http://proza.ru/2012/03/02/739 (предыдущая глава)
Глава 9. Неприглядное лицо жертвы
Валентина выполнила моё поручение оперативно. Возможно, не обеспечив привод Бекетова, того самого, которого я нашёл на Вторчермете мертвецки пьяного, она чувствовала себя виноватой. Поэтому с новым заданием справилась поразительно быстро.
Я еще не оторвал взгляда от протокола на столе, но уже чувствовал, как Валентина улыбается.
Плюхнувшись на стул, словно не хрупкая молодая женщина, а какой-то развязный опер, она закинула ногу на ногу. Опять в джинсах, словно на дворе не весна, а промозглый ноябрь. Закурила. Я тут же встал и поспешно открыл форточку. Валентина проводила меня взглядом, продолжая радостно улыбаться. Торопить её не хотелось. Пусть, пусть женщина почувствует в полной мере свою значимость в этом следственном процессе. В какой-то момент мне показалось, что в моём кабинете не милая женщина, а грубоватый мужчина. А, ну да! Это же Корнеев вечно толчётся где-то между книжным шкафом и входными дверями. Делает вид, что изучает кодексы, а на самом деле внимательно, очень внимательно слушал, что это тут про него рассказывают. Пока не раскрою убийство – не отстанет!
– Так вот, Иван Иванович! Ровно год назад Корнеев гостил у своей сестры на Уралмаше, отмечал 8 Марта. Вышел на лестничную площадку покурить и слышит: какая-то возня на нижнем этаже. Спускается и застает там своего малолетнего племянника. Какой-то молодой таджик раздевал парнишку прямо на ступеньках. Корнеев потом говорил – таджик увязался за мальчишкой, когда тот возвращался с улицы. Вот, Корнеев и убил, как он считал, педофила. Просто забил насмерть!
Валентина смотрела на меня, предполагая увидеть реакцию возмущения.
«Ну и мерзкая же ты личность, Корнеев!» – подумал я.
Мне показалось, что Корнеев, изучавший в это время корешки кодексов, выстроившихся за стеклянной дверкой книжного шкафа, тут же исчез, испарился. Так-то лучше!
Для меня всё больше становилось очевидным, что я имею дело не с корыстным преступлением, когда жертву, в нашем случае Корнеева, выследили и убили, преследуя только одну цель – завладение деньгами. Обстоятельства личной жизни погибшего наводят на мысль, что мотивы убийства здесь могут быть не корыстными.
– Ногами и кулаками забил, – продолжала рассказывать Валентина, – погибший таджик работал дворником в местном ЖЭУ. В прокуратуре, разумеется, возбудили уголовное дело. Но тут началась шумиха. Телевидение, газеты, одним словом, общественность – забили тревогу, дескать, не дают людям защитить своих детей от маньяков!
Похоже на правду, подумал я, слушая Валентину. Люди в своей ограниченности зачастую не способны объективно оценить социальные проблемы. А многие журналисты, вместо того, чтобы помочь людям правильно разобраться, ловят волну скандала и на её гребне летят как страстные сёрфингисты к заветному берегу славы.
Валентина, воодушевленная моим вниманием, продолжала:
– Но опера из Орджоникидзевского отдела уверены, здесь было убийство. Про обиженного ребенка Корнеев уже наплёл, чтобы вывернуться, уйти от ответственности. Понятно, он это сделал из ненависти к выходцам из Средней Азии. Негласно работа в отношение Корнеева операми, конечно, продолжалась. Но, думаю, не только операми. Может быть, родственники этого молодого таджика тоже искали Корнеева – отомстить за своего!
Я смотрел на радостно возбужденную Валентину и думал, осмысливал оперативную информацию. Таджики – народ тихий и мирный. Всерьез поверить в эту новую версию Валентины можно только от отчаяния, когда по делу совсем ничего нет. Но проверять надо. Я уже давно убедился, на своих первых следственных ошибках: самое, казалось бы, нелепое предположение может превратиться со временем в единственно верное объяснение случившегося.
Валентина по-свойски, не дождавшись, когда я сам догадаюсь это сделать, включила кофейник и стала разгуливать по кабинету. Она продолжала развивать свою мысль:
– Я уже попросила наших коллег из Орджоникидзевского отдела помочь нам. Сегодня же они подготовят список проживающих в Екатеринбурге родственников и друзей того, убитого Корнеевым, молодого таджика.
– А где само дело? – поинтересовался я, чувствуя, что придётся серьёзно отрабатывать это предположение. Каждая отработанная версия, если даже она впоследствии окажется ложной, повышает шансы на вероятность другой.
– В архиве областного управления, на Ленина,15.
Я отправил Валентину в Орджоникидзевский отдел за обещанным списком родственников убитого таджика, а сам решил прогуляться до архива. И хотя я давно усвоил правило – не делай того, что может за тебя сделать другой человек, я решил пройтись и по дороге подумать над новой версией. Тем более, она как-то странно перекликается с одним из моих ранних предположений о связи убийства самого Корнеева с его националистическими взглядами.
На улице было тепло, и мне, пожалуй, не следовало сегодня облачаться в кожаную куртку. Яркое майское солнце делало ослепительно белыми здания и даже асфальт, но небо почему-то было темно-синим. Клубившиеся на горизонте облака обещали дождь. А возможно и первую грозу. Хотя меня уже давно перестали волновать и первый гром, и первый, такой желанный в детстве, снежок. Я заметил за собой, что с возрастом совсем перестал замечать смену времен года, перестал радоваться приходу весны, лета и полностью ушёл в страсть поиска.
А ещё я заметил, что как только Корнеев стал терять в моих глазах статус жертвы – он тут же исчез из поля моего видения.
По запросу уголовное дело мне выдали в архиве без проволочек. Вернувшись к себе, принялся его изучать. Оно было возбуждено по факту убийства Джумангулова Айрата, двадцати двух лет от роду, уроженца города Салам-Айлик в далеком Таджикистане. Читая многочисленные показания Корнеева, данные им сначала в роли свидетеля, потом подозреваемого и даже, на более поздней стадии – в роли обвиняемого, я постепенно увидел за протоколами человека: своевольного, решительного, где-то даже капризного. То, что у него мозги были набекрень – сквозило в протоколах довольно явственно.
« – Были у вас неприязненные отношения с потерпевшим?» – спрашивала его следователь Демидова.
«– А с чего это у меня с ним должны быть какие-то отношения? Это пусть они стараются устанавливать с нами отношения, коли понаехали тут, заполонили Русь…!»
У меня сложилось впечатление по итогам изучения дела – пьяный Корнеев сильно избил молодого таджика, который, видимо, убирал в подъезде мусор. Избил либо просто так, из хулиганских побуждений, как говорится у юристов, либо из национальной ненависти. Но, во всяком случае, здесь со стороны Корнеева усматривается умышленное причинение вреда здоровью, повлекшего смерть человека.
Следователь Демидова дело, конечно, прекратить поспешила. Изучая полученные в архиве материалы, я подумал, что к смерти самого Корнеева привели не деньги, а его агрессивность, склонность давить человека. Поэтому, возможно, Корнеева убили не в ходе разбоя, а в обычной бытовой ссоре или из каких-то других, как говорят следователи, личных неприязненных отношений. Дипломат с деньгами – случайность в этой истории. Хотя, убеждён, ничего случайного в жизни не бывает.
http://proza.ru/2012/03/12/600 (продолжение)