Кабаидзе в Иванове был фигурой почти мифологической.
Лидер революции на отдельно взятом предприятии, когда, вопреки окружающей рутине, удушающему всякую инициативу застою, он, с командой сторонников и учеников, превратил заштатный Завод расточных станков в суперсовременное станкостроительное объединение.
Однажды по заданию редакции мне довелось писать об очередном детище Кабаидзе - обрабатывающем центре, станке-заводе, ярко-оранжевом чуде, но Владимир Павлович тогда был в Москве, привычно ругался с министерскими чинушами, и «изделие» показывали молодые гении из его конструкторского бюро. Один из них, кстати, потом стал мэром Иванова и замом губернатора.
Это звучало как мантра: числовое программное управление! Что-то из научной фантастики, из не нашей жизни... Трудно представить, но тогда ведь еще не было ни персональных компьютеров, ни мобильных телефонов, вообще никаких гаджетов, без которых не представима нынешняя суетная жизнь.
И дома от громкого имени промышленного капитана тоже было никуда не деться. Завсегдатай концертов и театральных премьер, он был неизменным поклонником Трио Меридиан, и однажды, на первом юбилее коллектива, подарил ошарашенным артистам первую в их жизни собственную звуковую аппаратуру. Немецкую, компактную и хорошо звучавшую. Проработавшую бесперебойно невероятное количество лет.
Впервые увидел я Владимира Павловича в художественном музее, на персональной выставке знаменитого ивановского художника Марка Малютина. Год не помню, но поздняя звезда Героя уже красовалась на пиджаке Кабаидзе. Значит – конец 80-х, когда фундамент советской эпохи уже шатался и давал заметные трещины.
Та звезда могла быть второй, но строптивого промышленника настолько ненавидели министерские бонзы, что всё время обходили его наградами. Это, впрочем, мало способствовало усмирению яростного грузина. Однако и защитники у него находились. "Отстаньте от Кабаидзе – он золотой фонд страны", — однажды прикрикнул на чиновную стаю премьер Алексей Косыгин.
...На выставке Малютин показал серию торжественных парадных глянцевых портретов, среди которых изображение Владимира Кабаидзе было наиболее запоминающимся.
Вообще Марк Иванович Малютин был очень хорошим художником. Он прославился как мастер революционного для своего времени «сурового стиля», взломавшего монополию сталинского соцреализма. Однако на излете эпохи его визитной карточкой стали именно эти помпезные изображения героев труда и прочих парадных знаменитостей.
Кабаидзе шел сквозь публику как ледокол, и вокруг него только закручивались некие водоворотики из любопытствующих и сопровождающих. Потом остановился возле своего портрета и долго удивленно его рассматривал.
Врать не буду, сам не слышал, но рассказывали, что он негромко спросил кого-то: «Неужели я похож на этого гуманоида?»
У советской машины в 1989 году уже разваливался мотор и отпадали колеса, но последние партийные съезды и конференции проводились исправно, хотя на них всё чаще слышались крамольные еще недавно речи. И ярче всех выступал именно Кабаидзе. Сегодня уже ясно, что, в отличие от многих, он призывал не рушить и свергать, а строить и совершенствовать.
«Новая» эпоха оказалась немилосердна ни к Владимиру Павловичу, ни к его детищу. Он ушел с завода, оскорбленный «демократической» процедурой выборов директора, и уехал в Германию возглавлять совместное предприятие.
Но в том, что завод пережил самые тяжелые времена, что он существует и продолжает работать, несомненна заслуга его знаменитого директора – фундамент оказался крепким.
Мы встретились в Иванове только через четыре года. Сознаю, что попал я в дом Кабаидзе «прицепом» - после возвращения из Германии и Владимир Павлович, и его чудесная жена Людмила Александровна, которую он трогательно называл «малыш», очень хотели видеть Надю, голос которой был для них радостью в чужой стране.
Но никакого неудобства я не почувствовал – общение было теплым, интересным и насыщенным. Оно продлилось еще на многие вечера, вплоть до ухода Владимира Павловича из жизни.
Мы практически никогда не говорили о заводе – это была больная тема. Вот о музыке, литературе, о природе и друзьях – сколько угодно. И еще – о войне. О штрафбате, куда только начавший войну лейтенантик попал по нерадивости командиров. О двух ворах-штрафниках, которые вытащили его, раненого, с колючей проволоки... Не раз вспоминал эти рассказы, когда позже по «ящику» шел сильный сериал «Штрафбат»
Мы смотрели видеофильм о поездке Кабаидзе в Соединенные Штаты. Владимир Павлович встречался с американцами на Эльбе, и есть известный снимок, где он жмет руку офицеру-союзнику, и у обоих – совершенно счастливые лица.
Там же, на Эльбе, был и американский журналист Барни Олдфилд. Он приехал на завод к Кабаидзе, написал книгу о войне, и потом с радостью встречал Владимира Павловича в Штатах, где в одном из университетов даже была учреждена стипендия имени Кабаидзе.
Со многими могучими людьми сталкивала меня жизнь. Но даже среди них Владимир Кабаидзе был одним из самых ярких.
Опубликовано в журнале "1000экз."