ИЛИ НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ВЕЧНОСТИ
Его родители приехали в этот город после демобилизации отца из вооруженных сил СССР. Они купили небольшой домик на его окраине и зажили потихонечку. Отец, мать, «ОН» и младший брат, учившийся в третьем классе. «ОН» закончил здесь одиннадцатый класс, но поступать никуда не стал, хотя учился без троек. Отец сильно болел после ранений, да еще брата поднимать надо было. Поэтому «ОН» устроился на местный машиностроительный завод сварщиком, третий разряд которого получил во время школьной производственной практики на этом же заводе.
Через год «ОН» поступил в областной Политехнический институт на заочный сварочный факультет и зажил себе припеваючи, ни о чем особенным не задумываясь. Да и времени не было задумываться. В обычные дни «ОН» был основательно занят. Как ни крути, но учеба в техническом ВУЗе требовала времени для выполнения многочисленных домашних занятий. А свободное время у него появлялось только по вечерам. Да еще матери надо было помогать по дому. Все таки больной отец и братишка несмышленыш. Но выходные дни были его и только его! По выходным «ОН» ходил на танцы. Как и большинство молодых людей этого города. Да и некуда было больше ходить по субботам и воскресениям молодым людям в этом небольшом провинциальном городе центральной России. Там они и познакомились.
«ОНА» тоже закончила здесь школу. Причем, ту же самую, но на три года позже. И «ОНА» тоже закончила школу без троек. После школы попробовала было поступить в Воронежский Университет на биологический факультет, но не добрала двух баллов и ей предложили перевестись на заочное отделение этого же факультета, куда бы ее зачисляли сразу же по итогам вступительных экзаменов дневного факультета. «ОНА» согласилась и вернулась домой. Здесь ее устроили на местный инструментальный завод в пошивочный цех, где шили кожаные сумки для инструментов.
Познакомились «ОНИ» на танцах в местном ДК. Познакомились, стали встречаться и сразу же прилипли друг к другу. Причем, времени для встреч в обычные дни недели у них обоих не было. Оба учились заочно. Поэтому их временем стали выходные. События они не форсировали. Они встречались, общались, обнимались, целовались, но на секс не переходили. Рубеж дозволенности не переступали. «ОН» не форсировал события и «ОНА» тоже не настаивала. Да и негде им было заниматься сексом. Жили они оба с родителями в частных домах. А совершить первый в их совместной жизни секс в каком-нибудь убогом закутке им обоим не хотелось. Все-таки они были, чувствовали и ощущали себя людьми, девушкой и юношей, но никак не примитивными самцом и самкой.
И такие отношения их вполне устраивали. И устраивали долго. Хотя жить друг без друга они уже не могли. И между ними всерьез встал вопрос о будущем их отношений. А это их будущее для обоих было только лишь совместным. Поэтому вполне естественно, что перед ними со всей очевидностью встал вопрос об объединении их отдельных судеб в одну совместную. То есть, расписаться, сыграть свадьбу и стать мужем и женой.
Но после летней сессии второго курса, которую «ОНА» завершила на одни отлично, ей предложили перевестись на дневной факультет Университета. Домашние дали ей добро. «ОН» тоже согласился на ее перевод. Даже больше – «ОН» пообещал один два раза в месяц приезжать к ней в Воронеж. На отгулы. Работы для сварщиков у них на заводе было много. Они часто оставались после работы или выходили в субботу. Можно было за деньги, можно было за отгулы.
Так оно и вышло. «ОН» набирал за счет «сверурочных» несколько дней отгулов и уезжал к ней. «ОНА» договорилась с комендантом общежития и та за небольшую плату выделяла им на эти дни комнату из своего резервного фонда. И все шло хорошо. Все шло нормально. Никаких проблем не возникало на безоблачном небе их молодой жизни. А после летней сессии они решили расписаться и сыграть свадьбу. Все шло к тому.
Но! Здесь в их судьбу вмешалось это проклятое «но»! Недаром ведь французы говорят, что с помощью «но» можно загнать в бутылку даже целый Париж.
В один из выходных «ОН» был на дне рождения у своего друга. Праздник, как праздник. Ничего особенного. Собираются друзья и знакомые «новорожденного» в каком-нибудь пищевом заведении города, будь то кафе или даже ресторан. Собираются, пьют, закусывают, танцуют, поют, веселятся, иногда для колорита еще и дерутся. Расквашенные носы, рты, выбитые зубы, синяки под глазом были, есть и еще долго будут обязательнейшим атрибутом подобных мероприятий на Руси, как в обычном провинциальном городишке так и в самой стольной Москве.
Так же случилось и на этом дне рождения. Гуляли они в ресторане. Завязалась обычная драка между подвыпившими ребятами. Сначала сцепились двое, потом к ним подключились и другие. Драка стала коллективной, массовой. Он тоже в ней участвовал. Хот "ОН", вроде бы, лишь разнимал дерущихся. Или пытался разнимать. Не разберешь! А дальше? Но кто его знает, что было дальше? Как бы то ни было, но результат этой драки оказался трагический. Два трупа и три ножевых ранения. Один из убитых оказался милиционером. Они в другом углу зала гудели. Тоже что-то праздновали.
Суд был быстрым. Осудили пять человек. Среди осужденных оказался и «ОН». Ему дали четыре года общего режима. Сидел «ОН» в лагере под Воркутой. И вот тогда «ОН» написал свое злосчастное письмо, в котором порывал с ней всякие отношения. Из лагеря «ОН» ей не писал, на ее письма не отвечал. Почему? Ему было стыдно и «ОН» всерьез посчитал, что теперь «ОН» ей не пара! Слишком «ОН» уж замаранный теперь! Не отмыться теперь ему никогда! «ОН», заключенный, «урка» – и «ОНА», самая лучшая девушка на свете! Да ни за что! «ОНА» же теперь всю жизнь будет его жалеть и стыдиться! Жалеть и стыдиться! А это уже не жизнь будет, а сплошная мука.
Освободился «ОН» досрочно, через три года и остался в Воркуте, где работал на шахте. Домой не приезжал ни разу. Отец вскоре после суда умер и на его похоронах «ОН», естественно же, не был. А потом умерла и мать. И на ее похоронах «ОН» тоже не был. С братом у него после суда не сложились отношения и брат не сообщил ему о смерти матери. Боялся, что «ОН» будет претендовать на дом.
А потом судьбы занесла его в город Балашиха, что в Подмосковье, на громадный завод «Криогенмаш», куда «ОН» приехал лимитчиком по оргнабору для работы сварщиком в «термообрубном» цехе по заварке дефектов стального литья. В цехе производилась отрезка прибылей стального литья и ручная поверхностная обработка отливок с помощью отбойных молотков, ручных шлифовальных машинок, газовых резаков и сварки.
Цех был старый, еще довоенной постройки и люди здесь не держались. В цехе стоял страшный шум, грохот, а в воздухе висела такая пыль, что люди работали только в респираторах. Местные жители в этот цех на работу не шли. Поэтому заводом и был открыт лимит на приглашение рабочих с других районов страны. Всем лимитчикам предоставлялось «койко место» в довольно хорошем заводском общежитии вместе с временной Подмосковной пропиской. Через три года прописку по заводскому ходатайству делали постоянной и работник цеха становился полноценным жителем города Балашиха и уходил из цеха.
При заводе оказался свой УКП или Учебно- Консультационный Пункт Всесоюзного Заочного Машиностроительного Института, ВЗМИ, и ему в отделе кадров при оформлении посоветовали продолжить прерванное техническое обучение. «ОН» согласился и его приняли на вечернее отделение второго курса ВЗМИ сварочного факультета. Так что, «ОН» работал и учился. Работал и учился. А потом, когда ему уже подвалило под тридцать, женился на нормировщице одного из механических цехов, тоже учившейся по вечерам на УКП.
Завод изготавливал оборудование из нержавеющих сталей, титана и алюминия по современной технологии. Поэтому развал промышленного производства страны в девяностые годы его мало затронул. Завод быстро перестроился и начал выпускать оборудование для производства спирта, водки, пива и соков, а также медицинскую аппаратуру. Как раз здесь и нужна была нержавейка, алюминий и титан. Спрос на их продукцию был постоянно высокий. И завод более-менее существовал. Если не сказать, что процветал.
«ОН» проработал на этом заводе всю жизнь. Прошел все ступени карьерного роста заводского технического специалиста "от и до". Работал сварщиком, бригадиром сварщиков, мастером, старшим мастером, начальником участка, начальником технологического бюро цеха, а потом перешел в отдел Главного сварщика, где работал начальником бюро по механизации и автоматизации сварочных процессов, замом Главного сварщика и уж потом самим Главным сварщиком.
Жизнь его шла ровно и спокойно, без каких-либо потрясений. «ОН» родил с женой двух детей, сына и дочь, обеим дал высшее техническое образование, помог найти свое место в жизни. Спиртным «ОН» не увлекался, выпивая лишь немного по праздникам, жене не изменял, никогда с ней не ругался и никогда не выяснял отношений. Можно было бы спокойно сказать, что жизнь у него получилась, что «ОН» счастлив. Можно было бы сказать, но сказать не получалось. Потому что счастья « ОН» не ощущал, счастья не было. Почему?
Было в его нынешней жизни нечто такое, что мешало полному ощущению его счастья. И это «нечто такое» была – «ОНА»! «ОН» не мог ее забыть, как ни пытался, как ни старался. «ОНА» постоянно была с ним, в его сердце, в его сознании, в его памяти, не покидая его ни на минуту, ни на секунду. «ОНА» приходила к нему по ночам. Сон всегда был один и тот же. Хотя и в самых различных вариациях. «ОНА» стояла перед ним и укоризненно смотрела на него. Потом поворачивалась и медленно, медленно уходила, постепенно растворяясь в тумане. «ОН» кидался за ней, но не мог сдвинуться с места. «ОН» кричал ей в след, плакал, каялся, умолял, просил у нее прощения и звал ее. И от собственного крика просыпался.
«Не клевещите на любовь, она ни в чем не виновата. Она уходит, чтоб вернуться вновь, как наважденье, как расплата. Расплата за непонятую жизнь, за те грехи, что стали не судимы, и за тоску, что голову кружит, а сердце покрывает вязкой тиной. Тоска зовет куда-то вдаль, вновь соблазняя призраками счастья, но рвется памяти непрочная вуаль и над собой никто уже не властен. Не потому ль, в рассветной полутьме, когда душа запросится на волю, ты возвращаешься по прежнему ко мне, а я кричу от счастья и от боли».
«ОН» ночами кричал, а жена лежала рядом, отвернувшись от него, сжавшись в комочек и тихо, тихо плакала. И так продолжалось все годы их совместной жизни. До тех пор, пока однажды во время такой ночи сердце ее не выдержало и у нее не произошел инфаркт. «ОН» вызвал неотложку, но спасти жену не получилось. Она умерла у него на руках еще до приезда неотложки. Перед смертью она прошептала ему еле шевелящимися губами:
-- Прости, что покидаю тебя. Я тебя всегда любила. А ты любил другую. Но ты ее найди. Обязательно найди.
И с этими словами она затихла. Слезы полились у него из глаз. «ОН» стоял на коленях перед лежащей на кровати только что умершей женщиной, его женой, которую «ОН» так и не смог полюбить из-за того, что любил всю жизнь другую. Стоял, склонив голову ей на грудь и тихо, беззвучно плакал. Впервые в своей жизни.
***
Ее жизнь тоже внешне сложилась нормально. Замуж «ОНА» вышла на пятом курсе. Вышла за одного аспиранта, ведущего у них лабораторные работы по микробиологии. Аспирант долго, почти два года обхаживал ее, предлагая руку и сердце вместе с Воронежской квартирой и машиной «Волга» в придачу. И после последней университетской сессии «ОНА» согласилась выйти за него замуж. Университет «ОНА» закончила с красным дипломом и ее оставили в аспирантуре. Естественно, что не без помощи аспиранта, ее нынешнего мужа. Через несколько лет их совместной жизни муж ее стал доктором биологических наук, заведующим кафедрой микробиологии в Университете, а «ОНА» кандидатом биологических наук на этой же кафедре. Оба преподавали и жили неплохо.
«ОНА» не любила мужа, но испытывала к нему дружескую симпатию. И семейная жизнь их была ровной и спокойной. «ОНА» родила двух сыновей с разницей в два года. Пусть не по любви родила, но с большим желанием и охотой. В девяностые годы оба сына занялись бизнесом и стали успешными предпринимателями. У них в Воронеже было несколько бутиков и супермаркетов. Да и не только в Воронеже. Жили они отдельно от родителей в своих загородных виллах. И последние годы они с мужем жили одни в хорошей трехкомнатной квартире Сталинке в центре города недалеко от Университета.
Но два года назад случилось несчастье. В субботу вечером перед ужином вдруг выяснилось, что у них дома нет хлеба. И муж, схватив пакет, побежал в Супермаркет, находившийся напротив их дома прямо через дорогу. И его на переходе сбила машина. Пьяная компания на Мерседесе. И «ОНА» осталась одна в большой трехкомнатной квартире. А пол года назад умерла старшая сестра, жившая в доме родителей. Детей у сестры не было и дом достался ей с младшей сестрой. Они обе решили дом продать. И продали его совсем недавно. И в этот день, когда к ним пришел «ОН», они ждали нового хозяина дома, чтобы передать ему документы на проданный уже дом и ключ от входной двери. Затем они собирались уезжать к себе в Воронеж на «Тойота Камри», принадлежащей сестре. «ОНА» же не любила водить машину и ездила редко. Хотя от мужа у нее осталась неплохая «Вольво ХС»
Вот как хочешь, так и понимай эту странную штуку под названием жизнь. Ведь эти несколько неожиданных часов были единственными мгновениями в их жизни, когда их раздельные жизненные пути внезапно пересеклись и они получили возможность встретиться. Ни чуть раньше, ни чуть позже по времени этой встречи не могло бы произойти. Но она, эта встреча, все же произошла. Кому понадобилось вновь свести их? Для чего? Зачем? Не ведано! Или правы поэты:
Наши судьбы рисуют не здесь,
Не на этой промозглой земле
Нам оставлено счастье в обрез,
Жалкий листик на мертвом стебле!
Нам оставлено счастья чуть-чуть,
В каждой капле особенный вкус!
Снова жизнь - приглашение в путь,
Снова к жизни пьянящий искус
А, может, стебель еще не мертв? И листик не так уж и жалкий? Кто знает?! Кто знает?! Но если судьба приглашает в путь, наверное, надо поддаться ее зову?! Или сейчас это уже поздно?
ПРОДОЛЖЕНИЕ
http://www.proza.ru/2012/03/11/1305