Питомник.
Глава 1. Ожидание.
Дребезжащий звук проник в сон, смахнул события сновидений, которые мгновенно забылись. Гонг подъема! В момент пробуждения питомцу показалось, будто он и есть качающийся язык колокола, размеренно бьющий по стенкам купола. Нат открыл глаза и привычным движением потянулся к табуретке с аккуратно сложенной униформой. На полпути подросток замер, затравленно оглянулся – никто из питомцев его года даже не шелохнулся.
Как же он забыл? Сегодня же день оглашения результатов тестов! Его одногодки почти уже НЕПИТОМЦЫ. А это могло означать только одно – с сегодняшнего утра никому их них не подобает вскакивать с постели по первому же сигналу гонга. Это не только традиция, но примета, хуже которой и не бывает.
В замешательстве, Нат взглянул наверх – со второго яруса свесилась голова Кира. Тоже, еще друг называется. Его ухмылочка испоганила окончательно и без того испорченное настроение. А ведь договаривались с ним вчера перед самым отбоем пролежать после сигнала подъема еще не меньше минуты. Черт. Черт! Черт!!! Вскакивать с койки наравне с младшими питомцами плохой знак. Очень плохой.
Питомец с ненавистью посмотрел на желтую спецовку, будто она была всему виной. Почесал затылок с едва наметившимися чертами шевелюры – месяца хватило, чтобы глянцевая лысина затянулась жесткой щетиной. Ощущать под ладонью побеги волос более чем приятно, еще приятнее разглядывать обрисовавшиеся контуры волосяного покрова в зеркале. А уж ловить завистливые взгляды блестящеголовых питомцев, которым до шестнадцати лет еще расти и расти – так вообще за счастье. И надо же, такой конфуз с подъемом!
Что ж, не ложиться же назад в постель. Нат неторопливо откинул плед, сладко потянулся. Затем, сунув босые ноги в тапочки, с нескрываемым удовольствием начал наблюдать за спешной суетой младших питомцев. Недоросли в минуту, едва успев одеться, выстроились в ряд и притихли в ожидании дежурного надзирателя. По традиции, которой не один десяток лет, в этот день надзира должен хоть на немного, но задержаться, дабы будущие непитомцы успели встать и одеться, при этом всячески выказывая неспешку и достоинство.
Сверху проскрипела металлическая сетка – Кир свесил с яруса ноги. Нат едва успел увернуться от нависших гигантских ступней. Каждый год надзира-завхоз недовольно ворчал, подбирая Киру новую обувь. В складе детской обуви таких размеров просто не было, завхозу приходилось тащиться в другие сектора, правдами и неправдами выпрашивать обувки нужных размеров. Другого питомца надзира давно бы послал куда подальше, но Кир… Кир – лучший из питомцев! На него питомник возлагает особые надежды. «Надежда питомника» поболтал ногами, при этом шевеля пальцами в разные стороны (как это у него получается?), ловко спрыгнул на пол и потянулся за униформой.
- Вставай уж, тетеря! Пока еще не выкупили, мы все те же питомцы. Если надзира увидит еще неодетыми – нам мало не покажется. Усек?
- Сам ты – тетеря! – огрызнулся Нат, но спецовку стащил с табурета. Если его поспешный подъем увидел еще кто-то из ребят, кроме Кира, то насмешек не избежать на целый день. Вот угораздило…
В это время одногодки Ната с важным видом занимали ряд за блестящеголовой малышней. Как только построение состоялось, наступила тишина. Через минуту, сквозь безмолвие, послышалось клацанье каблуков надзирателя.
Так и есть, надзира припоздал примерно на три минуты. Казалось, какое дело надзирателям до предрассудков питомцев? Ан, нет, из года в год, дежурный надзиратель, каким бы жестоким и суровым не был, в этот день соблюдал ритуал опоздания на две или три минуты.
Сквозь дверной проем казармы вошел Кленой, между ребятами прозванный Кленом. Урод из уродов, жестокий, педантичный до мании, но даже он не посмел нарушить многогодовые устои.
Клен прошелся мимо шеренг, затем развернулся и двинул между рядами питомцев, презрительно кривя губы, вглядывался в лица голов, макушки которых покрывала едва отросшая щетина. Бесцветные глаза под низкими густыми бровями дырявили каждого насмешливыми колючками, вскользь пробегаясь сначала по макушке, затем, обшарив все мелочи выправки униформы, опускались до ботинок обследуемого.
Не опуская подбородок, Нат, скосив глаза, наблюдал за начищенными сапогами надзиры. Отдраенная до блеска обувь оставляла на полинявшей желтой дорожке следы гуталина. Это нормально?! Что за привычка чистить щеткой и подошвы сапог? Еще вчера Нат с Киром, будучи дежурными, кое-как отчистили дорожку от следов Клена. Впрочем, сегодня не их дежурство. Теперь кому-то другому придется, высунув языки, ползать на корточках и вымывать мыльной щеткой пятна гуталина с ворса дорожки. Тем не менее, каждая клякса коробила больше, нежели небрежная пощечина. Нат вдохнул и задержал дыхание, чтобы усмирить вздыбившийся было гнев.
Удовлетворившись осмотром, Клен остановился в междурядье питомцев, поправил желтый воротничок на черной униформе надзирателя, гаркнул фальшивым басом:
- Отряд! На пробежку! Бего-о-ом марш!
Питомцы привычно сжали в локтях руки и, развернувшись к выходу, рванули вслед за выбегающей вереницей авангарда. Даже в этот день тренировки никто не отменял, зато вечером…
За годы, прожитые в питомнике, Нат научился погружаться в думы на бегу. Обученное тело само по себе схватывало ритм дыхания, подстраивалось под дружное мельтешение конечностей отряда, освобождая ум для размышлений. Однако от мыслей на сей раз отвлек Кир. Питомец неожиданно сбил ритм бега и побежал, дурашливо поднимая колени, как от радости подскакивают малыши, получившие на праздник сладость. По колонне питомцев пробежалась волна хохота, кто-то из авангарда бегущих оглянулся, поперхнулся от сбившегося дыхания, от чего закашлялся, притормозив и став невольной преградой для разогнавшихся питомцев. Случилась куча-мала, ребята обрадовшись внезапному развлечению, весело загалдели.
- Отставить! – рявкнул подоспевший Клееной. Вслед за словами раздался сухой щелчок. Ребята тут же угомонились и поспешно начали выстраиваться в колонну. В стороне от ребят остался Кир, с кислой физиономией потирающий ужаленное электричеством ухо. Надзиратель довольно хмыкнул, опустил оплетенный кожаными жгутами жезл.
- Еще одно замечание, питомец, и я увеличу заряд и поджарю оба уха. Вопросы?
Продолжая морщиться от боли, Кир вытянулся по струнке и едва слышно промямлил:
- Никак нет, господин надзиратель.
- Не слышу!
- Никак нет, господин надзиратель! – не пришедшие еще в себя от разряда голосовые связки Кира фальценули петушком. Кое-где из ряда питомцев послышался подобострастный смешок. Нат тут же с грозным взглядом выискал приспешников, так и есть – Дрю, Лом и Гай. Эти бедолаги храбры, когда вместе, но стоит их встретить по одиночке, как гонор моментально куда-то улетучивается. Ну, погодите! Скоро вам никакой надзиратель не сможет помочь!
Клен так же не оставил без внимания подхалимаж, хмыкнул и ткнул жезлом в сторону Дрю.
- Эй, ты! Проведешь сегодня тренировку, питомец!
- Слушаюсь, господин надзиратель! – Дрю раскраснелся от распираемого удовольствия. Проводить тренировку позволялось только лучшим, самым подготовленным питомцам. Само собой, что до сегодняшнего дня, бессменным тренером являлся Кир. Нат украдкой бросил взгляд на друга. Хмурее грозовой тучи. Оно и понятно: неудачный момент «понижения», перед самым оглашением результатов теста, то же счастливым знаком не назовешь. Дрю, конечно один из самых тренированных питомцев, но есть ребята и покрепче его. Ясно, Клен выбор сделал осознанно, правильно полагая, что, назначая извечного противника Кира, сумеет горше досадить провинившемуся питомцу. Впрочем, от надзирателя Кленоя, можно было ожидать решения и похуже. Похоже, что Кир еще легко отделался.
Клен кивнул Дрю, разрешая начинать тренировку. Сам же отошел к скамье, стоявшей возле вкопанного турника и сваренной из металлических трубок «шведской стенки». Но присаживаться не стал. Еще бы, Кленой лелеял свой мундир, словно тот единственный наряд до конца жизни. Всегда отутюженный, со стрелками до рези в глазах, без едино пятнышка. Клена даже среди других надзирателей и охранников слыл «маньяком-чистоплюем».
Дрю, раздувшись от важности, прошелся вдоль шеренги питомцев, как бы мимоходом втолкнув Кира в строй. Не опускать же случая покрасоваться! Выждал с минуту, нагнетая ожидание ребят, затем громко и отчетливо скомандовал отряду готовиться на кросс в десять кругов. Десять кругов по пятьсот метров, итого пять км! Выстроенные в ряд ребята разочарованно завыли. Излияние недовольства мгновенно прекратилось при виде того, как Клен начал поигрывать жезлом. По команде Дрю притихшие питомцы с неохотой поплелись к старту.
Со стартовой позы Кир исподтишка с многозначительным видом показал Дрю кулак. Всевидящий надзиратель сделал шаг в сторону питомца, но было поздно - Кир уже сорвался в бег, и фигурка бунтаря маячила где-то среди авангарда стартовавших.
Нат же выбрал золотую середину в бегущей колонне и под ритм бега сочинял нелестные реплики в адрес Дрю, пытаясь влезть в рифму. Получалось забавно, и настроение питомца значительно приподнялось. Понятно, что любой другой «желтый» не стал бы напрягать ребят в день оглашения результатов теста пятикилометровым кроссом, в лучшем случае, питомцы просто помахали б ручками и ножками с полчаса, да и отправились бы к умывальникам. Понятно и то, что Дрю решил выслужиться перед надзирой. Что ж, тем хуже для него!
К третьему кругу Нат обогнал большинство запыхавшихся ребят, но до друга оставалось еще далеко. Кир держал темп как заводной, на зависть начинающих выбиваться из сил питомцам. Уже несколько лет лидер питомцев сектора «желтых» держал планку лучшего из лучших, и никто из ребят не сомневался, что Кир единственный из них, кто имеет стопроцентный шанс попасть в ряды марсианской пехоты. И кто, если не Кир сможет дослужиться до ветерана? Лучшему питомцу – лучшая доля, судьба прославленного человека. Свободного человека.
Разумеется, что среди питомцев сектора «желтых» не было никого, кто б ни мечтал стать славным ветераном. Ветеран – это деньги, это почет, это свобода! Лишь сегодня ребята, в конце концов, узнают, кому из них какой выпадет жребий. Варианта у жребия три – солдат, полицейский и «отбраковка». Из сектора «желтых» большинство покупателей питомцев забирают в армию, на войну с марсианскими колонистами и мятежниками со Свободных островов. Тех, у кого интеллект, согласно тесту, повыше, заберут в полицейские или на другие специальности, связанные с риском для жизни. И клеймом от серной кислоты окажется попадание в разряд «отбраковки». Редко, но такое случается. Отбракованный питомец за бесценок продается владельцам рудников или на глубинные плантации аквагородов. Участь, понятно, более чем незавидная!
Солдат же, вышедший из питомника, имеет шанс стать ветераном в лет тридцать пять, если за годы службы имеет достаточно наград и прослыл среди бойцов и командиров одним из самых отважных и удачливых воинов. Из сотни бывших питомцев один, пусть через страх и ранения, тяжелые испытания войн, все-таки доживает до статуса ветерана. Солдата официально признают свободным человеком, он получает офицерскую должность, с соответствующим жалованием, получает возможность управлять собственной судьбой, как заблагорассудится. Чем ни мечта для «желтого»? Герой, свободный человек, да еще и при деньгах!
Питомцы, попавшие в полицейские отряды, так же имеют шанс получить свободу, но только после ухода на пенсию, к годам так к семидесяти пяти. Кому нужна такая свобода? Зато у полицейских более вольготный образ жизни, чем у попавших в солдаты. Полицейские несут службу без бесконечных построений, живут в отдельных комнатах общежитий и даже получают хорошее жалование. Почти свободный человек. Но кто из питомцев будет мечтать о таком «почти»? Только таким, как Дрю, всяким Гаям, да Ломам полицейская жизнь по душе. Холуям!
Нат мысленно выругался и через плечо оглянулся на Дрю. От ненависти едва не сбилось дыхание. Любимчик надзиры с важным видом поглядывал на секундомер – Кир открыл последний круг кросса. Штрафникам, не уложившимся в заданное время, предстоял еще штраф – по сто отжиманий каждому.
Питомец выровнял ритм, оказаться в «штрафниках ему уже не грозит, а догонять Кира – бессмысленная затея, друг приближался к финишной прямой, причем наращивал на последних метрах скорость. Не особо утруждаясь, Нат пришел к финишу вторым после Кира, впрочем, как и всегда. Питомец уже прохаживался по полю, когда к финишу подбегали остальные ребята. Мельком взглянув на Дрю, Нат злорадно усмехнулся, заметив как у любимчика надзиры разочарованно вытянулось лицо – сегодня «штрафников» не оказалось. Но радость долго не продлилась.
- Сладкая парочка – ветеран и отбраковочка!
Нат остановился как вкопанный, внутри все сжалось и похолодело. Все-таки кто-то успел заметить, как он соскочил при гонге подъема. Питомец резко обернулся, выглядывая дразнившего. Голос подал Лом, нескладный верзила, за спину которого спрятались ухмыляющиеся Дрю и Гай. В ту же секунду Нат почувствовал, как в его плечо уперлось плечо Кира.
- Ты чего там сказал? А ну-ка повтори!
Держась плечом к плечу, Нат и Кир бесстрашно надвигались на глумливую троицу. Связываться с Киром остерегался даже Лом, но зная, что ребята сейчас под пристальным взглядом надзиры, тот осмелел, нахально оскалился, оглянулся, ища соответствующей поддержки от дружков. Гай и Дрю с загадочным видом переглянулись и, делая пошлые знаки, выдавили гаденький хохоток. Гай выступил из-за спины верзилы, прошелся чередой щелчков по собственному уху.
- Никак, ветеран глухим оказался? Может, отбраковка заменит ему уши?
Вслед за дружками спешил выступить и Дрю. Нат оглянулся на напрягшегося Кленоя, и предупредительно одернул Кира за рукав.
- Оставь, дружище! Ну, их. Глянь – надзира уже на старте, дубину заряжает. С этими… уродами мы с тобой потом поговорим…
Нат смело прошел сквозь выстроившуюся перед ним троицу, как бы невзначай задел плечом Лома, но, проходя мимо Гая не удержался и отвесил тому легкую оплеуху. Дрю поспешно сделал шаг в сторонку.
В умывальнике Нат почувствовал, что спина словно превратилась в большое ухо – хохотки и перешептывания ребят ползали по лопаткам холодными ужами. Питомец с силой сжал зубами щетину зубной щетки, ворсинки больно вонзились в кончик языка. Ну-ну, смейтесь-смейтесь! Вот дождемся оглашения, там и узнаем, кто из нас оказался отбраковкой! Питомец вынул щетку, перевел дыхание. Психовать нельзя – еще хуже будет. Нельзя подавать виду, что реплики хоть как-то его задевают. А что еще мог поделать?! Сам виноват, подскочил как пятилетний желторотик.
Вошедший в умывальник Кир гаркнул на ребят, Нат облегченно вздохнул – окрик друга словно скинул со спины клубок змей. Однако питомцы не переставали с загадочными улыбками перемигиваться. Придется набираться терпения до вечера, только после оглашения результатов ребята поутихнут.
Нат не любил столовую. Огромное помещение с высоким потолком и широкими окнами на веки пропиталось неприятными запахами. Как бы питомцы ни старались, выходя в наряды по столовой, но никогда и никому еще не удавалось отмыть бетонированный с каменной крошкой пол, покрытый липкими жирными лужицами, издающими запах гнили с примесью хлорки. И всегда можно поспорить на предмет кого больше – мух в тарелке или же питомцев в столовой. Причем, половина выделенного на прием пищи часа уходило на простой в неповоротливой очереди за пайкой со стертыми до дыр пластиковыми подносами в руках. В результате же ожидания – шлепок разваренной овсянки из черпака в миску, бумажный стаканчик с суррогатным кофе, четвертушка черствого хлеба и вареное яйцо с надтреснутой скорлупой. Нат горько усмехнулся – яйцо, по давней традиции, с сегодняшнего дня следует отдавать блестящеголовым малолеткам. Питомец до самого выкупа должен строго следить за соблюдением этого ритуала, чтобы дорожка из питомника была такой гладенькой и ровной, катилась вареным яйцом, не останавливалась до самой свободы.
Нат с покровительственным видом шлепнул приглянувшегося малыша по лысине и небрежно сунул блестящеголовому яйцо. Не дожидаясь благодарности, направился к Киру. Расторопный друг уже успел занять место для товарища.
- Смотри! – Кир заговорщески прищурился и неожиданно резко вытянул ногу из-под скамьи.
Нат обернулся – шедший за ним Гай запнулся об ногу Кира, питомец шлепнулся в одну из лужиц жира, из кармана упавшего выглянуло что-то белое, упало и немного прокатилось, застряв в центре жирного пятна. Кир и Нат замерли. Яйцо! Друзья переглянулись, Кир тут выскочил из-за стола и каблуком раздавил содержимое под скорлупой в лепешку. Гай едва успел убрать потянувшуюся было к яйцу руку. Кир за ухо поднял провинившегося питомца с пола и, не отпуская мочки, шепнул в побелевшую ушную раковину:
- Гляди, фарш, если еще что ляпнешь по поводу Ната – расскажу всем ребятам про яйцо. Ты меня хорошо понял, жертва грязной пробирки?
Гай, от боли встав на цыпочки, пискляво ойкнул. Кир отпустил ухо.
- Я не понял – ты меня понял?
Гай от стыда покрылся пунцовой краской, часто-часто закивал и, испуганно озираясь, поспешно ретировался к дружкам.
Кир с чувством выполненного долга вернулся за стол, обернулся к другу.
- Ты видел это?! И как таких недоносков содержат еще в секторе желтых? Куда катится мир?! И вообще всей их троице одно место – в очереди в мясорубку.
Друг Ната презрительно скривил рот и погрозил кулаком сидевшим за столом напротив Гаю, Дрю и Лому. Троица одновременно, как по приказу, уткнулась в миски. Похоже, что не один Гай попытался схитрить с яйцами.
- Да ну их! – отмахнулся Нат, рассеяно ковыряя ложкой в размазанной по алюминиевой миске каше. – Если честно, Кир, и вправду на душе зудит, как от царапин кошачьих когтей. Что ни говори, а встать по гонгу – плохая примета для непитомца. Предчувствие – хуже некуда! Видать, приметы неспроста подмечают.
- Ты все про подъем, что ли? Выкинь из головы и забудь! Брехня все это. Кто-то придумал после кошмара с перепугу перед оглашением. Все знают, что мы с тобой – лучшие из лучших питомцев нашего года. Завидуют, от зависти и бесятся.
- Это ты лучший, а я так – «номер два» - вздохнул Нат и с отвращением отодвинул кашу. Еда не лезла.
- Какая, скажи, разница – один, два? Не последний же. Да таких, какие мы с тобой, армия забирает в первый же день выкупа, да еще приплачивает питомнику. Вот увидишь – мы свалим с питомника на следующий же день после оглашения.
Нат не ответил, лишь мельком глянул, как друг уплетает кашу за обе щеки. У Кира даже в такой день, как сегодня, с аппетитом все нормально. Лучший! Другу, конечно, не стоит завидовать… но Кир – уж точно будущий ветеран.
Вдруг волнение ушло куда-то на задний план. Оглашение? Ну и что? Все равно уже ничего не изменишь, так стоит ли суетиться и переживать? И осознание безысходности, как ни странно, вернуло уверенность и спокойствие. Нат набрал полную грудь воздуха и с облегчением выдохнул. И уже другим взглядом пробежался по окружающим питомцам-сверстникам. Наверняка, все они волнуются и переживают. Все! Даже самоуверенный Кир, и то прячет глаза в миске и сосредоточенно жует и без того жидкую кашу. А что будет с ребятами уже ближе к вечеру? Лишь бы у всех выдержали нервы до момента оглашения результатов. А ведь мандраж только начинает набирать силу. Сто человек колотит, казалось, в одну волну, вот-вот выплеснет, и кто-то не выдержит. Питомец поежился – облачко тревожности исходит от каждого будущего непитомца, сливается с себе подобными, превращается в грозовую тучу. Нат даже почувствовал грозовой озоновый привкус, мысленно усмехнулся. Будь, что будет!
После приема пищи оставалось, как правило, еще минут десять-пятнадцать до разнарядки. На это время питомцы спешили занять места в одной из беседок, что выстроили перед столовой.
Кир деловито согнал с насиженных мест парочку блестящеголовых и, приглашая товарища, хлопнул по скамейке рядом с собой.
- Садись, дружище, будем овсянку переваривать. Яиц, Нат. нам теперь до самого выкупа не видать! – как можно громче заявил питомец и с неким вызовом глянул на малолеток. Блестящеголовые скучились в одном из углов беседки и шумно зашушукали промеж собой, бросая завистливые взгляды на старших питомцев. Оглашение, что и говорить, событие для всех питомцев!
Внимание желторотиков польстило Киру, тот разохорился. Питомец скинул куртку и остался в одной, начинающей уже выцветать, желтой майке. Нат недовольно шмыгнул носом – товарищ явно перестарался, красуясь перед малышней. На беспричинное нарушение ношения спецформы надзиры смотрят сквозь пальцы лишь тогда, когда оглашение уже состоится. А до этого события еще несколько часов, можно схлопотать несколько нарядов вне очереди, но и парочку разрядов под лопатку – больнейшее место, которое даже суровые надзиры пытаются избегать, орудуя шокером-дубиной. Нередко питомцы после таких разрядов оказываются в медпункте. При таком разряде сбивается дыхание, а позвоночник жертвы превращается в несгибаемый лом до следующего дня. Но одергивать друга бесполезно, раз уж он начал, то…
Только Нат смог расслабиться, как доски беседки заколебались от топота – под тень крыши вломилась небезызвестная троица в виде Дрю, Лома и Гая, сопровождаемая свитой из нескольких блестящеголовых и парочкой уже прошедших тесты. Разумеется, троице духу не хватило б вламываться в беседку, занятую Киром и Натом, если б их не было «группы поддержки».
Вновь вошедшие согнали со скамеек остатки малолеток, расположились напротив Ната и Кира. Негромко, но так, чтобы до друзей доходили слова, неспешно начали разговор, делая вид, будто не замечают присутствующих здесь же друзей.
Услышав в разговоре пришедших пару раз собственные имена, Нат и Кир насторожились. Друг Ната тут же набычился, на набирающих краску щеках заходили желваки. Дрю, не обращая внимания на Кира, продолжал:
- Слышу, значит, гонг, думаю: нет уж, меня не проведешь, буду лежать до последнего момента! А глаза-то открыл! Дай, думаю, погляжу, все ли такие же умные, как я? Смотрю, значит, через ряд – бац! Что вы думаете? Наш Нат уже стоит в ряду вместе с блестящеголовыми! Куда там! Впереди всех малолеток бежал строиться в шеренгу. Это еще что! Гляжу дальше – не может быть! Кир, наш ветеран, ка-а-ак вскочит, и, надевая спецовку на ходу, бежит вслед за дружком.
- Чего ты сказал? – Кир растолкал «группу поддержки» и приблизился к Дрю вплотную. – Повтори, недоносок, мне в глаза!
Дрю непроизвольно прижался к плечам дружков и, физически ощутив их поддержку, осмелел.
- Что слышал, то и сказал! Понятно? Не понимаю я тебя, Кир! И охота тебе с выбраковкой связываться?! Всем известно что, кто вскочит по гонгу, тому одна дорога – на шахту. Нервишки сдали у Ната, боится надзирар, вот что!
Кир сделал еще шаг, казалось, взгляды противников столкнулись физически.
- А ты, значит, надзирар не боишься? Все видели, как ты сегодня Клену каблучки лизал! скажешь, не так?
Дрю густо покраснел – подхалимство надзирателям есть одно из самых тяжких обвинений. Честь отстоять возможно только через кулаки. Питомец скосил глаза на дружка Лома – чего стоит? Не видит, что на друга наезжают?! Несмотря на природную тупость, Лом правильно понял взгляд Дрю, и хотел уже, было, заступиться за дружка, как в разговор вмешался Нат.
- Что, Дрю, язык съел? Или за спины дружков спрячешься? за спину Лома, например?
Вокруг беседки начала собираться толпа жаждущих зрелища питомцев. При столь обширной публике, Дрю не рискнул воспользоваться кулаками Лома – от позорного пятна потом не отмыться до конца жизни. Кир же торопил, принял боевую стойку, приглашающе махнул рукой – смелей!
По сгрудившейся толпе зевак вдруг прошелся шумок.
- Ребята – надзиратель идет!
Кир поспешно натянул тут же протянутую Натом куртку. А Дрю, видя, что расплата за поклеп отодвигается на неопределенное время, выражая презрение, сплюнул и с гордым, независимым видом вышел из беседки. За ним вывалила свита.
Толпа зевак как-то незаметно рассеялась. К беседке, поигрывая жезлом, подходил Кленой.
- Нат Елой, Кир Елой! А вас разнарядка уже не касается? Ну-ка, бего-о-ом марш на построение! Пока я вам зажигалку в одно место не сунул…
Нат вышел, стараясь боком прикрыть все еще застегивающего куртку Кира.
Камою нравился его кабинет. Пусть небольшой, зато в нем присутствует некий комфорт. С тех пор, как Камой стал начальником охраны одного из самых крупных питомников на Земле (а на Марсе до сих пор еще не образовано ни одного питомника), можно сказать, что достиг вершины карьеры – дальше продвигаться бывшему питомцу, даже получившему свободу, просто никто не даст. Впрочем, Камою большего и не надо!
Камой оглядел помещенице, и мысленно повторился: небольшое, зато удобное, а дорогая и добротная мебель в тесноте внушает даже еще большее уважение любому посетителю. Да разве в роскоши все дело? Власть! Вот истинная услада сильного человека. Чего-чего, а уж власти у Камоя более чем достаточно.
Начальник охраны поднялся с огромного, обшитого черной (некрашеной!) кожей кресла и, прихрамывая на покалеченную еще в молодости ногу, подошел к окну, растопырив пальцы пятерни, раздвинул створки жалюзи.
Со стороны сектора «желтых», ближайшего к координационному центру, послышался сигнал на разнарядку. Бледные узкие губы Камоя вытянулись в узкую дугу «смайлика». Тихий голос мысли вслух, казалось, пробежался по кабинету неощутимым сквозняком. И еще несколько секунд начальник мелко покачивал головой, кивая высказанной им же мысли.
- Вот, уважаемый господин Камой, и наступает ваш долгожданный час возмездия… дождался все-таки… дождался…
Привычка говорить с самим собой выработалась у Камоя каким-то незаметным образом, еще с тех пор, как занимаемая должность стала позволять проводить больше времени в кабинете, наедине с собственными мыслями, нежели на плацу или в нарядах. Со стороны такие разговоры, возможно, и выглядят несуразно и глупо. Но чего начальнику охраны бояться или стесняться? Стены кабинета обиты звуконепроницаемым материалом, окна всегда закрыты. Тем более, что подслушивать начальника охраны не решится ни какая, даже самая отчаянная душа питомника.
Камой вернулся к креслу, подвигал спиной, усаживаясь поудобнее. Взгляд начальника охраны вперился на стол, на которым ровным рядом разложены три небольших папки. Две желтых и одна черная.
Начальник охраны облокотился на столешницу и откидывающим движением пальцев раскрыл одну из желтых папок.
- Вот один Елой. Главное действующее лицо.
Резкое движение пальцев по обложке следующей папки.
- Второй Елой. Его друг. Друг? Друг нам пока не нужен… - Камой длинным движением выдвинул вторую папку из ряда.
- А вот тот, кто нам нужен! – Начальник охраны с подчеркнутой бережностью раскрыл черную папку, затем раскрытые папки сдвинул вместе...
- Как вы похожи, голубчики. Однако! И в то же время разные… Один воспитывался в казарме, а другой в это время нежился в мягонькой постельке… М-да… А могло быть все совсем иначе. Кто из вас знает, что судьбу вашу решил бросок монетки? И кому из вас повезло больше – вопрос весьма спорный!
Камой откинулся на спинку кресла, утонул в его кожаных объятиях, на лице начальника охраны заиграла мечтательная улыбка. Просидел в грезах несколько минут, затем, словно очнувшись, мурлыча под нос незатейливую мелодию, пододвинул к себе стоявший на углу стола телефонный аппарат. Быстрым движением пальцев набрал трехзначный номер, дождался ответа.
- Гивин? Приветствую тебя, голубчик! Узнал? Сразу узнал? Значит, полагаешь, что жить мне осталось недолго?.. Шучу-шучу, не оправдывайся! Как твое здоровье, голубчик?.. Это хорошо. А настроение? Тоже хорошо? Значит, выходит, мой подарочек пришелся тебе по душе, верно? Ну-ну, не стоит благодарностей, разве для хорошего человека что-нибудь жалко?.. Скажи-ка, голубчик, как там на счет моей просьбы? Что значит – не получается?! – голос Камоя стал еще сладьше и тише – Вот что, Гивин, я привык, что мои просьбы всегда выполняются. Ты уж меня не подведи, голубчик! Уважишь старика, ладушки? Я возле этого телефона пробуду еще минуты три. Думаю, что этого времени тебе должно хватить на то, чтобы обрадовать дядюшку - начальника охраны приятной новостью.
Не дожидаясь ответной реакции, Камой аккуратно положил трубку на аппарат, посмотрел на часы, засекая время. Гладкое лицо без морщин и густая седина начальника охраны любого могли ввести в заблуждение по поводу возраста – то ли поседевший раньше времени, то ли, напротив, хорошо сохранившийся для своих лет человек. Но в моменты недовольства Камоя, у всякого пропадали сомнения – начальник охраны – старый поседевший волк, но еще сохранивший немалые силы и опасность. Вот и в этот момент мечтательная улыбка незримым образом преобразилась в улыбчивую маску, в зрачках тихая ярость вымела все признаки мысли.
Осталось пятнадцать секунд, десять… Звонок. Успел-таки.
- Да? А, это ты, голубчик?.. – спустя мгновение голос Камоя стал еще тише, если такое вообще возможно – Послушай, Гивин, мне не интересны рассказы про всякие там пароли и доступы. Получилось? Получилось! Вот и славненько.. . из-за одного питомца армия не обеднеет, а нашей доблестной охране будет неплохое подспорье… Спасибо, голубчик, уважил! Если тебе еще нужен какой-нибудь там подарочек – обращайся, не стесняйся! Помоложе, постарше, блондинки. брюнетки…
Недосказав фразу и не дослушав собеседника, Камой положил трубку и довольно хмыкнул. Начальник охраны давненько взял за правило первым ставить точку в разговоре. Иногда как бы невзначай, а иногда вот так, как сейчас, подчеркнув собственное превосходство. В любом случае собеседник начинает ощущать себя подчиненным, ведомым. А приоритеты власти следует ставить всегда и везде, даже в мелочах! Особенно в мелочах. Только напоминая постоянно о том, кто есть кто, можно удержаться у руля власти, даже если человек выше тебя по рангу. Во время поставленная точка в общении с начальством заставит того лишь еще больше уважать. Что уж говорить о подчиненных…
Камой собрал разложенные папки в стопку, поверх стопки поставил взятую с полки вазу из нержавеющего металла. В вазе начинали вянуть несколько красных маков. Начальник охраны вытянул за стебель один из цветков, повертел его в руке, затем преломил стебелек двумя пальцами, слизнул с руки выступившее молочко растения.
- Вот так я с вами со всеми! – беззвучно, одними губами проговорил Камой и выбросил сломанный мак в урну. Несколько лепестков разлетелись по белоснежному ковру, алея пятнами, словно капли крови.
В дверь аккуратно постучали.
- Ну? – откликнулся Камой, верно полагая, что так деликатно стучаться может только кто-нибудь из подчиненных, а с ними не стоит церемониться.
Дверь раскрылась ровно на столько, на сколько хватило, чтобы просунуть голову. Так и есть – голова в кепке охранника.
- Господин Камой, вы просили напомнить , когда объявят сбор на оглашение результатов теста.
- Войди-ка в кабинет, голубчик! – бросил в ответ начальник охраны небрежным тоном, после нескольких секунд молчания.
Вслед за маленькой головкой просунулось неожиданно толстое тело охранника. Став у двери, подчиненный вытянулся по струнке.
- Рядовой Димм, господин Камой!
- А. да-да, припоминаю, как же, как же – с некоторой задумчивостью проговорил Камой откровенно кривя душой, ведь для начальника охраны такого питомника, как «Знойный остров» все рядовые на одно лицо. Робеющие, лебезящие перед начальством вот как этот.
- Давно ли на службе в нашем питомнике, рядовой Димм?
- Принят сразу после выпуска из питомника, господин Камой. Двадцать четыре с половиной года.
- Двадцать четыре года… с половиной – начальник не удержался от небольшой доли сарказма. – немалый срок, рядовой Димм! Пора подниматься по карьерной лестнице. Как считаешь? Через пару месяцев сержант Том уходит на пенсию, и мне нужен толковый, преданный человек на его место. Рядовой Димм, хотите на место сержанта?
Толстяк от неожиданного предложения обомлел, на отвисших щеках пошли красные пятна. Челюсть рядового бесконтрольно отвисла, не давая вымолвить и слова.
- Вижу, что хочешь – усмехнулся Камой. – Но это место еще требуется еще заслужить, верно? Ты мне в скором времени можешь понадобиться, рядовой Димм. Если справишься с поставленной задачей. то я буду вопрос о назначении на место Тома считать решенным. А пока передай сержанту, что на этот месяц назначаешься моим коридорным.
- Слушаюсь, господин Камой! – толстяк едва удержался, чтобы не завизжать от восторга. Охранник стоял, невольно переминаясь с ноги на ногу от нетерпения поделиться новостью с дружками.
Начальник охраны, разумеется, заметил сие волнение и со значимостью поднял указательный палец.
- Но! Но о нашем разговоре, никто, кроме нас не должен знать, как понял?
По лицу толстяка пробежала едва заметная тень разочарования.
- Так точно! Понял, господин Камой!
- Вот и хорошо, голубчик. А теперь ступай и передай сержанту мою просьбу! И помни – что с сегодняшнего дня всегда должен быть под моей рукой. Усвоил?
- Слушаюсь! – выпалил Димм и едва не сшиб дверь, покидая кабинет.
- Тупица! – поморщился Камой. глядя вслед ушедшему, но с задумчивым видом все-таки добавил – Но может быть полезен. Мне особо умные и не нужны…