Крысеныш
Сегодня Косте повезло. По крайней мере, он так считал, найдя банановую кожуру на помойке.
Ему – всего восемь лет, русый исхудалый мальчик, научившийся выживать в любых обстоятельствах.
Просто удивительно, насколько крепко живое существо, держится за ниточку, отделяющую голод от верной смерти.
Косте бороться не за что. Мать и бабушка – алкоголики, из квартиры их выселили, живут возле своего дома, на свалке. Мать по ночам куда-то уходит, а утром иногда приносит деньги. Но тратятся они на спиртное. На Костю им уже наплевать, и он бегает по улицам, как маленький, забитый всеми крысеныш.
Его реакции можно позавидовать. Вот собаки тащат какую-то подачку от сердобольной продавщицы в магазине. Костя вылетает им навстречу, отбивая ценную пищу, кусаясь и царапаясь не хуже дикого зверя.
Собаки отступают в ужасе. Они-то часто видят людей в домах, холеных, и люди часто дают еду, а не отнимают с воинственным воплем. Но потом умные звери делают свой вывод: бывают собаки домашние, а бывают бродяги. Значит, и люди – бродяги, какие-нибудь, как и у собак, дворняги или нежелательно нагулянные…
Костя не ходит в школу. Его школа – это улица, и эта школа учит его выживанию. В каменных джунглях человек должен опускаться на свою первую ступень: доверять инстинктам, ориентироваться на запахи, звуки, искать хоть мало-мальски съедобную пищу.
По улице идет девушка, хрустит сухариками. Костя вылезает из своего «логова», старого распотрошенного кресла, и идет неподалеку. Но ему никто ничего не оставит. Пакет, брошенный на землю, пуст.
Мальчик вытряхивает на ладонь крошки, пытаясь хоть как-то представить вкус. Во вкладыше еще остался соус. Хоть что-то.
Желудок болезненно сжимается. Надо отвлечься. Ночью можно будет выкопать недавно посаженные тюльпаны, чтобы съесть их луковицы.
Снова что-то хорошее! Сердобольная бабулька выставила кошкам молока. Костя, припадая к земле, крадется к месту событий, и, пока никто не видит, пьет молоко.
- Ха-ха! Крысеныш! Блохастая нечисть, выродок! – смеются беспечные подростки, показывая на него пальцами. Костя неохотно признает про себя, что они правы, почесывая зудящую голову. Казалось бы, и есть в нем, в таком маленьком и тщедушном, вовсе нечего, а ведь блохи что-то находят… Тоже жить хотят.
После «обеда» нужно чем-нибудь заняться. Другие дети его как чумного боятся, и он этим пользуется. Ловит около подвала крысу и гордо идет к группе подростков:
- Эй, вы, познакомьтесь с моей подружкой! Я ее люблю! – Костя целует грызуна в голову, и подростки, фукая и плюясь во все стороны, разбегаются от него.
Спектакль окончен. Крыса отпущена. Костя громко смеется, утирая губы кулаком.
- Заберут его скоро… - слышит он разговор двух женщин, сидящих на скамейке.
- Заберут? Кто? Куда? – спрашивает Костя.
- В детдом.
Костя думает, но, не значения слова, спрашивает:
- Это что?
- Сам увидишь, - женщины переглядываются, и Косте становится страшновато. Этот детдом что, как скотобойня? Его уведут туда… и все? Он убежит, непременно! Чтобы снова голодным скитаться по улицам, совсем как летают целлофановые пакеты в ненастную погоду.
- Эй, крысеныш!
Костя оборачивается. Старый местный пьянчужка уж на ногах еле держится, стоит, обнявшись с березой и пытаясь распутать нелепо разъезжающиеся ноги. Костя улыбается: этот ничего, добрый. А когда напьется, горланит песни или иногда читает стихи.
- Дед, а дед, расскажи стих, - просит Костя, помогая человеку присесть около дерева.
- Ну… Ну, ладно, - соглашается старик, вдавливая крышку от водки в землю, - Как там это…
«На кривеньких ножках заморыши-детки!
Вялый одуванчик у пыльного пня!
И старая птица, ослепшая в клетке!
Я скажу! Я знаю! Слушайте меня!
В сафировой башне златого чертога
Королевна Гульда, потупивши взор,
К подножью престола для Господа Бога
Вышивает счастья рубинный узор.
Ей служат покорно семь черных оленей,
Изумрудным оком поводят, храпят,
Бьют оземь копытом и ждут повелений,
Ждут, куда укажет потупленный взгляд.
Вот взглянет – и мчатся в поля и долины,
К нам, к слепым, к убогим, на горе и страх!
И топчут, и колют, и рдеют рубины –
Капли кроткой крови на длинных рогах…
Заморыши-детки! Нас много! Нас много,
Отданных на муки, на смерть и позор,
Чтоб вышила счастья и подножию Бога
Королевна Гульда рубинный узор!»
Костя поражен. Прежде он никогда не задумывался о подобных вещах, и мысли носятся в его голове как мухи. Много? Таких, как он? И цель его – умереть? Просто умереть? Но зачем же он тогда жил? Зачем жить, чтобы умирать?
Прочитав такой «громадный» стих, старик уже дремлет, окутанный запахом спирта, словно одетый в спиртовой скафандр…
На следующее утро Костю забрала служба опеки. Один из приставов купил ему булочку с изюмом, и Костя мечтает пойти за ним хоть на край света. Аккуратная с виду тетка что-то объясняет мальчику, что-то про мать, но усиленно увиливает от главного.
Костю ведут к машине, и по дороге он видит засохшую кровь на тротуаре. Стоит полиция и «скорая», что-то увозят в мешке. И тут в толпе зевак появляется его бабка, простоволосая, желтозубая, протягивает к нему руки:
- Костя! Крови-инушка!
Но это лишь мгновенное просветление рассудка.
Костя молча садится в машину. Куда его везут? В детдом? По дороге рассказывают, что будут кормить три раза в день… Врут, наверное.
- Не может такого быть, чтобы хорошо! – убеждает Костя пахнущую духами тетку, - Нас ведь много! Нас – много…