложно ли парням быть на заднем плане Лисы, и тяжело ли Лисе работать с одними мужчинами. Но, ребят, есть же ещё одна явная проблема в вашей группе. Как известно поклонникам, Лиса и Бенни были женаты. Легко ли уживаться бывшим супругам в одной рок-команде?
- Очень легко, он всегда знает какой кофе мне приготовить.
- А она всегда знает, что я не пью кофе.
- Да, он блюдёт фигуру. В кофе ведь восемьдесят калорий, а в чае всего две.
- А у вас часто возникают творческие разногласия?
- Давай оставим эту тему для Опры.
Смех не утихал. Зрители были в восторге. Питер показал Лисе большой палец. «Любитель пальчиков!» - развеселила она сама себя. Хоть всем вокруг было весело, она нервно теребила край кресла. Ей было непривычно выступать на шоу, столько говорить на публику. У неё чесалось всё тело, в горле пересохло, и Лиса еле сдерживалась, чтобы не убежать в туалет: её всегда тошнило в непривычных ситуациях.
- А это правда, что вы собираетесь записать дуэт с Джо Томпсоном?
- Да, песня уже записана. Это смесь панка, гранжа, ирландских национальных мотивов, классики, диско, кантри и джаза. Терпение и вы её вскоре услышите!
- Парни, а она когда-нибудь говорит серьёзно?
- Я молчу всегда очень серьёзно, - ответила за них Лиса.
- А теперь Sunny honey сделают то, за что мы так их любим. Споют! «Немилый друг» в живом исполнении на MTV!
Камеры переместились на сцену. Бенни надел на себя гитару, Йен прошёл к барабанам. Аплодисменты не смолкали. Стоило Лисе спеть: «Я приду поздно ночью и увижу то, что ты не хочешь», как все начали визжать и прыгать. Всё тряслось, земля уходила у неё из под ног. Это всё напоминало Лисе какое-нибудь стихийное бедствие: вокруг было столько же паники, эмоций, криков. «И это ещё не стадион!» - подумала Лиса перед припевом. Потом они исполнили ещё две песни. Публика и исполнители только завелись не на шутку, а выступление уже нужно было прекращать. Лиса поняла, что ей всё ещё мало. Она осознала, что теперь не сможет довольствоваться тем, что было прежде. Ей хотелось всего и сразу и безо всяких усилий. Она хотела получить целый мир на блюдечке с голубой каёмочкой. Она хотела поймать момент и никогда не отпускать его. Она хотела остановить время. Она не знала, что будет потом, но в данный момент она была счастлива. Что бы после не случилось, Лиса знала, она будет помнить это выступление и ей будет хорошо.
- Что ж, ребятки, молотки! Я прямо горжусь. Всё на высшем уровне. Чувствуется, что не зря мы всё это делаем, - похвалил их Питер уже в лимузине.
- А какие коры Лиса мочила, умереть не встать! – воскликнул Джей Си.
- Лиса, солнышко, фронтменша наша! Выше всех похвал.
***
На следующий день Лиса участвовала в фотосессии для одного глянцевого журнала. Это ей понравилось куда меньше, чем выступать на шоу. На неё надели какие-то несуразные шмотки, ботфорты на пятнадцатисантиметровых каблуках, на лицо нанесли настоящую боевую раскраску. Она целых три часа стояла перед фотографом практически в одной позе: он очень хотел именно в таком положении поместить её на обложку. У неё свело скулы, потому что приходилось постоянно улыбаться или, напротив, совершенно не двигать лицом. Она жаждала запеть, но понимала – это сейчас будет смотреться крайне глупо. Ей казалось, что она столько всего интересного пропускает, стоя на пятнадцатисантиметровых каблуках третий час подряд перед совершенно незнакомым мужчиной с фотоаппаратом.
После съёмок за ней заехал Питер.
- Как оно там? – спросил он, когда Лиса уселась на переднее сидение порше.
- Ничего так. Сносно. Можно я тебя съём? Очень жрать хочу.
- Сейчас поедем в ресторан. Кстати, Джейку звонил агент Криса Барнса.
- Кто это?
- Это актёр. Помнишь, ты с ним на презентации альбома разговаривала? Блондинчик.
- Ну как разговаривала, он сказал, что у нас отличная музыка, а я сказала, что у него отличные ботинки.
- Ты видела хоть одну серию?
- Чего?
- Сериала его! «Кровавые слёзы» называется. Этот сериал сейчас смотрят все, кому не лень. Даже мы с Джо.
- Я чего-то не понимаю. Ты решил меня к сериалам пристрастить?
- Нет. Завтра у тебя ужин с Крисом Барнсом. Его агент позвонил моему ассистенту и назначил тебе свидание.
- А спросить меня сперва нельзя было: «Хочешь ли ты, Лиса, на свидание с этим блондинчиком»?
- Глупый вопрос, его хочет половина домохозяек Америки.
- Но я ведь не домохозяйка. И не хочу я ужинать с этим лощённым идиотом! И о чём мне с ним говорить? Вещать, как он красив, сексуален, популярен, как мне нравится сериал, в котором он снимается?
- Да хоть об этом. Все спрашивают, с Бенни ты или не с Бенни. Скоро все начнут сомневаться, что вы действительно в разводе. И роман с популярным красавчиком очень повышает рейтинг, поверь мне. Все поклонники «Кровавых слёз» станут твоими поклонниками. Правда, некоторые захотят тебя тухлыми яйцами забросать, но не суть.
- Между прочим, яйца, пролежавшие в пепле несколько месяцев, - китайское национальное блюдо.
- Кстати, да, ужин в китайском ресторане. Я сказал, что ты любишь китайскую кухню. Просто поговори с ним, подержись за ручку. Пусть вас сфоткают пару папарацци. И битый месяц ты не вылезала из студии, а ещё съёмки. Так уж завтра отдыхай.
- Только без Криса Бансра.
- Барнса, твою мать! Лиса, ты не понимаешь, что я белый и пушистый ровно до тех пор, пока ты делаешь то, что я говорю.
- Я то это отлично понимаю.
- Поэтому просто сделай то, что я говорю. А я знаю, что говорю. Если я говорю, прыгни с пятнадцатого этажа – прыгай, не думай: значит, так нужно, и внизу тебя ждёт мягкое приземление. Ты мне не доверяешь?
- Дело не в том, доверяю я тебе или нет, а в моём собственном мнении, которым в данном случае пренебрегли.
***
В прошлый раз ей понравились его чёрно-белые ботинки, а в этот синяя рубашка с короткими рукавами. Голубоглазый блондин за метр восемьдесят смиренно ждал Лису за столиком, внимательно изучая меню. Оценив рубашку, она восхитилась спортивными наручными часами TAG Heuer. Их секундная стрелка с треугольным наконечником просто свела Лису с ума. Их стальной браслет изумительно переливался яркими бликами на электрическом свете. Она вспомнила, что видела такие часы на плакате с Леонардо ДиКаприо.
- Ты вовремя. Мой юаньсао остыл каких-то полчаса назад.
- Интервью на радио длилось куда дольше, чем я предполагала. А сколько сейчас?
Когда Лиса его видела на презентации альбома, было довольно темно. Она практически и не разглядела Криса при первой встрече. Она помнила только его голос и его чёрно-белые ботинки, на которые всё время падал свет прожектора. Теперь же Лиса надолго запомнила его потрясающие часы. Хотя его глаза цвета морской воды ей понравились ни чуть не меньше.
- Время? Пятьдесят минут, как ты должна была прийти.
- Извини, что заставила тебя ждать. Правда, мне очень жаль.
Только после этого она села за столик. Вскоре к ним подошёл официант: щупленький китаец, бедра которого, наверное, были не шире, чем у Кейт Мосс.
- Добро пожаловать в «Логово Дракона». Вы готовы сделать заказ?
- Да, Тедди, я буду юаньсао со сладкой начинкой. Побольше добавьте в супчик грецких орехов, кунжута. И ещё чай с лотосом.
- Это всё, мисс? Или что-то ещё?
- Тедди, ответь мне, это правда, что мистер Барнс сидел здесь в полном одиночестве около часа? Мне так неловко.
Она протянула ему стодолларовую купюру.
- Нет, мисс, он пришёл минут двадцать назад. И к нему за столик подсаживались два парня из группы Bricks.
- Спасибо, Тедди, ты душка!
- Принеси мне рисовой водки и эти жареные трубочки с начинкой. И не жди чайвых ещё и от меня, предатель!
- А с какой начинкой вы хотите чуньцзюань?
- С любой.
- Соя, свинина, сушёные грибы, побеги бамбука?
- Принеси ему с бамбуком, Тедди! Крис, они тебе понравятся.
- Поверю на слово.
Официант сделал кивок головой и ушёл исполнять заказ.
- Ну вот, мы в расчете. Я бы тоже ждала тебя полчаса, если бы пришла вовремя. Что дальше по расписанию?
- Лиса Холмс!
- А ты Кристофер Ватсон в таком случае.
- Что ж, приятно познакомиться! На презентации твоего альбома нам так и не удалось пообщаться. Тебя просто разрывали на части.
- Как мило, что ты решил исправить это недоразумение и пригласил меня поужинать. Что ж, как твоя работа? Где сейчас снимаешься?
- Всё там же. В «Кровавых слезах». Видела?
- К сожалению, нет. Времени катастрофически не хватает. А о чём сериал? Может, у меня возникнет желание его посмотреть.
- Вряд ли. Сценарий там просто бредовый. Главный герой – молодой врач. В один прекрасный вечер он возвращается домой и его по пути кусает вампир. Вскоре он замечает, что его мучает непонятная жажда. И всё в таком роде. А та вампирша, которая его не успела убить, потом в него влюбляется и приходит работать в его клинику.
- Как интересно!
- Людям вроде смешно, и нам тоже весело на съёмочной площадке.
- Так это комедийный сериал?!
- Ага. Главный герой - ветеринар, и он, когда становится вампиром, понимает, что не способен убивать зверюшек, поэтому начинает пить кровь людей.
- Какой бред! Нужно будет посмотреть!
- Ага, а после появляется бывший возлюбленный Изольды, вампирши, и тоже начинает работать в той ветеринарной клинике. Весь персонал, в конце концов, вампиры. А бывший любовник Изольды, как раз, вампир-вегетарианец и не прочь полакомиться зверюшками. Они с Майклом всё время по этому поводу враждуют.
Лиса чуть не поперхнулась чаем с лотосом.
- Значит, положительный герой пьёт кровь людей, но защищает зверюшек, а отрицательный, наоборот, пьёт кровь зверюшек, но не трогает людей?
- Да. Бред!
- А кого играешь ты?
- Того, который защищает зверюшек.
- Ваш сценарист обкурился крэка.
- Ему нужно лечиться. Он пропащий человек, он придумал сражение Майкла и хахаля Изольды в зоопарке. Они переломали клетки, а когда помирились, им пришлось тащить льва обратно в зоопарк, а перед этим напоить его изрядным количеством виски.
Лиса отставила чашку чая подальше, потому что приступы смеха у неё сейчас наступали весьма неожиданно, и она боялась захлебнуться во время очередного из них.
- Да этого сценариста убить мало! Такой бред!
- Можешь, в принципе, заколоть меня вилкой. Они тут весьма острые.
- Так ты там и за сценариста?
- Ага. И за продюсера. Просто когда я получил свой первый приличный гонорар за роль в романтической комедии, я подумал, почему бы не создать очередной популярный сериал про вампиров или врачей, а лучше про тех и других сразу. Зато теперь я не пропаду. Лечащие вампиры меня кормят.
Сначала Крис не показался ей таким забавным, но сейчас она поняла, что чувство юмора у него отменное. Ей не приходилось никого смешить, ей было смешно самой. Она забыла про туфли с тугими застёжками, которые сдавливали ей лодыжки весь день, и суп с галушками оставался без внимания.
- Я вспомнила, где я тебя видела! В фильме с Моник Лайви. Не помню, правда, как он называется.
- Ничего страшного. Все, в основном, запоминают её лиловый купальник в этом фильме, а не название этого фильма и не меня, две недели небритого и в безразмерной футболке. Нужно было надеть её купальник, и тогда бы ты меня запомнила.
- Непременно.
- Ещё бы. Ведь для той роли я набрал двадцать кило. Бегемота в лиловом купальнике грех не запомнить. А в финале мне нужно было предстать уже прекрасным принцем, так вся съёмочная группа отнимала у меня еду и подбрасывала слабительное в воду.
- Жестоко!
- Ещё как! А тебя не смущает, что я такой красивый?
- Ничего. Если что, откормлю тебя килограмм на двадцать.
- На побегах бамбука вряд ли. Ммм, какая вкуснятина!
Крис положил куайзцзы(китайские палочки) в тарелку и отодвинул её.
- Боюсь, тебе придётся отвезти меня домой. После рисовой водки я за руль не сяду. А это ты довела меня разоблачением.
- Охохо. А меня не посадят за совращение малолетних? Ты, надеюсь, совершеннолетний, друг мой?
- Мне двадцать три. Скоро двадцать четыре будет. А можно я обижусь на то, что ты не погуглила меня перед тем, как идти на свидание?
- Конечно.
- Нет, вы представляете, она не погуглила парня, с которым пошла на свидание! Как так можно?! – воскликнул Крис и большинство посетителей ресторана посмотрело в его сторону.
Тедди чуть не уронил поднос с уткой по-пекински.
- У него аллергия на рисовую водку. Не обращайте внимания! – извинилась за своего спутника Лиса.
- У меня аллергия на крем для обуви. Поэтому я его никогда не ем. Это правда, Лиса.
- Так, хватит меня смешить. Я уже устала от смеха! Оказывается, и такое бывает.
- Извини, что-то я слишком выпендриваюсь. Все заготовки на сегодня исчерпаны. Теперь твой черёд поразить меня.
- А ты думаешь, что поразил меня?
- По крайней мере, попытался.
- О’кей. Раз моя очередь выпендриваться, тогда пошли отсюда.
- Уже?! А я надеялся ещё на одну порцию побегов бамбука.
Крис попросил у Тедди счёт, и, оставив ему пятьдесят долларов чайвых, направился с Лисой к выходу. Она провела его к серебристому ламборджини. Сказать, что парень был удивлён, это ничего не сказать. Он смотрел на машину, как заворожённый. Крис не говорил целых две минуты: а для него это был солидный обет молчания. Он был поражён собственной немногословностью: ещё никогда ему не удавалось не говорить так долго. Лиса была довольна произведённым эффектом.
- Ну как?
- Нокаут. Мои сандалии не катят против ламборджини.
- Питер разрешил покататься. Ему всё равно феррари весь гараж заняли.
- Это же Reventon! Это одна из самых лучших и дорогих машин в мире!
- Можешь порулить.
- Нет, без прав я за руль не сяду.
- У тебя нет прав?
- Уже два месяца, как отобрали. Если бы ты меня погуглила, то знала бы. Кстати, выходит хорошо, что ты меня не гуглила. Там скандал небольшой был, мои фотки с зала суда.
- Вождение в нетрезвом виде?
- Да. Теперь меня возят друзья и таксисты.
- Ты так много пьёшь?
- Не сказал бы. Просто взглянешь на мир трезво и понимаешь, нужно выпить!
Ночной Лос Анжелес смотрится просто божественно. А из окна ламборджини тем более. Перед тобой предстаёт это великолепие, определяющее желания всего мира, и тебе кажется, что ты на Олимпе, что ты рядом с Зевсом, Герой, Дионисом, Афродитой. Все стремятся сюда. Всех интересует, что здесь происходит. Если подумать, то Лос Анжелес – город, в котором живёт большинство населения планеты. Конечно, в душе, через глянцевые журналы, через монитор компьютера, через экран телевизора. Каждый год мысленно летают в Лос Анжелес пятьсот пять миллионов человек. Больше половины населения Земли интересуются тем, что происходит с жителями Голливуда. Некоторые интересуются жителями Голливуда больше, чем собственной семьёй. Лос Анжелес, можно сказать, центр мировой цивилизации. То, что здесь производят, смотрят во всех странах. Кино – самое доступное и популярное развлечение, а массовое кино производят именно в Голливуде. То есть, можно сказать, Лос Анжелес поработил человечество. Некоторые целыми днями смотрят голливудские фильмы, потому что у них нет работы и это единственное, что им доставляет удовольствие, единственное, что им доступно, помимо видеоигр, Интернета, пиццы.
- Ты, я смотрю, не боишься разбиться! Гонишь как Шумахер!
- Я боюсь всего на свете. Боюсь фейерверков, боюсь собак, даже шарпеев, боюсь старости, боюсь сказать что-нибудь не то, боюсь вспышек фотокамер. Но вот разбиться не боюсь.
- А я боюсь, у меня по гороскопу сегодня повышенная аварийность и влюбчивость. Если мы заговорили о страхах, то у меня ярко выраженные арахибутирофобия и асинуфобия.
- Асинуфобия – это боязнь ослов, насколько я знаю. Их я тоже остерегаюсь, но не всегда получается. А что такое арахилалафобия?
- Боязнь налипания орехового масла на мягкое нёбо. Очень неприятно! Но у меня арахибутирофобия по другой причине. Мой преподаватель по актёрскому мастерству заставил меня повторить это слово раз двести, не меньше. И он всё время ел бутерброды с ореховым маслом и учеников ими пичкал. Вот с тех пор я и страдаю неизлечимой арахибутирофобией.
- Бедняга!
- Налево сверни. Ага, почти дома. А что ты думаешь по поводу пауков?
- Я о них не думаю. А что?
- У меня есть скорпиончик по кличке Джо. Маленький такой! Я его назвал, кстати, в честь Томпсона. Очень на него похож.
- У твоего скорпиона синие глаза и безупречное телосложение?
- Только безупречное телосложение. Для скорпиона, конечно, и он гей. Предпочитает исключительно самцов. В этом мы со скорпионом диаметрально расходимся во взглядах. Но есть сверчков мы любим оба.
- Фу! А ещё играешь вампира, который не ест живность.
- Как образ актёра порой не совпадает с реальностью! Вот этот. Тормози! Сейчас открою ворота.
Довольно скромный дом для Малибу. Так Лиса была женой агента по недвижимости, она быстро оценила жилище Криса примерно в пятьсот тысяч долларов. Авто, за рулём которого она находилась, и то стоило раза в три дороже. «Что за дурацкая привычка всё переводить в доллары!» - рассердилась на себя Лиса.
- Ты уверен, что мне стоит заходить в это логово скорпионов?
- Уверен. Не переживай, он совсем безобидный. Пошли я вас познакомлю.
Крис взял её за руку и провёл в дом. Как только он включил свет, первое, что заметила лиса, - масса картин на стенах. Это были в основном натюрморты. Лишь над камином висел портрет хозяина дома и какая-то девушка на фоне заката. Возле дальнего окна она увидела мольберт и массу набросков карандашом. Ей очень понравилась эта домашняя изостудия. Натюрморты были как и весьма мрачными (например, череп с сигарой в челюстях, бутылка виски и половина яблока), так и жизнерадостными, яркими (например, букет жёлтых роз в умопомрачительной хрустальной вазе и связка зелёных бананов). Лиса начала бродить по гостиной Криса, словно по галерее. У неё глаза разбегались от обилия красоты. Всё ей было интересно. Всё у неё вызывало восторг. Среди рисунков она нашла свой портрет.
- Неужели это всё ты рисуешь?
- Малюю понемногу. Это, кстати, тебе подарок. Я приготовился. Рисуночек
- Как это мило! А какие рамочки для фотографий! А это кто?
- Сестра. Это мой младший брат. Это я на съёмочной площадке.
- В полном гриме.
Она на минутку отвлеклась от живописи и заметила террариум в соседнем маленьком помещении. В нём было много мха, древесной коры и распиленный поперёк цветочный горшок. Террариум так и манил к себе: в тёмной комнатке только он освещался. Лиса наклонилась к нему и начала пристально рассматривать. Скорпиона не было видно. Крис достал его из укрытия и начал брызгать из ручного пульверизатора. Скорпион занимал всю его массивную ладонь. Беспозвоночное чем-то напомнило Лисе танк: было заковано в тяжёлую броню. Когда довольный обрызганный скорпион зашевелил своими могучими клешнями, ей стало не по себе.
- Он любит дождь. Джо, познакомься с Лисой!
Лиса помахала скорпиону рукой. Крис извлёк откуда-то сверчков и раскрошил их у себя на ладони.
- Хочешь покормить его?
Лиса не успела опомниться, как покрошенное насекомое оказалось у неё в руке.
- Может, не стоит!
- Его укус не опаснее укуса пчелы.
Это Крис сказал, когда уже посадил скорпиона Лисе на ладонь. Джо начал буквально всасывать искрошённого сверчка из её пальцев. Лиса думала, что упадёт в обморок в этот момент, но паника вскоре отступила. Потом Крис положил ей на правую руку ещё одного сверчка. Скорпион спокойно продолжал свою трапезу.
- Вот видишь, ты ему нравишься.
- Он мне тоже. Только сердце периодически в пятки уходит. А почему ты не остановился на собачке?
- У меня аллергия на шерсть. И Джо мне подарил один друг, когда мы пили у него на дне рождении. Специально дождался, когда я напьюсь, чтобы вручить мне своего питомца. А теперь мы не разлей вода. Он меня всегда понимает. Правда, Джо?
Скорпион устрашающе задвигал клешнями.
- Ладно, давай я его обратно посажу.
Он величественно разлёгся на мху и продолжил двигать клешнями. Теперь, когда Джо находился за стеклом и был накрыт сетчатой крышкой, ей было гораздо приятнее на него смотреть. Этот чёрный монстр вызывал чувство опасности, любопытство, восхищение. Лиса не смогла бы перечислить всю гамму чувств, которую она испытывала, разглядывая членистоногое. Она наблюдала за ним с нескрываемым интересом. Лиса была по знаку Скорпионом, и она чувствовало какое-то единение с Джо.
- Один-один. Мой ламборджини побит скорпионом.
- Да у нас сегодня просто идеальное свидание!
- Без малейшего изъяна.
- Раз ты не убежала, увидев Джо, значит, всё как по маслу. Я, конечно, иногда кажусь форменным психом, но, в целом, я вполне адекватный парень.
- Ты орал на весь ресторан, что я не погуглила тебя перед первым свиданием, ты снимаешься в сериале про вампира-ветеринара, который защищает зверюшек от вампиров-вегетарианцев, ты чуть не свалился в обморок, когда увидел Lamborghini Reventon, у тебя отобрали права за вождение в нетрезвом виде, ты живёшь со скорпионом и рисуешь натюрморты с черепами. Да, в целом, ты вполне адекватный парень.
Крис поцелуем заставил её замолчать.
***
- Гарольд собирается съесть уссурийского тигра! – воскликнула Изольда, теребя подол белого халата. – Я вот, боюсь, как бы тигр не съел Гарольда.
- Не боись, тигры не любят тухлятину.
- Это кого ты назвал тухлятиной?! – возмутился Гарольд, и его верхняя алая губа устрашающе поднялась вверх, обнажая клыки.
- Я? Назвал? Тухлятиной? Ничего подобного. Я сказал, что погода сегодня отличная. Может, на пляж сходим? А то ты такой бледный. Авитаминоз, видать. Держи яблочко!
- Это не яблочко, придурок. Это кетчуп.
- Да? А какая разница: тебе всё на один вкус.
- Майкл, ну не зли его. Ты же и сам вампир!
- Он настолько тупой, что до сих пор не понимает этого.
- Может, лет через триста я поумнею. У меня ещё масса времени.
- Я отрублю тебе голову, положу в микроволновку и закопаю. У тебя не будет столько времени, так уж умней быстрее!
- Только не забудь сперва выключить микроволновку и вытащить шнур из розетки, а то не донесёшь!
Влажный воздух и сухой мартини действовали на Бенни умиротворяющее: он распластался на лежаке и не двигался уже минут десять. Он надел солнечные очки Питера за пятьсот баксов и чувствовал себя королём мира. Питер с Джо валялись на одном лежаке и мазали друг друга кремом для загара, поглядывая на ноутбук.
- Как вы можете смотреть эту ересь?
- А как ты можешь пить водкатини в такую жару?! – удивился Джо.
- Лучше спроси, как я могу не пить, когда сюда приближается кровососка в оранжевых шортах?
Со стороны дома к ним направлялась Лиса. Стук её каблуков был размеренным, чётким, бесперебойным, словно тикающая стрелка на часах. Стрекозиные очки скрывали половину её лица. Трендовая сумочка была просто огромного размера, в ней Бенни вполне мог уместить весь свой гардероб.
- Привет, голубки! Воркуете?
- Я воркую с очками, если только. А где твой азиатский эскорт? Занимаются накачиванием последней своей ненакачанной мышцы – мозга?
- Нет, занимаются иглоукалыванием. Ищут точку, нажав которую, можно вправить Бенни мозги. А что это вы тут смотрите? Кровавые слёзы?!
- Я же говорил, выключите эту ересь – не позорьтесь!
- Да, Лиса только рада. Это же её…, - Питер остановился на середине фразы.
- Любимый сериал, - завершил фразу Джо, - Смотрит и смотрит эту ересь. Хотя мне тоже нравится. Целыми сутками готов смотреть. Затягивает. К тому же мне всё равно нечем заниматься.
- Мать, кстати, гастроли по курсу. Нью-Йорк! После завтра! Ты поедешь?
- Нет, Бенни, я не смогу. У меня бассейн после завтра.
- Хаха.
- Весело с вами, однако! – произнёс Питер. – Что бы мы, ребят, без вас делали?
Он взял виноградинку с тарелки и кинул в сторону ведра со льдом, которое стояло где-то на расстоянии двух метров от него. Питер промахнулся. Он повторил эту операцию. И вновь неудача. На четвёртый раз ему всё-таки удалось попасть виноградинкой в ведро со льдом. Джо сумел сделать это с первого раза. Все ему зааплодировали. Он закрепил произведённый фурор ещё одним метким попаданием.
- Почему ты стреляешь лучше его, а денег такую кучу не зарабатываешь? – поинтересовался Бенни.
- Потому что я целюсь в ведро, а он в того, кто в это ведро стреляет.
***
Что тебе нужно? Только то, что делает тебя лучше. Ничего другого. Что тебе не нужно? То, что делает тебя хуже. Неужели всё так просто? Нет, сначала нужно сделать выбор, что для тебя лучше, а что хуже. Это самое сложное. Раз ошибёшься, и больше у тебя не будет возможности ошибаться. Совсем, совсем? Второго шанса никогда не бывает? Бывает, но тот, кто не использовал первый шанс, обычно упускают и второй и третий.
Это сказал ей Питер перед концертом. Он говорил и за себя и за неё. И Лиса запомнила, запомнила его слова навсегда. Потому что после них было её первое шоу. После этих слов она стояла в полной темноте, зная, что впереди неё тысячи человек, что через несколько секунд включится свет, её лицо появится на шестиугольных экранах, зал будут сотрясать аплодисменты. Так и случилось. Пару мгновений абсолютной тишины, а потом всплеск эмоций: зрители закричали и затопали с такой силой, что казалось, концертный зал вот-вот разрушится.
На одной из песен в зале поставили три батута и ещё один перед сценой. Лиса начала на нём прыгать, делая перевороты в воздухе. Некоторым удалось взобраться на другие батуты. Они скакали в такт игры на барабанах. На концерте царило совершенное безумие. Лиса разбежалась и полетела в зал. Это был самый запоминающийся момент в её жизни. «Вдруг они расступятся, и я расшибусь к чёртовой матери! Да ну и пусть! Я лечу, лечу, лечу!» - думала она, расправив руки словно крылья. Миг полёта показался ей вечностью. Для Лисы он длился дольше, чем все остальные двадцать восемь лет её жизни. Он значил для неё больше, чем все остальные двадцать восемь лет её жизни. Всё, что было раньше, - путь к этому полёту. Ради этих нескольких секунд она жила, ради этих секунд она терпела, страдала, любила. И они не расступились: потому что места свободного и не было. Они поймали её. Они начали передавать её дальше по залу. Охранники бегали вокруг с недоумёнными лицами и не представляли, что им сделать, как забрать «звезду» обратно. Лису хватали за руки, за ноги, за задницу, за волосы. Она чувствовала себя парфюмером Гренуем, которого растерзали на площади влюблённые в него люди. Она была на вершине блаженства. Тысячи людей пришли в этот зал, чтобы увидеть, услышать, потрогать её. «Не уходи, побудь со мной ещё немного, абсолютное счастье!» Но вскоре секьюрити удалось заполучить Лису обратно. Футболка на ней была изрядно порвана, волосы растрёпаны, руки расцарапаны.
- Спасибо, что не съели меня! – крикнула она в микрофон, оказавшись снова на сцене.
Зал загудел. Она увидела, что Бенни говорит с Питером за кулисами. Она выпила немного воды, чтобы восстановить дыхание, и направилась к ним.
- Ты же заверял меня, что батуты не привезут, что ты бросил эту бредовую затею! – орал во всю глотку Бенни.
Он был вне себя от ярости. Его глаза были готовы вывалиться, изо рта чуть ли не шла пена.
- Спокойно, спокойно! Мы решили, что оригинальное решение просто необходимо, а кроме батутов уже ничего нельзя было придумать.
- Питер, ты мне час назад говорил, что всё, никаких батутов не будет. И что я вижу?! Ты мне просто соврал. Я понимаю, что она психопатка, и ей плевать на себя, но тебе то полтинник, в конце то концов! Тебе был нужен труп? А если бы народ расступился? А если бы там оказался какой-нибудь маньяк и поджёг бы её волосы?
- Бенни, Бенни, пессимизм – твоё всё!
- Нет, просто я не хочу трупов на концерте! И я думаю об элементарных правилах безопасности. Ты посмотри на них?!
Йен и Ли Лунг прыгали на батуте вместе с фанатами.
- Бенни, весело же! Прекрати брюзжать! – воскликнула Лиса.
- А с тобой, камикадзе, я вообще потом поговорю! Я не подписывался приходить на твои похороны. Поэтому, будь любезна, не бросайся тут расшибать лоб! Ну вот, охранники идут с нами разбираться. Надеюсь, хоть они вам надают по мордасам!
- Возвращайтесь на сцену! Я всё улажу!
Лиса видела, как Питер о чём-то оживлённо разговаривал с охраной. Он махал руками, повышал голос. Охрана настойчиво пыталась ему что-то объяснить. Они явно были недовольны происходящим в зале. Они старались прикоснуться к Питеру, чтобы показать готовность к бою, готовность применить силу. Всё вокруг казалось Лисе полнометражным фильмом. В формате 3D. Она словно сидела в кинотеатре, жевала попкорн и смотрела на это действо. Она чувствовала себя участником событий, но была не способна повлиять на них. Будто это происходило не с ней вовсе, а с каким-то вымышленным киногероем. Всё было до такой степени хорошо, что она не могла поверить в реальность происходящего. Она была бы на седьмом небе от счастья, если бы увидела нечто подобное на экране в кинозале. Будь это просто фильмом, она всё равно была бы на верху блаженства. Но это была её жизнь. Она могла закрыть глаза и ничего не изменилось бы, не исчезло, не потеряло сути. Лиса была без ума от восторга. Она была готова стать зарядом для фейерверка. «Столько моментов, ради которых хочется жить, но между ними огромные промежутки, в которые хочется сдохнуть», - это была её любимая фраза. Но теперь она поняла, что всё потеряло смысл. Нет больше тех моментов, которые она имела в виду. Есть нечто совершенно новое, потрясающее, незабываемое. Этот счастливый момент не заканчивался, он продолжался и продолжался. Это была слава. Это было то, что никогда не бросит её на произвол судьбы. Это было то, что никогда её не предаст. Это было то, что никогда не покинет.
***
- А где Лиса? – поинтересовался Бенни за ужином: обычно в это время собиралась вся «команда» в ресторане отеля.
- У неё бассейн, - сообщил Йен.
- Вчера Питер говорил, что у неё бассейн. Перед репетицией. У неё прямо каждый день заплывы на марафонские дистанции.
Бенни взял со стола мобильный телефон и набрал номер по памяти.
- Привет, пиявочка! Ты где? В парикмахерской?! Вот это да! А Йен сказал, что у тебя бассейн. А, ты пойдешь плавать после? Правильно, говорят, вода с хлором поддерживает укладку. Удачно поплавать! Ждём, ждём. Пока!
Йен и Ли Лунг переглянулись, а потом снова принялись за мохито.
- Мне кажется или от меня что-то скрывают?
- А что мы может от тебя скрывать?
- Понятия не имею.
Питер потушил сигарету в громоздкой бронзовой пепельнице и начал что-то печать на ноутбуке.
Через пару часов Бенни постучал в номер Лисы, чтобы показать ей новую песню, но никто ему не открыл. Появилась она только на репетиции. Бенни раздражало её приподнятое настроение: он жутко хотел спать, а Лиса очень много и громко разговаривала, постоянно передвигалась по сцене. Шоу в Вегасе обещало быть грандиозным: снова планировались прыжки на батутах, а также была сконструирована клетка, в которой Лису могли перемещать над зрителями в зале. Бенни не предполагал, что страсть Питера с Лисой к экспериментам зайдёт так далеко. Идеи с них сыпались как с рога изобилия. Символом группы они сделали солнышко. Всем людям в фан-зоне выдавались вместе с билетами кулоны, которые светились оранжевым цветом. В темноте эти сияющие побрякушки смотрелись весьма эффектно.
На следующий день после концерта Лиса не поехала с ними в автобусе. Питер сказал, что она ещё задержится в Вегасе, а потом прилетит на самолёте. Бенни развалился на неудобных автобусных креслах и полностью погрузился в свой iPhone. Он просматривал информацию о Солт-Лейк-Сити. Ему не терпелось увидеть Большое Солёное озеро, запас поваренной соли в котором составлял шесть миллиардов тонн. От нечего делать он принялся вбивать в строку поиска имена всех участников группы. Начал он, разумеется, с себя и удивился тому огромному количеству своих фотографий, которые нашёл в Интернете. Вот фото, где он стоит курит на балконе отеля, вот фото, как он выходит из концертного зала, вот фото в кафе, вот фото, где он гуляет с собакой. Он и не подозревал, что его, оказывается, столько фотографируют. Когда очередь дошла до Лисы, Бенни понял, что именно от него усиленно скрывали.
- Твою мать! – воскликнул он и бросил iPhone на сидение Питера.
- Что такое?! Ты совсем спятил?!
- Крис Барнс, твою мать! Это его вы прятали от меня в Вегасе? У Лисы бассейн, у Лисы парикмахер, у Лисы интервью… Вы думали, я никогда не узнаю, что она мутит с этим молокососом. Он хоть совершеннолетний?
- Бенни, спокойно, спокойно! – произнёс Си Джей, хрустя чипсами.
- Мне то наплевать, по большому то счёту. Но мне не нравится, что от меня это так тщательно скрывали. Сколько они уже вместе? Месяц, два? И за это время никто и словом не обмолвился. Бенни всё узнаёт последним. Бенни всегда не в курсе. А то как же: он ведь псих и всем расстроит далеко идущие планы.
- Вот видишь, ты сам ответил на свой вопрос. Вот поэтому от тебя это и скрывали.
- Отлично! Значит, я всех здесь раздражаю. Может, вы меня, в конце концов, выгоните из группы? А то я порчу всем идиллию своим присутствием.
- Бенни, не начинай! Ты знаешь, что я ценю тебя как музыканта.
- Питер, вот нельзя было мне раньше сказать про Барнса? Всё-таки мы группа и должны знать друг о друге всё.
- И тогда гастроли сорвались ещё бы месяц назад.
- Ты такой продуманный, однако. А вот фигушки тебе! И дальше гастроли не сорвутся. Мне начхать на этого кровососа и его пиявку. Только ты знаешь, что мы не разведены официально? Её фамилия по-прежнему Лонглэйк, а не Лыкова.
- Серьёзно? Я не знал. Вам нужно в таком случае развестись. А то если пресса пронюхает, то начнётся новый виток слухов.
- Извини, всё никак не удосужились подписать бумажки.
- Может, ты просто не хотел их подписывать? Лиса тебя тысячу раз просила, а ты всё был занят, - отвлёкся от компьютерной игры Йен.
- Что это вы все набросились на меня сегодня? Это я должен злиться: от меня вечно что-то скрывают.
- Бенни, ты ведь такой принципиальный, прямолинейный, обидчивый: таким людям нельзя сразу открывать всю правду.
- Отлично! Если я принципиальный, то меня нужно обманывать.
- Ты хоть знаешь, что твой лучший друг гей? По твоему выражению лица я понимаю, что нет. Потому что он не хотел тебе признаваться. Ведь ты тут же начал бы его гнобить.
- О чём ты, Питер?
- О Си Джее.
Бенни посмотрел на Си Джея, вытаращив глаза. Сказать, что он был удивлён, - ничего не сказать. Бенни молчал, он не мог и пары слов связать. Как только он открывал рот, он забывал английский язык и принимался удивляться дальше.
- Питер, не нужно было ему говорить.
- Он же хочет правды. Пусть сразу её всю получит.
- Как?! Я даже не подозревал, друг! Ты ведь всегда был нормальным парнем!
- Значит, геи по-твоему все неадекватные?
- Я не это хотел сказать, Питер.
- А в итоге сказал именно это.
- Си Джей, я не ожидал. Совсем не ожидал, честное слово, брат. Ты и вдруг… Есть ещё что-нибудь, что мне следует знать? Или все ошеломительные новости исчерпаны?
- Думаю, на сегодня с тебя хватит.
- Э, что это значит?! Есть ещё что-нибудь?!
- Я образно выразился. Всё нормально, Бенни. Теперь можешь спать спокойно.
- Вот видите, я не выскочил из автобуса на ходу. Я не разбил здесь стёкла головой. Да, я сперва поорал, но, сами знаете, было от чего. Мне вполне можно доверять. Необязательно держать меня всегда в неведении.
Следующие два часа в автобусе царила полная тишина. Все занялись усиленным изучением социальных сетей и на время забыли о существовании друг друга. Лишь водитель потом не выдержал и нарушил всеобщее молчание.
***
Ноутбук, Лиса и глянцевый журнал лежали на шикарном диване номера люкс пятизвёздочного отеля. На столике причудливой формы стоял экспрессо в картонном бумажном стаканчике. Лиловые шторы создавали мягкое и приятное освещение. Розы цвета сливы стояли в вазах повсюду. Всё было идеально, всё было роскошно. Лиса напоминала себе рекламу дорогущей туалетной воды. Она была изящна, и всё вокруг ей соответствовало.
- Мне нужно с тобой поговорить, гламурная сволочь?!
- Ты сегодня такой вежливый, Бенни, не к добру это, не к добру. Ну присаживайся! Что случилось?
- А то ты не знаешь?
- Крис?
- Зачем была нужна такая конспирация? И ты знала, что Си Джей гей?
- Так давно уже.
- И никто мне никогда ничего не говорит. И насколько этот Барнс тебя младше? Лет на десять?
- На пять, Бенни, на пять. Ещё скажи, что он мне в сыновья годится.
- Ты просто читаешь мои мысли.
- Всё-таки пять лет были вместе.
- И пока ты официально моя жена, помни об этом. И я, в каком-то роде несу за тебя ответственность. Но я не об этом хотел поговорить.
- Так о чём же?
- Мне сложно здесь.
- Думаешь, мне не сложно? Каждый раз, когда я тебя вижу, я вспоминаю самое ужасное, что было в моей жизни. Каждый раз, когда я тебя вижу, мне хочется повеситься.
- Аналогично, киса.
- Каждый раз, когда ты напиваешься, ты припоминаешь мне случай с Дейзи. И каждый раз я чувствую свою вину. И каждый раз мне хочется просто задушить тебя. Это единственное напоминание о том, что я сделала. И каждый раз ты находишь причины не подписывать бумажки на развод. И каждый раз ты суёшь нос не в свои дела. Каждый раз ты недоволен тем, кого я выбрала.
- Прекрати!
- Что, тебе Крис не нравится? Ты его никогда и не видел в реальности.
- Того, что я видел по телевизору, вполне достаточно, чтобы сделать определённые выводы. Тебе нужен мужик, который сможет заботиться о тебе, чокнутой, а он молокосос, которому самому нужно сопли подтирать.
- А кто будет обо мне заботиться? Может, ты? Ты, который бросил меня тогда, когда я больше всего в тебе нуждалась. Ты, который отвернулся от меня в самый тяжёлый момент в жизни.
- Ты погубила мою дочь, и я должен был сделать вид, что ничего не случилось?
- Но ты вёл себя просто отвратительно. Ты смешал меня с грязью. Ты просто растоптал меня, не дал никакого шанса. И теперь ты думаешь, что имеешь право мне указывать?
- Имею. А разве не я постоянно давал тебе денег, чтобы ты не сдохла от голода, хотя один твой вид вызывал у меня панику. Ты говоришь, что я бросил тебя, а разве не я тебя забирал из психушки, носил тебе апельсинчики?! Или, может, это был Питер, который будет добреньким ровно до тех пор, пока ты не начнёшь ему противоречить.
- Бенни, я очень признательна тебе за всё, правда. Ты очень многое для меня сделал. Никто, пожалуй, не любил меня так, как ты. Я не могу просто вычеркнуть тебя из своей жизни, потому что пять лет на помойку не пристроишь. И это были неплохие пять лет, пока мы оба не показали, какие мы есть на самом деле. Но теперь я хочу замуж за другого, поэтому как-нибудь подпиши уже документы на развод. Да, возможно, мы слишком многим связаны, но мы ненавидим друг друга. Да, ты был самым дорогим для меня человеком, но твоя принципиальность чуть не свела меня с ума. Мы сделали друг другу очень больно.
- И пора бы нам уже отделаться друг от друга.
- Ты хочешь уйти из группы?
- Да, я хочу уйти из группы, твою мать! Уйти туда, где бы я тебя больше никогда не видел. Я не хочу больше ничего о тебе слышать, хотя это вряд ли удастся, учитывая, какая ты у нас теперь рок-звезда! Я не хочу тебя больше знать. Это было безумием – играть в одной группе. Да, четыре месяца мы продержались, но дальше не получится. Ищите замену, потому что в мировое турне я не поеду. Доиграю пару концертов в Америке и всё!
- И поедешь на какой-нибудь остров спиваться и жалеть себя.
- Это моё право. Это моя жизнь. Жизнь, которую ты испоганила, как только могла. И иногда хочется вмазать кому-нибудь бейсбольной битой по роже. Некоторые люди выглядят лучше, если их ударить по голове.
- Так вмажь, коли сильно хочется. Я не понимаю, почему это называют разбитым сердцем. Такое чувство, что и все кости сломаны тоже.
Бенни ушёл, громко хлопнув дверью. Лиса бросила подушку на пол и забормотала что-то по-русски.