(рецензия на книгу Л. Ханбекова «Тульский энциклопедист»)
Для того чтобы заглянуть в лицо к ним (Гёте и Байрону), для доступа к высотам их не помогут ни ползки, ни прыжки: тут надобны крылья... И крылья орла, - прибавил Грибоедов. - Солнечные лучи играют и в блёстке, и в капле, но только масса воды может отразить целое солнце, только высокая душа может обнять полную мысль гения.
А.А.Бестужев-Марлинский «Знакомство мое с Грибоедовым»
Прочитала книгу Леонида Ханбекова об Алексее Яшине «Тульский энциклопедист». И первые же строки подтвердили непреложную истину: «Ничто на свете не случайно». Думаю, практически каждый может применить к себе эти слова.
«Мне кажется, с каждым из нас, в детстве, в ранней юности, случается событие, которое определяет всю последующую жизнь. Только мы, бывает, не отдаемся ему сразу с полным доверием, как материнской или отцовской руке. Или не находится рядом человека, который «расшифровал» это событие, как пророческий знак судьбы. Судьба-то, она непременно потом, через годы, выведет на ту, указанную дорогу. Но как жаль, если случается это уже запоздало, а то и вовсе поздно, когда ни сил, ни здоровья, ни запаса лет впереди... Наша история отпимистичнее».
Читала дальше с удовольствием и упоением, ибо узнавала новые факты из биографии давнего наставника и хорошего друга, узнавала героев его произведений. Как бы ни старались литераторы «выдумывать», «сочинять», никакие «высасывания из пальца» не заменят реальной жизни, ибо она весьма и весьма непредсказуема. И прав был Булат Окуджава, говоря, что «из собственной судьбы я выдергивал по нитке». Вот эти нити собственной судьбы, вплетаясь в характеры персонажей, делают их живыми, близкими и понятными, при этом образуется полный очарования узор произведения.
Творческие натуры могут часами любоваться самым безыскусным, невзрачным на первый взгляд цветком, потому что умеют «видеть». Бажовский Данила раскрыл секрет этого умения: «Засмотрелся я малень-ко. Букашка по листочку ползла. Сама сизенька, а из-под крылышек у ней желтенько выглядывает, а листок широконький…По краям зубчики, вроде оборочки выгнуты. Тут потемнее показывает, а середка зеленая-презеленая, ровно ее сейчас выкрасили… А букашка-то и ползет…». Потому умный читатель не остается безучастным к метким фразам, точным характеристикам, необычным находкам. Лаконичность, четкость, но отнюдь не сухость изложения, умение анализировать и излагать вроде бы давным-давно известные факты с необычной стороны – все это присуще произведениям А.А.Яшина. Они, на мой неискушенный в рецензиях взгляд, похожи на раковины-жемчужницы: внешне просты и безыскусны, но таят в себе настоящее сокровище человеческого разума. Не все только хотят потрудиться, чтобы извлечь его на свет божий.
Вопрос прихода не только к научному творчеству, но и к литературному, увлекательно раскрывается Леонидом Ханбековым в живой беседе с героем его произведения. Почему сей вопрос интересует не только автора «Тульского энциклопедиста»? Вопрос поистине риторический, поскольку почти каждый человек примеряет на себя другие личины, пытаясь ответить, как другие «докатились до жизни такой», сравнивая себя и свои способности с чужими.
Вот и Леонид Ханбеков справедливо отмечает:
«История» Алексея Яшина куда богаче того, что преподается на истфаках современных университетов и пединститутов, тесно ей и во многих академических фолиантах, поскольку кандидаты и доктора привычно молятся на труды своих учителей.
А он совершает дальние экскурсы в ХVI-ХVII века и по-своему анализирует становление российской государ-ственности, бесконечные поползновения на гигантские православные просторы католической Европы, не боится поразмышлять о сторонниках и противниках гомосексуализма в России, вчерашней и нынешней; о борьбе Сталина с поднимавшим головы троцкизмом во всех его проявлениях.
Ученый, он вспоминает тщательно замалчиваемый анализ работ Эйнштейна. Его шесть десятков лет назад опубликовал в Штатах Гедель, (автор теоремы о неполноте), в своих заметках о научной теории и идеалистической философии.
Я не большой знаток теории относительности, но мне были страшно интересны яшинские размышле-ния об ее истинных отцах — Лоренце, Пуанкаре, Минковском, Давиде Гильберте…».
Вообще, Алексей Афанасьевич умеет находить в истории различные «изюминки» для любого читателя. Леонид Ханбеков, анализируя роман «Историк и его история», признает, что на отступления лирического свойства «имеет полное право всякий романист. Это, в некотором роде даже и похвально, поскольку автор (или его герой) предстают перед читателем в этом случае куда более объемно и убедительно, демонстрируя свои пристрастия и привязанно-сти, увлечения и круг общения».
Сетует Ханбеков на необоснованность включения в текст романа определенных тем и весьма подробное изложе-ние оных, но нелишне будет заметить, что у всякого автора есть свое видение произведения, своя логика развития событий, а читатель (и рецензент) волен соглашаться или не соглашаться с ними. Ибо, если внести такие «редакторские» правки, это было бы произведением другого человека. Позволю себе напомнить «знающим» и сообщить «незнаю-щим» один психологический факт: каждый человек в общении выступает на нескольких уровнях. Пусть А1 и В1 – люди, которые сами себя представляют таковыми, А2 и В2 - люди, которых представляют их собеседники, и А и В - люди, существующие объективно. Диалог между ними происходит по следующей схеме: А1 - В2, В1 - А2.
Вот и общаются «выдуманные» люди с «придуманными», меряя их на свой аршин. И бывает зачастую так: «по что пойдешь, то и найдешь». Но не это главное.
Леонид Ханбеков в своих «лирических отступлениях» цитирует некоторые моменты переписки с героем своей книги, раскрывая в таких «мелочах», (а ведь наша жизнь и состоит из «мелочей»! Вспомните Аркадия Райкина: «Сто тысяч зрителей по одному рублю… Это будет, это будет … Бешеные деньги!»), характер человек трудолюбивого, деятельного, в хорошем смысле слова «настырного» в достижении поставленной цели. Поэтесса Е. Николаевская говорила: «Просто некому больше, потому и несу». Вот и Алексей Яшин несет колоссальный груз различных забот, словно сторукий великан-гекатонхейр, успевая все: писать собственные художественные произведения, заниматься научной и административной работой, и новый журнал «Приокские зори» пестовать.
Кстати, о журнале. Может, в силу того, что я сама являюсь «пишущим» человеком, а специального литературного образования нет, стремлюсь учиться у коллег умению работы со словом. Вот почему я с интересом читаю рецензии на книги собратьев по перу. А в каждом номере журнала есть «информация к размышлению». Да и Леонид Ханбеков пишет: «Ох, как понятна мне боль и обида пишущего, когда его труд остается незамеченным и падает, словно в пустоту!
Беда с критикой. В пору сносного бытования «толстых» литературных журналов разделы критики и библио-графии во многом были визитной карточкой издания. Журналы, стремясь выделиться и оперативностью, и те-матической широтой, и «географией» прочитанного, и хорошей требовательностью, не делали скидок ни на столичность, ни на провинциализм. Нынче критические отделы во многом прекратили свое существование. Современных, так называемых «раскрученных» телевидением и ангажированных СМИ авторов, вроде Марининой, Устиновой, Донцовой, Улицкой, Славниковой, Лимонова, Пелевина, Перумова, Крусанова, даже Проханова, давно не интересует анализ творчества, глубокое прочтение и выявление каких-то художественных тенденций. Реклама — и только реклама».
Анализируя еще одно масштабное произведение А.Яшина «В час Волка», Леонид Ханбеков справедливо замечает: «Мы должны быть признательны историку за предостережение. Бацилла рвачества и накопитель-ства, поразившая правящую верхушку страны, цинизм и демагогия, парализовавшие ее лучшие умы, могут дорого обойтись всему народу. Охотников обвинить писателя-историка в защите русской общинности, как несо-стоятельной панацеи от всех болезней, найдется и без меня. Если еще не нашлись, в силу достаточно скромного тиража книги. Её огромный фактологический материал и выверенные политологические соображения хорошо бы иногда выносить на куда более широкую читательскую аудиторию, ведь у нас на современном телевидении, с его уже двумя десятками каналов, лишь на одном решительные антиамериканские, антинатов-ские и антикальвинистские высказывания позволяет себе обозреватель Михаил Леонтьев. Завсегдатаи же всевозможных «круглых столов» у Владимира Познера и «дуэлянты» у Владимира Соловьева лишь наводят тень на плетень, когда заходит речь о ближайших угрозах современному шаткому после падения СССР мироустройству».
Третью часть книги «Час Волка» Леонид Ханбеков называет произведением по-настоящему художественным, оригинальным по сюжету, ярко самобытным по письму, актуальным до публицистической остроты и выхода на факты, даты, события, объясняющие самую суть того, как был потоплен «Титаник» под назва-нием СССР. Можно принимать или не принимать точку зрения А.Яшина на события «катастройки», но лично мне как-то не по себе, когда в СМИ начинают огульно критиковать сталинские, да и просто советские времена, восхваляя монархию. Были разные времена, но всегда были люди и ЛЮДИ, совершавшие ошибки и подвиги. Почему же теперь многие забывают о своем крестьянском происхождении, а ищут дворянские корни? Престиж? Мода? Приспособленчество? Советская власть дала возможность праправнукам крепостного, выменянного на собак, получить высшее образование (мне), стать полковником, профессором и академиком, защитить диссертацию (моему брату), стать полковником и защитить диссертацию (моему племяннику). А что ждало бы нас без Октябрьской революции, кем бы мы могли стать?
Название очередной книги А.Яшина «Живые шахматы» сразу наводит мысль о манипулировании людьми, о превращении их в марионеток. «В общении со вчерашним ведущим конструктором, деятельным и разносторонним человеком» Николаем Андрияновичем высвечиваются очень интересные типажи. «Едва ли не через каждого из них, только не хлопай ушами, современник, вслушайся, вдумайся в то, что рассказывают они ему, зачастую alter ego автора, его эху, центру притяжения многих сюжетных веток и веточек, зеркалу типажей и характеров, - и ты откроешь для себя многие потаенные, скрытые от общественного взора, от внятного общественного истолкования вчерашних и нынешних властей… Думай, дорогой чита-тель, думай. В самом деле, все мы – живые шахматы. И порой нами двигает самый нелепый случай, порой сильная, гигантская натура, тот же Сталин, смешные с точки зрения истории, временщики, вроде шута горохового Хрущева, мелко мстящего поверженному льву, не устоявшего перед гидрой лести и чинопочи-тания Брежнева, серенького и немощного Черненко, пустопорожнего комбайнера на троне Горбачева, трусливого и вероломного Беспалого…»
Весьма поучительна концовка «Кожаной папки Мао Цзедуна», пророчество «великого кормчего»: «Сбылось пророчество Мао по всем статьям. Предали «союзнички» своего спасителя от коричневой чумы по всем статьям. Эстония. Латвия. Польша. Чехия. Венгрия. Румыния. Украина. Молдавия…». Что тут можно еще добавить к словам Л. Ханбекова? Разве не прошла новая граница «суверенных» государств по сердцу каждого человека, разрушив мечты о светлом будущем? Только все же кому-то выгодно ловить рыбку в мутной воде и разыгрывать шахматные баталии с живыми людьми…
Продолжая анализировать дальнейшее творчество А.Яшина, Леонид Ханбеков характеризует так «Подводную лодку «Капитан Старосельцев»:
«Это на сегодня, с точки зрения единства формы и содержания, актуальности звучания и типичности изображенных персонажей – самое удачное произведение писателя.
Из чего я исхожу? Ну посудите сами.
Профессор Олег Васильевич Старосельцев — умница, талантище, разработками которого в медицинских высоких технологиях страна могла бы гордиться и зарабатывать на уступке прав сумасшедшие деньги, сравнимые с деньгами за газ и нефть, стоит часами в универстетской сберкассе за скудным денежным до-вольствием, которое еще недавно на каждую кафедру получала загодя уполномоченная лаборантка. В пять минут, без всяких очередей, девушка отоваривала страждущих сотрудников! В пять минут!
Новые времена — новые песни. Старинную систему ликвидировали, ввели новую. В связи с заботой о людях ввели. Нехорошо, когда кто-то со стороны знает размер чужой зарплаты. Не жена, не муж, а чужой человек. Изменилась, мол, криминальная ситуация в стране. Надо быть осторожнее. Хотя ученые мужи вполне серьезно решают теперь иную задачу: как прожить очередной месяц на это жалкое пособие по безработице? Можно ли вручаемые им гроши назвать зарплатой?
Профессор решил заняться своим пропитанием самостоятельно. Он создал небольшое закрытое акционерное общество и в короткий срок стал подпольным миллионером. За счет чего? Как? С кем? А вот это и есть совершенно шикарная фабула произведения, которая позволила автору в полной мере раскрыть свои не-дюжинные способности сатирика и реалиста, философа и историка, краеведа и ученого аналитика».
Далее Л. Ханбеков делает интересное заключение: «Представляю, сколько будет несогласных с горьким выводом профессора Старосельцева: эпидемии, ниспосланные Вселенским разумом на человечество за его прегрешения, унесли больше человеческих жизней, нежели все пять тысяч войн, известных истории от перво-бытных времен. Проказа в раннем Средневековье — расплата за крестовые походы; чума — за невежество и феодальную вольницу; холера в ХVIII-Х1Х веках — за колониальные войны; грипп-испанка — за первую мировую бойню; эпидемия сифилиса — за свальный грех конца XIX — начала XX веков; вирусный СПИД — за наркоманию и противоестественный природе гомосексуализм...».
Да нет, на мой взгляд, несогласных будет не слишком много. Умные люди понимают, что все в мире закономерно и действие равно противодействию. Понимают, что «за все мы в жизни платим свою цену… А на расплату жизнь дана одна» ( - И.П.). Так что и Старосельцев, и Яшин, оставили свой след на земле.
И еще одна похвала Ханбекова своему герою: «Я мало говорил о художественно-изобразительном мастерстве Алексея Яшина, об его язвительном, саркастическом стиле, порой плакатно обнаженном; о слоге, напоминающем в лучших своих образцах и Салтыкова-Щедрина, и Гоголя».
Да, есть такой сарказм, есть такой слог, но это не злопыхательство, а нечто, подобное скальпелю хирурга, вскрывающему гнойники. И не просто Яшин режет по живому, не из прихоти, а с болью за человека и общество. И роман «Подводная лодка «Капитан Старосельцев», по праву назван патриотическим, как и все творчество, литературное и научное, прекрасного «тульского энциклопедиста».
По прошествии ряда лет начинаешь оценивать людей по иным критериям, и, зачастую, ореол некоторых «личностей» заметно тускнеет, либо исчезает совсем. А в этом человеке выявляются все новые и новые неожиданные грани таланта. Посему, постараюсь показать «тульского энциклопедиста» с той стороны, что в книге Леонида Васильевича совсем не освещена. Итак, снова о роли личности в истории…
Будучи в довольно нежном возрасте, лет много «цать» тому назад, на одной из лекций, в тогда еще пед-институте, по малоувлекательной для обычной девушки «электротехнике» познакомилась с новым преподавателем. (Что-что, а вдолбили нам накрепко весьма полезную вещь - учиться нужно всегда, причем, у кого угодно: у хорошего – как «надо» делать, у плохого – как «не надо»). Так вот, на лекциях у Алексея Афанасьевича я поняла, что даже самый нудный предмет можно сделать доступнее и интереснее за счет так называемых «лирических отступлений», (и сама их использую на уроках.).
Необычный лектор в «лирических отступлениях» рассказывал о вещах малознакомых тогдашним провинциалам, из которых «лепили» будущую «сельскую» интеллигенцию. И я поняла великую силу информации, важность становления разносторонней личности, начала, по примеру преподавателя, совмещать на первый мой взгляд, несовместимое: математику и поэзию.
Оказывается, что самые важные открытия в науке делаются именно на стыке дисциплин, именно эрудированность, энциклопедичность дает возможность человеку не пропасть в любой ситуации и практически всегда быть на высоте положения. (Например, мне приходилось, кроме «родных» математики и физики, преподавать химию и географию, астрономию и музыку, обслуживающий труд и историю искусств в школе, а также некоторые разделы военной психологии в школе прапорщиков). Что же говорить о разнообразии интересов нашего молодого лектора? Поистине, оставалось только завидовать широте и глубине его знаний.
В пору предчувствия любви и приобретения первых крох житейской мудрости, практически все молодые люди начинают «пописывать» стишки и песенки. И я не была исключением из общего правила, а, узнав, что наш обаятельный лектор закончил Литинститут, принесла ему заветную тетрадочку. И сейчас, мно-го лет спустя, с высоты собственного опыта, удивляюсь: что там смог увидеть мой самый первый профессиональный критик? Наверное, лишь семечко. А вот вырастет из него что-либо путное, угадать было трудно. (С мужчинами проще прогнозировать, а тут явно по воде вилами писано, известное дело: «женская поэзия»!.. Но не о ней сейчас речь.). Первый отзыв был достаточно положительным: есть над чем работать. Не было разгромной критики очевидных промахов начинающего «бумагомараки», поскольку Алексей Афанасьевич обладал уже к тому времени превосходными знаниями в психологии, особенно, психологии творчества, да и что греха таить, в женской. Мягко, деликатно, чувствуя неуверенность автора, подсказал, о чем следует попытаться писать, что для этого нужно сделать, какие книги почитать. То есть, как мы говорим в педагогике, была создана «ситуация успеха». И я начала работать, получая в интереснейших письмах ценные советы, сделанные с великим тактом. Именно Алексей Афанасьевич дал мне путевку в литературную жизнь, и не его вина, что от этой первой его устной рецензии до моего первого сборника стихов прошло немало лет – труден путь женщины к творчеству. Зато потом именно поэзия помогла выстоять в тяжелые моменты жизни, самовыразиться, самоутвердиться. И всегда Алексей Афанасьевич ненавязчиво, между строк, приучал меня к хорошей, добротной литературе. Его произведения, его письма помогали прямо или косвенно идти к новым вершинам, не останавливаясь на достигнутом. Он, возможно интуитивно, смог раз-гадать мой характер, и каждый раз бросал вызов: сумею я справиться с тем-то и тем-то? И, волей-неволей, приходилось «поднимать перчатку», снова и снова доказывая, что у поэзии есть женское лицо.
Вот так, в далекие восьмидесятые годы проявился не только талант ученого, лектора, но и прекрасного, умного ПЕДАГОГА.
Возвращаясь к теме лирических отступлений, целиком и полностью согласна с характеристикой подписей к старинным офортам и гравюрам, служащими иллюстрациями ко многим произведениям А.Яшина, сделанной Леонидом Ханбековым: «…Алексей Яшин изобрел, да, изобрел, своеобразный метод иллюстрации своих произведений выразительнейшими гравюрами, офортами, рисунками из журналов середины XIX века, из «Нивы» и «Отечественных записок», сопроводив их своими подписями. Каждая из подписей – настоящий минифельетон или памфлет, обличительный микроочерк о типаже или явлении времени, которое мы нынче переживаем. С одной стороны, эта страница-иллюстрация не имеет прямой связи с рассказом или очерком, текст которого прерывает, а с другого – дает хорошо оценимые дополнительные впечатле-ния о наших временах, трудней которых дни и годы случались, но, как точно подмечено, подлей не было». Каюсь, читала сначала именно эти мини-рассказы, восхищаясь ими за талантливую краткость и емкость, а потом уже все остальное.
Вместо заключения Леонид Ханбеков пишет: «Жизнь и творчество Алексея Яшина, пришедшего в литературу зрелым человеком, когда в науке и изобретательстве он уже состоялся, в настоящее время — пример истинного подвижничества.
В мире, в котором деньги, богатство, комфорт, телесные удовольствия объявлены самоцелью, когда ду-ховная высота, бессеребреничество, самопожертвование, служение благу Отечества не только ни во что не ставятся, не замечаются, но еще оплевываются бесконечной клоунадой и бессмысленными шоу телевизионного монстра, когда откровенное предательство интересов Родины оплачивается высокими гонорарами и даже должностными портфелями, он поднимает упавшее знамя духовности, престиж знания, истины, справедливости, раскрывая глаза тем, кто юн, и тем, кто сбит с толку лжеучеными и лжеучителями на многие факты и явления истории нашего многострадального Отечества, которое наш национальный гений, помните? — не хотел бы променять ни на какое другое».
А я в свою очередь позволю себе сформулировать в виде теоремы одно из высказываний Алексея Афа-насьевича: «Профессора, как и поэты, на пенсию не выходят, живут долго, потому что живут интересно. Верно и обратное: поскольку профессора и поэты живут интересно, на пенсию не выходят, то живут долго». Долгой, интересной и насыщенной вам жизни, дорогой Алексей Афанасьевич!