На уровне грязных танцев...
Я стою на Дворцовой набережной и враждебно смотрю на уже потрескавшийся лед, покрывающий Неву. В этом городе весной просто невыносимо холодно. От Невы дует холодный ветер, серое небо – давит, люди, улыбаясь или хмурясь, спешат по своим делам, а ты стоишь, как дурак, у парапета, куришь одну за одной тонкие сигареты и думаешь о том, что лучше бы тебе подарили путевку куда-нибудь в Сочи. Но нет. Родители с омерзительно понимающими улыбками подарили на семнадцатый день рождения два билета в Петербург – «для тебя и важного для тебя человека». Почему-то они решили, что Петербург – это просто ****ец как романтично. Возможно, потому, что они познакомились именно в этом городе. А я Петербург ненавижу, честно скажу. И ни капли меня не привлекает этот северный оплот культуры и прочей лабуды. Здесь холодно, слякотно, и небо давит. Вдобавок, мне абсолютно нечего здесь делать.
Если бы не эти идиотские билеты и бронь в гостинице «Октябрьская» — «все оплачено, детка, отдохни! У тебя же каникулы!» — ни за что бы не поехала. Мне сейчас не до разъездов по мерзким северным городам.
С собой позвать было некого – лучший друг, которого, по моим подозрениям, родители и имели в виду под словами «особенный для меня человек», свинтил на дачу со своей девушкой. Между прочим, девушка – отменная стерва, и я была бы рада, если бы Костян наконец послал бы ее подальше. Но он смотрит ей в рот, как полный придурок, и приходит ко мне напиваться каждый раз, когда она посылает его далеко и надолго. И я в такие моменты мечтаю набить ей морду, а потом она мило улыбается ему и говорит, что была не в духе. Честно, ненавижу таких сук. Примерно с тех самых пор, как сама влюбилась в одну из них. С тех пор прошло довольно много времени – пара лет так точно. И последний год у меня были замечательные отношения с совершенно иной девушкой. Она была милой, нежной, ласковой… и шлюхой. Разумеется, последнее я узнала недавно. Собственно, именно по этой причине я пребываю в таком «хорошем» настроении. Прошла всего неделя после нашего разрыва, и у меня перед глазами все еще то славное зрелище, которое я застала в туалете нашего любимого клуба – как моя детка сладко постанывает в губы какой-то напомаженной сучки, пока сзади ее размеренно, обстоятельно так трахает какой-то парень.
Ничего говорить я не стала – молча развернулась и ушла. Любовь как рукой сняло, осталась только обида, горечь и боль от предательства. Немного позже узнала, что детка перетрахалась почти со всеми нашими так называемыми друзьями. Все знали, все молчали и улыбались мне в лицо. Не знаю, получится ли у меня потом спокойно с ними общаться, но сейчас при виде их рож меня тянет блевать. И вообще после всей этой любви у меня снова такое чувство, будто на меня вылили ушат дерьма.
Вот так я и оказалась одна в этом городе – Костян в очередной раз вертит хвостом перед своей стервой, моя любовь, наверное, ****ствует по клубам с моими бывшими друзьями, а я курю у парапета в чужом городе, матеря про себя всю свою жизнь и отмороженные пальцы в придачу.
Конечно, можно было бы составить себе развлекательную программу. Например, сходить в Русский музей, в Эрмитаж… Эта мысль вызывает на губах ехидную улыбку – да, в Эрмитаже самое то лечиться от хандры. Еще можно было бы просто одеться теплее и погулять по улицам. Еще можно было бы разнюхать о «тематических» клубах и отправиться с инспекцией по нетрадиционному Питеру. Еще – тупо сходить на какой-нибудь концерт, их же тут до фигища. Вместо всего этого я предпочитаю выбросить сигарету за парапет и вернуться в гостиницу. По дороге нахожу занюханный магазинчик, где мне без паспорта продают две полуторалитровых бутылки «трех топоров» и блок «North Star». Со всем этим богатством я запираюсь в номере и целенаправленно нажираюсь остаток вечера, глядя на ноутбуке порнуху вперемешку с фотографиями детки, а потом блюю в туалете часов до трех утра – больше от отвращения к пережитому, нежели от выпитого портвейна.
Немудрено, что утром мне жить хочется еще меньше, чем накануне. Во рту – пустыня Сахара, и я кляну себя за то, что не догадалась накануне купить бутылку-другую минералки. Впрочем, сейчас мне плевать, чем будет источник живительной «аш два о», так что я просто доползаю до ванной и пью ледяную воду из-под крана.
После этого мне немного полегчало. Умывшись и расчесав волосы – слава богу, короткая стрижка не доставляет особых проблем! – я натянула джинсы и балахон с изображением оскалившегося волка. А потом впала в уныние, поняв, что для того, чтобы зашнуровать берцы, придется наклониться, а это неминуемо усилит головную боль. В своих предположениях я не ошиблась. Но желание добраться до кафе напротив гостиницы и залить в себя примерно литр горячего несладкого кофе было сильнее, чем желание избежать мучительного треска в голове.
К счастью, кафе было действительно буквально напротив «Октябрьской». Самое обычное убогое бистро, но мне было плевать. Устроившись за столиком у окна, я сделала большой глоток обжигающего кофе и поморщилась. Ну и гадость! Впрочем, мне сейчас главное – избавиться от похмелья. А для этого сойдет что угодно, лишь бы содержало кофеин.
Головная боль потихоньку проходит, и я решаюсь включить музыку в наушниках. Плеер у меня по жизни стоит на случайном выборе, и сейчас начинает проигрываться одна из песен Арбениной. Я бросаю деньги на стол и выхожу из кафе. Спокойно иду по Лиговскому проспекту, и не думая о месте назначения. Просто сидеть на месте – глупо, и я решаю погулять.
Открыв пачку неизменного «North Star», я закуриваю сигарету и вслушиваюсь в песню, звучащую в наушниках. И, откровенно говоря, она попадает в мое настроение.
На уровне грязных танцев
Альфонсов с пустыми штанами,
На уровне фальши в постели
Мы были знакомы едва ли.
Я молча шнурую ботинки,
А спички мне больше по нраву.
Глотаю мороз и рябину
И выдыхаю отраву.
На уровне сказок про верность,
На уровне посланных на хер.
В обнимку с испачканным небом,
А время — толковейший знахарь.
Я смотрю на тяжелое питерское небо и думаю о том, что, наверное, напиваться всю поездку и дрочить на фотографии детки, а потом блевать в туалете – не выход.
Оглядевшись, я вижу надпись «Интернет-кафе» и решительно сворачиваю туда. Спустя пятнадцать минут я выясняю, где в Питере найти тематические клубы, и перерисовываю схему проезда в блокнот, на обложке которого – международный жест «Fuck you!». Я усмехаюсь про себя. И правда, fuck you, детка. Я не сдохну. Хотя бы назло тебе, ****ь, не сдохну и буду как-то жить дальше.
На сайте «Вконтакте» — пять новых сообщений, от разных людей из нашей бывшей компании. Все они исполнены сожалений и сочувствия, от фальшивости которых хочется блевать.
К горлу подкатывает комок, и я, кликнув на «выйти», выбегаю из Интернет-кафе. Мне срочно нужно выпить, и я иду в уже знакомый магазин. Ограничиваюсь поллитровой бутылкой «Блэйзера» и бреду дальше по улице, прихлебывая алкогольный вишневый сок. Проходя мимо БКЗ «Октябрьский», вижу афиши Арбениной. Оказывается, через четыре дня у нее тут концерт.
Я не знаю, почему, но подхожу к кассам и беру два билета. И только потом, уже отойдя от касс на пару кварталов, я вспоминаю, что детки тут нет и второй билет отдать некому.
В клубе на Московском проспекте народу не очень много, но это, скорее всего, из-за того, что сегодня – вторник. Я заказываю большой бокал пива и устраиваюсь за столиком в углу, разглядывая посетителей. Их тут почти поровну – и парней, и девушек. Многие пришли парами, но одиночек тоже хватает. Мой взгляд цепляется за танцующую в одиночестве девчонку. На вид – моя ровесница, длинные золотистые волосы распущены и достают до пояса, на симпатичном личике – неброский макияж. Темно-синяя юбка-карандаш выгодно подчеркивает округлые бедра, а серая вязаная кофта, открывающая плечи, выглядит до безобразия сексуально. Хочется провести по плечам руками, спуская широкие рукава еще ниже, и впиться губами в нежную кожу на шее.
Где-то кто-то говорил, что секс – не лучшее лекарство. Вот и проверим. Все равно мне больше нечего делать – либо напиваться в одиночестве в номере, либо отрываться. Хотя я всегда считала секс на одну ночь отвратительным явлением, сейчас мне плевать.
Я подхожу к ней и начинаю танцевать рядом. Из динамиков играет «Fifth of Beethoven» Уолтера Мёрфи. Музыка ритмичная и позволяющая внести в танец немного эротизма, чем я нагло пользуюсь. Кладу свои руки на ее талию, привлекаю ближе к себе. Она улыбается мне и говорит на ухо:
— Я Лика. А ты?
— Ди, — представляюсь я, скользя ладонями вверх по ее спине. Она немного мрачнеет и сообщает все тем же ровным голосом:
— На одну ночь – не меня.
Меня это удивляет, и я еще не решила, приятно или нет. Убираю руки – благо, композиция уже закончилась, — и предлагаю:
— Хочешь выпить?
— Только если сок, — улыбается она и снова меня удивляет. Либо это клуб странный, либо она. По дороге к бару я вижу парочку, которая едва ли не бегом направляется в туалет с вполне явной целью, и решаю, что странная все-таки Лика. Купив себе еще пива, а ей – апельсиновый сок, я вместе с ней направляюсь к столику и киваю ей на стул напротив себя. Она вновь улыбается, принимая стакан с соком и делая небольшой глоток.
— Ты тут впервые? – спрашивает Лика, видимо, заметив любопытство, с которым я оглядываюсь вокруг. Я киваю.
— Я вообще из Москвы. Приехала на каникулы.
— Мм… Чем по жизни занимаешься?
— Заканчиваю школу, хочу поступать в институт. А так – ничем особенным. Ну а ты?
— Я художница. Стараюсь двигаться к высотам в этом направлении.
— Жаждешь славы? – усмехаюсь я, хлебнув еще пива.
— Нет. Просто это моя жизнь, и я не могу заниматься ничем другим.
Мы так и протрепались весь вечер ни о чем и обо всем одновременно. Выяснилось, что на самом деле у нас довольно много общего – любимые фильмы, любимые книги, любимая музыка.
До секса мы действительно так и не дошли, но я была этому даже рада. Что-то в Лике давало повод надеяться, что она не такая, как предыдущие мои пассии.
Только вот на хера мне эта надежда – хоть убейте, не понимаю.
А потом были три дня, когда она таскала меня по Питеру, показывая интересные выставки, малоизвестные музеи – например, музей сновидений Фрейда – и прочий полнейший андеграунд. После прогулок я провожала ее до метро и ехала обратно в гостиницу. И больше не пила вечерами. Все же я определенно вовремя перехватила начинавшийся запой, а то был риск, что и с поезда бы предки встретили меня либо пьяную, либо с похмелья.
А, и еще Лика классно целовалась. Это я выяснила как раз сегодня, все же не удержавшись и наградив ее поцелуем на прощание. В итоге прощание затянулось на добрых сорок минут, потому что покинуть арку, в которой мы зависли, не было никаких сил.
— Меня к тебе тянет, — шепнула она припухшими губами. Я не ответила, только впилась в ее губы с утроенным желанием. И вложила ей в карман второй билет на концерт Арбениной.
Она набрала меня вечером и улыбаясь – было слышно даже по голосу, что улыбаясь – сказала, что будет ждать меня в семь вечера у касс БКЗ.
У касс я была в восемнадцать пятьдесят. И, что забавно – она подошла почти в то же время, что и я. Я не удержалась от того, чтобы освежить в памяти вкус ее губ. Она не сопротивлялась, охотно отвечая на поцелуй, а потом стирая своим платком помаду с моих губ. Сама я, кстати, косметикой никогда не пользуюсь. Но вечно оказываюсь измазанной в помаде, потому что детка просто обожала яркие помады, а ее предшественница – ароматные блески. Но сейчас мысли о детке не причиняли особой боли – я заставила себя сосредоточиться на Лике, и у меня это получалось. Потому что она была какая-то неземная…
Та-ак… А вот это уже ****ец, товарищи. Если я начинаю говорить о девушке, что она «неземная», «прекрасная», «божественная» и прочими сопливыми эпитетами – значит, она меня крепко зацепила.
Я снова ее поцеловала, а в голове метались панические мысли: «****ь, Ди, чем ты думаешь?! Ты уедешь послезавтра утром, и все!»…
Я буду звать тебя,
Без шума, без имен,
Без прошлого "люблю",
Мне так уютно в нем,
В плену ночных озер,
На разных языках,
Везде тебя найду,
А первым быть мне, знаешь ли, не важно!..
Арбенина пела «Мою актрису», и я тащилась, слушая эту песню. А потом наклонилась к Лике и поцеловала, шепнув напоследок:
— Ассоциируется с тобой.
— А у меня – с тобой! – сообщила она, перекрикивая музыку и весело смеясь.
После концерта мы пошли ко мне. Я искренне порадовалась, что гостиница – буквально соседнее здание с БКЗ. Потому что ехать куда-то далеко было бы… сложно.
Больше всего меня поразило то, что она все время, что мы занимались сексом, шептала, что любит меня. Это было… как бальзам на раненое сердце.
Но сильнее всего меня убило то, что я сказала:
— Я тебя тоже.
И я не чувствовала лжи в том, что говорила.
День спустя она провожала меня на вокзале. Я пыталась убедить ее, что это просто курортный роман, она – клятвенно заверяла, что будет меня ждать, генерировала сотни вариантов, как бы нам быть вместе. Я уже выбрала самый простой – приехать сюда учиться. Только стоило ли? Где гарантия, что я, приехав сюда в следующий раз, не обнаружу, что она уже не помнит, как меня зовут? Хотелось бы просто верить, что она не такая, но я уже один раз поверила – чуть не сдохла потом от боли и отвращения.
— Ты приедешь? Может быть, хотя бы на выходные? – она умоляюще заглядывает в мои глаза. Я небрежно пожимаю плечами, выбрасывая догоревшую сигарету.
— Может быть.
Объявляют посадку, и я сажусь в поезд, сдержавшись от любых поцелуев на прощание. Она машет рукой с платформы, я не отвечаю никакими жестами, но когда поезд отъезжает от вокзала, трепетно переношу ее номер с питерской симки на основную, московскую.
На телефон приходит сотня сообщений с просьбами перезвонить – от абонента, записанного в телефонной книжке как "Детка". Я смотрю на эти смс, нажимаю на «вызов» и подношу телефон к уху.
Голос у нее расслабленный и томный, как всегда – ****ский такой голос, как в услугах «секс по телефону», куда мы однажды звонили с Костяном, чисто чтобы постебаться.
— Ты все-таки прощаешь меня? – в ее голосе столько уверенности, что мне становится смешно.
— Знаешь, что? – я с наслаждением выдыхаю дым в приоткрытое окно купе, — Пошла на ***, детка.
Я бросаю трубку и ощущаю во всем теле и на душе невыразимою легкость. Я, наверное, тоже в каком-то смысле шлюха – я тяжело переживаю расставания, но влюбляюсь очень легко.
И я уже знаю, что куплю билеты в Питер на следующие выходные, максимум – через одни. Даже если обнаружу, что она уже не помнит ни о какой Ди… Лучше сделать, и пожалеть, чем жалеть о том, что не сделал, так ведь?