Легенда о белом госдепе

Листраткин Виталий
  Бородатый мужчина в грубой одежде  гнал стадо овец к склону горы - там росли самые сочные травы во всей долине. Всего четыре месяца такой кормежки, и у животных начинала лосниться шерсть, отливать благородным блеском, они заметно прибавляли в весе.   

  Пастуха звали Моисей. Он был, что называется, человеком трудной судьбы. Выходец из еврейской семьи, чудом избежал гибели в реке, когда фараон приказал топить всех еврейских младенцев. И если бы не сердобольная фараонская дочь, малыша точно бы сожрали голодные нильские крокодилы.

  Парню повезло. Инкогнито он вырос в царской семье, был посвящён «во всю мудрость египетскую», то есть во все тайны религиозного и политического мироустройства Египта. Но когда ему стукнуло сорок, Моисею пришлось уйти самым обычным пастухом в синайскую пустыню. Он оказался в компании стада овец и молчаливого лохматого пса…
   На горном склоне росли терновые кусты, где самый верхний полыхал трескучим огнем.

  - Пожар? – пробормотал Моисей.

  Право, что может гореть на выжженных  солнцем камнях?
  Оставив овец, пастух поднялся по склону. Приблизившись к пылающему кусту, остановился, вытянул ладонь. Пламя не согревало. Пастух ткнул посохом в куст. Тот болезненно ойкнул.

  - Ты что тычешься?
  - А ты чего горишь?
  - Мне можно, я – Бог!  - авторитетно заявил куст.
  - Да ну… - усмехнулся бородач.  – Шутишь! Где ты? Куда спрятался?  А ну вылезай!

  Он даже обошёл куст, заглянул под увесистый камень. И вдруг посох превратился в скользкую противную змею. Не успело сердце как следует ёкнуть, как мерзость снова стала обычным посохом.

  - Фух-х!

  Моисей положил руку за пазуху. Та вмиг заледенела в кусок льда.    Вскрикнул, вытащил, потряс, сунул обратно – ладонь потеплела, обмякла, стала обычной, тёплой.   

  - Господи, это действительно ты!
  - Да, это я. И для тебя есть работа.
  - Какая, Господи? Пасти другое стадо овец?
  - В некотором смысле… Но сначала тебе нужно вывести народ твой, который пребывает в рабстве у фараона по имени Белый Госдеп. Ты должен вывести людей из земли египетской. Граждане с иностранными паспортами – это, извините, гости. В первую очередь это относится к гастарбайтерам. Я считаю, что большое свинство заставлять ни в чем не повинных работяг  жить в нечеловеческих  условиях. Надо нацеливать этих людей на жизнь и работу в своих странах, не ехать за унижениями в Россию, а заниматься обустройством собственной  родины. А Египет пусть будет для египтян!

  - Но как я всё это сделаю, Господи?  Ведь я косноязычен и совсем не умею говорить… 
  - Я тебя всему научу. Недаром же я столько дней ждал!
  - Господи, именно меня?
  - Случайные люди возле терновых кустов не оказываются, - насмешливо колыхнулось пламя. – На самом деле ты сам хотел этого. Кто хочет получить от жизни по полной программе, тому нужно овладеть тем, чем никогда не занимался. В программе нашего курса будут: техника речи, тренинги по актерскому мастерству, уверенному поведению, тренинги публичных выступлений. В общем, весь необходимый инструментарий для того, чтобы руководить и побеждать…

  Долго ещё стоял Моисей перед пылающим кустом. Делал упражнения, которые ему демонстрировали языки пламени, прилежно твердил скороговорку «около кола колокола, около ворот коловорот».   Иногда ему казалось, что куст вещает на разные голоса, особенно это стало заметно, когда перешли к дисциплинам «техника речи» и «актерское мастерство».

  Овцы давно разбрелись кто куда, а  лохматый сторожевой пёс просто лежал, с безнадежным укором поглядывая на хозяина -  тот в сотый раз повторял «от топота копыт пыль по полю летит» и следил за чётким произношением окончаний.

  И вдруг огонь потух.
  - Господи, где ты?  - заволновался Моисей.
  Куст молчал.
  - Господи, куда ты ушёл? – вскричал пастух.

  И вдруг осёкся, завороженный звучанием собственного голоса. Медленно повернулся лицом к долине, набрал воздуха (как учили – животом, опуская диафрагму), простёр руку и гаркнул, что было сил:
  - Господи, где ты?!

  Зычный голос раскатился по долине. Лохматый вскочил, поджал уши. И вдруг Моисей понял:  Господь с ним. А куст… Ну, что куст? Время овец закончилось – пора спасать мир.
  Он бодро спустился со склона, свистнул псу. Тот пристроился возле ноги справа, и они вместе направились туда, где спустя три с половиной тысячи лет станут плескаться воды Суэцкого канала… 
 
  А когда два силуэта удалились на приличное расстояние, каменная плита под терновым кустом дрогнула, повернулась. И с ровным гудением стала подниматься. На высоте полутора метров плита остановилась – угрюмая, как башня танка. Из-под неё выбрались два худощавых паренька в одинаково серых комбинезонах. Их можно было счесть близнецами, поскольку отличались они только прическами: один вихрастый, другой – в причудливо заплетенных дреддах.

  Уселись, свесив ноги вниз, закурили хитроскрученные самокрутки.
  - Макс, а ты ведь попутал  с эпохой, - заметил вихрастый.
  - Почему?
  - Белый госдеп – элемент мифологии, придуманный пиар-менеджерами начала двадцать первого века  для унификации зла. А у Моисея обитель зла – фараоновы покои.

  - Да пофиг…  Зло, оно и есть зло. Мы делаем революцию или как? Этот фараон, между прочим, совсем охренел. Шага нельзя ступить, чтобы не вляпаться в специально устроенное дерьмо. Например, в жрецов и чиновников. Крокодилов и солдат. Богов и пирамиды. Тарифы и налоги. Они активно лезут с проверками, судами и налогами, теми же жрецами и проверяющими, создавая условия, в которых буквально ничего нельзя сделать, чтобы не было противно. И дорого. Понятно, неосвоенные ресурсы и безграничные возможности рано или поздно подходят к концу, и надо отжимать. Ну, или просто власть показать. Это такая стратегия формирования рынка: сначала заваливаешь всех на экзаменах по верблюдовождению, а потом большинство  заваленных найдут способ занести тебе деньги. Этот принцип работает безотказно и везде.

  - Да ладно… - смутился вихрастый. – Пусть конкретно этот фараон будет Белым Госдепом – нечего страшного. Ты лучше скажи: классно горел куст?
  - Факт!
  - Технология «холодный напалм»! Ладно, задержались мы… Давай, двинем в восемнадцатый век.  Нужно проверить, как там дела у Жан-Поля Марата из Первой Французской республики.

  Они затушили окурки в небольших коробочках, похожих на контейнеры. Потом нырнули под каменную плиту, пропали глубоко под землей. «Танковая башня» с ровным гудением опустилась до уровня остальных плит, куст оказался на прежнем месте.

  Его ветви едва заметно покачивались, словно кого-то звали.
  Наверное, ещё одного Моисея.