Если взять самый захватывающий и глубокий кинофильм или интересную, умную книгу и рассказать их сюжет в двух словах, получится, в лучшем случае, история, которую «я, пожалуй, уже где-то слышал». В худшем – что-то тривиальное и почти скучноватое.
Новая жизнь не в фабулах, социальных ролях и психологических портретах, а в тончайших нюансах, которые освежают и актуализируют самые древние истории и фигуры. В каждом веке будет свой Одиссей и свой Гамлет, своя Жанна д’Арк и своя мать Тереза, свои Кастор и Поллукс и свои братец Иванушка с сестрицей Алёнушкой.
И всё же эти нюансы, эта особенность новой подачи, эта свежесть подразумевают некий, условно говоря, «носитель» – то есть образ или сюжет. Эти нюансы неотделимы от «носителя», как свойства неотделимы от предмета. И, на мой взгляд, ошибочным путём идёт художник, который пытается сказать новое слово, не создавая ни внятной фабулы, ни центральной фигуры – так сказать «новое слово в чистом виде». Какое прекрасное оно ни было бы, оно не удержится в памяти даже своего поколения, не говоря уже о грядущих.
Разумеется, я не имею в виду, что современный писатель должен засучить рукава и сказать себе: создам-ка я новую версию, скажем, Печорина! Нет, вовсе нет. Писатель создаёт новый образ, мучительно ищет его в себе, в своём опыте, лепит его без оглядки на прошлое. И лишь погодя публика и критики могут отметить, что этот автор нарисовал персонаж, имеющий некую «биографию» в литературе. То же самое касается и сюжетов.
Мы знаем величественную череду портретов «мефистофелей», которая отнюдь на закончится на Воланде, мы знаем галерею гомункулов, жаждущих человеческой души, – от монстра Франкенштейна и человечка Пинокио до советского Электроника. Но самый оригинальный фильм уже завтра забудется, если в нём не будет ясного (подчёркиваю – ЯСНОГО, ВНЯТНОГО), впечатляющего сюжета или поразительного героя. Никакие самые новые-переновые подходы, никакой художественный талант автора, никакая «современная атмосфера» не спасут такое произведение от забвения.
Можно не любить Лермонтова, но трудно остаться абсолютно равнодушным к лирическому герою его стихотворений – мрачному, пафосному, грустному, гневному, тоскующему. Можно скептически относиться к Маяковскому, но не выпадут из памяти сразу же после прочтения его хлёсткие фразы – ясные, чёткие по смыслу, внятные, почти осязаемые.
Я довольно невежественный человек, и поэтому почтительно отношусь к людям науки, в частности, к теоретикам искусства. Многие из них помогли мне тоньше и глубже понять произведения, которые пришлись мне по душе. Но порой они напускают туману… И я блуждаю в этом тумане, недоумевая, почему же не видно героя, которого я полюбил бы, пожалел, или которому ужаснулся бы, почему не задерживаются в памяти описанные события, перипетии, чувства? И тогда мне становится очень грустно…
13. 03. 2012