По Западной Африке Мали, Гвинея, Гвинея-Бисау

 Часть 1 Вновь Мали

 Скажу честно,  у меня не было мечты посетить африканские страны Гвинея и Гвинея-Бисау. Просто мне предложили туда поехать в составе туристической группы, и я согласился.  Организаторы поездки сделали нам визы и отправили в неизведанные края. Вначале мы прилетели в Касабланку, откуда удалось съездить на 4 часа в Марракеш, о котором я возможно расскажу в следующий раз, а из Касабланки нам предстоял перелёт в столицу Мали Бамако. Дабы не утомлять читателей различной информацией, начну свой рассказ из аэропорта в Касабланке.

Всей группой проходим паспортный контроль и занимаем места в самолёте. Лайнер идёт на взлёт и набирает высоту. Постепенно исчезают наземные огоньки. Самолёт остаётся один на один с чёрным небом. Где-то под нами внизу Сахара. В былые времена караванный путь из Марокко в Мали занимал четыре месяца, а теперь всего четыре часа.
Искренне удивили марокканские стюардессы. Они вначале усыпляют пассажиров, выключая свет в салоне, а через 15 минут будят, дабы накормить.
Год назад я уже был в Мали. За 10 дней тогда удалось посмотреть почти всю страну, о чём я уже писал. Но здесь хочу рассказать про принимающую нас компанию.
В Западной Африке около 30 лет назад обосновался итальянец Альберто. Он прибыл сюда по церковным делам в качестве католического пастора,  но влюбился и решил жениться на местной женщине. Отцы католической церкви предупредили Альберто, что лишат его сана, если он не одумается.
Любовь зла. Альберто не одумался, женился на чёрной женщине и был лишён сана. Так священник превратился в бизнесмена. Побывав в различных интересных местах, он создал фирму занимающуюся приёмом туристов в Западной Африке.
Именно его компания вновь организовывала наш маршрут. Только теперь мы должны были прилететь в Бамако, загрузиться в джипы, и ехать в Гвинею, на которую отводилось 8 дней, затем переезд в Гвинею-Бисау на 3 дня,  оттуда вылет в  столицу Сенегала Дакар. В  Дакаре нас ждал следующий самолёт на Марокко, но  за 7 часов  между рейсами мы планировали посмотреть город, откуда опять ночной перелёт в Марокко и  там  предстоял  свободный день перед ночным вылетом в Москву.
Как хрупок этот мир! Маршрут по Мали, пройденный год назад повторить, на данный момент невозможно. Из-за событий в Ливии в Тимбухту бежали туареги сторонники Каддафи. Дети пустыни заявили, что это их земля, и они никуда отсюда не уйдут. Тимбухту вновь наполнился оружием. В начале декабря был убит немецкий турист. Власти Мали в ответ закрыли Тимбухту для посещения иностранцев, даже в страну догонов редких туристов  сопровождает полиция.
Бизнесмен Альберто осваивает теперь новый регион – Гвинею и Гвинею-Бисау. До нас гвинейским маршрутом проехали две группы итальянских туристов, и можно смело сказать, что из россиян, залезающих в гвинейскую глубинку, мы были первые экстремалы.
Год назад гидом  в Мали у нас была Наташа. Родом она из Минска, но почти 20 лет живёт в Мали.  В прошлом году я в суматохе  потерял её адрес, но ребята списались с Наташей, и вроде она где-то упомянула, если мы вновь появимся в Бамако, то чтобы мы привезли гречку. Подтвердить или опровергнуть данную информацию не получилось. Но все кто год назад был в Мали везли в чемоданах 1-2 кг. отборной гречки.
Итак, приземляемся в Бамако, проходим паспортный контроль в уже знакомом аэропорту, показываем чёрной женщине в белом халате сертификаты о прививках, получаем багаж и тишина. Наташи нет. Вокруг белой добычи пиявками суетятся таксисты. Время 2 часа ночи, по плану мы должны ехать в отель. Что делать?
Всей группой из 10 человек загружаемся в три раздолбаных авто, в которых удаётся даже захлопнуть дверцы, и через 20 минут оказываемся у отеля, куда приезжает и наша Наташа. Искренне радуемся встрече, освобождаясь от гречки.
Я из Москвы для Наташи взял ещё банку селёдки, которая вздулась словно футбольный мяч, но не лопнула. Вот было бы весело, если бы моя одежда на все последующие дни провоняла селёдкой. Наверно в продажу перед Новым Годом бросают всё, что не продали за целый год.
 
Часть 2. Переезд из Бамако в Сиби

Утро в Бамако точно такое же как и год назад. Продают булочники французские батоны на городских улицах, элегантные горожанки грациозно несут тазы и вёдра на голове. Рядом с отелем шумит детскими голосами школа, прошлый год я туда заходил. Только теперь я узнал, что рядом с отелем Плаза находится наше российское посольство. Жалко мне порой бывает дипломатических работников, ведь они безвылазно сидят за забором. Наверняка совсем немногие из наших дипломатов путешествовали по стране.

По плану сегодня в первый день мы должны много чего посмотреть в Мали, пересечь границу с Гвинеей, и соответственно ночевать уже в Гвинее. На всю экспедицию Альберто выделил нам четыре джипа Тойота Ленд Круизер , гида Дауду, переводчицу Наташу и повара. Заезжаем в Бамако в знакомый по прошлому году супермаркет. Повар Джабриль должен набрать здесь продуктов в дорогу.  За кассой, как и год назад, наша соотечественница якутка Жанна. Только теперь к ней добавилась ещё одна кассирша – украинка из Херсона. Мои попутчики капитально отовариваются. Я тоже набираю всякой снеди, расплачиваясь долларами по высокому курсу.

Через сплошные рынки выезжаем из города в сторону юга. Дорога идёт по живописным местам. Вначале тянется лес, а через некоторое время из земли вырастают скалы, покрытые травой и кустарником. Доезжаем до кемпинга в местечке Сиби. Здесь по плану предстоит короткая экскурсия в горы. Берём местного гида, и всей колонной начинаем медленный подъём по опасной дороге. Где-то впереди заманчиво мелькает  скала с аркой внутри.

Джипы наконец-то останавливаются у подножия скал.  Сиби - священное место  народа Малинке. Можно сказать, что здесь зародилась империя Мали, а в  Африке история составляет единое целое с легендами и мифами.
Местный гид что-то бубнит на своём. Наташа переводит: «Перед подъемом к скале  с аркой есть грот, где сидели и совещались старейшины. Сама арка появилась от стрел колдунов».
 
По проторенной тропе поднимаемся к арке. Ветер здесь такой, словно злые колдуны до сих пор посылают свои стрелы.
И здесь мне крупно повезло. Через какое-то время  повар Джабриль,  слушая  невнятного гида, начинает рассказывать легенду, связанную с местечком Сиби. Джабриль повторил легенду именно так,  как её передавали на протяжении веков  из уст в уста ходячие певцы гриоли.

Отец парня учился  в рязанском десантном училище, и он с большой симпатией относится к нашей стране. Несколько дней спустя я упросил свою спутницу Марину, владеющую французским,  вновь  перевести рассказ Джабриля. Вот что из этого получилось.

 Часть 3 Легенда об истории Мали

 В 12 веке болезненно распалась на множество маленьких царств империя Гана, куда входила территория  Мали. В одном из таких образовавшихся царстве Манде правил король  народа Малинке, по фамилии Кейта. Помня, какие страдания хлебнули люди от междоусобиц в империи Гана, король Манде не желал повторения страшных событий в своём царстве, и задумался о наследнике. Он решил посоветоваться с ясновидящими марабу.

- У тебя будет такой наследник, который превзойдёт тебя по доблести и чести, - ответили провидцы. Король Манде имел пока только одну жену и спросил.

- А кто будет его мать?

- Нет, это будет не твоя жена. Его мать будет страшно уродлива.
Монарх не поверил. В  стране Манде уродов не было. Читая его мысли, провидцы продолжали говорить.

- В десяти днях пути от Бамако есть деревня, которая называется До. Его мать живёт там. Приди к нам через две луны, и мы скажем, что нужно делать.
Король  послушал волхвов и удалился.

В тех краях, где находилась деревня До, во время праздников происходили жертвоприношения. По заведённому там порядку мясо убитого животного делилось между знатью и кастами, но если человек был рождён вне брака – мясо ему не давали. Случился на тот момент в селении До праздник. Младшая сестра короля достигла зрелого возраста, и хотела, как и все получить свой кусок мяса, но ей не дали, и прилюдно осмеяли.

В этот момент принцесса узнала, что рождена вне брака. Девушка сильно разозлилась. Она обладала магической силой и превратилась в быка. Деревня стояла на болоте и соединялась с сушей мостиками. Девушка-бык начала крушить всё вокруг, разломала и мостики. Люди хотели убить быка, но не смогли этого сделать. Бык убежал и принялся досаждать своей деревне.

Тогда жители До объявили всем, что дадут хорошую награду за голову быка. Многие охотники поспешили попытать удачу, но кто-то погибал от копыт и рогов, а кто-то просто возвращался ни с чем.

Слухи о награде дошли до короля Манде и его волхвов.

- Наш час настал! Нужно хорошо пожертвовать богам, - сообщили королю провидцы.

– Затем нужно получить благословление всех пяти фамилий народа Манде и благословление от их марабу. Если они одобрят, тогда возьмёшь двух помощников и пойдёшь в деревню До. Убьёте быка, награду не берите. Возьмите самую уродливую женщину с раной на ноге. Именно она родит великого правителя, который превзойдёт тебя в славе.

Король Манде и его помощники долго охотились за быком, и наконец, убили оборотня, обрезали хвост, показав его в многострадальной деревне. В благодарность за избавление охотников стали засыпать подарками, и привели самых красивых девушек. Но монарх помня про завет волхвов, был твёрд.
Он просил привести наоборот некрасивых девушек, а когда не нашёл среди них уродку с раной на ноге, попросил показать всех оставшихся.

- Нам стыдно её выпускать, - заявили жители До.

- Нет ведите. Мы хотим забрать именно её, - ответил король Манде. Увидев уродку, Кейта понял, что это именно она. Он забрал девушку в Манде и женился на ней. И звали вторую жену короля Суколю по фамилии Коне.

Вскоре Суколю забеременела и родила мальчика, которого назвали Судьята. Всё тело новорождённого было покрыто волосами. Увидев ребёнка марабу заявили, что он будет сильным, раз в детстве похож на льва.

Другие дети развивались но Судьята Кейта до семи лет не ходил. Первая жена короля Сасума Береке уже имела своего ребёнка, который был на год старше Судьяты. Первая жена стала посмеиваться.

- Что это за король? Он даже ходить не может! Уроды королями не бывают!
Когда случаются проблемы в семье, их всегда решает женщина. Суколю пошла к марабу за советом.

- Пошли слугу обрубить ветки дерева сунзи и сделай ребёнку палку. Он обопрётся и пойдёт.

Царевна отправила в лес слугу, тот  вырезал палку и принёс ей. Суколю выходила замуж девственницей, часто молилась и умела общаться с богами.

- О Боги! Король Манде мой единственный мужчина, дайте сил нашему сыну, - попросила Суколю. В этот момент Судьята опёрся о палку и пошёл. Пришли гриоли и стали петь о волосатом принце. Так понеслась слава о Судьяте Кейте.

Но первая жена ревнует, злится, хочет своего сына Зудилу на трон поставить. В этот момент заболевает король. Не зная как быть, он зовёт ясновидящих марабу.

- Смогу я вылечиться? – спрашивает монарх.

- Нет. Ты умрёшь.

- Кого мне ставить наследником? Ведь по традиции трон должен занять старший сын. У меня двое сыновей от разных женщин, может начаться борьба.

Но марабу ответили, что царствовать должен Судьята Кейта.  Король задумался, загрустил и вскоре умер, не успев провозгласить свою волю. Трон занял старший сын Зудила.  А злобная Сасума Береке нашёптывает теперь своему сыну: «Твой брат тебя убьёт и захватит трон!»

Зудила задумался, и решил позвать в своё царство гере (воина) Сумангуру Конде, дабы тот расправился с младшим братом. А чтобы всё выглядело естественно, король отдал замуж за Сумангуру свою сестру.
Марабу предупредили мать Судьяты Кейта. Суколю быстро собралась и бежала с сыном из царства Манде. Переправившись через Нигер, она щедро заплатила лодочникам, и отдала им половинку золотого браслета.

- Мой сын будет возвращаться назад и отдаст вам вторую половинку браслета. Вы его назад за это переправьте.

Лодочники согласились. А Суколю и Судьята пришли в деревню Нема, что стоит на самой границе с Мавританией, и стали там жить.

Тем временем в королевство Манде пришёл воин Сумангуру. Увидев золото и богатство он сместил Зудилу  с престола и сам стал царствовать. Народ Манде застонал от непосильных поборов. В местечке Сиби в гроте Зудила  тайно собрал представителей девяти племён, различных колдунов и ясновидящих.  Колдуны,  стреляя из луков, показывали свою силу и выточили стрелами арку в скале, убеждая всех, что именно они справятся с тираном.

- Нет. Только Судьята Кейта победит гере Сумангуру, - заявили марабу. Свергнутый король решил подчиниться предсказанию. Он пригласил  певцов гриолей, дабы ходячие сказочники разыскали младшего брата. Гриоли пришли в деревню Нема и сказали Судьята Кейте.

- Народ просит тебя вернуться в Манде!

- Я должен посоветоваться с мамой, тогда и дам ответ, - заявил Судьята. Он пришёл к матери и объяснил ситуацию.

- Я ждала, я знала, наш день придёт! Я оставила половинку браслета лодочникам, они тебя переправят. Теперь мне нужно посоветоваться с ясновидящими.
Суколю отправилась с вопросами к марабу.

- Что нужно делать? Как моему сыну освободить Манде?

Марабу долго колдовал над водой, над углями, потом зарезал маленького цыплёнка и капнул кровью себе на ладонь. Затем он дал такой ответ.

- Если сын возвратится в Манде, он выгонит Сумангуру. Но проблема в том, что он не станет королём пока ты жива.

Женщина всё поняла, заплакала и сказала.

- Если счастью сына и народа Манде я являюсь преградой, то я не буду мешать.
Через два дня Суколю умерла. Судьята похоронил мать на чужбине, сделал богатое жертвоприношение богам. Затем он попросил разрешения у старейшин деревни Нема, чтобы вернуться на родину.  Король Нема дал Судьяте Кейта воинов для защиты, и они двинулись в путь. 

Подошли к переправе через Нигер, а коварный тиран Сумангуру уже прослышал про возвращение волосатого принца, запретив лодочникам переправлять его через Нигер. Увидев, что его не хотят переправлять, Кейта показал жителям реки вторую половинку браслета. Паромщики узнали браслет, вспомнили слова Суколю и переправили отряд её сына через реку.

Судьята Кейта объединил  племена Манде и начал войну. Было 7 битв. В 1235 году войско Судьяты Кейта в местечке при Кирине разгромило армию тирана, но сам Сумангуру в 60км. от Бамако спрятался в грот и исчез мистическим образом. Судьята Кейта обложил пещеру, разбил лагерь и стал ждать. Неделя проходит, вторая, третья. У войска заканчиваются еда и вода. Тогда победители решают уйти.

Вернулись они в страну Манде. Собрали на площади объединённые племена, всех кто участвовал в войне, и народ избрал Судьята Кейта королём. Тогда новый правитель издал  закон, разделяющий сферы влияния между племенами. Одним предписывалось заниматься сельским хозяйством, другим отводилась река и рыбная ловля, третьим скотоводство, четвёртым торговля…. 

Так произошло объединение Мали. Племена породнились между собой. И стало по новому закону – если муж обижает жену, родовая община обязана вмешаться и заступиться, и обидчик  обязан подчиниться. Судьята Кейта рассмотрел со старейшинами родов все жизненно важные ситуации. Народ Мали уже восемь веков живёт по этим заповедям.

Судьята Кейта правил 20 лет и расширил империю, оставив после себя наследника Абукарде. Новый король захотел узнать о новых землях и решил путешествовать.  Он сплавился вниз по Нигеру к морю, увидев которое испытал шок.

- Давайте строить пироги, обойдём море и увидим его конец, - сказал Абукарде.
Он построил пироги и послал людей на край света, но они не вернулись. Следующие бедолаги догадались, что их ждёт, и наврали в отчёте, что долго плыли, но конца моря не увидели.

- Бог с вами! Я сам теперь поплыву, - решил король. Он построил огромную пирогу, со множеством отсеков. Уезжая Абукарде временно отдал власть Канку Муссе, который жил в его семье. Большая пирога назад уже не вернулась.

Канку Мусса принял ислам и решил совершить хадж в Мекку. Император Канку Мусса имел много золота, которое он взял с собой, снарядив целый золотой караван. Когда паломники приплыли на лодках в Тимбухту, то увидели, что там живут единоверцы. У туарегов император купил верблюдов и отправился дальше. За золото паломники покупали еду и воду.

Канку Мусса дошёл до Мекки, пригласив оттуда в Мали архитекторов. Желая показать, что он хороший сын Аллаха Канку Мусса поручил архитекторам построить в Тимбухту мечеть, которая стоит и в наши дни.

- Когда Канку Мусса умер, пошла другая история, но ничего необычного уже не происходило, - закончил свой рассказ Джабриль.

 Часть 4. Как добывают золото

Залезая в грот в Сиби, действительно чувствуешь нечто необычное, словно старший брат Судьяты Кейта  со своими старейшинами грозно вопрошает: «Ты зачем сюда залез чужеземец? Что тебе тут нужно?»
Уезжаем из Сиби, дабы не нарушать мистическое уединение этого места. Движемся по шоссе, затем пылим по грунтовой дороге. От тряски я уснул и проснулся уже в деревне Каран. Здесь на юге страны живут и работают знаменитые малийские золотоискатели. Ужасающей бедности на юге Мали нет. Эта земля раньше называлась Бамбук. Именно здесь в направлении Средиземного моря проходили знаменитые караваны с золотом из Дженне, Тимбухту и Уалаты.
Выходим из машины. Копошащиеся в земле женщины искренне радуются нашему визиту. Поросшая кустарником и мелкими деревцами красная земля вся изрыта  норами-колодцами, и усыпана земляными отвалами. Круглые дырки уходят вниз на жуткую глубину. Разглядеть расстояние до дна просто невозможно. Ровные круглые колодцы, похожие на канализационные люки,  тянутся прямой линией на расстоянии двух метров друг от друга. Наверно только сами горняки и Господь Бог знают, сколько ходов прорыто внутри между узкими скважинами, и сколько ответвлений по сторонам. Так шахтёры находят золотую жилу и стараются разрабатывать её, собирая грунт и подавая его на поверхность.
Одни женщины поднимают на верёвках привязанную колебасу с землёй, вторые дробят спрессованный грунт, треть, стоя по колено в грязи, промывают грунт, разбрасывая его вокруг себя. В одном месте здесь нашли жилу с водой, и бригада женщин поставляет для артели воду из подземного колодца.
Вдруг из одной из дырок на поверхность вылезает человек с привязанным к голове фонариком. Чёрное по природе лицо африканца окрашено в красный цвет. Шахтёр кое-как прочищает глаза, и увидев белых людей радостно улыбается. Мои спутники угощают его сигаретой, выкурив которую он поспешно спускается вниз.
Боясь провалиться, я подхожу  к дырке, и вижу, что золотоискатель, упираясь спиной, перебирает ногами и руками по едва различимым  ступенькам. Одно неверное движение, и даже не хочется представлять, что будет. Погибают шахтёры довольно часто. Их даже редко когда могут поднять на поверхность.
Но жители деревни Каран на судьбу не жалуются. Живут они по сравнению с соседями в хорошем достатке. Почти у всех женщин в ушах блестят серёжки, а грудь украшают золотые кулоны. Наверняка копать золото выгоднее, чем выращивать рис.
Мысли прерывает радостный крик одной из девушек. Подойдя ближе, мы видим в её колебасе   две блестящие золотые крупинки.  Мои спутники начинают узнавать, можно ли здесь купить на память хороший самородок. Оказывается нельзя.  Артельщики каждый день сдают найденные крупинки и кусочки перекупщику, который прочно засел в их деревне. Себе никто ничего не оставляет. Мухлёж исключён, так как артельщики почти все друг другу родственники.
Фотографируемся с золотоискателями и движемся дальше. Проезжая мимо самой деревни видим, как матёрые ребята, ожидая конца рабочего дня, лениво играют в карты.
Приближается время обеда. Водители останавливают машины, разбивают лагерь. В тени раскидистых деревьев расставляют  стулья, и расстилают скатерть. Повар Джабриль приготовляет бульон, и подаёт его  вместе с бутербродами из багета. На десерт идут бананы.
После обеда вновь пылим по грунтовке, затем встаём на приличный асфальт. В некоторых местах дорога проходит сквозь срезанные, словно бритвой холмы. Справа и слева тянется кустарниковый лес или вернее саванна, в которой с обеих сторон выжжена трава. Со школы помню, что такой вид хозяйственной деятельности называется огневое земледелие. Время 16часов, до 18 ч. нужно успеть перейти границу, иначе придётся спать в палатках и ждать 9ч. утра.

 Ч 5. Переход границы из Мали в Гвинею

 Подъезжаем к будке со шлагбаумом - это и есть граница. Наша машина, в которой сижу я, мой друг Михаил и гид Дауда, пришла первой. Остальные три где-то отстали. Зато у нас проблема – закипел радиатор. Водитель Арби заливает воду и пробивает воздушную пробку. Вскоре подтягиваются  остальные машины. Сдаём паспорта и сертификаты о прививках. Малийские пограничники не глядя, бьют штампы и запускают нас на нейтральную территорию. Мали остаётся позади.
 Пограничная малийско-гвинейская деревня, словно пирог, поделена ручейком как ножом на две половинки. Местные люди ходят туда-сюда, катаются на мопедах по 3-4 человека, предъявляя погранцам паспорт, в который им ставят маленький штампик.  На нейтральной территории обустроена торговая зона. Здесь жарят мясо на тоненьких шпажках, торгуют апельсинами, бананами и всяким китайским ширпотребом. На прилавках появились джинсы, которых я в Мали не видел. Как следствие много всякого мусора, над которым бабочками порхают нарядные и пёстрые африканки. Обстановка вполне дружеская, и никто не пристаёт по поводу кадо. Меня  местные девушки даже угостили апельсинами.
 Пока гвинейцы изучали диковинные российские паспорта, Наташа рассказала поучительную историю. Её друзья малийцы где-то тут рядом ищут золото. Как-то раз ребята пришли в данную деревню, хорошо выпили, и решили продолжить в баре на гвинейской территории. Думая, что их никто не видит, они   огородами перешли границу. Но в Африке нет надобности, высылать патруль для осмотра границы. Местные сразу доложили пограничникам про чужаков. Авантюристов повязали, потом конечно отпустили, но стоило им это приличных денег.
 Гвинейцы  мурыжат нас с визами, затем привязываются к сертификатам, дескать, не сделаны прививки от менингита. Наконец, когда въезжаем в Гвинею, за дело берутся полицейские, пост которых расположен совсем рядом.  Чистенький и нарядный полисмен на французском спрашивает про оружие и наркотики. Я вдруг, совершенно не въехав в ситуацию, начинаю кивать: «Ес, ес. Гвинея гут!» Мой неуместный диалог выливается в более долгое решение нашего вопроса.
 Едем по Гвинее. Солнце в мареве облаков уже садится,  освещая мягким светом точно такую же саванну и точно таких же колоритных людей. Но через какое-то время круглые домики с соломенной крышей становятся больше в размерах. Попадаются здания с железными крышами. Появляются вековые деревья, лужи, речушки и болотца с кувшинками. На первый взгляд кажется, что Гвинея богаче Мали.
 В темноте находим в городке Сигуири придорожный отель и размещаемся на ночь. После ужина в отеле появляется меняла. Отдав ему 100 долларов, я становлюсь обладателем пачки замусоленных купюр, достоинством 650000 гвинейских франков.
 
Часть 6. Город Канкан
 
 Утром до восхода солнца ветрено и довольно прохладно. Спрашиваю  у хозяина визитку его отеля, на что гвинеец  пишет мне название и телефон. Как потом мы имели возможность убедиться, название улиц во многих городах в Гвинее отсутствует.
 После завтрака движемся дальше, проезжая через Сигуири. Встаёт солнце, городок начинает свой новый рабочий день. Ещё не проснулись торговцы в лавках, задумчива вода в замусоренном пруду. Но на главной площади, словно белогвардейцы в Крыму в 20ом году, штурмуют люди автобус и грузовик. Кто-то закидывает баулы на крышу. А кто-то бьётся за место в салоне. Как правило, родня приходит провожать своего путника, отчего толпа всегда собирается довольно большая.
 Наш путь лежит в город Канкан – второй по величине город Гвинеи. Тянутся вдоль дороги глиняные домики, возле них словно дети, маленькие круглые сараюшки. На выжженной земле встречаются похожие на грибы термитники. В Эфиопии и в Мали термитники  больше в размерах, но здесь они попадаются значительно чаще. Наверно всё зависит от вида термитов.
 Пересекаем по высокому мосту Нигер. Река совсем обмелела, сейчас сухой сезон, но коварный Нигер умеет преподносить сюрпризы. Наконец попадаем в Канкан. В городе проживают народы малинке и фульбе, основная религия Ислам.
 Канкан основан в 17 веке. В наше время трудно представить, что он был столицей великой империи Мали и важным торговым центром. Всей колонной из четырёх джипов встаём на одной из городских площадей возле заправки, на которой творится что-то жуткое. Длинная очередь из машин утыкается на самой заправке в некий людской хаос. Все жутко орут и ругаются.
  Позже, когда мы немного погуляли по городу. Водители заправились на другой заправке, но вернулись вместе с нами сюда, желая взять запас топлива. Наш джип нагло въехал в толпу, которая что-то орёт, стучит по кузову, но постепенно отступает. Точнее, вокруг все орут и ругаются, отчего внутри автомобиля чувствуешь себя как в осаждённой крепости. Кое-как водители сумели залить бензин, который стоит в Гвинее 1 евро за литр, но является дефицитом. Две японки после нас, пытались повторить манёвр  Арби, вклинились в толпу, но безнадёжно застряли. Это были единственные белые, которых мы видели в Канкане.
 Перед прогулкой по городу малийцы строго предупредили нас, чтобы мы фотографировали людей только с их согласия. Ещё хуже, если в кадр попадёт военный или полисмен, тогда проблем не избежать.
 Современный Канкан –  коммерческий, административный, образовательный и мусульманский центр Гвинеи. Здесь имеется исламский Университет и очередная старейшая в Западной Африке мечеть. Лавки в центре города устроены на первом этаже обшарпанных домов, которые напоминают о французах, а по окраинам пыльные улицы с одноэтажными домиками. Большой плюс города – множество вековых деревьев. Ещё в центре крытый рынок с китайской одеждой, которую торговцы в отсутствии покупателей даже не достают из баулов.
 Все пути в городе ведут на базар. Их в городе два. Первый – открытый рынок с арочными входами, где разноцветные женщины торгуют скудными овощами. Второй крытый – здесь продают рыбу. Нигер от города далеко, но здесь имеются всякие мелкие рыбёшки. Морская рыба в большей массе замороженная.
 Если бы я всю жизнь копил косточки от съеденной рыбы, затем растолок бы их, и весь этот порошок привёз бы в Канкан, то я бы тогда озолотился. Косточки от рыбы идут здесь на ура, из них делают муку.
 Гуляем по рынку, протискиваясь между узких лавок, иногда образуем пробки. На базаре покупают и продают только женщины. Торговки смеются, жестикулируют, словно французские танцовщицы ногами, женщины исполняют для нас руками что-то похожее на знаменитый танец Канкан. В этом бабьем царстве, где нет строгого взгляда мужчин, почти все дамы соглашаются сфотографироваться.
 В начале 60х прошлого века, когда СССР помогал Гвинее строить социализм, в Гвинею были направлены наши специалисты. Ударный труд советских специалистов не поднимал их авторитет у  гвинейцев. Вкалывавшие на энтузиазме белые не стали примером для подражания. За десятилетия колониализма у местных людей сложились другие представления о белых – богатые, хорошо одетые, умеющие держать дистанцию и заставлять работать.
 Командированные в Гвинею советские граждане не соответствовали этому образу. Гвинейцы могли наблюдать, как русские обедают в ресторане после возвращения с объекта в рабочей, просоленной от пота одежде, или как они покупают продукты на базаре. На виллах, где раньше жила одна французская семья, теперь обитали 8-10 мужчин, которые в отсутствии жён сами вели хозяйство. Наш посол в Гвинее Д.С.Солод вынужден был даже написать на родину письмо, где просил направлять специалистов из СССР вместе с семьёй, дабы не подрывать здесь их авторитет. Казалось бы пустяк, мужчина пришёл на базар. Но это Африка, здесь свои законы.

Часть 7. На родине Чёрного Наполеона Африки

 В Канкане мы потеряли  много времени, местный гид в поисках сувениров бесполезно водил нас по пыльным улицам. Затем уезжая, мы нашли сами сувенирную мастерскую, но времени уже не было. Наши машины  растерялись, малийцы город знали плохо и  переругались между собой по телефону.  Когда все находим друг друга, то встаём после переезда через Нигер на грунтовку и движемся в сторону юга.
 Дорога не обещает быть лёгкой. Пыль стоит столбом. Задние машины движутся в пыльном тумане, и водитель ориентируется на габариты и стоп сигналы впереди идущих джипов. Красной пылью рядом с дорогой  на 50 метров покрыты полулес - полусаванна  и местные деревушки с круглыми домиками без окон. Купаем в этом пыльном тумане и изредка попадающихся пешеходов.
  На этих землях проживает исповедующий ислам народ малинке. Делаем остановку в одной из деревень. Наш повар Джабриль принадлежит к малинке, их язык очень похож на основной малийский язык – бамбара. Из машины не выходим до тех пор, пока не укладывается пыль. Водоколонка  в деревне, как и везде, является центром жизни. Насосы в Гвинее ставятся ножные, отчего девушки и женщины прыгают на одной ноге, качая воду. Найти жилу и прорыть колодец в Гвинее стоит примерно, как и у нас 4 тыс. долларов. Деньги даже для России весьма приличные. Но увиденный нами старик, с удивительно белыми зубами, уверяет нас, что живут они хорошо.
 Я гляжу на карту, после Канкана должен начаться девственный лес, но за окном джипа продолжает танцевать полусаванна.  Вдобавок, в одном месте проезжаем через горящий лес. Вырубившие всё вокруг лесорубы, таким образом, избавляются от подлеска. Белые птицы деловито ходят впереди, и с большим недовольством поднимаются в небо, освобождая нам путь. Червячки и паучки, спасаясь от огня, выползают на дорогу, где их и ловят птицы.
 Наконец выходим из машины в деревне Биссандугу. Три гигантских баобаба пережили здесь множество глиняных хижин. Баобабам не менее тысячи лет, они помнят многое. Во второй половине 19ого века Биссандугу была столицей исламского воинского королевства Альмами Самори Туре, прозванного «Чёрным Наполеоном Африки». Деревенская площадь возле баобабов постепенно наполняется людьми. Вначале подтягиваются старики, затем женщины и дети.
 - Возможно это внуки и внучки Самори, - усмехается Наташа, указывая на местных жителей. – Ведь Самори, как африканский вождь имел, имел бесчисленный гарем. По крайней мере одна дочь каждого покорённого им царька, вождя или просто старейшины опустошённой деревни автоматически становилась одной из жён. По подсчётам французов у Самори было более двухсот сыновей и столько же дочерей. Первый президент Гвинеи Секу Туре являлся его потомком.
 Дауда обращается к старикам с приветствием, объясняя, что мы туристы, приехали узнать историю их деревни. И сразу посыпалось множество слов. Чинных солидных старцев охватило такое оживление, словно кто-то сунул палку в муравейник.  Они пылко, перебивая друг друга, начали что-то рассказывать, их голоса и жесты выражали страстное возбуждение.
 Попытаюсь объединив перевод Дауды с тем, что я узнал раньше, рассказать о деревне Биссадугу и о Самори Туре.
 
 Часть 8. Чёрный полководец Самори Туре

 Когда народ мандинка входящий в группу малинке поселился в этих краях, старики уже не помнят. Но в доисламские времена   в каждой деревне жил свой колдун. Однажды войны деревни Биссандугу привели из похода около двадцати пленных мужчин. На площади в тени баобабов  по кругу тогда были уложены камни, и чужаков поместили в этот круг.  Пришёл местный шаман и сказал, что ему сегодня для магических ритуалов нужно забрать жизнь у половины пленников. Несчастных стали поочерёдно выводить и отрубать головы.
 Когда дошла очередь до древнего старика, тот прокричал, что его невозможно убить, так как он великий колдун. Он поднял руки к небу, вдруг разразился гром, пошёл дождь, ударила молния, и местный шаман упал замертво. Далее старик сообщил, что никуда не уйдёт из деревни, и будет теперь жить в Биссандугу, но только его нужно почитать. С этими словами колдун оттолкнул напуганных стражников, и на глазах у всех вошёл в один из баобабов.
 На толстой коре дерева и в наши дни проступает что-то похожее на лицо, тело и ноги, только спрятавшийся человек сидит в дереве наоборот, головой вниз. Местные жители боялись прикасаться к сидящему в дереве колдуну. Но однажды замужняя женщина, которая долго не могла родить, случайно дотронулась до его лица, и вскоре на свет появился мальчика, которого назвали Самори.  Произошло это в 1840 году.
  Самори был в детстве здоровым и сильным ребёнком. В молодости Самори, так же как и его отец, стал разъезжим купцом, а самым выгодным занятием здесь являлась работорговля.
 Жители Биссандугу, после рождения Самори,   стали приносить сидящему в дереве колдуну жертвоприношения, но однажды это не помогло. Головорезы правителя из Канкана напали на деревню, и  вместе с другими женщинами увели мать Самори  в рабство. Когда Самори отправился в город, дабы её выкупить, он был насильно схвачен и включён в число воинов деспота.
 Способный и сильный юноша вскоре проявил себя в военных баталиях, став отличным предводителем в войске властителя Канкана. Возвращаясь однажды из очередного похода с большим количеством пленников, он одарил ими своих воинов, а по возвращении в Канкан поднял бунт, убил правителя и захватил власть. Это было в 1874 году.
 Честолюбивый вождь строил великие планы, мечтал о создании новой империи Мали. Самори Туре несомненно добился бы цели, будь другие времена. Но в конце 19 века три европейские державы Франция, Англия и Германия – начали делить между собой Африку. Тяжёлый кулак Франции опустился на Западную Африку. В течении 24 лет Самори вёл с французами войну. Это была жестокая, беспощадная война, которая обратила в прах и целиком опустошила огромные территории.
 Вначале, покорив несколько мелких соседних держав, Самори двинулся на север к реке Сенегал, но здесь наткнулся на французские отряды. Самори нападал неожиданно, нанося жестокие удары противнику, но и сам нёс огромные потери. В конце концов, он предпочёл мир, признав границу по Нигеру.
  В качестве доброй воли правитель отдал французам своего любимого сына Карамоко.  Французы привезли паренька в Париж, показали ему дворцы и замки, на параде 14 июля  ошеломили численностью армии, и вскоре вернули отцу. Ловкий манёвр удался. Ослеплённый юноша, рассказывая о Франции, сеял сомнения в ряды соотечественников, и отец приказал убить сына.
 Западный Судан в те годы, впрочем, как и в наши дни, был очень беден. Дабы покупать оружие Самори совершал набеги на соседей, сделавшись последним в Африке охотником за рабами. В лучшие времена его армия насчитывала 35000 воинов пехоты, 3000 всадников, разбитых на эскадрильи по 50 человек.
 Правитель государства Кендугу, опасаясь Самори Туре, попросился под протекторат французов. Мандинка посчитали это нарушением договора о границах. Армия Самори переправилась через Нигер, вторгнувшись на французскую территорию. Их генералы были довольны тем, что зверь сам идёт в клетку.  Но Самори, как хитрая лиса ускользал из всех ловушек – для европейцев это было непостижимо. Лишь после смерти чёрного полководца выяснились его секреты – у него была бесценная разведка. Во все полевые кухни противника Самори разослал шпионов, которые ловко использовали привычку французов распускать язык во время еды. Офицеры благодушно распространялись о своих приказах, а на следующий день наносили удар по пустому месту.
 Самори не засел в одном месте, как в мышиной норе, он допекал врага, где только возможно, бывая порой чересчур жестоким. Когда важный торговый город Конг подписал мирный договор с французами, деспот разгромил весь город, сжёг мечети, истребив всё население.
 В 1897 году один из сыновей Самори уничтожил целый отряд французов. Такого позора европейцы терпеть уже не могли. Собрав все силы, они решили любой ценой раздавить наглеца. Туре старался держаться как можно ближе к Либерии, откуда поставлялось оружие. Загнанный  с отрядом в лес он остановился на отдых. С ним было несколько тысяч воинов и около 120тыс. мирного населения, так как, опасаясь мести французов, он вёл за собой всё своё племя. Голод стал настоящим бедствием. Люди едва держались на ногах от истощения. Отряд продвигался медленно, на каждом привале оставляя горы трупов, и французы его выследили.
 Утром 29 сентября 1898г. на поляну, где разбил лагерь Самори с остатками своего войска, из чащи выскочили двадцать вооружённых солдат. Беззучно, словно демоны неслись они к палатке вождя, минуя  окаменевших от неожиданности воинов. Далее из леса стали появляться ещё солдаты, имитируя большое войско.  Самори Туре, к голове которого был приставлен револьвер,  отдал приказ сдаваться.
 Благодаря этой лихой и дерзкой вылазке капитан Анри Гуро, в распоряжении которого находилось 200 солдат, приобрёл мировую славу, взяв в плен 20тыс. африканских воинов.  Далее со всех сторон от французских застав спешно пришли подкрепления, чтобы сообща конвоировать несметные толпы пленников. Дабы показать  пленённого льва, победители повели Самори Туре через многие деревни.  В родной Биссандугу Самори попросил разрешить ему подойти к баобабу. Он о чём-то долго шептал спрятанному в дереве колдуну, но это не помогло.
 Все вожди мандинка  были осуждены французским  трибуналом на пожизненную ссылку. Через два года Чёрный Наполеон скончался на одном из островов в Гвинейском заливе. А Анри Гуро много лет спустя, в качестве командующего четвёртой французской армией, сильно поспособствовал победе союзников в Первой мировой войне.
 Самое удивительное, что все потомки Самори Туре стали служить колонизаторам. Многие его сыновья охотно вступали во французские войска, желая стать профессиональными солдатами. Шестеро из них погибло на фронте во время Первой мировой войны. Франция подобно колдуну из баобаба заколдовала род Туре. И только Секу Туре стряхнул с себя чары колонизаторов, став первым президентом Республики Гвинея.

Часть 9. Диковинная птица

  Кажется, что пока рассказывали старики, все жители деревни пришли на нас посмотреть. Детские писки и визги лишь на время пресекают строгие возгласы взрослых. Затем появляется мужчина с прутиком и  воспитывает своих молодых односельчан. Наша Марина пытается культурно раздать подарки. Она склоняется над сумкой. Белая голова исчезает среди облепивших  её чёрных  тел. Вначале из кучи выскакивают счастливчики, зажимающие в руке ручку или брелок. Затем, увидев более хороший подарок, наглый мальчишка выхватывает куклу у маленькой девочки, начинается драка. Старший брат приходит на помощь, заступаясь за сестру. Наверно такие уличные законы и постигал в Биссандугу их общий предок Самори Туре.
  Обедаем рядом с деревней и едем дальше. Полей почти нет, и под огороды землю выжигают. Холмы и жёлто-зелёный лес периодически, то появляются, то исчезают. Проезжаем бессчетное количество речушек, прячущихся в высокой траве.  Наш водитель Арби, туарег по национальности, ставит свою музыку, где из исполнителей я знаю только Али Фарката Туре. В Москве всевозможную этническую музыку я не слушаю, но тут она очень приятно сочетается с дорогой. Наверно ДиДюЛя многое почерпнул у малийских музыкантов.
 Водители делают остановку, проверяя на одном из джипов подвеску. Пользуясь моментом, мы с Михаилом идём изучать выжженный лес, и сразу натыкаемся на диковинную птицу, которая вспорхнув, исчезает, но мы успеваем её рассмотреть. Михаил хотя и профессор - энтомолог, но   сразу узнал прославленного четырёхкрылого козодоя. Одна кость в каждом его крыле – девятая кость (поверим на слово профессору) обезумела и выросла чрезмерно, выступая далеко за крыло в виде голого как стебель отростка. И лишь на самом конце, почти в полуметре от крыла, этот отросток оброс веером перьев. Он производит впечатление отдельной птички, летящей вслед за козодоем. Очень жаль, что мы не смогли сфотографировать козодоя. Птица, ловя в воздухе насекомых, словно играя, несколько раз пролетела над нами.
 - Это самец. Самки козодоев не обладают удлинёнными костями на крыльях, - объясняет профессор.
  Наверно, чтобы лучше узнать Африку, нужно изучать её на лесных тропах, или на нехоженых дорогах. Современный лес и саванна в Гвинее чрезвычайно бедны на птиц и животных. Спасибо водителям, иначе мы  не увидели бы  диковинную птицу.

 Часть 10. Первая ночёвка в палатках

 Солнце зависает над землёй, словно наблюдая за людьми, и постепенно меняет цвет, превращаясь из апельсина в мандарин.  Уже хочется отдохнуть от постоянной тряски. Арби уверяет, что до кемпинга осталось совсем немного. В наступающих сумерках въезжаем в городок Керуан. Полицейский проверяет всех по списку и опускает верёвку-шлагбаум. Потерявшийся в лесах Керуан совсем не большой. Замечаем здесь несколько вилл, одна из которых сдаётся в аренду, две мечети, телефонную вышку, и самое удивительное – идущего по улице белого человека.  Парень явно местный, что он делает в такой глуши, так и осталось загадкой.
 Видимость на дороге ухудшилась, так как совсем стемнело, а пыль как была, так и осталась. Правда возле некоторых деревень дорогу опрыскивают водой, но это африканцы делают редко. Где-то впереди проступают силуэтом настоящие горы. Водители решают остановиться на ночь в одной крупной деревне. Разбиваем палаточный лагерь, устанавливаем столы и стулья. Повар подаёт вначале чай, а через некоторое время потчует макаронами с тушёной гусятиной.  Когда он только успел ощипать и сварить купленную в Канкане птицу.
 Посмотреть на белых чудиков приходят все местные дети. Где-то в ночи слышится озорной тамтам,  и гвинейцы приглашают нас на танцы в свою деревню, которые устроены специально в нашу честь. Темень такая, что не видишь своих ног.  Движемся в ночи  на звук тамтама, темп которого постепенно ускоряется.  Вскоре вспышки костра освещают детей стоящих полукругом и поющих приветственную песню.
 Усаживаемся на лавку и изучаем танцы народа мандинка. Две девушки выходят поочерёдно на центр круга и как-то угловато пляшут и скачут под бой барабанов, совершенно не сгибая руки. Знаток французской жизни Марина, говорит, что движения танцующих напоминают мультик «Кирику».  Наверно режиссер видел эти танцы, заставив героев двигаться в подобной манере.
 Полукруг из местных зрителей постепенно сужается, всем хочется поближе видеть танцующих. Тогда кто-то из женщин выходит плясать, и большим задом в танце отпихивает зрителей, расширяя пространство.  Вытягивают поплясать и меня. Стараясь повторить выпады танцоров, вызываю всеобщий смех.  Оказывается, мужчины должны двигаться по-другому.
 Возвращаемся в лагерь. Ныряю в свою палатку и закутываюсь в спальник. Второй день в Гвинее закончен.
 
 Часть 11. Общение с местным населением

 Напившись местного чая, просыпаюсь в 5 часов утра. Мои спутники, не взявшие спальник, кимарят у костра.  Уснуть в палатке они не смогли, температура на улице не выше 10 градусов. Подъём по плану в 6 часов. Отдаю бедолагам на час свой спальник и иду гулять. Рассвет ещё далёк, и на небе, словно бисер  на чёрной ткани, создатель раскидал мерцающие звёзды; танцуют Персей и Андромеда,  прицелился во врагов Стрелец.
 Возле круглого домика горит костёр, рядом сидят мужчина и женщина. Здороваюсь, и молча,  подсаживаюсь к ним.  Языков кроме мандиго они не знают, поэтому разговор наладить даже не пытаемся. В свете костра сижу и наблюдаю за гвинейцами. Муж с женой о чём-то слегка спорят, найдя какое-то решение, начинают поочерёдно чистить свои удивительно белые зубы специальной палочкой, споласкивая  рот водой и смачно сплёвывая. Мужчина ставит на огонь маленький чайник, затем  много раз переливает из стакана в чайник заварку. Угощают и меня, причём делают это совершенно бескорыстно.
 Приближается рассвет. Возвращаюсь в лагерь, где уже начинается завтрак, и водители собирают палатки. Просыпается и деревня.  Скоро дети пойдут в школу, и в эти утренние часы специальный человек в определённом месте учит ребят знанию Корана.
 В лагерь приходит один из уважаемых стариков, желает нам лёгкой дороги. Теперь по правилам хорошего тона нужно нанести визит главе деревни, что мы и делаем.  Обрастая свитой из детей, приближаемся к дому манса – главы деревни, возле которого, напоминая о колхозном прошлом, ржавеет остов советского трактора.

 Часть 12. История  дружбы с Гвинеей

 Гвинейская Республика появилась на карте Африки 2 октября 1958 года. Французское сообщество (колониальная администрация) 28 сентября 1958г. с треском проиграло на референдуме, где 95% гвинейцев проголосовали за выход из сообщества.  Первым президентом страны стал лидер Демократической партии Секу Туре.
 5 октября 1958г. Советский Союз признал независимость Гвинеи. Франция пытаясь надавить на свою бывшую колонию, создавала режим изоляции, но Секу Туре решил подружиться с СССР и его союзниками, пообещав коммунистическим деятелям строить в Гвинее социализм. В марте 1960г. Гвинея вышла из зоны франка, введя в оборот свои деньги. Гвинейские крестьяне были переведены на рельсы сельскохозяйственной кооперации.
 Секу Туре приезжал в Москву, а в феврале 1961г.  Конакри посетил Л.И.Брежнев. Встречали Леонида Ильича в Гвинее с большим размахом. Поездки по стране оставили у Брежнева сложное впечатление, но он надеялся, что «в гвинейском окне» африканцы из других стран увидят ту жизнь, о которой мечтали. Для исправления ситуации Брежнев предложил меры на всемерную поддержку, не считаясь с затратами, дабы помочь этой «самой прогрессивной африканской стране». СССР направлял в Гвинею вначале деньги, которые жутко разворовывались, затем, для исправления ситуации поехали наши специалисты.
 Советско-гвинейская торговля явила миру чудо, когда обе стороны оказались внакладе. Один из советских журналистов точно сформулировал  её основной принцип: «Мы давали им всё, что они хотели, а они не знали, что с этим делать». Гвинейцы относились к советским товарам как к подаркам Санта-Клауса и ни от чего не отказывались. Склады в Конакри завалили бесчисленными унитазами, хотя во всей стране не было столько туалетов. Дорогостоящее оборудование ржавело в доках, свободные площади порта были забиты грузовиками и автобусами, а на  прилавках государственных магазинов красовались консервы из крабов и болгарский коньяк. 
 Сколько мне приходилось видеть в Гвинее бананы, они все, даже если они ещё зелёные, имеют некую черноту, от которой  вскоре начинают портиться. Соответственно наши пароходы привозили в СССР одно гнильё, которое являлось таковым уже в Конакри. Гвинейский кофе тоже не высшего качества.
 «Гвинейское окно» сразу превратилось в чёрную дыру, где исчезало всё больше и больше средств из советской казны. Правда нужно заметить, что колхозы в Гвинее действительно существовали. Партийные работники направлялись из столицы в каждую деревню, где  наблюдали за строительством социализма и боролись с пережитками прошлого.

Часть13. Их нравы

 Представляемся манса, которого зовут Ласнакамара, тут узнаём и название деревни – Бафуру.  Манса приятный мужчина средних лет, вовсе не измученный тяжёлым трудом. Более того, его жена блестит ухоженностью, как Наоми Кембел. Глава деревни, отвечая на наши вопросы, рассказывает про современную жизнь.
 Налоги деревня не платит. Каждая семья имеет свой надел, выращивая овощи и рис именно для себя. Рис, как и везде, растёт в воде, поэтому крестьяне делают запруды на отвоёванном у леса пространстве. Увиденные нами по дороге пожары в посёлки не перекинутся, так как земля ещё влажная после сезона дождей. Сухостой выжигается именно в это время, дабы молодая трава вырастала, иначе она не пробьётся. Если умирает кормилец,  семья переходит к его младшему брату. Колдунов в деревне нет – этот пережиток прошлого здесь побеждён.
 В чём заключается роль самого манса, мы так и не поняли. Наверно он помогает крестьянам продавать излишки урожая. Здесь мне вспомнились малийские перекупщики золота.
 Дарим подарки детям и самому манса. Садимся в машины и едем дальше. Дорога ухудшается, большие горы мелькают где-то уже совсем близко. Высокая не выжженная трава под два метра затрудняет обзор, создавая для машины некий туннель из пыли. Купаемся в ней сами и обдаём пылью всё вокруг. Наконец заезжаем в одну придорожную деревушку. Здесь проживает народ малинке, делящийся на несколько семей.
 В центре деревни раскидистое дерево, в тени которого нас приветствует старейшина, разрешая осмотр. Поглазеть на нас высыпает толпа  женщин и детей. Гуляем по деревне с  возбуждённым и постоянно галдящим эскортом.
 У детей здесь две школы. Одна классическая, а вторая религиозная с изучением ислама.  Дети учатся только до шестого класса, если хотят продолжить обучение, то едут в город. Мужчин в деревне мало. Каждый счастливчик имеет по 4 жены, и бессчетное количество детей. Можно повязать себя брачными узами и с большим количеством жёнщин, но тогда, по исламским правилам, мужчина не имеет права заходить в мечеть. Замечу от себя, что  бедные люди этот закон соблюдают.
 Муж распределяет  жёнам работу. У каждой жены свой домик, где живут с матерью её дети. У мужа тоже имеется личный домик, куда жёны не допускаются, но муж обязан ночевать у каждой из жён, соблюдая очерёдность по два дня. Телевидение в эти края не пришло, и 5-6 многожёнцев  ходят по деревне с транзистором, держа его возле уха  так, словно ждут какого-то важного правительственного сообщения.
 Обрезание мальчиков совершается в возрасте от трёх до десяти лет. После операции ребёнок содержится неделю в специальном домике, где за ним присматривают, дабы он не заразился. Практикуется обрезание и у женщин, дабы снизить сексуальную активность. После, один из мужчин, отвечая на вопрос, зачем ему 4 жены, ответил: «Женщина нужна не для плотских утех, а для дела». Отмечу от себя, что рабства у малинке теперь нет, а работать нужно много, и такой общиной прожить легче.
 Заходим  в семейное гнёздышко к пожилой даме. Земляной пол утрамбован как асфальт. Интерьер  составляют две кровати, занимающие в круглом помещении почти всё пространство. Возле входа стоит маленький шкафчик, и на голой стене какая-то подвесная тряпичная лента с отсеками, спускается от соломенного потолка вниз. Все домики имеют по два входа. Главный это парадный, а напротив дверь для  туалета, который построен рядом в форме маленького круглого сарайчика с соломенной крышей.
 Толпы детей преследуют буквально по пятам. Если успеваешь направить куда-то фотоаппарат, то нужно стараться быстрее нажать на кнопку, иначе через 2-3 секунды на этом месте появится орда маленьких малинке.

Часть14. Переезд в Нзеренкоре

 Загружаемся в джипы и трясёмся дальше. Михаил даже высказал мысль, что в поездку нужно было, надеть берет с помпоном, так как на ухабах мы часто подпрыгиваем и бьёмся головой в потолок. Глядя на старую советскую карту Гвинеи, отслеживаю наш маршрут, и если ей верить, то мы давно уже въехали в лесную зону, но вокруг тянется свана. Разгадка проста. Советский Союз построил для гвинейцев деревообрабатывающий завод, и гвинейцы вырубили в своей стране большое количество  леса.
 На пути городок Бейла. Полицейский проверяет нас, и опускает верёвку на въезде.  Водители пытаются залить здесь топливо, но на заправке творится что-то непонятное – очередь есть, а топлива нет. Выныривает какой-то тип, и предлагает отъехать в проулок. Появляется множество канистр, и водители, фильтруя через тряпочку, заливают в баки  солярку.
 Путешествие только началось, но я уже чувствую жуткую усталость, и круглые домики уже мало интересуют. Ощущения Михаила созвучны с моими.
 Наконец высокие вековые деревья смыкаются кронами над нами, образуя коридор, но пыли от этого меньше не становится. Мы въехали в лесную зону. Местных людей Дауда называет форестия (жители леса), но это всё прежние малинке. Ислам в лес пробрался лишь частично, и в придорожных деревушках тянутся крестами к небу церкви.  Круглых домиков почти нет. Вместо них прямоугольные коробки с шиферной крышей. На придорожных рынках продают в бутылках бензин, только лесное топливо не жёлтого цвета, как в саванне, а красное.
 Встречающиеся мужчины обязательно несут топор или мечете, с их помощью люди отвоёвывают у леса жизненное пространство, или просто прокладывают себе дорогу. Гвинейцы и без того не высокие, но форестия  как-то уж совсем маленькие, видимо здесь малинке вобрали в себя пигмеев. В лесных краях мопед основное  транспортное средство. Общественные автобусы и маршрутки тоже присутствуют. Как и во многих регионах Западной Африки, набиваются они пассажирами и баулами на несколько метров выше крыши. Больше всего удивили  хрюшки, свободно гуляющие по здешним улицам.
 В наступившей ночи достигаем города Нзеренкоре. Это самый южный город Гвинеи, третий по значению, совсем рядом с Либерией и Кот-Дивуаром.  Город низкий, вытянутый вдоль дороги. Уличного освещения почти нет.  От полной темноты спасают машины,  разрезающие африканскую ночь дальним и ближним светом.
 Наша колонна джипов попадает в пробку. Мимо нас проходит некое шествие людей – это Крестный ход. Сегодня 5 января, рождественская ночь только завтра, но здесь в Гвинее христианство наложено на множество местных верований.
  Итальянец Альберто зарезервировал нам места в единственном приличном отеле. Но в Африке свои законы, и заселиться не удаётся. В отель приехал какой-то гвинейский министр, со своей свитой. Мы вынуждены кружить по городу, искать другое место ночлега. Хочется уже выйти из машины, окунуться в прохладный и пыльный воздух. Уставшие и злые выгружаемся непонятно где. Заходим непонятно куда, и идём по полутёмному узкому  коридору,  где совсем не впечатляют разбитые двери номеров.  В номерах большая кровать, и не более метра санузел, где протухшую воду нужно зачёрпывать из ведра кружкой. Так по фильмам я представлял себе наркопритон в Гонконге100 лет назад. Мои подозрения подтверждаются, нас привели в публичный дом.
 Местные Ромео приезжают сюда любить за деньги Джульетт. Впрочем, нам это всё по барабану, скорее бы накатить стакан и коснуться головой подушки. Наташа просит хозяина, никого больше сегодня не пускать. Влюблённым, или просто увлечённым, только и остаётся – любить друг друга на улице. Но мне кажется, что Господь Бог  летал именно в такой тёмной, пыльной и  холодной ночи, отчего и решил создать нашу планету.
 Дверь в мой номер не имеет замков. Приставляю стул и чемодан, надеюсь, что в случае чего отобьюсь. Ну а если вдруг в номер по привычке прорвутся сисястые африканки, буду громко звать на помощь.

Часть 15. Уезжаем из Нзеренкоре в лесную деревню

 
 Утром завтракаем и немного гуляем по Нзеренкоре, но смотреть здесь особо нечего.  Точнее, где-то здесь есть священный пруд. Ещё совсем недавно, в колониальные времена, люди из секты крокодилов, каждый год тайно топили в нём девушку. Делалось это для благополучия города. Когда французскому коменданту  опостылел этот неприятный обряд, совершаемый возле его дома, он пригрозил всему населению Нзеренкоре самыми страшными карами, если ритуальные убийства в пруду не прекратятся. Горожане его послушались, и очередную жертву утопили не в пруду, а в вытекающем из него ручье.
 Какое-то время ждём одну из машин, на ней чинят колесо, и когда она появляется, по шикарному асфальту выезжаем из города. Наша цель – деревня Кобеля. Она спряталась в стороне от основной дороги.
  Жизнь в лесу отличается от жизни в саванне. В прежние времена деревни между собой почти не общались.  Каждый  незнакомец в чаще виделся вероятным врагом, ведь цель его визита представлялась тайной. Зайти в деревню  можно было, только зная безопасный путь. Лес вокруг был усыпан различными ловушками.
 В деревне Кобеля живут люди народности пёль (фульбе). Они христиане, но придерживаются плюс к этому своих древних верований.  В Гвинее если путник куда-то пришёл, он обязательно должен представиться старейшине, что мы и делаем. Старый дед немного глуховат на уши, но пощупав в руках  билеты государственного банка Гвинеи, радостно кивает головой. Таким образом, мы получаем разрешение допуска в священный лес.
 Колонна джипов крадётся по узкой лесной тропинке. Неоднократно видим сложенные кучи камней. Они имеют ритуальное значение. Каждый камень это душа ушедшего в мир иной человека, и души предков охраняют дорогу. Вскоре вылезаем из машин на полянке, и невольно останавливаемся, молча любуясь открывшейся картиной. Впереди за деревьями речка, над которой парит подвесной мостик.  Подобно спящей красавице дремучий лес остаётся недвижим и река много лет отражает его вместе с мостом  в своих журчащих водах.

 Часть 16. Священный лес
 
 Священный лес полон множества тайн и лиановые мосты входят в их число. Они сделаны исключительно из всего, что есть в лесу – из дерева и лиан, без гвоздей, верёвок  и других чужеродных материалов. Только посвящённые могут возводить такие мосты. Во время строительства и ремонта женщинам и непосвящённым не разрешается находиться в лесу. Люди леса считают, что человек рождается в состоянии животного естества, и поэтому должен постепенно получить степень знаний необходимых для самореализации. Чтобы достичь этой цели необходимо пройти через несколько ступеней. Впрочем, они чаще всего включены в одну большую церемонию инициации разной продолжительности.
 В деревне Кобеля инициация происходит  так. Молодых ребят собирают в священном лесу, где начинается их проверка на прочность. Ганза (посвящаемые) три дня постятся, затем их подвергают жестокой порке. После избиения ганза подвергаются обряду обрезания. Операция происходит в тенистом месте на берегу реки. Ганза стоят перед производящим операцию, который отрезает крайнюю плоть и бросает её в реку. Если мальчишка альбинос, то кусочек сушат и носят в качестве амулета. Новоявленный мужчина обязан не издать ни единого звука, иначе его будут дразнить всю жизнь. В тот же вечер ганза должен танцевать перед старейшинами.
  Молодые люди живут в лагере несколько дней, сами добывая себе пропитание. Затем, видя крепость духа у ганза, старики знакомят их с главными мифами и запретами, с историей, с ролью различных богов, со связью, которую надо устанавливать с ушедшими в мир иной предками. Старики учат, как строить отношения в семье, и в обществе, рассказывают  правила половой жизни.
 Последний этап пребывания в лагере посвящён тому, чтобы покончить с прежней жизнью. Совершённые ошибки должны быть смыты. Будущего члена коллектива взрослые продолжают закалять: он должен работать на поле под ударами плётки, переносить укусы муравьёв и диких пчёл.
 Ганза примерно через месяц возвращается из лагеря в свою семью. Символизируя  перерождение, каждому парню даётся новое имя.  По  поводу окончания учёбы ребят принаряжают: устраивают головной убор из птичьих перьев, надевают юбочку из лиан. В руки дают две палки. Лагерь сжигают, дабы скрыть следы перерождения. В течении трёх дней посвящённые не имеют права говорить – ведь они являются  новорождёнными.
 Поднимаемся на одну из опор мостика. Дауда успокаивает, что мостик крепок,  предлагая поочерёдно перейти на другую сторону. Первозданный лес наполняется писком и визгом. Мягкие лианы пружинят при ходьбе, амортизируя движение, а сам мостик, как живое существо, ходит под тобой из стороны в сторону. Но страха нет, хоть и качает,  умом понимаешь, что не упадёшь. Посвящённые свой шедевр «племенной инженерии» смастерили на славу.
 Тропинка на другой стороне реки поднимается в горку и далее вьётся по лесу. Нас просят не идти дальше, именно там начинаются особо значимые места. Но профессор- энтомолог Михаил уже убежал куда-то вдаль, в азарте поиска бабочек. Меня начинает переполнять чувство тревоги, вдруг местные старики увидят профессора и решат, что к ним пришёл альбинос ганза. Начинаем дружно кричать. Вскоре возвращается Михаил, расстроенный, что мы не дали ему поохотиться за бабочками, которых он всю жизнь изучал, но многих живьём увидел  впервые.
 А вот вдоль реки гулять можно, что мы и делаем с удовольствием. Нас сопровождает местный рейнджер с допотопным  ружьём и рогаткой. Я его через переводчиков спрашиваю, видел ли он леопардов. Он в ответ посмеивается, затем с грустью рассказывает, что ещё 50-60 лет назад в Нзеренкоре приходили леопарды. К всеобщему ужасу они появлялись на главной улице. В те времена с животными сурово расправлялись, и день, когда бывал убит леопард, становился праздником для горожан. Специальные отряды охотников сторожили город. Хищников уничтожали повсюду и перебили всех до одного, отчего стали плодиться павианы и уничтожать людские посевы. Тогда люди взялись за павианов, истребив и их.
 В наши времена рейнджер ходит с ружьём, стреляющим скорее для звука, его главное орудие – рогатка. Рассказываю рейнджеру про увиденного нами  козодоя. Он отвечает, что это большая удача, ибо живности в лесу совсем мало. Впрочем, энциклопедии утверждают, что на юге Гвинеи в лесном заповеднике Зиама, где мы и находимся, водятся  слоны и более 200 видов птиц. Вот и верь после этого умным книгам.
 Возвращаемся к машинам и уезжаем из этого необычного места. Как волна, рассекаемая носом корабля, сливается за кормою, так и вечный лес погребает в своих тёмных глубинах всё, что исчезает за его опушкой. Вековые гиганты и мелкий подлесок на прощание слегка качают ветками.

 Часть 17. Турбаза Середу

 Трясёмся по грунтовке, после снова встаём на асфальт. Делаем остановку, любуясь речными порогами, и примерно через час достигаем посёлка Арондисма, где я бесполезно ищу, на что можно потратить гвинейские деньги. Дорога приводит нас в лесной кемпинг, на турбазу Середу – бывшее место отдыха проклятых колонизаторов. Все последующие 50 лет пользовались турбазой и сами гвинейцы. Сюда часто привозили высокопоставленных гостей, дабы показать внесённый в ЮНЕСКО реликтовый заповедник  лес Зиама.
 Располагаемся в домиках. Воды нет и туалет в лесу, но это сущая ерунда. Главное, что можно спокойно гулять по лесу рядом с базой, дыша великолепным воздухом.
 Пришёл к нам местный паренёк. Он гид, принадлежит к народности тома, и завтра будет сопровождать нас во время экскурсии по лесу. Нам предстоит подняться на гору, на виллу Кинаду, там президент Гвинеи Секу Туре прятал свергнутого президента Ганы. Всё последующее время новый гид рассказывал нам про лес, и о жизни своего народа. Незаменимая Марина подробно переводила, и я, словно Шурик из «Кавказской пленницы», всё это записывал.
 Турбаза Середу находится совсем рядом с границей со Сьерра-Лионе.  Лесной народ тома проживает в обеих странах. Когда в Сьерра-Лионе была заваруха, определённые люди хотели поджечь Гвинею, используя симпатии тома к своим собратьям, но народ раскусил подвох и старейшины успокоили общество. Тома бывают мусульмане и христиане, а больше всего анимисты. Часто встречаются семьи, где муж и жена исповедуют различную веру.
 При инициации молодых мальчиков уводят далеко в лес, в изолированный лагерь, где обучают племенным традициям и моральным ценностям несколько месяцев. В ночь предшествующую циклу обрядов деревне происходят празднества.  Затем утром на заре из священного леса раздаётся голос Нион неа – супруги ненасытного чудовища, которого зовут Нион сине. Она поёт от радости, что её  обжора муж скоро сможет хорошо покушать. Мальчишки, одетые в наряды воинов, с деревянной саблей или ружьём, издавая воинственные крики, выходят на битву. Они атакуют забор, которым огорожено сидящее в лесу чудище, затем, проходя через листья, оказываются за оградой. Слышится шум борьбы и рык победившего чудовища. К ужасу зрителей через забор к их ногам летят, обмазанные кровью, сабля или ружьё.
 Чудище победило, сожрав  мальчишек. Нион сине держит их у себя в животе (в огороженном лагере), а затем изрыгает в виде новорождённых. Перед возвращением в деревню тело «новорождённого» царапают и надрезают различными крючками и ножами, дабы односельчане увидели следы борьбы с чудищем.
 Для некоторых женщин тоже есть обряд инициации, но как он происходит, гид не знает. Единственное, что удалось узнать у гида, девушкам делают обрезание, и бросают обрезь в реку, где она превращается в пиявку.
 Один наш товарищ по имени Дима собирает маски из разных стран. Его домашняя коллекция зашкаливает за 200 штук, среди которых есть настоящие раритеты. Дима сразу начал пытать гида, можно ли здесь купить старинные маски, на что тот дал положительный ответ. Забегая вперёд, скажу, что на следующий день появился перекупщик с настоящими ритуальными масками.  Сувениров здесь не делают ввиду отсутствия туристов. Перекупщик ездит по деревням, скупая у жителей старые маски. Анимизм потихоньку отступает, но тома предпочитают хранить у себя в хижинах его атрибуты.
 Перекупщик привёз для Димы две большие маски, одевающиеся на голову и несколько маленьких. Раньше, уходя из своей деревни, лесные люди подвязывали как кулон маленькую маску. Она охраняла и вместо паспорта сообщала всё о своём владельце. А большие маски участвовали в различных церемониях.
 Бизнесмен попросил с Димы за две большие маски 700 евро, но в итоге отдал всё своё богатство за 150. Могу сказать только, что подобные шедевры я видел в Музее Народов Востока, когда туда приезжала некая частная коллекция.
 Повар угостил нас вкусным обедом, и до завтрашнего дня у всей группы было свободное время.  Кто-то захотел просто отдохнуть в домике, а мы с Михаилом решили прогуляться рядом с базой, изучать тропический лес. Солнце светит ярко, и потеряться мы не должны, но на всякий случай договорились сразу не заходить в самые дебри.

Часть 18. В тропическом лесу


 Дикий лес отличается от обитаемого. Чуть свернув с тропинки, оказываешься в зелёной ночи, сквозь которую редко где пробивается солнечный луч, случайный гость в этих непроходимых джунглях. Фотографировать тяжело, на снимке всё сливается в некую зелёную массу.  Человеку привыкшему к дубам и берёзам, к тополю и сосне, и впервые попавшему в тропический лес, несколько не по себе в такой обстановке. Всё вокруг цепляет тебя своими колючками, стараясь задержать и ухватить, понимая, что такой завидный жених на их швейную фабрику в Иваново вновь приедет не скоро. Но приглядевшись, понимаешь некоторые законы этих джунглей.
 Здесь всё растёт несколькими ярусами. В самом низу – царство мхов и ползучих растений. Выше поднимаются кустарники и молодые деревца, над которыми образуют свод взрослые деревья высотою 20-30 метров, с развесистыми кронами, где хозяйничают неведомые птицы. Дерево ветеран ровесник Колумба, лежит и догнивает, а самоуверенные стволы, наполненные изяществом и грацией, гордо тянутся вверх. Пробиться к солнцу, значит выжить, но закончится и их жизненное время.
 Находим дерево-великан, и обнимаем его, пытаясь набраться жизненной силы. Прикасаемся ухом к стволу гиганта. Внутри слышен некий гул, хотя может мне это и кажется. В любом случае, стоять долго нельзя, иначе, защищая свои владения, может укусить какая либо букашка или муравей, коих в лесу великое множество.
 Михаил светится радостью. Он сфотографировал несколько редких бабочек, нашёл на тропинке и показал мне стыдливую мимозу. Впечатлений много, даже слишком. Решаем возвращаться назад, ведь потеряться в этих лесных джунглях совсем не хочется.
 Ночь в лесу наступает быстрее. Солнце прячется за деревьями, и на смену ему появляется набравшая силу луна. Затихают трескучие птицы, вместе с ними засыпает и ветер. Сегодня 6 января – ночь перед Рождеством. В просвете между кудрявыми кронами сверкают особенно яркие звёзды – значит, Христос уже родился. Если присмотреться к звёздам, то можно заметить движение небосвода.
Я лежу на лавочке, гляжу в небо, пытаясь вобрать в себя как можно больше от этой ночи. Вдруг вижу, как прямо на меня падает звезда, за ней вторая, третья, четвёртая. Загадываю желания, но звёзды оказываются жучками-светлячками. Они подлетают к кусту и садятся на него. Завтра  вставать в 5ч30мин, поэтому нужно идти спать. Брызгаю в комнате из баллончика на всякий случай. Удивительно, но комаров в Гвинее мы особо не видим.

Часть 19. Подъём на виллу Кинаду
 
 Просыпаюсь сам в 5 часов. Разница во времени даёт о себе знать, в Москве сейчас 9 утра. Вокруг царствует тишина, лишь колдующий над завтраком повар, гремит своими кастрюлями. Один из водителей молится на коврике. Смотрю, куда он обращён головой, там начинает светлеть небо. Мои спутники просыпаются. Мы дружно завтракаем, усаживаемся в машины и движемся при свете фар по тёмному лесу.
 Дорога идёт в гору. Наша цель вилла Кинаду. В некоторых местах джипы как скалолазы карабкаются вверх, переваливаясь с камня на камень. Через 30 минут натыкаемся на поваленное дерево преградившее путь. Водитель первой машины снимает с крыши запаску, и мы всей колонной едем дальше, через какое-то время, утыкаясь в тупик. Машины дальше не пройдут. Заправляем брюки в носки, обильно поливаемся жидкостью от насекомых, и идём по тропинке за местным гидом. Когда-то тропа была накатанной дорогой, но теперь здесь давно не ездят машины, и лес поглощает дорогу.
 Паренёк рассказывает, что виллу и дорогу туда построили французы. Они использовали труд рабов, которые рубили джунгли большими ножами-мачете. На одном месте на тропе с тех давних времён даже установлен точильный камень.  В другом месте гид показывает целую просеку уходящую вниз. Здесь под горку падал слон, ломая деревья. Бедняга пришёл сюда, спасаясь от шумных выстрелов в Сьерра-Лионе, но в незнакомом лесу оступился и погиб.
 Рассвет приближается. В лесу начинается игра света и тени. Кусты папоротника, поваленные деревья, какие-то красные и синие цветочки – всё преображается с появлением солнца.
 Подъём до вершины занял 1,5 часа. Среди бушующего кустарника и цепких лиан виднеются крыши двух домиков. Мы на месте, это и есть знаменитая вилла Кинаду. Первый дом хозяйский, а во втором обитала прислуга. Когда-то, здесь на вершине холма находилась вертолётная площадка, построенная советскими специалистами, но найти её теперь просто нереально.
 По двум доскам залезаем в хозяйский домик и изучаем его. Каркас дубовой кровати обозначает спальню. В соседнем зале остатки камина и какой-то шкаф. Ободранные куски плитки блестят в санузле. Чувствуется, что французы строили дом основательно. А ещё весь этот комплекс нужно было обслуживать - завозить сюда воду, продукты, ухаживать за цветами….   После смерти в 1984г. Секу Туре, виллу хорошенько разграбили местные жители, унеся на своих плечах всё, что было возможно.  Теперь только дикие осы гнездятся на потолке, охраняя тайну виллы Кинаду.
 Пробираемся сквозь кусты к домику прислуги. Он весь оброс кустарником. Удаётся пробиться только на уголок, туда, где была кухня. Мне представляется, как здесь шуршали повара, вначале для французского губернатора, приезжавшего сюда отдохнуть, затем для Секу Туре, и после для свергнутого президента Ганы Кваме Нкрумы, которого президент Гвинеи любезно согласился спрятать.
 Кваме Нкрума безвылазно жил на вилле вместе со своей семьёй с 1966 по 1972г. Здесь он и умер.  Кваме Нкрума похоронили  в Гвинее. Затем прах перенесли в Гану, в  родную деревню президента, а после вновь перезахоронили, но уже с почестями, в столице Ганы.
 В кустах между домами валяется расколотый унитаз. Он не понадобился местным жителям. Ради интереса хочу посмотреть чьё производство. Как я и предполагал, унитаз оказался белоснежным кусочком родины в этом тропическом хаосе. Значит после ухода французов Секу Туре сантехнику поменял, что вполне логично.

 Часть 20. Секу Туре

 Секу Туре внук Самори Туре. Как и все потомки Чёрного Наполеона Африки Секу Туре служил колониальной администрации, занимая в её иерархии высокие посты. Став в 1958 году первым президентом Гвинеи, он вынужден был искать деньги на развитие страны, так как Франция создала режим изоляции для молодой республики. За помощью новые власти обратились к Н.С.Хрущёву, и СССР согласился помогать, предоставляя кредиты и присылая специалистов. Размеры этой помощи были колоссальны. Однако Секу Туре быстро раскусил плюсы и минусы такой дружбы. Секу Туре посчитал, что русские хотят толкнуть гвинейцев на крупные затраты, дабы сделать увязшую в долгах страну своей марионеткой. А вкладывавший безумные деньги в Гвинею СССР был не доволен пробуксовкой социализма в этой стране. Более того, с лета 1961г. в советское посольство стали поступать сигналы о подготовке смены курса, переориентации Гвинеи на Запад. Терпеть подобное СССР не собирался.
 В ноябре 1961г. в Гвинее случился внутриполитический кризис, а 16 декабря страну покинул советский посол Д.С.Солод. Официальных заявлений с обеих сторон не последовало. Позже в Москву прилетел один из гвинейских министров, предоставив Хрущёву доказательства причастности С.Д.Солода к антиправительственной деятельности.
 Секу Туре точно рассчитал свой ход. Основательно увязший в Гвинее СССР не принял ответных мер, и вёл себя так, словно ничего не произошло. Гвинейский президент наоборот стремился показать, что отношения между двумя странами изменились. Гвинея медленно, но верно разворачивалась на Запад.
В августе 1962г. в Конакри вступила в строй взлётно-посадочная полоса, построенная при помощи СССР. Однако, когда в октябре советские корабли во время Карибского кризиса шли на Кубу, Туре отказал в просьбе использовать эту полосу для промежуточной заправки. Хрущёвское окно в Африку с треском закрылось. «…А ещё вчера все вокруг мне говорили: «Сем друг». Сем наш, говорили «гвинейский друг» - В.Высоцкий.
  Но и западный золотой дождь на Гвинею не обрушился. В дальнейшем Туре мастерски использовал свой «нейтралитет». Не смогла приблизить его к идеалам социализма и Ленинская премия, которую он получил в 1965г. Секу Туре, как и его дедушка, великолепно ориентировался в политике, учась на чужих ошибках, и не боясь резких ходов. После свержения президента Ганы Кваме Нкрумы в 1966г. Туре убрал из политики всю оппозицию. Став пожизненным президентом он несколько раз пресекал попытки государственных переворотов. Про его чутьё и жёсткость ходили легенды.
 В Африке существует поверье. Если убить  альбиноса и съесть его органы, это принесёт удачу. По словам малийцев, альбиносы у них часто пропадают перед выборами. Бывший президент Уганды Амин был замечен в этих пристрастиях. Секу Туре за руку  не поймали, но от гвинейцев мне приходилось слышать, что он практиковал подобное.
 В любом случае, когда Секу Туре выступал по радио, люди старались закрепить радиоприёмник. Иначе, от мощного и напористого голоса президента радио начинало трепыхаться, и часто падало вниз, но выключать трансляцию было нельзя. А если у человека такой мощный голос, значит, он прибегает к помощи колдунов – считают гвинейцы.
 Секу Туре умер 26 марта 1984 года, находясь на лечении в США. 2 апреля к власти в стране пришли военные. Даже мёртвого Туре они боялись, решившись на переворот только через неделю.

 Часть 21. Люди-птицы народности  тома

 Вилла Кинаду построена на горе высотою1700 метров. В одном месте, сквозь редкие просветы между листьями и ветками, вдруг вижу раскинувшийся по холмам и долинам зелёный лиственный ковёр, по которому хочется идти, наступая на эти сплочённые развесистые шатры, бесконечной пеленой уходящие в неведомые пределы.
 Обратный путь до машины занял меньше времени. Как оказалось, я не взял соответствующую одежду, и пожертвовал своими белыми брюками. Одну нашу девушку укусил муравей. Девушка остановилась что-то посмотреть, и поплатилась за любопытство. Когда на крики прибежал гид и поймал обидчика, мы все обрадовались,  что это не змея или что-то подобное. Муравей сидел на ладони, смотрел на нас, и предупреждающе грозно шевелил усиками.
  Парень рассказал, что муравьи часто объединяются в орду и шествуют мощным строем в поисках лучшего места. Горе всему живому, попадающемуся на пути.
 Спускаемся на площадку, где нас ждут водители и джипы. Отряхиваемся от всяких лесных семян и колючек, прилипших к одежде, и рассаживаемся по машинам. Заезжаем на базу и отправляемся далее по маршруту. Выйдя на асфальтовую дорогу, вновь любуемся тропическим лесом. Благодаря волнистым холмам окружающая картина предстаёт в другом виде.  Гуляя по полусумрачному лесу кажется, что ты где-то на дне, в другом измерении, а  дорога представляется, как след от корабля в зелёном океане, который ещё не успел сомкнуться.
  Через некоторое время мы в одной из деревень народа тома. Ислам и христианство сюда не проникли. Люди придерживаются своих древних верований. Деревня довольно большая. Сегодня в деревне праздник и произойдёт танец священных масок.
 Въезжаем на площадь, где группа празднично одетых музыкантов играет на национальных инструментах. Где-то вдали видим, как два мохнатых существа гоняются с палками за детьми. Дети с ужасом разбегаются, стараясь спрятаться, а чудище если догоняет, то бьёт их палкой. Мохнатые существа это люди-птицы. Не прошедшие обряд инициации дети не должны их видеть, а если вдруг непосвящённый увидел человека-птицу, он должен трепетать от страха.
 По гвинейской традиции идём представляться старейшине. Дети, увидев, что чудища ушли, облепляют нас, и мы всей толпой движемся в гору, к дому старейшины. Вдруг вновь появляются люди-птицы, стервятниками налетая на детей, ударяя их палкой без разбора.
 Главе деревни далеко за 80. Он радостно жмёт нам руки, словно с самого рождения только и ждал русских туристов. Возле его дома музыканты выстраиваются полукругом, давая возможность людям-птицам изобразить танец, показав себя.
 Удивительно, но в прежние времена люди-птицы во время танца передавали нужную информацию во все селения народа тома. Танцоров может быть не только двое, но и больше. Иногда танцуют и посвящённые женщины. Смысл танца -  отогнать от деревни злых духов и привлечь добрых.
 К ногам  людей-птиц привязаны металлические браслеты, которыми они гремят под ритмичный бой тамтамов. Лица и руки артистов обмазаны белой пудрой или краской. Костюм состоит из перьев  какой-то птицы. Головной убор тоже из перьев собранных в пучок.
 Пританцовывая в такт тамтамов,  фотографируемся рядом с мохнатыми чудищами по очереди. Далее костюмированные артисты идут вниз на площадь, утягивая за собой людской хвост. Присмотревшись, вижу, что за каждой птичкой следует по пятам парень с сумкой. Перья в костюме имеют магическую силу, они не должны потеряться.
 Позже, когда мы садились в машину, один из этих ребят решительно подбежал ко мне. Ему показалось, что я, приблизившись к актёру, вытащил из его костюма перо.
 На центральной площади деревни зрители и музыканты вновь образуют полукруг, давая чудищам станцевать танец, который отсутствует в классическом понимании. Люди-птицы просто бегают туда-сюда, ритмично перебирая ногами.
 Только тут я замечаю, что изо рта у актёров торчат какие-то зелёные кусочки. Оказывается, без них люди-птицы потеряют магическую силу. Если кусочек выпадет и потеряется, то державший её во рту человек станет невидимым. Проще говоря, люди-птицы с рыбьими глазами находятся под хорошей балдой. Движения нечётки, координация потеряна, ноги разодраны в кровь. Хотя, как ещё можно заставить своё тело безостановочно скакать целый день по деревне. Поэтому, специальные ребята и присматривают за каждым из актёров, дабы в случае наркотического улёта как-то помочь.
 Аркадий Фидлер в своей книге «Новое приключение: Гвинея» описывает, как в Гвинее в 60х годах прошлого века партийное руководство пыталось бороться с подобными пережитками. В каждой деревни набирались активисты, отговаривавшие людей проводить подобные церемонии. Но это оказалось бесполезно, лесные пережитки победили.
 Путешествуя по Гвинее, даже в самых отдалённых местах, можно видеть телефонные вышки. Однако, шум и грохот современного мира доходят в тропический лес весьма  приглушённо.  Под сводом гигантских деревьев время словно остановилось, минута здесь равна целому веку. Люди живут в первобытном состоянии, пользуясь при этом мобильными телефонами. Великий дух леса упорнее и эффективнее, чем пустыня и океан, защищает сформировавшийся в древности образ жизни.

 Часть22. Музей в Кисидугу

 Уезжаем из деревни народа тома и движемся на север. Лес постепенно исчезает. Появляются совсем лысые холмы. Женщины в придорожных селениях раскладывают для просушки для просушки зёрна кофе прямо на асфальте, и машины проносятся в сантиметрах от их кучек. Дорога очень утомительна, не помогает и туарегская музыка.
 «Не пылит дорога, не дрожат кусты. Подожди немного, отдохнёшь и ты»  - это явно не про Гвинею.  Отмахав 300 км, усталые и измождённые в полной темноте заселяемся в отель в городке Кисидугу. Отель жутко вонючий. По программе был забронирован другой отель, но в Гвинее это правило не действует. Прошу водителей поставить мне на улице палатку. Предпочитаю спать в своём спальнике, нежели в непонятном отеле.
 Городок Кисидугу находится на юго-востоке Гвинеи, рядом со Сьерра-Лионе. Он как поселение ведёт свою историю с 17 века, а при французах  в 19 веке Кисидугу стал городом. Слово Кисидугу – убежище на языке киси. Известный музыкант Мори Канте родом из Кисидугу. Сегодня в городе проживает 120 тыс. человек, которые работают на плантациях кофе и ореха колу. Это народности тома, малинке, но основная часть киси.
 Внешне люди киси не отличаются от своих гвинейских собратьев.  Они не приняли ислам и христианство. Племя киси известно культом каменных идолов. Когда умирает авторитетный соотечественник, киси высекают идола в его честь, стараясь общаться с душой умершего через каменное изваяние. Такие каменные истуканы ставятся возле деревни. Много каменных человечков и в окрестных лесах. Но времени посетить такую деревню  у нас к сожалению нет. Зато в Кисидугу  есть интересный музей народа киси. Не смотря на воскресенье, гид Дауда находит директора, больше похожего на сторожа, и мы заходим в музей.
  Самое ценное здесь – маска богини плодородия. Она присутствует на гвинейской банкноте в 5тыс франков. Сисястая и носатая  женщина-маска, с затычкой во рту и в ушах, выполнена в виде коня, и надевается на голову. По бокам юбка из кусочков лиан, прячущая шею и затылок одевающего маску танцора. Есть в музее всякие кремневые ружья, хозяйственные приспособления и музыкальные инструменты. Специальный уголок отведён для детских рисунков, один из которых сильно запомнился. Мужчина ударил палкой чёрную женщину, у которой льётся кровь, но врач в белом халате уже схватил хулигана за другую руку.
 Если просто зайти и посмотреть на безделушки, это займёт не более 5 минут. Нам повезло, что мы застали директора. Он замечательно рассказал об экспонатах связанных с ритуальной жизнью народа киси.
 Итак, когда у киси умирает человек, он, по их представлениям,  освобождает свою жизненную энергию, передавая её своей семье, или своему роду. Предком его начинают считать только после тщательно проведённой серии всех обрядов отделения от мира живых. Даже после всех церемоний такой предок новичок среди своих старших пращуров. Если он соглашается помогать своей семье или своему роду, тогда его высекают из камня. Величина истукана бывает разной, она зависит от заслуг человека. Каменные предки малых размеров стоят и внимательно смотрят с полок на посетителей музея. И директор музея, человек с высшим образованием, говорит, что это не просто фигурки.
 Киси считают, что при последнем вздохе от телесной оболочки отделяется бессмертная частица. После того как тело закапывают в землю,  она продолжает жить в покойницкой хижине до полного окончания всех похоронных церемоний. Именно в этот момент такая «душа» может докучать всем живущим на белом свете, и появляться перед ними в страшном виде. Деятельность таких призраков строго ограничена во времени, а именно, сроком, прошедшим со дня смерти до последнего тура похорон.
 Но мёртвые души киси не причисляют к зловредным силам, имеющим отношение к чёрной магии.
 Бывает, что в этот период, перед тем как покинуть свою деревню и уйти в подземное царство, умерший требует от своих сородичей выявить виновного в его смерти. Тогда киси проводят «допрос трупа». Директор музея показывает старинные носилки, посреди которых ложе для небольшого предмета.
 На носилки клали частичку (волосы, ноготь или кусочек кожи) покойного. Жители деревни выстраивались на площади, и двое мужчин обходили с этими носилками всех по очереди. Носилки, учуяв злодея, наклонялись в его сторону. После такого «юридического расследования» виновнику давали пить яд из красного дерева, или вводили в глаз сок молочая. Однако, когда злыдень прилюдно каялся и обещал выплатить семье умершего штраф, то его прощали.
 Услышав это, я очень даже обрадовался, что мы не поехали в деревню киси. Там, как в анекдоте, к нам наверняка докопались бы - один с топором, и двое с носилками.
Интересных экспонатов в музее много. В музее висит и некий прибор с кисточкой на конце. С этим инструментом шаман ходил по деревне и искал вора, которого сразу поражала молния.  Идущие за зверем охотники надевали кожаную шапку и становились невидимыми.  А в домах киси обычно хранят специальные фетиши – маски (аналог икон).
 Директор не разрешил фотографировать. Но сам вдруг исчез, чем я и воспользовался. Мои спутники зашли в его кабинет, соединённый с залом и увидели на столе аккуратно вырезанную из красного дерева женщину – коняшку - маленькую копию музейной маски.  Сувениров на всём пути мы не встречали, отчего душа компании Виктор первым вцепился в коняшку, вынашивая планы  покупки.  Виктор определил для себя, что если музейная фигурка потянет выше 200 зелёных, то он брать не будет, на что другой наш товарищ поднял планку в 250 грин. Тут в их разговор вклинился хозяин коняшки, и словно обиженный ребёнок выхватил игрушку, заявив, что это ценный фетиш и продать его он не может.
  Одним словом, мечты Виктора, взять бутылочку вина, вспоминать Гвинею и  фетишить с женщиной – коняшкой в своём шикарном директорском кабинете в Нижнем Новгороде, директор музея  обломал. Однако, он сразу исправился, подсказав нам торговую лавку, где продавались самые настоящие сувениры, торговец которой наверно уже и забыл, когда он что-то продавал. Ребята отоварились здесь по полной программе, скидывая гвинейские франки. Некоторые выносили целые мешки масок и статуэток. Правда, нужно отметить, что здесь были старинные вещи музейного уровня.
 Позже появился директор музея на мотоцикле, где вместо цифр и букв на номере красовалось по-английски - «Музей». Глядя на наш шопинг, хранитель культурных ценностей имел удручающий вид. Всего год назад в этих местах начали появляться диковинные иностранцы, и местные  ещё не знают, как  заработать на белых людях. Торговец сделал за полчаса годовой оборот. Наверно теперь и директор музея откроет свой маленький магазин.

Часть 23. На север от Кисидугу

 Садимся в джипы и едем дальше. Нам предстоит перегон из Кисидугу до города Далаба, это 317 км. Справа и слева мелькают домики с соломенной крышей, холмы покрытые зеленью, но, самое главное, на трассе присутствует шикарный асфальт.
 В одной из деревушек народа малинке делаем остановку, возле огромного баобаба, который словно Нестор, много веков ведёт летопись важных событий. Здороваемся со стариками, отдавая на время в их мозолистые длани свои белые ручки.
 В каких-то местах нужно уговаривать человека сфотографироваться, а в данной деревне люди сами в кадр лезут. Если примериваешься к объекту, задерживаясь с фотосъёмкой, то через 2-3 секунды видишь в объективе толпу шустрых пацанов. А интересного для фотографа здесь много: машинка Зингер, остов советского трактора, старая мясорубка, охотник с музейным ружьём, ну и конечно сами малинке – колоритные и яркие персонажи.
 Далее потянулись деревни малинке. В больших селениях встречаются мечети. Домики стали другими, сами они такие же, круглые по форме, но соломенный козырёк крыши, дающий тень, стал длиннее. Возле входа полукругом   глиняная завалинка,  на которой обычно сидят люди, разглядывающие проезжающий транспорт.
 В окрестной саванне наблюдаем пожары, как обычно собирающие множество птиц. В одном месте,  получивший свободу действия огонь разыгрался не на шутку, отчего ехавший нам на встречу бензовоз замер в непонятном ожидании.
 На обед останавливаемся в безымянном городке, располагаясь в беседке возле поэтически сонного пруда с кувшинками, где местные прачки стирают бельё. Через некоторое время приходит пообщаться глава этого селения, и мы неожиданно переходим на русский. Во времена Секу Туре мужчина учился в Саратове. С его слов, в здешних краях  французы ищут нефть, и в их фирме работает русская девушка Галя.  Но нам нужно спешить, увидеть соотечественницу не удалось.
 После пыльной грунтовки колесить по хорошему асфальту одно удовольствие.    Деревья почти исчезли, уступив жёлтой траве, а там где траву выжгли, на обгоревшей земле стоят похожие на грибы термитники. В городке Фарана по железному мосту переезжаем через Нигер, который здесь чуть больше ручья. Вечереет. Петляя по живописному серпантину, трасса поднимается в гору. Водитель Арби уверяет, что скоро Мамун, а от него уже рукой подать до Далаба.
 
 Часть 24. Мамун и Далаба

Мамун город довольно большой, застроенный двухэтажными особняками и аккуратными одноэтажными домиками. Чисты его улицы, и он не представляет собой африканский Черкизон. На одной из улиц замечаю, как папа альбинос несёт на руках чёрного ребёнка. Рядом шагает темнокожая мама. В Киси мне удалось даже сфотографировать мальчишку альбиноса. Говорят их в Гвинее много.
 Водители заезжают на заправку и хотят заправиться, но топлива нет. Ко всеобщей радости на следующей заправке заливаем опустевшие баки. Бензин – это кровь в теле любой страны, и если сердце хорошо работает, то кровь распределяется по всему телу. В Гвинее это сердце стучит с перебоями.
 На нашей машине барахлит генератор, и мы движемся за счёт аккумулятора. До Далаба  ещё 53 километра. В наступившей ночи Арби выключает свет фар. Встаём в колонну третьими, и едем, ориентируясь на габариты и стопы впереди идущих машин.
 Кое-как дотягиваем до отеля, который построен ещё при французах. Окна из номера выходят на благодатную долину, имеется горячая вода, работает в туалете слив. Давно я так не радовался трём звёздам. Всей группой ужинаем  и падаем по номерам спать.
 Просыпаюсь посреди ночи. Набирающая силу луна царствует на небе, освещая серебряным светом хвойные деревья и уснувшую долину. В ночи нет даже малейшего намёка на ветер. Полное отсутствие мошек и комаров.
 
 Далаба стоит на высоте 1400 метров над уровнем моря. Мы в самом сердце Фута-Джалон, самого уникального горного массива Западной Африки. Именно в этих горах берут своё начало три знаменитые реки: Нигер, Сенегал и Гамбия, давшие начало трём странам.
 Благодаря свежему целительному  климату город Далаба в колониальные времена стал популярен среди французов, приезжавших сюда отдохнуть. В наши дни французов сменили богатые гвинейцы, старающиеся приобрести здесь недвижимость.

 Ч 25. Дом слова
 Утром после завтрака отправляемся посмотреть виллу французского губернатора. Особняк построен на склоне горы в 1935 году. Хвойное великолепие и вкусный воздух  не спасли его от разрушительного напора времени.
 Появившийся человек открывает разбитую  дверь, запуская нас в дом. Внутри чувствуется былой стиль и величие. Спальню губернатора обозначают два красивых шкафа. Хорош и главный зал, с некогда изящными люстрами. Смотритель уверяет, что в зале был маленький бассейн. Наверно приезжавший из Дакара губернатор принимал здесь  ванну, выпивал кофе, любуясь из окна на горы и долину.
 Смотрителя зовут Мамаду. Он рассказывает, что  после обретения независимости в особняке любил отдыхать Секу Туре. Мамаду служит на вилле с 1967 года, и хорошо помнит первого президента. Рядом с особняком круглое здание в национальном стиле, похожее на большую хижину. Дабы создать туземцам знакомую обстановку губернатор принимал здесь старейшин. Видимо пришедший к власти Секу Туре старался копировать действия белого начальника, назначая старцам аудиенции именно здесь.
 Курортное место не помогло здоровью президента. Именно отсюда Секу Туре улетел на лечение в США, де и скончался.
 Смотритель хорошо отзывается о первом президенте. В конце его правления Мамаду был здесь начальником процветающей усадьбы, а теперь стал  сторожем разваливающегося дома.
 Рядом с виллой губернатора чернеет голыми проёмами недостроенный коттедж. Для Подмосковья он вполне обычен, а здесь в Гвинее большой дом вызывает массу вопросов, на которые опытный Мамаду отвечает, что это строится некий бизнесмен, торгующий рисом. Старику приказано так отвечать, он так и делает. На самом деле это сын бывшего президента Гвинеи не успел завершить строительство. Папа проиграл выборы, приказав сыну заморозить строительство и временно покинуть страну.
 Далаба стоит в Гвинее особняком. Богатые люди приезжают оттягиваться именно в этот город. А кто в Африке богатые люди? Конечно наркобароны  и политики.
 Вчера в темноте мы город не видели, а он производит приятноё впечатление. Хвойные сосны, тропические деревья и крыши домов  покрывают холмы, на которых стоит Далаба. На высокой горе среди зелени четыре минарета главной мечети иголками тянутся в небо. Мусор на улицах не валяется, и местные женщины особенно хороши. Основной народ населяющий Фута-Джалон и Далабу – фульбе. С 1700 по 1934 годы здесь существовала сильная исламская империя, созданная эти народом. Здесь родилась известная джазовая певица Мариам Макеба.  Далаба переводится как «дом слова» и до Москвы отсюда ровно 6500 км.
 Кружим по серпантину и вскоре попадаем в великолепный сосновый лес, посаженный при проклятых колонизаторах. Впечатление такое, будто мы в Подмосковье. Видимо сосновый лес пользуется популярностью,  мы здесь встречаем  собратьев туристов. Конечно это французы, дети тех, кто жил когда-то в Гвинее. Их папы и мамы обустраивались надолго, вкладывая в Гвинею частичку души.
 Так например, эти раскидистые сосны на окраине города посадил в 1908г некий профессор – ботаник Огуз Шевалье, а когда деревья набрали силу, парк стал любимым местом отдыха Секу Туре. Интересно, о чём думают дети бывших колонизаторов, когда смотрят на хвойный лес, который, словно каре солдат, не пускает в свои ряды другие деревья.
 Часть 26. Водопад Дитин

Уезжаем из Далабы далее по маршруту. Вдоль гвинейских дорог стоят столбики с указанием расстояния до деревни, а второй строкой прописан определённый день недели. Так обозначается базарный день.
 Пологие горы Фута-Джалон обрываются возле вершин крутыми скалистыми обрывами. Едем рядом со скалами по долине, украшенной зелёным ковром. На участке у местного крестьянина паркуем машины, и, перейдя по двум брёвнам говорливую речку, около 30 минут шагаем под кронами кустов и деревьев, слушая птичьи трели.  Вдруг впереди показывается открытый участок  каменистого плато. С него тянется вниз тонкая струйка воды, разбиваясь о скалы на множество  брызг, и образуя внизу озерцо,  из которого  вновь вытекает речушка. Впечатление такое, словно сверху кто-то сливает воду, давая её, то больше, то меньше. Наверно так и выглядело плато, на котором Артур Конан Дойль разместил свой затерянный мир. 
 Стометровый водопад называется Дитин, он самый высокий в Гвинее. Здесь можно простоять целый день, любуясь на шагнувший  вниз ручей, на скалы. Фотографируя здесь бабочек и различных птиц, Михаил безошибочно определил птиц-носорогов и бананоедов.
  Глобализация вносит свои поправки. Идиллию созерцания нарушают мальчишки попрошайки, которых мы впервые увидели в Гвинее. Гиды торопят, нужно двигаться.  Возле машин нас уже ждёт обед, после   рассаживаемся по машинам и вновь, вдыхая пыль, трясёмся по бездорожью.

 Часть 27. В гостях у стариков фульбе


 Посетивший Гвинею раньше нас на 50 лет Аркадий Фидлер писал, что женщины фульбе в горном массиве Фута-Джалон носят причёски в виде петушиного гребня. А мужчины в деревнях, увидев иностранцев, наперебой предлагают им купить свои победоносные сабли, которыми они сокрушали другие народы. В наше время таких причёсок мы уже не увидели, а сабли фульбе давно распродали. Об этом интересном народе я уже писал в рассказе про Мали, и вот, проезжая по Гвинее, ещё раз увидел фульбе, и  добавлю о них пару слов.
 Фульбе (пёль, фулани, фула, филани) обозначает распылённый, в Гвинее их 2,1 млн. Это красивый народ со светло-коричневой кожей и прямыми чёрными волосами. Считается, что они выходцы с Эфиопского нагорья.
 Фульбе особенно ценят мужскую красоту. С рождения мать тянет ребёнка за носик и пытается вытянуть тельце, дабы мальчик вырос носатый и высокий. Таковы их  представления о красоте.
 Чтобы жениться, мужчины проводят семидневный конкурс красоты, где красят лицо, наряжаются, выкатывают глаза перед невестами, стараясь понравиться. Ещё мужчина должен быть сильным и выносливым. У фульбе существует праздник шата-рота, где они, соревнуясь в физической силе и выносливости, бьют друг друга кнутом. Показать слабину – значит проиграть, ведь невесты выбирают сильных женихов, которые будут им в жизни надёжной опорой. Если в Мали фульбе нанимались к арабам в услужение и пасли стада других народов, то здесь в горах  Фута-Джалон, они считают себя хозяевами жизни.
  Со второй половины 18 века из  глубины гор Фута-Джалон начали просачиваться слухи об этом народе. Увлечённые религиозным фанатизмом фульбе провозгласили лозунг: «Бог сотворил неверных и дал им нивы, жён и детей, для того, чтобы все они стали рабами и собственностью правоверных». Огнём и саблей фульбе воплощали его в действительность. Обладая лучшим оружием – своими знаменитыми саблями, они неизменно одерживали победы, превращая покорённые племена в рабов, давая им наделы земли и заставляя работать на себя. Сами фульбе занимались лишь разведением скота, брезгуя копаться в земле.
 Основоположником гвинейской империи фульбе считают Карамоко Альфа. Этот гордый и достойный муж совершил хадж в Мекку, решив создать на базе ислама великую империю. Правда, под конец жизни, когда вдруг в одном из сражений язычники его разбили, Карамоко сошёл с ума. Но набравших силу фульбе уже было не остановить. Во второй половине 19 века они овладели  всей территорией Фута-Джалон, совершая набеги на равнину. Их армия противостояла как французам, так и мандиго во главе с Самори Туре.
 Через какое-то время останавливаемся в посёлке возле красивой мечети. Рядом педальная водоколонка, на которой, грациозно тряся красотой, прыгает на одной ноге стройная пёлька.  Чувствую жуткую усталость. Путешествие по Гвинее сильно утомило, и я близок к  нервному срыву. Вот так сел бы на ковёр самолёт и улетел бы в Москву. В таких случаях помогает смотреть на работающего человека, особенно если это женщина, что я и делаю.
 Но   в  деревню мы приехали не просто так. Она является духовным центром народа фульбе, и  нас здесь ждут уважаемые старики, дабы рассказать о своих традициях.
 Пройдя  через маленький круглый домик, оказываемся напротив конусообразного строения  с крышей из соломы, уложенной ёлочкой до самой земли. Разуваемся и пролезаем через низкий вход в виде норы. За соломенной крышей спрятан большой круглый домик, где поджав ноги, нас уже ждут около двадцати  старцев. Рассаживаемся на коврах по-турецки напротив них, и начинаем вдыхать аромат своих и чужих  ног.
  На полу  замечаю некоторое движение маленьких клопиков или чего-то в этом роде. Здесь понимаю, почему  в африканских хижинах полы земляные - дабы не собирать насекомых. Меня зажали у стены свои товарищи и старики, выйти уже нельзя. Сидим и всей компанией ждём ещё одного деда. Клопы приближаются, а разговор, который хочется скорее закончить, так и не начинается.
 Наконец, когда завязывается беседа с тройным переводом, отбиваясь от тварей дрожащих, стараюсь что-то запомнить и записать. Почтенные дедушки просят представить нашего самого старшего мужчину. Им указывают на профессора-энтомолога Михаила.  Затем старики вносят разлад среди женщин, пытаясь выявить самую возрастную. Отдуваться приходится гиду Наташе. Относительно молодой дед с противоположной стороны, говорит от имени дряхлого  главы деревни. Сразу видно, что оратор  захватил власть.
 
  Мне представилось, что оратор начнёт говорить своим старикам примерно следующее: «Почтенные собратья, посмотрите на этих белых придурков, приехавших в Гвинею. Вы таких муд… ещё не видели. Им предлагали  Мальдивы, Мексика или  Таиланд, а они выбрали нашу Гвинею,  теперь трясутся по бездорожью и ночуют в публичных домах». Тут старики начнут, брызжа слюной, смеяться, открывая   беззубые рты, и тыча в нас пальцами,  катаясь на полу от смеха. От  мыслей отвлекает перевод Наташи.
 
 - Мы арабы. Триста лет назад пришли сюда из Мекки и вытеснили отсюда буддистов, - начинает оратор.
 -Буддистов? – через Наташу спрашиваю я.
 - Да, именно буддистов. Они ушли в Либерию и в Сьерра-Лионе, - отвечает довольный собой лектор.
 Тут мне всё становится ясно, что я знаю больше чем он. Слушаю уже не так внимательно, стараясь больше отбиваться от клопов. Запоминаю примерно следующее.
 Когда война закончилась, люди с девяти провинций построили эту хижину советов. Она называется каз. Три раза в год здесь проходит собрание  старейшин  со всех районов.  Политикой пёли не интересуются и просто живут на земле. Старики показывают человека, совершившего хадж. Из Гвинеи паломничество обходится в 8 тыс. долларов (очень странно, из России 130-140 тыс).  Обрезание мальчикам делают не как раньше бритвой, а в больнице. (Нужно заметить, что в этих  краях, особенно у мусульман,  совершается женское обрезание, но оратор от темы ушёл).
 Внутренний интерьер дома советов украшает лишь большой барабан с кожаными колотушками. В барабан стучат этими колотушками по большим праздникам, либо когда умирает кто-то из стариков. Звук слышен на 20 км. Государство людям не помогает. Не замечают пёлей и единоверцы из  богатых арабских стран. (Мне вспомнилось, что в Боснии молодым девушкам через правительство, подкидывают денежку  за ношение хиджаба).
 Проиграв схватку клопам, несколько раз вхолостую подскакиваю блохой, когда кажется, что ну уже всё. Но безжалостный старик говорит, говорит и говорит. Наконец Наташа дарит старикам подарки и немного, денег. Лектор, осматривая нас, спрашивает, чем мы можем помочь ещё. Приходится  помочь, дабы скорее обрести свободу.

Часть 28. Город Лабе

 
 Вновь трясёмся по грунтовке, затем по витиеватому шоссе, устало любуясь на горные склоны и долины. Нужно заметить, что такой нищеты как на юге здесь нет. Домики нарядны, люди прилично одеты – чувствуется материальный достаток.
  Опять глохнет наш джип. Арби и другой водитель меняются генераторами, перекидывая их с машины на машину, и мы как-то едем дальше. К вечеру заселяемся в придорожный отель в городе Лабе. Отель на удивление приличен. Ужинаем и падаем спать.
 Если устали мы, то можно представить состояние водителей. Ребята сняли с одной из машин рулевую рейку, с другой генератор, и, найдя в городе б/у запчасти, всю ночь при свете фонариков производили ремонт. В Африке старых деталей полно и можно найти всё что угодно.
 Утром один из водителей попросил набрать воды, постучав к Марине в номер. Туарег стал городить бак к крану, не удержал тяжесть и снёс раковину.  Действительно африканцы не понимают, для чего нужен душ и шланг. Зато цену сантехнике знает хозяйка отеля. Услышав звон, она удавом вцепилась в Марину, ослабив хватку только после получения денег.
 Водители просят дать им ещё 2-3 часа на ремонт. Чтобы заполнить паузу отправляемся всей группой на прогулку. По пути встречаем почту, где желающие сами себе в Россию отправляют открытки из Лабе, главного города провинции Фута-Джалон. Население его составляет не более 50 тыс. человек, и наверно половина всех жителей крутится на базаре. Ловим на себе косые взгляды. Обстановка здесь весьма недружелюбная.
 Основная масса моих попутчиков решает вернуться в отель. Но повар Джабриль должен купить на базаре продукты. Я, Марина и Михаил решаем ему помочь. Белых здесь не бывает вообще, поэтому нас все разглядывают. Мои отчаянные спутники знают французский, и нам вместе не страшно.   Перекидываю рюкзак вперёд, и пёстрая базарная толпа поглощает в себе троих белых чужаков, даря взгляды от которых холодеет спина. Толчея жуткая, народу полно, потеряться легко и просто. Проходим ряды, где с пачками денег стоят менялы. Нищие калеки выбирают нас своей добычей, тянут культяпки, подолгу следуют за нами, бормоча какие-то фразы.
 В разных местах покупаем яйца, помидоры, воду, сахар, хлеб и живых кур. Марина помогает Джабрилю торговаться, неизменно собирая толпу.
 На удивление много лавок закрыто. Как потом выяснилось, вчера на торговцев было произведено вооружённое нападение, и торговый люд от шока ещё не отошёл.  Когда всё закуплено, стоим и караулим товар. Джабриль звонит по телефону. Через какое-то время, раздвигая толпу, на выручку к нам пробирается одна из машин.
 Загружаем продукты в багажник. Два петуха и курица в закрытой сетке помещаются на крышу. Наблюдая за птицами весь последующий день, мы не переставали удивляться их природным инстинктам. Жить петухам осталось совсем ничего, но они не понимая этого, всё старались выяснить отношения, нахохливая гребешки и распушая хвост. А может это и хорошо, что ни человек, ни зверь, ни птица своей судьбы не понимают?
 
 Часть 29. Самый плохой день в Гвинее
  Нам нужно в этот день постараться как можно ближе подъехать к границе с Верхней Гвинеей. Из-за очередной потери времени сбиваемся с графика, словно паровозик из Ромашкова.
 Асфальт исчез, горы отступали. Опять за окном потянулись холмы и долины, покрытые высохшей травой и зелёным лесом. Опять в придорожных деревнях круглые туземные домики, с кокетливой соломенной крышей. Опять рукой нам машут босоногие дети. Правда, теперь деревни огорожены плетёным забором, за которым пасутся общественные стада коров.  Хотя живут здесь те же фульбе, но они анимисты, ислам в эти дебри не дошёл. Деревья здесь как на юге не вырубали. Да и зачем рубить лес, ведь вывести его отсюда тяжело.
 К вечеру на дороге пошло какое-то движение. Навстречу всё чаще и чаще попадаются легковушки и грузовики, затаваренные на высоту, превышающую разумные пределы. Плюс к этому, на мешках сверху сидят люди. Пыль стоит столбом. Поэтому, те, кто едет на крыше или в кузове, часто надевают так необходимые для Африки водные очки или маску для ныряния.
 Останавливаемся в небольшой деревушке, где активно грузятся мешками несколько  легковых машин. Впереди река, через неё ходит паром, и на нашей стороне капитулировал на бок грузовик. В Африке продовольствие на свалке оказаться не может.  Гвинейцы товар собрали, подмели рядом с машиной и набили в новые мешки рассыпавшуюся кукурузу. Местные водители, узнав об аварии, приехали в эту деревню, дабы помочь перевезти груз. Завалившийся грузовик перекрыл на нашей стороне движение, но гвинейцы уже пробили рядом с ним дорожную колею.
 Кое-как втискиваемся на старенький паром все наши четыре джипа.  Два старика негра начинают вручную крутить лебёдку. Ощущение такое, словно мы попали на 200 лет назад в прошлое на рабовладельческий юг США. Вода в реке совершенно не движется, но говорят, что  в сезон дождей на эту взбесившуюся реку страшно смотреть.
 Солнце заходит. Столбиков на дороге нет. Никто не знает, сколько километров до Гвинеи-Бисау, но хочется встать лагерем на ночёвку поближе к границе. Наконец, находим какую-то деревню и разбиваем лагерь, как потом выяснилось, возле школы.
 Эта ночь оказалась самой неудачной за всю поездку. Джип, в котором ехал я, Михаил и гид Дауда, окончательно сломался. Полетела коробка передач, и машина для прохождения дальнейшего маршрута не годилась. У Дауды сильно разболелся живот, на лицо все признаки аппендицита. А я в темноте поскользнулся и упал под горку, пролетев несколько метров, сильно ударился головой о дерево.
 В таких экспедициях сойти с маршрута, заявив, что хочется домой, просто нереально. Обратный вылет у нас из Бисау. На общем собрании решаем,  что Наташа рано утром на такси повезёт Дауду в больницу. Козлевич Арби останется колдовать над своей Антилопой Гну, а мы, уплотнившись, поедем дальше.

 Часть 30. Переезд в Гвинею-Бисау
 

   Утром товарищи сообщили мне о появлением фингалов. Вроде упал не сильно, но теперь заболело колено, и шея стала плохо крутиться. Скорее бы попасть на море в Верхней Гвинее.
 За всеми этими проблемами  не успел даже сфотографировать  школьников, поднимавших утром на линейке государственный флаг Гвинеи. Маленькие лица сосредоточены, глаза влюблено пожирают разноцветное полотнище, а губы с гордостью шевелятся. Без музыкального сопровождения дети дружно поют  гимн своей страны.
 Опять вспоминается книга А.Фидлера. Писатель приехал в Гвинею через год после обретения независимости, однажды попав в такую историю. Фидлер вместе со своими товарищами посетил в Конакри кинотеатр. Вдруг неожиданно заиграла музыка. Люди вокруг резко поднялись со своих мест  и молча замерли. Увидев такое дело, встала и компания Фидлера. Когда закончила играть музыка, к ним подошли полицейские. И предложили пройти в участок, где уже ждал судья.
 «Слишком поздно встали во время исполнения государственного гимна Республики Гвинея!» - озвучил обвинение, одетый в чёрную мантию чёрный  судья. Писатель из социалистической Польши кое-как открутился от обвинения, указывая на то, что только вчера приехал в Гвинею, с целью написать книгу о молодой республике. Но его белых товарищей чёрный судья на первый раз приговорил к штрафу и аресту в тюрьме на одну ночь.
 Собираем палатки, прощаемся с Арби и трогаемся в путь. Как выяснилось, до границы ещё 217 км. Опять вырастают горы, затем резко исчезают. Мы спустились с плато, и январское солнце начинает здорово припекать. Заезжаем в городке Карандара в больницу. куда Наташа  привезла Дауду. Он совсем плох. Операцию здесь сделать невозможно. Наташа занимается поисками машины, дабы везти больного на родину в Мали. Скидываемся для этого деньгами. Упаси Господи заболеть или получить травму в Африке!
 Хорошая асфальтовая дорога из Карандара уходит в Сенегал, а наш удел привычная пыльная грунтовка. Справа тянется высокое базальтовое плато, вокруг раскидистые баобабы, мелкий кустарник и туземные хижины. Навстречу не попадается ни одной машины.
 Через час подъезжаем к границе. Возможно, две Гвинеи дружат и обмениваются товарами по морю, а скорее не обмениваются ими вообще.  Возле границы нет какого-либо базара. Со стороны Гвинеи только забытая Богом деревушка. Людей нет, мы здесь одни. Спит даже привязанная к пограничному столбику обезьянка.  Скучавшие  пограничники в качестве развлечения  смачно бьют  печати на чистый лист паспорта.
 Опускается верёвка, и колонна, теперь уже из трёх джипов, освобождается от гвинейского плена. Вроде на глобусе совсем маленькая страна, а мы по ней неделю болтались.

 Часть 31. Первые впечатления от Верхней Гвинеи
 

 За гвинейской заставой около километра идёт заросшая кустарником нейтральная территория. Затем, увидев джипы, ленивый солдатик опускает верёвку на въезд в Гвинею-Бисау. Здесь пограничный посёлок явно богаче. Гвинея-Бисау только в 1978 году обрела независимость, выгнав португальцев.
 Осматриваю свои растущие фингалы в зеркало. Шея не крутится. Наступаю с трудом, так как болит колено. Всё это время я ходил в открытых сандалиях и ноги теперь в жутком состоянии. Одежда вся грязная и пыльная. Наверно сколотивший на разгрузке вагонов свой первый миллион миллиардер Прохоров уставал меньше чем я от такого отдыха.  Скорее бы в отель, там должна быть вода и можно будет привести себя в порядок.
 Джабриль раздаёт паспорта. Бисаутские пограничники испоганили своим штампом ещё одну страничку. Таким образом, за эту поездку уже заляпано 7 страниц, но я ещё не дома.
 Вглубь страны ведёт знакомая пыльная дорога, и вокруг точно такая же нищета, но природа поменялась. Вместо саванны начались вечнозелёные влажные леса. Останавливаемся на мосту через тихое болотце. На мосту установлена оригинальная стела, но понять, что изображает человек в форме презерватива,  весьма трудно.
Если нижняя Гвинея горная и холмистая, то её верхняя сестрёнка равнинная. Радуют глаз огородики, засеянные какой-то зеленью, появилось множество фруктовых деревьев. Города  не представляют собой хаотичную застройку хижинами и бараками, чувствуется, что строили города европейцы. Самое главное, поменялся стиль жизни. В национальной одежде женщин стало меньше, и нет загруженных мешками до самого неба грузовиков.
 В отель в городе Бафата попадаем в 20ч. Весь день ушёл на дорогу, ведь выехали мы в 10 утра. Ребята, как и хотели, за ужином вкушают белое вино с рыбой. Душа компании  Виктор из Нижнего проставляется за сотую страну. У меня же настроения совсем нет. Как я с фингалами приду на работу? Радует только то, что перед границей я сумел поменять гвинейские деньги на западноафриканский франк, который ходит в Мали, в Буркина-Фасо, в Бисау, и в других ближних странах. Ложусь спать, заказывая у Дрёмы любой сон, только не про Гвинею.

Часть 32. Из Бафата в Бисау

  После завтрака выезжаем из Бафата. До столицы 150км, по хорошей дороге это два часа. Если искать информацию о Гвинее-Бисау, то скупые строки неизменно говорят, что это одна из беднейших стран мира (так пишут и про Гвинею и про Мали). Про Бафата я читал, что это город с населением 22тыс человек на судоходной реке Жеба, но какого-либо движения по реке мы не заметили. Хотя, как и пишется в справочниках, колониальный стиль архитектуры город сохранил.
 На первых порах «одна из беднейших стран» производит приятное впечатление. Поля засеяны кукурузой и рисом, много бананов и манговых деревьев. В деревнях домики уже не круглые, а прямоугольные и квадратные, хотя и с прежней соломенной крышей, подпираемой жердями. В городах встречаются  девчонки в мини-юбках, а гоняющие мяч мальчишки  все одеты в футболки известных  клубов. Местные называют себя манджак.  Здесь больше людей с мясистым лицом, в Мали и в Гвинее таких мордоворотов нет.
 На подъезде к  Бисау видим возле дороги забавный городок с примитивными самолётиками и кораблями. Рядом, пытаясь продать свои поделки, сидит автор. Как выяснилось в беседе, старик в детстве мечтал о самолётах, но воплотил мечту уже под старость таким рукотворным образом.
 На подъезде к столице наблюдаем большие богатые особняки, маленькие домики  становятся нарядней. Всё, мы въехали в Бисау! Асфальт здесь идеален. Появляются светофоры и пробки, в которых ведут борьбу за сантиметры множество синих такси. Пешеходы переходят бойкую улицу по наземным переходам, толпа народу на тротуарах.  После лесов и саванн испытываешь от города лёгкий стресс, мы от всего этого уже отвыкли.
 Наш путь на машинах должен окончиться в порту, куда мы вскоре и попадаем. Подтверждая статус морской державы, огромное, похожее на трактор спецсредство, ворочает контейнера, коими порт просто забит.

 Часть 33. Заброшенный город Болама

 Выгружаемся в самом конце причала. Джабриль раздаёт целлофановые пакеты, в которые необходимо запаковать багаж. Далее, стоим и ждём какого-то Боба. Затем появляется и сам Боб – француз лет под пятьдесят. Большой, дышащий благополучием француз, резко выделяется среди местных африканцев.  Глядя на него, понимаешь, что так и должен был выглядеть колонизатор в Африке, не хватает только пробкового шлема и кнута.
 Боб родился в Сенегале, но около десяти лет назад перебрался в Гвинею-Бисау. Он построил на островах отель, куда  и лежит наш путь.
 Француз загружает нас с вещами на скоростное судно.  Лодка словно конь рвёт с места в галоп, разрезая тёмные воды реки Жеба, которая непонятно где заканчивается, впадая в океан. Справа остаётся город Бисау, и где-то совсем вдали уже не виден порт. Вода на удивление спокойна, какое-либо движение волн отсутствует. Над нами пролетают альбатросы. То тут, то там, словно выныривая из моря, возвышаются совсем на чуть-чуть зелёные острова - это и есть архипелаг Бижагош. Архипелаг  расположен в 64 км  от материка и является биосферным заповедником с 2000 года. Он включает в себя около 90 островов, 22 из которых заселены.
 Ветер  ласкает  лицо, и морские брызги поднимают настроение. Как приятно после вдыхания пыльного воздуха, красный осадок от которого выходил изо рта, из носа, из ушей, чувствовать в лёгких морской бриз, и созерцать водяные просторы. 
 Примерно через 1,5 часа Боб пришвартовывает катер к пирсу. Нам предстоит  посетить португальский город Болама. Набравшись сил от моря, резво вылезаем на причал. Первое, что замечает взор – старое раскидистое дерево, ровесник Васко де Гама. Рядом внушительный монумент погибшим здесь в 1931г.  лётчикам,  за ним бывший дом начальника порта.
  Болама - бывшая столица португальской Гвинеи осталась в стороне от каких-либо мировых событий. Муссолини посетил это место когда плыл в Бразилию, и португальцы, а теперь и коренные африканцы гордятся тем, что и «в их гавань заходили корабли».
 Фотографируем дом, памятник, дерево и движемся дальше, на осмотр города. У всех у нас резко возникает впечатление, что мы попали на киностудию Мосфильма, где после съёмок  очередной картины не успели убрать декорации. Ровные улицы с домами и с особняками, в одном из которых  мог жить дон Педро, а в другом Мери Попинс. Казарма – неприступная крепость с пушками на входе и с будочками для часовых. Тенистый парк вековых деревьев, с лавочками, со скамейками и с детской площадкой. Шедевр былого великолепия – дом губернатора. Всё вокруг жутко разрушается от времени, и тропическая растительность поглощает город. Режиссеры могли бы снимать здесь интересные сюжеты, экономя на возведении декораций.
 Португальская Болама эдакий побратим советского города Припять. В нормальном состоянии только церковь и футбольное поле.
 Рядом негритянские домики. Центральная улица жилого посёлка носит имя национального героя, боровшегося с португальцами, о чём свидетельствует табличка на одной из хижин. Казалось бы, можно было бы местному люду в 1978г. перебраться в дома и особняки европейцев, оставивших их в идеальном состоянии. Но нет, здесь на конкретном примере видно, как одна цивилизация меняет другую. Покорявшие Европу кочевые гунны и монголы не могли остаться там и осесть в городах. Не буду приводить примеры из современного мира, но все мы знаем, что у каждого народа свой образ жизни и свои этнические потребности.
 Помню, как в каком-то фильме (предположительно «Высота») вступающую в Комсомол героиню спрашивают.
 - Что ты заешь о борьбе угнетённых народов?
 - Народы Африки и Азии борются против колонизаторов, - волнуясь, воспроизводит она вдолбленную в мозги фразу.
 Здесь всё это видится совсем по-другому. Впечатление от Боламы сильное ещё и от того, что СССР был косвенно причастен ко всяким революциям на чёрном континенте (после освобождения Гвинея-Бисау предоставляла аэродромы для транзита кубинцев в Анголу). Мой дедушка, фронтовик и член КПСС, читая газеты  следил за политической обстановкой в мире,  радуясь за освобождённые народы. Сейчас уже редко спорят, нужно ли было вводить войска в Афганистан, совсем позабыв затраченные материальные и человеческие ресурсы на Африку.

Часть 34. На острове у Боба

 Мы с Михаилом отстали от основной группы, но потеряться на острове невозможно – все пути ведут в порт. Отлив сделал своё дело, и загружаться в лодку Боба теперь нужно слезая вниз с пирса.  Надеваем спасательные жилеты и бросаем прощальный взгляд на город Болама, который теперь стал просто островом.
 Мотор на лодке Боба после посещения Боламы как-то рычит со злостью. За бортом проскакивают маленькие и большие острова. Жизнь на воде почти не видна. Белых здесь мало, а африканцы рыбаками бывают редко. Капитан Боб снижает скорость, поворачивая в бухту одного из островов. На пригорке  среди цветов виднеются коттеджи – эдакий красивый кусочек туристической жизни.
 Идёт отлив, и лодка к самому берегу не подходит. Здесь мелко. Подворачиваем штаны и выпрыгиваем в ласковую волну. Вода слегка солёная и прохладная, хотя искупаться вполне можно. Зайдя по колено в воду, и выдавливая на лице улыбку, нам протягивает невзрачная француженка. 
-Мадам Боб! Мадам Боб! –  игриво представляется она. В то время как сам мистер Боб демонстративно проходит мимо своей мадам. В дальнейшем мадам Боб искренне радовалась, когда её так называли. Как потом выяснилось, такие мадам у Боба каждый год меняются. Прилетают женщины из Франции и из Сенегала,  с надеждой, обрести на острове семейное счастье. Но Бобу они надоедают. Он надувается словно индюк, и начинает клевать желающую сесть на  гнездо индюшку.
 В последующее время мы смогли испытать на себе отвратительный характер Боба. Впрочем, именно такие белые акулы выживают  в водах Гвинейского  залива.
 Размещаемся по уютным домикам, обедаем и отдыхаем. Француз на острове хорошо развернулся. Одни его работники рыбачат, вторые обслуживают отель, третьи что-то вытачивают в мастерской. В отеле уже гостили двое русских ребят, и, ожидая нас, француз основательно затоварился водкой.
 Вечером Джабриль предлагает сходить на экскурсию в местную деревню. Семеним по тропинке вдоль берега среди мангровых зарослей. Там где океан отступил, обнажив затянутое грязью дно, свободно гуляют толстые хрюшки,  смачно треская за обе щеки ракушки. 
 Деревня не большая и насчитывает с десяток соломенных хижин. Рыбак распутывает сеть, его жена, с привязанным к спине ребёнком, что-то готовит на костре. Фотографироваться они категорически отказываются. Но на нашу удачу удаётся запечатлеть две живые души. В деревню вернулись двое мужчин с плетёными лианами. С помощью такого приспособления они залезают на деревья.
 Основной местный люд народности рубане говорит на языке биджого. На архипелаге проживает около 30тыс человек. На остров Боба люди приплывают работать: ловить рыбу, собирать орехи с пальм и выращивать рис. Для посадки риса на острове, как и на материке, имеются поля, которые засевают в сезон дождей.
  Вечереет. Закат окрашивает ушедший океан и слившийся с ним илистый берег в золотые тона. Через пролив на противоположном острове тусклыми огоньками маячит большой посёлок. Потихоньку возвращаемся в отель, где  на  пляже слышим смех и весёлые голоса. Это вернулись с достойным уловом рыбаки.
 К Бобу в зимний сезон на четыре месяца приезжает из Франции рыбак по имени Чарли. Он профессиональный рыбак. Летом Чарли организовывает рыбалку для желающих где-то на побережье Шотландии, а зимой здесь на Бижагоше. Увидев хороший улов, мои попутчики записываются у Чарли на завтрашнюю рыбалку.
 Ужинаем в ресторане под раскидистыми деревьями опьянительно  свежей рыбой. Затем просто сидим на пляже, любуясь на залив и вдыхая морской воздух. В чёрной ночи  робкие огни противоположного острова едва различимы от мерцающих звёзд. В 9 часов вечера начинается прилив. Выпущенная из плена волна накатывает на берег и с удовольствием рычит.  Океанские течения проходят в стороне, впрочем, как и морские пути. Шторма здесь редкость, но волны бывают под два метра.
  Океан убаюкивает. Летучие мыши в поисках жертвы вылетают на открытое пространство над пляжем. Чарли сказал, что откладывать яйца на острова Бижагош  приплывают морские черепахи. Справочники утверждают – «на островах архипелага много буйволов и обезьян», но я в дальнейшем кроме змей никого не видел. Как и в Гвинее, комаров здесь мало. А я опять  пил таблетки от малярии и травил печень.
 
 Часть 35. Переезд на остров Каннабак

  Утром просыпаюсь до восхода солнца. Выхожу к морю полюбоваться рассветом. Наш остров называется - Булаба, а противоположный – Бубак, и с него уже пришла большая лодка, доставив к нам на работу местных жителей. Они, как и мы вчера, выпрыгивают прямо в воду и расходятся пешком в разные концы острова.
 Завтракаем и загружаемся в лодку, которая должна доставить нас на удалённый остров Каннабак. Мимо опять проплывают большие и малые частички суши, некоторые размером чуть больше футбольного поля. Вот уже показался и Каннабак. Капитан лодки берёт курс на широкую полоску песчаного пляжа, но вдруг его внимание привлекает  плывущая в утренних волнах черепаха. Подплываем ближе.  Черепаха оказывается камнем, торчащим из воды в ста метрах от берега. Об него запросто можно пробить дно, так обычно и происходят кораблекрушения.
 Выпрыгиваем в воду у берега, и как раз во время. В нашу сторону идут четыре молодые девушки. Стройные грации словно плывут по пляжу с вёдрами на голове. Прилив выносит на берег морские ракушки, которые женщины собирают каждое утро в большом количестве. Вслед за девушками вдруг из ниоткуда материализуется  мужик с мачете. Здороваемся за руку с этим Робинзоном. Он молчит и внимательно смотрит в глаза. Кажется, что его взгляд читает все наши тайные мысли.
 Чего только нет на нашей планете! Изучая окружающий  мир, я не перестаю удивляться. Из-за изолированности архипелага и отсутствия транспорта традиционные религии сюда не проникли. На Бижагоше сохранилась интересная племенная культура. У рубане в мифе о сотворении мира гигантский паук, ткач мироздания, выступает в роли носителя солнца и луны. Этот паук тонкими ниточками связал между собой всё живое на земле. 
 На островах архипелага Бижагош, как поётся в песне, «люди встречаются, люди влюбляются, женятся». Женщины до свадьбы отрываются на всю катушку, затем, когда создаётся семья, её свобода  становится ограниченной. Далее муж с женой живут в браке, воспитывают детей и ведут совместное хозяйство. А как же обряды инициации, спросите вы? Вот тут самое интересное.

  Часть 36. Монахи и их брошенные женщины
 Мужчина достигнув сорока лет даёт супруге развод и уходит из семьи. Точнее, формально последующие семь лет он живёт в родной деревне, в специальном мужском домике, но с женщинами все эти семь лет он не общается. Жена, сестра, дочь его просто не замечают, и  он их в упор  не видит. В случае крайней необходимости можно разговаривать только с мужчинами, преимущественно с родными сыновьями. Такой монах, словно тень перемещается по острову. Работой он не занимается, но община его кормит. Семь лет наблюдая за растениями и за животными, мужчина проходит обряд посвящения, пытаясь разобраться в ниточках, сотканных чёрным пауком.
 Так представители племени передают по цепочке друг другу тайны окружающего мира. Став посвящённым, он может лечить от простуды, от укуса змеи, делать хорошую погоду, давать жизненные советы и выгонять злых духов.  Мужчина вновь может жениться, но со старой семьёй связь уже теряется.
 Капитан нашей лодки рассказывает, что его отец сейчас тоже проходит обряд посвящения, правда на другом острове.
 - А почему в 40 лет, почему не раньше? А старая жена куда девается? – дождём сыплются вопросы.
 - Молодой мужчина не сможет запомнить и понять многих вещей. А его бывшая жена так и остаётся жить в деревне одна, - отвечает капитан.
 - А что будет, если монах не справится и нарушит какое-либо из множества табу? – спрашивает капитана Марина.
 - Его убьют, - говорит капитан. Он плавно поднимает вверх руку и резко обрушивает её вниз, показывая, как на грешника опустится мачете.
 Остров Каннабак довольно большой, здесь 18 деревень. Капитан с помощником ведут нас в одно из поселений. Примерно полчаса идём по лесу, затем останавливаемся перед высоким шлагбаумом. Это ритуальный вход в островную деревню. Войти нужно именно через него. Капитан предупреждает на счёт фотографирования, заверяя, что женщин лучше не снимать. Нас уже заметили, и с разных концов тишину на лесной поляне разрывают пронзительные женские вопли.
  Круглые  домики, как и на материке, накрыты соломенной крышей.  В центре деревни некое строение, не имеющее плотной стены из глины, вместо которой деревянный частокол, поэтому  всегда можно видеть, что происходит внутри. Это и есть жилище монахов. Встреченный на берегу Робинзон, молча пришёл сюда вместе с нами. Здесь мы увидели ещё одного монаха. А всего их в деревне семь, остальные где-то гуляют.
 Прилюдно отдаём главе деревни денежку, и кое- как налаживаем контакт. Удаётся даже фотографировать. Правда хитрые бабы начинают позировать для съёмок, а потом налетают толпой, тычут пальцем в фотографа и требуют денег.
 Захожу в монашеский домик. Здесь всего две кровати, и сразу видно, что оставшиеся без женского внимания мужики порядок совсем не поддерживают.  В углу обнаруживаю грубо вырезанные статуэтки каких-то островных богов, и спешу рассказать об увиденном  любителю подобных фигурок Диме.  Но внимание пришедших туристов, как и местных рубане уже переключилось на молодого парня, одевающего шаманский костюм. Он состоит из головного убора с рогами, похожего на шлем викингов, по бокам которого болтаются длинные тонкие нарезки коры, обозначающие распущенные волосы.
 Парень в таком наряде охотно фотографируется, и начинает плясать, стуча бубенчатым посохом и задавая музыкальный ритм. К нему пританцовывая и поднимая пыль, подстраиваются женщины, одевшие сайи – мини юбки, сотканные из соломы. Жители деревни показывают, как у них проходят праздники, на которых они умиротворяют злых духов. В конце номера подтанцовка отделяется, и, тыча пальцем в снимавшего, требует денег.
 Дима, увидев шаманский костюм, пытается уговорить главу деревни, продать диковинный раритет. Тот отвечает, что это невозможно, иначе чёрный паук навсегда закроет покрывалом вход в их деревню.
 Монахи и молодые ребята здесь вполне адекватны, а бабы это просто исчадие алчности. Видя, что мы уходим, они демонстративно хватают дубины и бегут к выходу из деревни. К моим фингалам из нижней Гвинеи вполне могут добавиться побои от её верхней сестрёнки. Пытаясь сохранить брутальное спокойствие, интеллигентно прохожу мимо возбуждённых дам. Возможно видя моё лицо, они решили не связываться, и пропустили шедших со мной товарищей. Но вторую группу задержали, сумев таки выбить из них кадо.
 Ушедший из семьи мужик рубане пытается нащупать тонкие паутинки мироздания, связывающие всё и вся, отбрасывая при этом канат, державший его с прежней женой. Бабы-ягодки без секса становятся злыми и раздражительными,  пытаясь отыграться на редких туристах.  Нет чтобы поманить к себе в хижину, пробормотав беззубым ртом на биджого: «Возьми меня, мой белый котик! Оставайся жить со мной на острове. Зачем тебе суетный мир с пробками и жена с запросами. У тебя выпадут зубы. Мы будем вместе сосать  травку. И будет бескорыстный секс, секс, секс. А бывший муж-монах  будет проходить мимо и завидовать». 
 Французы народ эксцентричный. Возможно, на остров приедет любитель ягодок Бальзак и как его соотечественник Гоген,  начнёт здесь новую жизнь.

 Часть 37. Островная жизнь

   Мысли мои прерывают вырвавшиеся из плена товарищи. Их пытались преследовать, но они убежали. Далее идём к лодке по лесу другой дорогой. Капитан предлагает шуметь как можно больше, дабы отпугивать змей. Когда мы шли в деревню, то такого количества рептилий не видели. Наверно прошедшие впереди девушки с вёдрами их отпугнули.  А теперь, буквально через каждые 100 метров, впереди идущие люди слышат шуршание и иногда видят пёстрые хвосты.
 Чуть в сторону от тропы, лес полон всяких примитивных капканов, срабатывающих по принципу мышеловки. На одной из полян видим пальмовую плантацию, где островитяне, путём различных действий, получают масло. Весьма экзотично смотрятся на острове гуляющие по вечнозелёному лесу коровы.
 Двое  ребят из деревни сопровождают нас до пляжа, и за символическое кадо переносят объёмные тела через лужу, которую невозможно обойти. В таких местах лучше не соприкасаться со стоячей водой, там могут находиться вредные и опасные личинки, вцепляющиеся в ранку на теле.  Я перешёл лужу сам, но узнав про личинок поспешил окунуть ноги в морскую воду.
 Уезжаем с острова Каннабак на  Бубак. Именно он виден напротив нашего острова.  Бубак самый заселённый остров – столица всего архипелага. Исторически там проживает другая народность, но язык биджого общий для всех островитян. Если верить историкам, то жители архипелага в древности обладали мощным флотом и отразили в 14 веке нападение открывших их португальцев.
 На острове маленький городок, в котором обязательный для Африки рынок, есть даже бар, гостиница, бензоколонка,  сувенирная лавка и музей, который оказался, закрыт во время нашего визита. После часа прогулки тихим шагом по городку, ощущение чего-то неизведанного совсем не возникает.

 Часть 38. Прощай Бижагош
 
  Загружаемся в лодку и возвращаемся в отель Боба. После обеда Чарли берёт троих желающих и везёт их на рыбалку. Михаил предлагает прогуляться по острову, что мы с ним и делаем. Купаемся на первозданном пляже, затем находим рядом ещё один отель, а в нём бар….  Одним словом   кайфуем. 
 Солнце тем временем совершает свой обычный маршрут, намереваясь завершить день. Вечереет, а наших рыбаков всё нет. Наконец, в наступающих сумерках к берегу приближается катер. Вернувшиеся рыбаки выплёскивают на нас волны радостных эмоций. Их улов составил пять солидных рыбин, при этом они кого-то выпускали за борт.
 Обрадовался даже Боб. Француз забрал улов на кухню, выставив ребятам за ужином бутылку вина. Впрочем, а куда девать рыбу? В Москву улов не заберёшь.
 Сегодня празднуется Старый Новый Год. У Боба был выход в интернет. Я написал письмо жене и заглянул в новости на Маил. Родина умиротворяет спокойствием: курс доллара стабилен, новый-старый президент известен, Собчак замуж не берут. Хочется уже домой. Как люди по 2-3 месяца путешествуют?
 Утром просыпаюсь перед восходом солнца. Иду любоваться морем, которое вновь отступило, словно создатель мира чёрный паук подёргал за ниточки, заставив кого-то огромного отхлебнуть из большой миски. Всё вокруг просыпается. Где-то вдали выпрыгивают из воды стайки летучих рыб. Завели на деревьях свои трели птицы.
 Боб нарезал нам на завтрак несколько тоненьких  кусочков безумно вкусной барракуды. Быстро пьём чай, а местные ребята уже несут наш багаж в скоростной катер. Прощай Бижагош! Сегодня вылетаем в Сенегал, там пятичасовая экскурсия по Дакару, а оттуда в Марокко.
 Залив купает в себе утреннее небесное светило, и скоростной катер Боба режет волну на абсолютно ровной поверхности воды. Вначале проходим мимо островов, и вот мы вновь на открытом пространстве, где вода через какое-то время становится коричневой – значит близко устье Жабе. Приближается маяк, город Бисау и порт.  Водители встречают нас на пирсе, как после бани выплёскивая  на разомлевшие тела ушат холодной воды – умер президент Гвинеи-Бисау.

 Часть 39. Прощание с президентом

 Всё в этой жизни взаимосвязано, и Африка не хочет  отпускать. Чёрный паук, создавший небо и землю, завязал для нас свой очередной узелочек.  Выезжаем из порта в город. Он на удивление пуст. Машин почти нет, и местный рынок сверкает свободными местами.
 Говорят, что в Бисау имеется красивая набережная и старая крепость, но мы всего этого не видели. Наши малийские водители плохо ориентировались в Бисау, и из-за возникших проблем было уже не до осмотра города,  хотя конечно что-то увидеть удалось.
 Скажем честно, что Бисау красотою не блещет. Дома и здания построены при проклятых португальцах. На главной улице радует глаз серая бетонная  коробка с трёхцветным российским флагом – наше российское посольство. Главная улица начинается от аэропорта и заканчивается на центральной площади, где соломенным забором огорожен изрешечённый пулями  дворец президента.

 После ухода португальцев страна кувыркалась под властью военных группировок (это отдельная тема, я её касаться не хочу). 1 марта 2009 года в штабе армии произошёл взрыв, в результате которого погиб один из генералов. В стране начались уличные беспорядки. Военные обвинили в случившемся президента, предъявив ему обвинение, что он хочет захватить власть. На слух европейца полный бред – президент страны хочет захватить власть, но в Африке свои расклады.
 На следующий день солдаты напали на дворец президента. Судя по отметинам  на фасаде, палили они не только из стрелкового оружия, но и из пушки. В результате президент Жуан Бернарду Виера был убит. После этого в стране прошли первые демократические выборы, на которых победил Малама Бацаи Санха, но его подвело здоровье.  Санха скончался, находясь на лечении во Франции.
 Город осматриваем из окон автомобилей. Везде полно полиции,  лучше не выходить и не фотографировать. Мы чуть задержались с обедом, и главную улицу, ведущую в аэропорт, перекрыли полицейские. Сегодня доставят самолётом тело президента в аэропорт и состоятся похороны. Народ стекается на главную улицу, дабы таким образом  проститься с президентом.
 Какими-то объездными путями, огородами и через помойки кое-как прорываемся к аэропорту. До вылета самолёта 2 часа, но про расписание можно забыть. Народ толпами стекается к аэропорту, попасть в который, пробившись через людской строй и через оцепление, уже невозможно.
 Выгружаемся из джипов с вещами, складывая чемоданы возле КПП, под охрану солдатика с автоматом. Служивый уверяет, что вылет в Сенегал состоится, но только позже.  Жара жуткая, хочется пить. Наверно летом здесь просто пекло. Самое обидное, это неопределённость нашего положения. Никто ничего толком не знает, и спросить некого.  Мимо нас в аэропорт проезжают какие-то правительственные машины. Среди них проследовал и автомобиль нашего посла с российским флажком. Кстати, официальных представителей других держав мы не увидели.
 Джабриль где-то купил воды, чем просто спас всех нас. Влив в себя холодные капли, начинаю воспринимать события более спокойно.
 Многих людей пригнали группами, для них это просто развлечение. Идут строем студенты колледжа в своеобразной форме. Девчонки пионерки в полосатых галстуках  галдят и смеются. Некоторые молодые люди несут плакаты с портретами президента, многие одеты в футболки с его ликом. Везде преобладает белый цвет – у мусульман это траур. Мимо нас прошли чёрные женщины в белых накидках и уселись неподалёку. Дамы профессиональные плакальщицы. Они дружно репетируют свою роль, добившись хорового звучания, искренне улыбаются. Довольна и старшая группы – плакальщицы не подведут.
 - Бл…, заеб…., эта ***…! Ну сколько нам тут ещё торчать? – громко и смачно восклицает мой полный тёзка Максим Александрович, не видя, как сзади, в метре от него, уважаемые старики в национальных одеждах, начали давать интервью для местного телевидения. Жаль что  не ВВС, прославился бы мой тёзка на весь мир.   Гвинея-Бисау не является в поставщиком мировых новостей, поэтому репортёров ВВС и других мировых каналов  здесь нет.
 А народ всё прибывает и прибывает. В три – четыре ряда сформировались люди вдоль дороги в город. Заполнена вся площадь возле аэропорта. Наконец на лётном поле слышатся звуки самолётного двигателя – приземлился лайнер с телом президента. Толпа начинает вести себя более агрессивно. Избегаем фотосъёмки, дабы не нарваться на неприятности.
 Через некоторое время, под шум и крики начинают выезжать первые машины. Молодёжь что-то скандирует, плакальщицы затягивают свою мокрую песню, старики, провожая президента в последний путь, машут ему рукой.
  То тут, то там раздаются громкие хлопки похожие на выстрелы. Местные люди воду из бутылок не пьют, так как бутылочная для них стоит дорого. Они утоляют жажду, покупая воду в целлофановых пакетиках, затем, выпивая содержимое, бросают пакеты куда попало. Так вот, когда пошло всеобщее обратное движение, машины стали хлопать колёсами эти пакеты, чем усиливали наше беспокойство.
 Толпа догоняя кортеж ринулась мимо нас в город. Тут уже серьёзное беспокойство вызывала сохранность багажа. Мудро мы поступили, что встали возле солдатика и КПП. Впрочем, в какой-то момент стало не по себе. Казалось, что толпа может наброситься на чужаков, обвинив белых колдунов в смерти президента.
 Через 10 минут площадь опустела. Мы смогли подойти к зданию аэропорта, и откуда-то сбоку   из ворот навстречу нам выезжал автомобиль с российским флажком. Я даже помахал нашему послу рукой, но он сделал вид, что не заметил десятерых  соотечественников.
 Через 30 минут только пустые пакеты и обёртки на асфальте напоминали о прошедших баталиях. Но теперь появилась новая проблема – в аэропорт не пускают, закрыто воздушное пространство над страной. В Гвинее-Бисау примерно месяц назад была попытка государственного переворота. Что  будет теперь, когда страна осталась без лидера? По слухам наш рейс полетит в 21ч, а сейчас только 15ч. Джабриль предлагает поехать отдохнуть в отель. Но мы отказываемся. Если будет переворот и объявят военное положение, лучше всего быть поближе к зоне вылета. Так мы и простояли полдня возле входа в здание аэропорта, думая о том, как прекрасно жить в России.

 Переворот в Гвинее-Бисау не состоялся и в 20ч. в аэропорту началось нечто похожее на работу. Прощаемся с Джабрилем и с водителями, и здесь нас ждёт новое приключение. Нашу Марину не хотят регистрировать на рейс. Марина не взяла электронную распечатку билета, а компьютер её не видит. Кое-как ситуацию удаётся разрешить. Пограничник шлёпает свою печать, и вот мы уже в маленьком магазинчике Дюти Фри  покупаем сувениры и идём на посадку в самолёт.
 Уютный винтокрылый самолётик почти  без разбега взлетает. В иллюминаторе чернеет африканская ночь. Прощайте Верхняя и Нижняя Гвинеи! Я в этих краях долго не появлюсь.

 Часть 40. Читайте и завидуйте – я был в Сенегале

 Через час полёта садимся в Дакаре в столице республики Сенегал. Где-то совсем рядом с аэропортом светится огнями самый большой памятник на африканском континенте. Заполняем декларации и проходим границу. Далее я не могу найти свой чемодан. Оказывается, грузчики скинули его возле ленты транспортёра в углу, с расчётом вытащить из  хозяина кадо.  Про эту фишку в Сенегале я и раньше слышал.
 Выходим всей группой в город, где нас ждёт водитель автобуса. По плану должна была состояться пятичасовая экскурсия по Дакару. Руководитель нашей группы Марина, звонила в Дакар, объяснила ситуацию с вылетом из Бисау и отменила экскурсию. Времени уже совсем нет и уже началась регистрация на рейс в Марокко. Но на водителя жалко смотреть, он  напрасно прождал и не заработал.
 Делаем с чемоданами десятиминутный переход по улице из одного терминала в другой, и встаём в новую  очередь на регистрацию, заполняем декларации и проходим границу.
 Дюти Фри в Дакаре не плохой, здесь есть бары и сувенирные магазины. По местным людям виден более высокий уровень жизни, нежели в Мали и в двух Гвинеях. Народ здесь более высокого роста. Стройные мужчины и миловидные женщины одеты по европейской моде. В аэропорту большое количество жёлтых такси и других машин.
 Наш вылет в Касабланку  задерживается, что вполне логично встраивается в цепь предыдущих событий. Наконец заходим в самолёт и вылетаем в Марокко.
 Итак, во время этой поездки я провёл в Мали 1 день, в Гвинее 8 дней, в Гвинее-Бисау 3 дня + 10 минут в Сенегале.  Конечно, кто-то здесь находился, и большее количество времени, но я тоже был в Сенегале!

 Автор выражает благодарность Егуповой Марине и её туристическому агентству ГЛОБУС  ТУР, за организацию  поездки!
Автор выражает благодарность Петровой Марине за  переводы при общении с местным населением!
  Список использованной литературы.
 А.Фидлер «Новое приключение: Гвинея»
 С.В.Мазов «Политика СССР в Западной Африке 1956-1964»
 Б.Оля «Боги тропической Африки»