Спасенные любовью

Григорий Покровский
Гарик с мамой жили вдвоем.  Не то, чтобы Гарик был безотцовщиной. Отец у него был, но появлялся очень редко и всегда клянчил у мамы на бутылку. Когда Гарик подрос, то однажды пьяного папашу выставил за дверь и пригрозился спустить с лестницы. После этого он больше не  появлялся.
Мама Гарика работала на заводе. После окончания Гариком службы в армии, устроила к себе в смену. Учиться он дальше не смог, так как профучилища все закрылись, а чтобы поступить в ВУЗ, не хватало денег. Дела на заводе все время ухудшались, пошли задержки с зарплатой. Вскоре платить совсем перестали, а спустя полгода завод обанкротился. Работы не стало, и у Гарика с мамой наступили черные дни. Они перебивались с хлеба на воду. Мама продавала на барахолке все, что еще можно было продать.
Однажды, проснувшись утром, Гарик увидел на кухне маму, она сидела и плакала. Он обнял ее и поцеловал.
- Сыночек, ласковый ты мой, кушать у нас нечего. Растила тебя с такими трудностями. Конфетку тебе лишнюю не могла купить, думала, врастешь, легче будет. А оно, стало, еще хуже. Это зверье все растащило. Бедному человеку  продыху нет.
- Ничего, мамка, я найду работу, вот увидишь. Ты только не плачь.
Он налил себе в чашку кипятку, добавил туда вчерашнюю заварку и выпил.
- Вот я и позавтракал, мама, а ты волновалась.
Он вышел на улицу с твердой уверенностью, что сегодня ему обязательно должно повезти. Эта уверенность придавала ему силы. Полдня Гарик колесил по городу. Один раз контролеры чуть не прихватили в трамвае. Он сориентировался,  увидев на полу затоптанный талон, подхватил его, вытер о штаны и предъявил контролеру. Куда Гарик ни заходил, везде получал отказ.
Отчаявшись найти работу, весь уставший, он пошел в сквер, в надежде увидеть любимую. Зина работала рядом и всегда через этот сквер ходила на работу. Гарик часто ее здесь встречал. До окончания работы еще было долго.  Он сел на скамейку, в тени, под огромной липой. Летнее солнце припекало, стояла невыносимая духота. Запах липы щекотал ноздри. Где-то с самой верхушки липы доносился гул неутомимых тружениц-пчел.
- Даже у нее, у букашки, есть свое дело, - подумал Гарик. – Для чего же я родился на этот свет? Для того чтобы вот так мучиться. Чтобы, глядя на меня, плакала моя мама, которая родила и вырастила меня в муках и нищете? Она все надеялась на будущее, как надеюсь и я. А это будущее еще хуже, и не видно никакого просвета. Так лучше бы я вообще не появлялся на этот свет. Может, взять и вмиг прервать эту жизнь? – Гарик машинально опустил руку и нащупал ремень на своих брюках.
В это время появилась она. Зина шла по аллее. Ее легкое коротенькое платьице подпрыгивало на ее ножках. Белокурые волосы шевелил легкий ветерок. Гарик глядел на нее, и все дурные мысли вмиг покинули голову. Он любовался ее станом. Зина заметила его издалека и не шла, а почти бежала к нему, широко улыбаясь. Гарик поднялся ей навстречу. Она обхватила его за шею и поцеловала. 
- А я с обеда иду, в кафе обедала.
- Я знаю, что ты там обедаешь. Я так захотел тебя увидеть, думал, если не увижу во время обеда, дождусь конца работы.
Зина взглянула на часы.
- О, есть еще минут пятнадцать, посидим.
Они уселись рядышком на скамейке. Зина вытянула ноги, а Гарик положил ей руки на плечи и прижал к себе. Она склонила голову ему на плечо. Так они сидели несколько минут. Затем Зина подняла голову и посмотрела в лицо Гарику.
- Гарик, какая я счастливая! Как я люблю тебя. А я раньше, дура, и не понимала, что можно так любить. А ты знаешь, Гарик, я тебе об этом никогда не говорила, а сейчас скажу. Ты мне жизнь спас.
- Брось шутить, Зин.
- Нет, серьезно говорю. Помнишь, тогда, еще в десятом классе я влюбилась  в Сашку Кудина из 10 «В». Мы с ним встречались. А потом я узнала, что он выбрал меня, чтобы подразнить свою подружку Катю Фомину с его же класса. Они потом помирились, а я продолжала за ним бегать. Помню, они шли с Катей, я их выследила и позвала его к себе, чтобы он объяснился. А он не подошел ко мне, а издалека прямо при Катьке сказал: «Чего ты за мной бегаешь? Отстань от меня». Я думала все, конец света. Решила, покончу жизнь. Взяла три упаковки снотворного, мне в школу Лариса принесла. У нее мама в аптеке работает. Я тогда Лариске соврала, сказала, что спать не могу из-за Сашки.  Положила снотворное в портфель и твердо решила, приеду домой, и выпью все сразу. Лягу на кровать, а к утру меня уже не будет. И вот, когда я стояла в коридоре возле окна, подошел ты и так робко сказал: «Зина, давай  дружить, ты мне очень нравишься». И я вдруг согласилась. Мне тогда было все равно. Мы пошли с тобой в кино, затем долго гуляли. Тогда мне так понравилось, ты оказался такой интересный, такой разговорчивый. Я узнала, что ты много прочитал книг. С ним говорить было не о чем. Каждый раз все под подол лез, а я отбивалась, вот и все времяпрепровождение. И у меня наступило прозрение. Я поняла, что он пустой человек и что я его не люблю, это было детское увлечение. И я тут же выбросила с портфеля эти таблетки, ты и не заметил. Так что, ты мне, Гарька, жизнь спас. И я теперь твоя навеки.
- А я тебя тайно любил. Все не решался к тебе подойти. Боялся чего-то. А тут увидел тебя, ты у окна стоишь, грустная такая. И меня как магнитом потянуло, не мог я тогда мимо пройти.
Зина плотнее прижалась к Гарику, положив ему голову на грудь. В это время его желудок заурчал.
- Ой, чего он так гудит, Гарик?
- Извини, Зин, гудит, потому что пустой. С утра ни крошки не было.
Зина вмиг подняла голову и взглянула ему в глаза.
- Да ты что, как это ни крошки?
- Я же говорил тебе, что завод закрылся. Мы с мамой без работы уже сколько сидим. Мама уже все распродала, что можно было. Дома хоть шаром покати. Сегодня полгорода исколесил, и все бесполезно. Мне уже мысли дурные в голову полезли.
Зина тут же вскочила, схватила Гарика за руку и потащила его за собой.
- Куда ты меня тащишь? – упирался он.
- Вначале в кафе кушать, а затем к нам на фирму. Наш шеф такой душечка. Мы все его «дедушкой» зовем. Я, может, уговорю «дедушку» взять тебя к нам на работу.
Лысый, круглый, как колобок Соломон Абрамович сидел за столом и платком вытирал вспотевшую от жары лысину.
- Ну, куда я его возьму, Зина? Ни одного вакантного места нет.
- Я прошу вас, Соломон Абрамович, не дайте погибнуть душе. Если он погибнет и мне не жить. Две душеньки загубите.
- Вот напасть на мою голову! Я вас, конечно, Зина, понимаю, но нет у меня ни одного свободного места.
- Я не уйду отсюда, Соломон Абрамович, пока вы не придумаете что-нибудь. Хотите, я на колени перед вами встану, - взмолилась Зина.
- Что вы, что вы, - замахал коротенькими руками Соломон Абрамович.– Ну что же мне придумать? – он обхватил голову руками, локтями упершись о стол.
В это время открылась дверь, и на пороге кабинета появился начальник охраны.
- Разрешите? – громким командирским голосом пробасил отставной офицер.
Соломон Абрамович обрадовался появлению охранника, чтобы хоть как-то отвязаться от назойливой Зины.
- А, заходи, Егор Максимович. Зачем пожаловал?
- Соломон Абрамович, необходимо что-то делать. Опять охранник Петро нажрался. Три дня назад утром напился. Дверь закрыл и уснул. Никто не мог на работу попасть. Вы его пожурили, ну и толку? Они теперь по два дежурят. Ну, так он с обеда уже лыка не вяжет. Он же с оружием, чтобы еще беды, какой не было.
- Вот, Зина, и работу твоему жениху нашлась, - засмеялся Соломон Абрамович.
Затем обратился к начальнику охраны.
- Там за дверью парень стоит, правда, молод еще, но молодость, это не самый большой недостаток. Вы старый вояка, научите. Наумычу в напарники его определите. Опыт и молодость, хороший тандем получится.
Егор Максимович завел Гарика в дежурку.
- Вот, Наумыч, вам новый напарник. Петро уволен за пьянку.
- Слава Богу, а то уж никакого житья и толку от этого пьяницы не было.
- Одно но, - сказал Егор Максимович, молод уж больно. Но вы, Наумыч, сколько лет проработали, вот и настал момент все свои навыки передать. После работы походите с ним в тир, научите его толком обращаться с оружием.
- То, Максимович, что он молод, не беда, Лишь бы не шалопай был, остальное дело наживное. Я помню, как первый раз поехал на инкассацию, все чудилось, что за каждым углом на меня ствол целится, а потом обвык.
Так Гарик стал работать в охране. Вот уже почти месяц он осваивал навыки охранника.
Как-то после обеда в дежурку зашла кассир Надежда Романовна.
- Наумыч, - сказал она, - Егор Максимович велел тебе со мной за деньгами ехать.
- Ну, а кто еще с тобой, Надежда, поедет, как не я, - заворчал Наумыч. И стоило тебе Егора тревожить, он, что ли с тобой поедет, - Наумыч махнул рукой на сидящего у окна Гарика.
- Не ворчи, старый, порядок должен быть, - улыбаясь, сказала Надежда Романовна.
Наумыч, кашлянул в руку, затем командирским голосом произнес:
- Гарька, я еду в банк за деньгами, остаешься один. Гляди у меня.
В банке была большая очередь. Надежда Романовна нервничала, бесконечно поглядывала то на часы, то на табло. Где-то ближе к пяти часам на табло загорелся заветный номер. Надежда Романовна отсчитывала пачки и укладывала в большую сумку. Вскоре она была набита доверху. Перекосившись от тяжелой ноши, вышла из банка, за ней следовал Наумыч.
- Наумыч, взял бы помог что ли. Видишь, тяжеленная какая? Мелкими купюрами много дали.
- Не дури, Надежда, я до пенсии тридцать лет только инкассатором проработал и инструкцию знаю четко. У охранника руки должны быть свободными.
- Кому ты, старый хрыч, нужен, - засмеялась Надежда Романовна.
- Я то, может, и никому не надобен, а вот сумка твоя, может, кому и понадобится. Ты что, Надежда, телевизор не смотришь? Это раньше мы с тобой могли хоть в трамвае деньги возить. Ты погляди, что творится. Как «ящик» включишь, словно вести с фронта: того подстрелили, того подорвали. Тьфу, - Наумыч сплюнул. – Не страна, а Содом какой-то.
Надежда Романовна прошла проходную. В коридоре стоял сотрудник их фирмы Дима Рычковский.
- О, Надежда Романовна, денежку нам принесла. Давайте, я вам помогу.
- Помоги, помоги, Димочка, а то совсем притомилась.
Рычковский взял сумку и понес ее к кассе.
- Фу ты, какая  тяжелая, - Рычковский тяжело выдохнул. – Как вы ее такую тяжеленную перли? Это так много нам на зарплату?
- Да, Димочка, организация у нас большая. Денег много надо.
- Сегодня будете выдавать зарплату?
- Нет, Дима, пока разложу, пока пересчитаю, уже поздно будет. Завтра с утра и начнем.
Наумыч зашел в дежурку.
- Ну, как дела, Гарька?
- Все нормально, Наумыч, никаких замечаний.
- Вот и молодец, скоро и наберешься опыта. Завтра первую зарплату получишь.
- Вот хорошо, хоть долг отдам. Только, как тут получишь, мы же в ночь дежурим, а завтра с утра домой.
- Вот и хорошо, что домой. Зайдем к Надежде, выдаст нам первым, и пойдем. Зря, что ли я за ними ездил.
Было уже за девять вечера. Кабинеты все закрылись и Наумычу сдали ключ от последнего отдела. Закрыв входную дверь, Наумыч зашел в дежурку.
- Ну что, Гарька, вот и затих муравейник. Сходи, сынок, набери водички в чайничек, чайком побалуемся. Только иди в женский, там кран повыше, а то в мужском чайник не лезет.
- Да, знаю я, Наумыч. Уж сколько раз набирал.
Только парень ушел, в дверь кто-то постучал.
- Кого еще там нелегкая принесла? – ворчал Наумыч.
Когда Гарик возвратился с водой, у входа в дежурку стояла Зина.
- Вот, невеста твоя примчалась, не запылилась, - улыбаясь в усы, пошутил Наумыч.
- А я вот пирожки пекла, вам немного принесла. И колбаски купила.
- Подкормить решила, Зинка. Боишься, чтобы не отощал, - весело сказал Наумыч.
- Ой, Наумыч, я в командировке была, только сегодня приехала. Больше недели не видела. Отпустите его, Наумыч, хоть на пару часиков, мы тут на скамейке в сквере посидим.
- Ты чего удумала, Зинка. А если начальник узнает. И меня и его уволят.
- Ну, откуда он узнает?
- А коль позвонит. А знаешь, какой он, бывший чекист, одним словом. Звонит иногда, проверяет, на месте мы или нет.
- Скажете, что территорию послали проверять. Миленький, Наумыч, отпустите.
- Зинка, завтра у него целый день свободный будет.
- Я не доживу до завтра, ну, пожалуйста, отпустите, хоть на часок.
- У, какая ты приставучая. Ну, хорошо, не больше двух часов. Чтобы в двенадцать был как штык на месте.
Зина взвизгнула, обхватила шею   старика и поцеловала в щеку.
- Ну, беги, коза, - засмеялся тот. -  Оружие сдай, - обратился он к Гарику.
Тот достал из кобуры пистолет и положил его на стол. Наумыч открыл дверцу стола, положил туда пистолет Гарика. Затем убрал со стола бумаги и книгу «приема кабинетов», положил сверху пистолета.
- Ну, а я пока почаевничаю.
У подъезда пятиэтажного дома стояли синие «Жигули». Из подъезда вышел коренастый, прихрамывающий мужчина. Он открыл дверцу машины и сел рядом с водителем.
- Здоров, Хромой, - водитель подал руку севшему.
- Привет, Слива. Ты чего звонил?
- Дело есть. Вот школьный кореш одну вещь нашептал мне. Кассу надо взять, тут совсем недалеко.
- Так оно, может, и рядом, Слива, только деньги в сейфе. Наверняка, охрана с пушками.
- Да, охрана плевая: дед старый, да пацан-стажер.
- Ты же знаешь, Слива, я не мокрушник. Мое дело сейфы. А мокрое – это по твоей части. Это все без меня. Хромой приоткрыл дверь и хотел выходить.
- Да погоди ты, охраной мы с корешем займемся. Ты посидишь в машине, а мы тебя потом позовем.
- А твой кореш ходки имел?
- Нет, на зоне не был.
- Ну что ты мне, Слива, туфту суешь?
- Да погоди ты, выслушай план, а потом суди. Кореш идет к двери и говорит охраннику, что в кабинете бумаги забыл. Когда охранник откроет дверь, мы идем в дежурку за ключом от кабинета. Пока охранник подает ключи, я их перещелкаю. Потом берем ключ от кассы, выключаем сигнализацию и зовем тебя. Ты открываешь сейф, забираем бабки и до утра все будет чики-чики.
- Звонишь ты, Слива, складно. Только вот не выйдет, что тогда?
- Тогда выйдешь из машины и уйдешь. Мы тебя не знаем, а ты нас.
- Ну, это другое дело. Посиди немного, я за инструментом схожу.
Когда постучали в дверь, Наумыч читал газету. Подойдя к двери, он увидел через стекло Рычковского.
- Что, Дима, забыл? – спросил Наумыч.
- Вот, представитель фирмы прибыл. Надо договор отдать, у меня в столе лежит.
- А чего же по ночам решили работать?
- Да, поезд у него сегодня ночью.
Наумыч потянулся за ключом от отдела сбыта, в это время прогремел выстрел и он упал на спину, широко, раскинув руки. Слива подошел вплотную и сделал контрольный выстрел в голову.
- А ты же говорил, что их двое будет? – сказал Слива.
- Не знаю, может в туалете.
Рычковский и Слива переглянулись. Затем они побежали к туалету. Рычковский ногой толкнул дверь. Туда забежал Слива, но в туалете никого не было.
- Пора, - сказал Гарик, взглянув на часы, - Наумыч разрешил только до двенадцати, а мы уж десять минут лишнего просидели.
Зинка убежала на остановку, а Гарик через сквер зашагал на работу. Когда он подошел к проходной, то на его удивление, дверь была открыта. Подойдя к дежурке, он увидел, что посреди комнаты лежал Наумыч. Из-под него ручейком вытекала кровь и лужей растекалась на полу. Гарик нажал «тревожную» кнопку, и тут он услышал, что из коридора, там, где была касса, доносились какие-то звуки. Гарик вспомнил о пистолете. Открыл ящик стола и достал его оттуда. Он загнал патрон в патронник и потихоньку, на цыпочках, приблизился к двери кассы. Через приоткрытую дверь  он услышал разговор. Его сердце заколотилось так сильно, что сперло дыхание. Прижавшись к стене, он отдышался. Наконец, собравшись с силами, закричал:
- Руки вверх, милиция!
Оттуда сразу же прогремели два выстрела. Пули, пробив дверь кассы, щепками брызнули на Гарика. Он сунул руку в приоткрытую дверь и нажал на курок. Прогремел выстрел, и за дверью послышалось падение чего-то тяжелого, а за ним стоны.
Наступила тишина. Она длилась несколько минут, а Гарику показалось, что прошла вечность. Наконец, он собрался, взял себя в руки и ногой толкнул дверь кассы.
- Стоять, не двигаться! – закричал он.
Через распахнутую дверь он увидел, что на полу лежал человек. Рядом с ним, почти у самой двери валялся пистолет. По сколотой рукоятке Гарик узнал пистолет Наумыча. Из кармана лежащего торчала рукоятка другого пистолета. В углу, возле самого окна, стоял с поднятыми руками сотрудник фирмы Дима Рычковский. Возле сейфа, с широко разведенными руками над головой и с медицинским фонендоскопом на шее, как у доктора, стоял коренастый лысоватый человек.
- Лицом к стене! – скомандовал Гарик.
Взломщики развернулись. Он подошел к раненому и забрал пистолеты. И тут он услышал топот. По коридору бежала милиция. Гарик шагнул в коридор и закричал:
- Сюда, сюда, я их задержал!
Взломщикам одели наручники. Раненого увезла скорая. Через полчаса появилась следственная группа, за ними в скорости и Егор Максимович.
Наконец, все формальности были выполнены и тело Наумыча увезли. Когда Гарик закончил все писать, начальник охраны спросил:
- А как же так получилось, что тебя они не застрелили?
- Я в туалете был.
- Позволь, а Рычковский говорил, что тебя они искали в туалете.
- А я в женском был.
- А чего же ты туда ходил, это же в другом конце коридора? Мужской же рядом.
- Я ходил туда воду набирать. Этот «Тефаль» слишком высокий и не лезет в мужском под кран. А в женском краны на сантиметр выше и как раз подходит. Начальник охраны взял электрочайник и пошел вначале в мужской, а затем в женский туалет. Возвратился в дежурку и поставил чайник на стол.
- Верно, говоришь, на полтора сантиметра выше.
- Эти полтора сантиметра тебе, парень, жизнь спасли, - сказал следователь.
К утру появился Соломон Абрамович. Он был у себя на даче, и за ним посылали машину. Следственную группу и Егора Максимовича он пригласил к себе в кабинет. Через некоторое время со второго этажа спустился Егор Максимович.
- Дай, Гарик, твой чайник, шеф кофе захотел попить, а где там секретарша все хранит, не знаю.
- Да вот, возьмите, у нас есть и чай, и пирожки домашние.
В кабинете у Соломона Абрамовича сидели и молча пили чай. Шеф достал с сейфа бутылку коньяку и рюмки.
- Давайте выпьем за Наумыча, - сказал он, - пусть ему земля пухом будет.
- Да, хороший мужик был, - сказал Егор Максимович. – Только с полгода как жену похоронил, и вот сам за ней пошел. Такого ценного кадра потеряли. И где я найду ему замену.
- А Гарик? – возразил следователь, - таких матерых преступников задержал. Один Слива чего стоит. Три ходки на зону, и все дела по мокрому. Правда, везде косвенно проходил, но сейчас уже не отвертится. Я думаю, закроются за ним двери камеры навсегда. А второй в розыске числился, полтора года как из зоны убежал.
Когда Егор Максимович возвращал чайник, сотрудники уже потянулись на работу. Захлопали входные двери. Уборщица уже вымыла дежурку.
- Ну что, Гарик? – сказал начальник охраны, - надо искать тебе помощника. Если есть у тебя кто на  примете, приводи. Соломон Абрамович велел тебе денежную премию выписать, шесть месячных окладов.
Когда ушел Егор Максимович, появились сменщики. Гарик сдал дежурство и собирался уходить, он открыл дверь и вышел в коридор. И вдруг перед ним, откуда ни возьмись, появилась Зина. Она не могла промолвить ни слова. Лицо ее было бледное.
- Вот мы и квиты, - сказал Гарик. – Теперь ты мне жизнь спасла. Не сидели бы мы в сквере, лежал бы я сейчас рядом с Наумычем.
Зина кинулась ему на шею и целовала, целовала его в губы, щеки, в глаза. Рядом ходили сотрудники, но влюбленные никого не замечали.