К О Г Д А Р Е К И Т Е К Л И В Г О Р У
ВОСПОМИНАНИЯ О ТОМ, ЧЕГО МНОГИЕ НЕ ЗАМЕТИЛИ
Роман-эссе
М.А. Булгаков говорил,
что он ненавидит редакторов,
и будет ненавидеть их всю жизнь.
Не все редакторы одинаковы.
Анатолию Яковлевичу Загороднему,
моему первому учителю в редакторской работе,
посвящаю.
Автор
ПОЕЗД ИЗ ПРОЖИТОГО «УЖЕ» В НЕИЗВЕСТНОЕ «ЕЩЁ»
Кстати:
В октябре 1988 года, прожив на новом месте в Воронеже два с половиной месяца, я поехала по туристической путёвке в Ессентуки. Не потому, что я была заядлой туристкой, а всё по той же причине своей болезни. Советские устои в городе Воронеже были ещё крепки. На работу устроиться мне не удалось, путёвку в санаторий взять было негде. Я пошла в бюро путешествий и купила тур на 21 день в Ессентуки. Только чудная водичка, бьющая из благословенных источников этого городка, помогала мне при болях. И не зря говорят, что земля наша круглая, а все встречи не случайны. На вечернем моционе у источника я вдруг увидела знакомое лицо. Откуда в Ессентуках у меня знакомые могут быть? Конечно же, из Алма-Аты! Это был друг нашей редакции писатель Александр Николаевич Сергеев, автор романа «Петербургский посол». Он часто заходил к нам, и я его здесь узнала, буквально бросилась ему на шею. Он сначала не понял моего бурного приветствия, только сказал:
– Как не приду в редакцию, тебя там нет. Ты что так долго болеешь?
– Я же уехала из Алма-Аты. Вы разве не знаете? Расскажите, как они там живут, что там нового? – мне было интересно всё, что он говорил, потому что я успела очень и очень соскучиться и по своим коллегам, и по работе, и по Алма-Ате. И было очень странно, что мы встретились с Александром Николаевичем в Ессентуках. Там ведь не одна эта питьевая галерея была. После мы уже ни разу с ним не встречались. Из Алма-Аты Анна Павловна Тимофеева прислала письмо: «...пиши, как у тебя со здоровьем. Сергеев рассказывал, как вы встретились на курорте».(22.12.88)
Я теперь вижу, как повезло мне в жизни на интересных людей и хорошую работу! И если бы не то обстоятельство, что я в Алма-Ате крепко заболела, я бы не смогла себя оправдать за то, что уехала из этого сказочного, полного восточного шарма, города. Но только теперь, когда я не сомневаюсь в помощи свыше и Божьем участии, я понимаю ту последовательность и сочетаемость всех событий из моей жизни. И ничего случайного я в ней не усматриваю, и другого своего пути не представляю. Мне предначертано было уехать из Алма-Аты, и тяжёлая болезнь не дала поступить по-другому, а уезжать надо было, потому что после случился распад, и если бы я замешкалась там, осталась бы и без квартиры, и без средств, и без возможностей самореализации. То, что мне удалось совершить обмен своей алма-атинской квартиры на воронежскую в те смутные времена, напоминает мне уходящий поезд, последний, как в жутком сне, и я, бегущая по перрону, едва-едва успевающая схватиться за поручни последнего вагона.
Кстати:
Картинка дежавю. В детстве, я закончила пятый класс, мы с отцом отправились к его двоюродному брату Серафиму во Псков. В Москве делали пересадку. Пока переходили с вокзала на вокзал, пока искали туалет и кассы, даже и не подозревали, что поезд уже стоит под всеми парами. Отец честно подождал в очереди, а потом что-то вдруг решил справки навести. Ему тут же прокомпостировали билет, и мы помчались к поезду, который плавно набирал ход. Отец не стал делать крюк по перрону, а скакнул через рельсы со мной и стал бить в дверь последнего вагона. Проводница, молодец, сообразила открыть нам тамбур с обратной стороны. Папа закинул меня на грязную от угля площадку, потом наши вещички и чудом сам ухватился за поручни. Проводница, дебелая женщина, встретила его отборным матом: «Ты же ребенка мог под поезд кинуть!» Потом мы долго-долго переходили с ним из тамбура в тамбур, потому что наши места были в первом вагоне.
Вот и мой отъезд из Алма-Аты напоминает этот эпизод из детства. Во время заскочить в последний вагон уходящего поезда. Поезд уходил из «уже» в «ещё» – в ещё неизвестную Россию из уже умирающего Советского Союза.
И так же, не без участия отца, я покинула СВ – спальный вагон – поезда Алма-Ата-Москва, потому что он меня, больную и немощную, просто вынес на перрон станции Ртищево, чтобы сделать пересадку и добраться домой, где меня ждали мама и дети.
Как известно, наша жизнь состоит из таких поворотов, кто-то скажет – из витков. Какая разница! Пока эта спираль раскручивается, воды реки Забвения – Леты – стремятся поглотить то, что безвозвратно прошло. Но река Памяти – Река Времени – настойчиво возвращает нас туда, куда нет пути. И пока мы можем ещё вернуться, надо непременно это сделать. Многие люди-реки, о которых я тут вспоминала, уже иссякли. Их родники усохли, напиться из высохших источников невозможно. Я вспомнила о том, что многие даже не заметили. Но это нисколько не умаляет моего рассказа. Мы все там были: зажигали свет в доме, пили чай на работе, покупали молоко в очереди, смотрели балет, читали газеты, принимали пилюли от бессонницы, писали письма, целовались, плакали, болели гриппом… – делали что угодно – жили. И не думали о том, что будет сегодня, что получится так. Теперь мы смотрим на то, что было, и уже не можем вспомнить, в котором часу мы зажигали свет, с кем пили чай, в каком магазине покупали молоко, какой балет смотрели, что писали в письмах, долго ли целовались, из-за чего плакали, брали ли больничный из-за гриппа… – как мы жили тогда. Если кто вспомнит, напишите. Люди – как реки. А все реки текут в море. Но море не переполняется. Не переполнится оно вашей памятью, потому что у людей короткая память.
«И все возвращается на круги своя»… И каждый наш поворот – это новый наш круг, на который мы возвращаемся, но уже в ином переосмыслении.
Теперь мне часто снится этот город у подножия зелёных гор. И снятся только улицы и трамваи, на которых я еду к своему бывшему дому и всё попадаю не туда, потому что маршруты давно изменились. Сразу, как я уехала, снилось родное издательство: длинный коридор, распахнутые от жары двери кабинетов. Я иду, и в каждом кабинете у меня знакомые, но я их не вижу, а только о них знаю, что они там. Иду, и не могу дойти до двери своей редакции… Теперь еду и всё попадаю не туда.
Время не возвращается. В Реку Времени дважды не попадают. Время, когда все реки текли в гору, давно и безвозвратно прошло. Чтобы не быть неблагодарной тем людям, которые со мной тогда работали и общались, чтобы их не забыть, я написала свои воспоминания о том, чего многие не заметили. Я ведь тоже много чего не заметила. У каждого свой поток в Реке Времени.