Рюмка водки

Николай Щербаков
               

   «И что? Вы хотите сказать, что вы любите водочку? Вы еще скАжите мне, что знаете, как её следует пить?...          Не смешите меня…,        вы никогда не умели её пить….,     и никогда не пили её с удовольствием. Нет, не так…, с наслаждением! Да! С наслаждением!
 
 И уберите со своего лица эту неприличную ухмылку. Вы себя окончательно раскрыли. Как чем? Этой ироничной ухмылкой. Вы окончательно меня убедили, что вы и водка – в этой жизни случайные знакомые…, да,  обстоятельства заставили вас познакомиться. Принято пить водку – и вы, простите, пьёте.
 
 Да…, пьёте-с…, а в добрые старые времена дорогой гость домашнюю, сладкую водочку, поданную ему в лафитничке, да на серебряном подносе еще у порога, отку-ушивал! Улавливаете разницу? То-то же! И смею вас заверить, что не бросался он её родную соленым огурцом закусывать. Мерзость какая! Это я о закуске.
 
 Вы посмотрите на себя. Вот…, вы «тяпнули» пол стакана водки…, физиономию вашу свело судорогой, и вы принимаетесь тыкать вилкой в ближайшую тарелку, и спешите запихивать в рот куски селедки…, зачем вы себя так мучаете? И после этого вам хочется выпить ещё?! Мазохизм. Вот оно – чистой воды проявление мазохизма. О чем с вами можно говорить? Забирайте свой немытый стакан и уходите. Как куда? Да куда хотите…, вы мне не интересны».

   Маленькая, чистая кухонька. Хрущевка. За столом в толстом, ручной вязки свитере, с белоснежной седой шапкой волос сутулый старик. Чисто выбритый подбородок на кулаке красивой руки. Вторая рука длинными пальцами держит на столе стограммовую рюмку тонкого стекла. В рюмке водка. Налита до краев. На столе ничего кроме этой рюмки и графинчика нет. И никого, кроме старика за столом нет. После произнесенного мысленно монолога на лице старика саркастическая улыбка одной щекой.

   Сейчас он медленно, осторожно поднесет рюмку к губам и маленькими глотками, прикрыв от удовольствия глаза, выпьет содержимое. Откроет глаза через некоторое время, когда сладкий вкус водки во рту ослабеет. Причмокнет, как будто посылая воздушный поцелуй графинчику, и аккуратно поставит рядом с ним  рюмку.

 Теперь он будет неподвижно сидеть, глядя в окно, прислушиваясь к тёплым волнам блуждающим в организме, делающими сначала очень ясной и легкой голову, потом приятно затуманивающими её, тормозя мысли и направляя их в благодушно дремотном направлении. Делающими тяжелыми ноги и ленивыми руки. Раньше это было время для задушевных бесед с друзьями. В эти минуты все проблемы одновременно упрощались и становились абсолютно понятными и также быстро обострялись, становясь причинами для застольных споров.

 Этих друзей собеседников уже давно нет. Один за другим они ушли. Все.

   Примерно через полчаса старик поставит графинчик и рюмку в шкаф, пройдет в комнату и ляжет на диван, прикрыв ноги пледом.  Заснет почти мгновенно. И почти сразу услышит голос жены.
«Опять ты покупаешь эту дорогую водку. Пусть одну в месяц – все равно, для твоей пенсии это накладно. Когда нас было двое…»
 Она подносит руку с кружевным платком к губам.
«Не нужна она уже тебе. Давление опять скачет? Не покупай больше».
 Платок в руке дрожит у её лица.