Средство от акрофобии

Владислав Карпешин
Во  всяком  человеке  всякого  понамешано,  тут  тебе  и  «египетские»  страсти,  буйство  чувств,  и  холодная,  приземлённая  расчетливость,  и  здравомыслящий  пофигизм.  Каждый  человек  это  горючая  смесь  буйных  страстей,  и  рефлекторных  чувств,  продиктованных  инстинктом  самохранения.
Но  всякий  индивидуум  располагает  одной,  основной,  характерной  особенностью.

Особенностью  Кондрата  Ненашева  была  цепкость.
Холостой  мужчина  средних  лет,  среднего  телосложения  и  средней  наружности,  Кондрат  Ненашев  отличался  сухостью  в  обращении,  педантичностью,  и  крайней  цепкостью  в  работе,  что  не  прибавляло  оптимизма  его  клиентам,  поскольку  работал  он  фининспектором.
Его  так  и  называли -  «Апоплексическим  ударом»  или  просто  Кондратием.
Кондрат  приходил  на  объекты  как  Немезида,  как  возмездие  за  неправедный  образ  жизни.

Надо  сказать,  что  еще  мальчонкой  он  крайне  любил  лазить  на  деревья.  Не  успеешь  оглянуться,  а  маленький  Кондрашка  уже  сидит  на  ветке  и  качает  ногой.  Отучило  от  этой  пагубной  страсти  мальчика  наступившее  отрочество,  и  так  называемая  зрелость,  когда  почему-то  стало  казаться  неприличным,  лазить  по  деревьям.
Так  и  жил,  развиваясь  сообразно  своим  наклонностям,  Кондрат …  когда  он  внезапно  обнаружил,  что  страдает  такой  мудрёной  боязнью  жизни,  как  акрофобия.

Тогда  он  стоял  на  площадке,  на  крыше  Исаковского  Собора,  и,  несмотря  на  полную  личную  безопасность,  поскольку  смотровая  площадка  располагалась  на  самой  серёдке  крыши,  никак  не  мог  заставить  себя  подойти  к  краю  площадки,  и  тихо  страдал.
А  как  корежило  его  в  знаменитом  крымском  Ласточкином  гнезде.  Его  спутница,  презрительно  фыркая,  заглядывала  через  перила  в  пропасть,  а  он,  цепляясь  скрюченными  пальцами  за  стену,  продвигался  вдоль  неё  самыми  мелкими  шашками,  которые  мог  изобразить.

Однажды  Кондрату  пришлось  добираться   своим  ходом  до  объекта,  который  располагался  в  промышленной  зоне,  среди  заброшенных  цехов,  пустых  глазниц  окон,  почерневших  от  застарелой  сажи  огромных  труб.  Создавалось  такое  впечатление,  что  его  будущие  клиенты  специально  спрятали  своё  юридическое  лицо  в  этом  безлюдье,  в  этом  сюрреалистическом  месте.
Неожиданно  он  увидел  небольшую  группу  людей,  которые,  что-то  оживлённо  обсуждали.  Заинтересовавшись,  Кондрат,  подошел  ближе  и  увидел  несколько  молодых  ребят,  очевидно  паркуристов,  и  непонятным  образом  оказавшуюся  здесь  полную  представительную  даму.
На  его  вопрос,  они  указали  на  маленькую  темную  точку  на  конце  громадной  трубы  бывшей  теплоцентрали.
-Давно,  сидит  там,  а  спасателей  не  вызвать,  для  мобилы  мертвая  зона.

На  настойчивые  понукания  дамы  о  необходимости  залезть  на  трубу,  поскольку «Это  хоть  и  беспризорное,  но  живое  существо»,  молодежь  сама  посылала  даму,  в  том  числе  и  на  трубу.
- Ступеньки  скользкие,  сильный  ветер,  моросит.  Да  тут  верняк -  самоубийство,  если  полезешь.

- А  надо  лезть! -  с  тоской  подумал  Кондрат.
Но  как,  с  его  то  акрофобией?!  И  тут  он  вспомнил,  что,  будучи  на  дне  рождения  у  одного  приятеля,  проживающего  на  15-м  этаже,  он  изрядно  набрался,  и  смело  перемещался  по  балкону,  гордо  как  орел,  посматривая  с  изрядной  высоты.

-  Мужики,  выпить  есть?
Сделав,  давясь,  из  протянутой  фляжки,  под  неодобрительные  дамские  комментарии,  несколько  полновесных  глотков,  Кондрат  отобрал  у  одного  из  юношей  рюкзак,  и  полез  по  трубе.

Уже  через  несколько  минут  он  понял,  что  его  средство  от  акрофобии -  полнейшая  профанация.
Пары  алкоголя  выдуло  моментально,  и  он  остался  один  на  один  со  своей  неистребимой  фобией.
Кондрат  упрямо  полз,  преодолевая  ступеньку  за  ступенькой,  и  стараясь  не  смотреть  вниз  и  по  сторонам.
Холодный  ветер  превратился  в  ледяной,  и  с  размаха  бил  его  в  спину,  прижимая  к  стене.
-  Только  бы  ветер  не  переменил  направление,  -  молился  про  себя  Кондрат,  - Господи,  спаси  и  сохрани!
Движение  вверх  превратилось,  в  бесконечное …  кажется,  эта  труба  никогда  не  кончится.  Наверно  он  здесь  родился,  и  провёл  всю  свою  пустую,  глупую  жизнь.
Кондрат  полз,  а  в  голову  лезли  никчемные,  несвоевременные  мысли  о  том,  что  ему  почти  сорок  лет,  а  у  него  нет  ни  семьи,  ни  настоящих  друзей,  ни  родственников,  и  если  он  сейчас  отпустит,  сведённые  болью  пальцы,  то  его  никто  и  не  оплачет,  там,  на  далекой  сейчас  земле.
Но  он  всё  упрямо  полз,  оправдывая  свою  хваленую  цепкость.

Когда  он  загрузил  рюкзак,  обратный  путь  оказался  еще  сложнее.  Случайно  он  посмотрел  вниз,  и  несколько  минут  боролся  с  собой,  пытаясь  унять  головокружение.  У  него  одеревенела  спина,  из  искусанных  губ  непрерывно  текла  кровь,  ноги  казались  чугунными,  а  самое  главное,  это  уже  нестерпимая  боль  в  пальцах.
Еще  немного,  и  он  не  выдержит,  упадет.
Еще  немного...
Но  Кондрат,  наконец  то,  избавился  от  мешаюших  ему  выжить  чувств  и  стал  таким  же  ледяным  и  безразличным  как  ветер.  Он  как  бы  влился  во  враждебную  стихию,  стал  её  частью.  И  сразу  успокоился.
Он  совсем  без  боязни  смотрел  вниз ...  куда-то  улетучилась  вся  его  акрофобия.

На  землю  он  ступил  уже  совсем  равнодушно,  и,  отведя  в  сторону  руки  полной  дамы,  снял  рюкзак.
Молодежь  смотрела  на  него  круглыми,  недоумёнными  глазами,  и  молчала.
В  рюкзаке  находилось  тщедушное  тельце  мальчишки  примерно  шести  лет,  и  выглядывала  его  вихрастая  чумазая  физиономия.
-  Ты  как  попал  на  трубу?
- Та,  поспорил  с  пацанами,  и  полез,  а  слезть  побоялся.
- А  где  твои  родители?
- Нимае  никого,  отец  в  тюрьме  от  чахотки  помер,  а  мамка  от  водки.  Я  с  пацанами  гужуюсь…
- А  зовут  тебя  как?
- Колькой  кличут.

- Ребенка  надо  сдать  в  полицию! -  верещала  представительная  полная  дама.
Кондрат  Ненашев  молча  отдал  молодежи  рюкзак,  и,  завернув  в  куртку  мальчика,  пошел,  все,  ускоряя  шаг.  Нужно  было  срочно  показать  ребенка  врачам.

Больше  он  с  Колькой  никогда  не  расставался.