Презумпция невиновности

Светлана Корчагина-Кирмасова
В набитом людьми автобусе Татьяне было хорошо и уютно. Она любила эти минуты отдыха после работы с детьми. Одиночество в толпе возбуждало её мозг. Люди были близки до неприличия. Как говорится, тёрлись своими аурами и не только ими. Ей как психологу понятно, что значит вторжение в личное пространство – это всегда встряска. Чьё-то присутствие тебе приятно, а чьё-то – нет. И начинаются тычки локтями в словесном сопровождении, но деваться некуда – всем нужно ехать. Татьяна иногда призывала людей к терпению словами кота Леопольда из мультфильма: «Ребята, давайте жить дружно!». Зачастую простая фраза успокаивала мятущихся. По мере въезда в спальный район народ расходился и наступал комфорт: все сидели на мягких креслах в собственном отвоёванном  мирке. Но сегодня на одной из остановок голос из динамика объявил: «Автобус дальше не пойдёт, пожалуйста, покиньте салон, сломалась передача».
- Какая передача? – подумала Татьяна, вынырнув из своих дремотных мыслей, - телевизор что ли? – но, увидев лицо водителя, поняла, что ему тоже не повезло.
На улице было прохладно, скоро зима. На остановке возмущались пассажиры. Татьяна огляделась, и сердце её сжалось от не прошеной догадки: она знала эту остановку, только не было надписи на асфальте: «Руслан, мы помним тебя», дерева и живых цветов под ним. На его месте стояла палатка «Союзпечать». Вот уже два года она обходила и объезжала её. Но всё это время кричащая надпись больно жгла её память. Татьяна развернулась и пошла прочь от этого места. Чем быстрее она шла, тем нестерпимее становились воспоминания. Она побежала.
Татьяна Шувалова  летом работала в оздоровительном лагере «Восход» старшей вожатой. В тот год вторая смена была на редкость «взрослой», разрешили брать девятиклассников после экзаменов. Наплыв старшеклассников оживил жизнь лагеря: весёлые дискотеки, шумный футбол, искрящиеся юмором концерты. Но и проблем прибавилось много – совсем не детских.
Татьяна запомнила тот день до мелких подробностей. С утра она провела планёрку с вожатыми, потом физкультуру с малышами, общую линейку, а после завтрака принялась за сценарий праздника Нептуна – заключительного мероприятия второй смены. В комнату заглянул, а затем и протиснулся боком Максим Громов, мальчик лет восьми, вездесущий и всезнающий, как информбюро. Такие дети  всегда есть в больших детских коллективах. Был он внуком многоуважаемой бабушки Натальи Семёновны, уборщицы третьего корпуса, и потому пребывал в вольном плаванье. Бабушке говорил, что пошёл в отряд, а в отряде, мол, к бабушке.
- Здрасте, Татьяна Васильевна.
- Здравствуй, Максим, – ответила она и приготовилась к последним новостям, только что начавшегося дня.
Огромное любопытство, наивность и детская непосредственность делали своё дело. Мальчик совершенно не интересовался обыкновенными шалостями и проказами, его привлекала взрослая жизнь. Наверное, ему хотелось быстрее вырасти.
- А сторож Адольф Факеич всё утро спал на купалке, даже на завтрак не ходил, - начал он.
- А почему ты его не разбудил?
- Зачем? Он же сторож, он должен спать на работе.
Татьяна засмеялась и согласилась с ним:
- Да уж, хорошая у него работа.
- А вожатые первого отряда халат Лидии Петровны одели на каменную барабанщицу. Вот хохоту было!
- А что Лидия Петровна?
- Она ничего, только очень удивилась, как он налез? Там же барабан, во-о какой, - мальчик округлил руки перед собой, - а ещё пожарку загнали за пруд. Опять разукрашивать будут? А скоро Нептун?
- Скоро Максим. Иди в отряд.
Мальчик как пришёл, таким же образом вышел. Татьяна проводила его взглядом, конечно же, он отправился к третьему корпусу. Но сценарием ей так и не удалось заняться. Через десять минут в пионерскую влетел Максим с округлёнными глазами и выражением ужаса на лице:
- Татьяна Васильевна, там в пятом отряде сидит леший.
- Максим, ты уже большой мальчик и знаешь, что лешие живут в сказках.
- Нет, Татьяна Васильевна, я его видел, пойдёмте же, а то он уйдёт.
Тут она увидела, что через линейку несётся весь пятый отряд во главе с вожатой Зиной. Татьяна поспешила навстречу.
- Максим, беги за Александром Ивановичем и охраной.
То, что они увидели, действительно, походило на лешего, но к великому изумлению - это был человек. Под балконом пятого отряда сидело существо неопределённого возраста, в одних плавках, худое, с синими руками и ногами, с редкой бородой, длинными, как пакля волосами, и безумными глазами. Он твердил одну и ту же фразу:
- Позовите Руслана… Позовите Руслана…
- Какого Руслана? – спросил начальник лагеря.
- Руслана… Позовите… Позовите…
- Александр Иванович, да у него ломка, - заметил охранник Дима, - наркоши нам только не хватало. Я вызываю милицию.
- Какая милиция? Сами разберёмся. Подожди, он же к кому-то пришёл. Татьяна Васильевна, у нас Русланы есть в старших отрядах?
- Есть, в первом отряде, Мамедов Руслан.
- Давайте его сюда. И детей уберите, нечего им тут смотреть, - распорядился начальник.
Детвора с неохотой удалилась, но самые любопытные выглядывали из кустов, во главе с Максимом Громовым. Первый отряд Татьяна нашла на футбольном поле. Все мальчишки бегали за мячом, но Руслана среди них не было. Она пошла к трибуне и увидела его среди девочек. Он что-то им рассказывал, эмоционально жестикулируя руками. Те хохотали и визжали, не обращая внимания на игру и воспитательницу.
- Лидия Петровна, - позвала её Татьяна. – Берите Мамедова и идите сюда.
Пока они спускались, она отметила, что в жаркую погоду Руслан одет в модную куртку с длинным рукавом. Высокий черноволосый юноша казался ей совершенно нормальным, если бы ни эта куртка и синяки под глазами да опушенный  в землю взгляд.
- Что случилось? – спросила Лидия Петровна.
- К Руслану приехали родственники.
- Кто? Мама? – испуганно спросил юноша, - она же работает?!
- Пошли, увидишь.
Возле пятого отряда стояла лагерная медицинская машина. Врач Вера Михайловна пыталась помочь наркоману, но тщетно. Когда же он увидел Руслана, глаза его оживились.
- Рустик, ты мне обещал, давай скорее, ты мне должен…
- Ты, придурок, я говорил тебе не соваться сюда, - рванулся к нему Руслан, дико озираясь по сторонам.
- Всё ясно, - сказал Александр Иванович, – Мамедов, собирай вещи. Я не буду выяснять, что он у тебя просит, так всё понятно, не стану вызывать милицию, трясти тебя и перевоспитывать, но я тебе обещаю: после окончания лагерной смены обязательно найти  и отправить в соответствующее учреждение. Татьяна Васильевна,  приготовьте документы. Дима, ты сопровождаешь Руслана домой. А этого в больницу, а то умрёт, человек всё-таки. Да, и скажите там, что в лесу нашли.
После того как машина отъехала, Александр Иванович сказал Татьяне Васильевне:
- Вот вам и леший, и костюма не надо. Тут вам и сказка, и быль. Смешно, если бы не было так горько. С крещением  нас – первый наркоман.
- Пусть будет последний, Александр Иванович.
Потом на пересменке к ней приходила мама Руслана. Она плакала и просила взять мальчика на третью смену, потому что она одна, отца нет, а в лагере он будет под присмотром и далеко от  компании. Что Руслан не наркоман, а просто балуется. Она толкала его впереди себя и просила пообещать вести себя хорошо. Бедная отчаявшаяся мать пыталась спасти своё дитя любыми путями. А ему было всё равно, он не смотрел в глаза и всё та же куртка с длинным рукавом. Хотелось помочь матери или хотя бы отвести беду, которую Татьяна остро предчувствовала.
- Руслан, ты хочешь в лагерь? – спросила она.
Он вздрогнул и отвернулся.
- Может, тебе нужна помощь? Я хочу тебе помочь, но ты сам должен захотеть. Скажи что-нибудь.
- Мне всё равно.
-   Неужели, ничего нельзя изменить?
- Мне всё равно.
 
- Нет, Татьяна Васильевна, - резко сказал Александр Иванович, - у нас детский оздоровительный лагерь, а не наркологический диспансер. Его лечить нужно, а не в салочки играть. О детях подумайте.
А третьего августа в пионерскую ворвались девочки первого отряда рыдающие и кричащие:
- Это вы виноваты в смерти Руслана! Если бы вы его взяли в лагерь, он был бы жив и его не убили бы проклятые наркоманы!
Лидия Петровна пыталась их урезонить, но они вопили, пока не сбежалось пол-лагеря. Татьяна молчала. А что она могла им ответить. Она понимала, что это был его путь. И он не хотел с него сходить. Всё было предрешено. И кто виноват? – Она? Мать? Школа? Общество? Или он сам?
Только после всего происшедшего чувство вины не покидало её очень долго. Щемящая боль в сердце не давала покоя. Могла ли она спасти этого красивого и, по-своему, не глупого мальчика? – Могла попробовать. Если бы она только знала,  что беда стояла совсем рядом. Но нет ей оправданий. Татьяна интуитивно предвидела исход и ничего не сделала. Нет ей прощения. Ради жизни человека нужно было пойти на всё. И может быть, он свернул бы  на другой путь и не оказался ночью на той роковой остановке. Кто знает? И кто ей даст ответ: виновата ли она? Вот уже три года она не может простить себя за равнодушие. И как с этим жить дальше?