Глава 4
Когда включалась очередная тяга, многие люди начинали вести себя как сомнамбулы. Они бросали любое начатое дело и шли…
Их можно было остановить, задать вопрос и даже услышать ответ. Но как только собеседники теряли к ним интерес, люди снова устремлялся к загадочной, неизвестной цели.
Оказалось, что в путь отправлялись по разным причинам. Кого-то гнал непреодолимый жуткий страх надвигающейся мировой катастрофы, кого-то - возникшая вдруг необходимость повидаться с дальними родственниками, кто-то пошел вслед за всеми из-за внезапно возникшего непреодолимого стадного чувства.
Но были и те, кто пошли к разлому как к чуду, святыне, как к посланию с небес (божьему промыслу). И их тоже нельзя было остановить или переубедить.
Теперь каждый строил свою версию по поводу происходящего. Каждый видел в страшных деяниях разлома свое значение. Были и злорадствующие. Пришел-таки конец света! А что особенно ценно - для отдельных личностей!
Но время всё расставляло на свои места: категории призванных в путь от тяги к тяге менялись.
Уже во время второй передышки случилось невероятное: многие из тех, кто раньше считали себя властителями мира, «бросились в народ», к людям, неподвластным разлому. Старались понять, чем они отличаются от тех, кто тронулся в путь.
Узнать секрет хотели все! Самым главным для всего человечества стал вопрос: почему кто-то все-таки смог остаться на насиженном месте и не поддался всеобщему безумию.
Люди с научным складом ума искали тех, кто смог пережить несколько тяг. Таких счастливчиков обхаживали, как могли. Выспрашивали всё об их личной жизни, привязанностях, жизненных ценностях, буквально обо всем. Вплоть до диеты.
Лакмусовой бумагой для определения правильности своих выводов по поводу происходящего становилась очередная тяга. Если человек снова трогался в путь, значит, правильных выводов он не сделал.
Нашлись и такие, кто, очнувшись в очередном городе после остановки тяги, тут же начинали совершать поступки, полностью повторявшие факты биографии людей, неподвластных тяге. Они пытались изменить себя, пытались угодить новому непонятному «божеству».
Но интервалы между тягами пока были небольшими. Поэтому экспериментаторы не успевали узнавать о том, правильный ли способ спасения от разлома они выбрали.
Поговаривали, что единицы узнали секрет. Эти единицы, подчинившиеся зову первых тяг, вдруг оседали в пути. И больше не двигались к «краю». По какой-то причине секретом они ни с кем не делились.
В зону ста километров от края пропасти боялись заходить даже военные. То, что там не мог находиться человек, знали все. Сотовая связь исчезала уже в зоне пятисот километров до разлома. В зоне ста километров начинали давать сбои двигатели внутреннего сгорания.
Выжившее земное существо у края пропасти превращалось в тварь, алчущую плоти. Все звери, будь то заяц или мышь, становились хищниками.
Бывшие жертвы сбивались в стаи. Зайцы нападали на отбившихся от сородичей волков. Лопоухие кучами гибли в схватке, но успевали перекусывать сухожилия на волчьих ногах. Мыши, как саранча, точили всё, что попадалось им на пути. Кусали всё, что состояло из плоти.
Жертв не стало. По лесу прятались хищники разных размеров. Бесстрашные, выносливые и беспощадные. Безропотная смерть исчезла как понятие.
В каком-то смысле, звери начали вести себя, как люди.
И всё же выжившие ученые сошлись на одном общем правиле, одной закономерности. Чем ближе ты был к «краю», тем «железобетонней» оно (это правило) срабатывало. А звучало правило просто: чем хуже, тем лучше.
Чем бесчеловечней, на первый взгляд, решение, принятое в экстремальной ситуации, тем лучший от него результат для выживших.
И никто еще ничего не слышал о тех, кто смог остаться человеком на краю разлома. Родственники людей, превратившихся в зверей, кто как мог, любыми путями пробирались к «краю», чтобы изловить своих близких. Многие из них гибли во время очередного включения тяги.
Но некоторым везло. Они возвращались домой с родным «животным». Это «животное» прятали от соседей. Держали на привязи. Пытались сделать всё, чтобы оно снова стало человеком, чтобы оно хотя бы заговорило. Но всё тщетно!
Некоторые из прирученных через какое-то время убивали своих «хозяев» и вырывались на свободу. В итоге людей, побывавших на «краю», перестали спасать и оставили в лесах.
Однако прошел слух о том, что какой-то миллиардер от отчаяния провел последний эксперимент. Он отвез свою «одичавшую» жену на противоположную сторону планеты (противоположную от разлома), на один из островов в Тихом океане. И будто бы она снова заговорила. И даже не тронулась в путь во время очередной тяги. Но такое могли себе позволить лишь те, у кого был личный воздушный транспорт, то есть единицы.
К тому же началась настоящая война с автотранспортом. Ведь он резко укорачивал время в пути до «края». Поэтому исправных авто почти не осталось. Лучшей местью врагу теперь считался исправный малолитражный автомобиль, с ключами в зажигании и полным баком топлива, подогнанный под окошки его особняка.
В мирное время, когда тяга прекращалась, к разлому летели военные самолеты. Края пропасти обстреливались, и они делались более пологими. Благодаря обрушившимся массам земли промежутки между тягами становились большими. Иногда они достигали двух недель.
В каком-то смысле жизнь начала налаживаться. Миграция населения приобрела не столь катастрофические масштабы. А основные трассы для идущих к «краю» готовились в мирное время к приему массы людей. Туда свозилось продовольствие, палатки и куча всяких, необходимых путешественникам вещей.
Люди пытались приноровиться к жутким обстоятельствам. Средняя продолжительность человеческой жизни увеличилась от трех – семи дней (в первые дни после падения «клина») до двух – шести месяцев. Так рассчитали ученые. Хотя с момента появления первой тяги прошел всего один месяц.
***
Но…вернемся назад! Ведь нам, в отличие от героев, подвластно время.
Капитан, напарник Белова, оказался хорошим водителем. До стокилометровой зоны он «долетел» за четыре часа. Как раз к рассвету.
В дороге попутчики молчали. Белов лишь изредка следил за дорогой. И постоянно засыпал. Растерянное лицо Кати неотступно стояло перед его глазами.
БМВ бросили у последней пробки, в которой застряла фура с шампанским. Судя по тому, что Иван пока не проявлял обеспокоенности, тяга еще не включилась.
С десяток бутылок спиртного мужчины распихали по карманам. Не задерживаясь, тронулись к колонне с бронетехникой. Дошагали до неё минут за тридцать.
Прежде чем открыть задний люк БТРа, Белов обернулся к капитану:
- Там мой знакомый. Неглупый мужик. Может помочь. Но его надо привести в чувства.
Иван кивнул: видимо, понял, что речь идет о «диком».
Как только скрипнул рычаг и дверца распахнулась, на Белова сверху, будто рысь, запрыгнуло всклокоченное обезумевшее человекообразное существо. Получив приличную зуботычину, бывший биолог с грохотом и стонами отлетел в темноту салона. Но, тут же вскочив, с хрипом метнулся на добычу.
«Добыча» на этот раз обхватила голову Игоря Викторовича, как тисками, и не отпускала, пока тот не затих.
Капитан воспользовался временным затишьем «на передовой»: он открыл бутылку шампанского, без церемоний воткнул её в сжатые, давно не чищеные зубы рычащего существа.
Для нужного эффекта очеловечивания понадобилось две бутылки. Биолог, наконец, захрюкал, свесил голову на грудь и даже утробно всхрапнул. Белов осторожно прислонил осоловевшего доходягу к огромному колесу бронемашины.
Минут через пять слегка приоткрылся левый помутневший глаз ученого.
- Какого хрена? Чего надо? Чего прицепились?
Речь биолога разительно отличалась от предыдущих его двухдневной давности высказываний.
- Одичал совсем, умник!
Белов вытащил из кармана корку хлеба, протянул Игорю Викторовичу. Тот схватил не раздумывая, начал давиться хлебом и сопеть.
- Ты меня помнишь?
Этот вопрос на самом деле волновал Олега, потому что имел непосредственное отношение и к Кате.
- Помню. Отпустите меня.
- И куда ты пойдешь?
- Прибьюсь к какой-нибудь стае. Они вдоль дорог рыщут, - Игорь Викторович бросил косой взгляд на капитана, зябко передернул плечами, увидев его экипировку. – Или чего? Уже всё закончилось? Чистка леса началась? Вы ассенизаторы?
Иван ткнул в плечо Белова, привлек к себе внимание.
- Зачем он нам?
- Я не знаю, почему сам выжил на краю, - Белов решился сказать правду. – Они мне встретились в пути, и каждый из них давал свой совет. Благодаря им я и выжил. Они что-то смогли изменить. Каким образом, не знаю.
- Сколько их было?
Капитан, похоже, всё схватывал на лету.
- Трое. Вот он, - Белов ткнул пальцем в плечо биолога, - красотка Лариса и моя… - парень на мгновение замялся, подбирая нужное слово, и неожиданно для себя сказал: - Жена. Та, в которую ты стрелял.
- Извини. Не знал. Они нападают на людей. Прокусывают глотки. Мы не могли рисковать твоей жизнью. Она стояла прямо у тебя за спиною. Они всегда начинают с этого…
Капитан опустил глаза и развел руки в стороны. Похоже, искренне просил прощения.
- Чушь все это! – неожиданно заговорил ученый. – Не это его спасло. Он убийца. Я видел его расправу над стаей. Он нужен разлому. Точнее… тем, кто прислал эту штуку к нам. Потому что действия и сущность этого парня совпадают с предписаниями работы прилетевшего к нам неизвестного вида оружия. Обычное истребление.
- Поясни!
Капитан присел на корточки рядом с Игорем Викторовичем.
- Истребление хищников на планете – это первоочередная задача! – Биолог, наконец, открыл второй глаз и зевнул так, что у остальных свело челюсти. – Потому что только хищники в состоянии защитить планету! Останутся одни сердобольные - делай с Землей, что хочешь.
- Ерунда. Убийство здесь не при чем. Многие из выживших убивали на краю, но все превратились в зверьков. А я… - Белов не знал, что еще сказать.
Он помог биологу встать и толкнул его в сторону шоссе ведущего к разлому.
– Вперед, умник, нас ждут великие дела.
Игорь Викторович от толчка пролетел несколько шагов, еле удержал равновесие, чтобы не хлопнуться на асфальт.
- Так вы чего? Решили, что вам ее бог прислал? – биолог пьяно хихикнул и зашелся в кашле. – Думаете, он помогает нам стать людьми? Зачистка рядов?
Напарники, шагая следом за ученым, следили за тем, чтобы тот не исчез в кустах.
Ноги Игоря Викторовича минут через десять приличного темпа ходьбы начали заплетаться.
До поворота, за которым должна была стоять «Нива» с Ларисой оставалось не так уж много.
- Да! Убивали многие! – ученый приостановился, будто уловил какую-то важную мысль. – Но, видимо, ваши убийства чем-то здорово отличаются от убийств основной массы людей. Вы подумайте над этим! К нам, точно, не божественное послание прилетело!
Капитан согласно кивнул головой:
- Думаю, он прав! У военных это называется артобстрелом. Подготовка к высадке десанта. Они надеются, что встречать их уже будет некому!
Буквально метрах в десяти перед путниками закачались кусты по обочинам дороги. На шоссе с разных сторон трассы выходили волки. С десяток крупных особей. С ощеренных пастей капала слюна, шерсть на мощных загривках стояла колом.
Серые почуяли стоящую добычу. Крепкие когти уже звонко клацали по асфальту.
- Не думаю, что это проблема.
Иван поднял ствол автомата, щелкнул предохранителем на режим одиночной стрельбы. Почти не целясь, выстрелил в ближнего зверя. Волк взвизгнул и споткнулся - кровь фонтаном окрасила вытянутый оскаленный череп.
Остальные прыгнули на добычу одновременно с разных сторон.
Капитан отстреливался, как на тренировке, и краем глаза следил за действиями Белова. Тот почему-то не доставал подаренного пистолета. Он орудовал ножом. Крутился юлой. Бил ногами в приближающиеся пасти. Перекидывал через себя огромные летящие тела и успевал им вспарывать брюхи.
И все-таки одна тварь цапнула за ногу убегавшего биолога. Тот завизжал, как поросенок, пытаясь стряхнуть с себя жуткую тварь.
Капитан, поймав в прицел трясущийся загривок вцепившегося в человека волка, нажал на спусковой крючок.
Белов боковым зрением отследил результат выстрела напарника, ногою отбросил от себя тушу последнего мертвого зверя. Стер тыльной стороной ладони брызги крови с застывшего, будто маска, лица.
(Продолжение следует)