Пермский аэропорт был знаком и скучен, не меняясь десятилетиями. Прозрачный ангар со вторым этажом и небольшим залом ожидания. Кафе с пивом и закусками на первом, регистрация и контроль там же, около пива. Стеклянные стены пропускали весеннее солнце и отблески его на льдистых сугробах. Самолет летел в Москву.
То есть, он должен был лететь в Москву, но пока только шла медленная регистрация и проверка улетающих.
- Что там, на выборах-то?- кряхтя от натуги, спросил толстяк, аккуратно снимающий богато выглядящие туфли красной кожи.
- Сказали по телевизору, что никаких предварительных итогов в этот раз не будет. Во избежание, мол.
- И в Интернете ничего?
- А нету тут у них сегодня никакого Интернета,- откликнулся молодой парень, вытягивающий ремень из брюк.- Говорят, где-то кабель перерубили наши горе-строители – траншею опять траншеекопателем ковыряли...
- Угу, строители… Конечно, кому еще… И – никакой тебе, млин, политики!
Петр Иванович Синицын (обязательно через «ы», говорил он, когда где-нибудь составляли списки, иначе опять проблемы будут) не вслушивался специально, но слова сами лезли в больную голову. Больной она была, потому что последний день в городе, как уже было принято за многие годы, он посвящал долгой встрече с братом. А с братом – это значит, еда, водка, потом еще водка и еще еда. И кажется, потом была еще водка…
К аэропорту его подвез племянник, так что даже удалось немного подремать в машине. А теперь главное было – добраться до дома, залечь там и отоспаться перед рабочим понедельником. Еще и в самолете можно было пару часов поспать.
…
Ожидание затягивалось.
Так всегда – когда все уже прошли контроль, когда экипаж уже давно проследовал к бело-синему лайнеру, пассажиров еще маринуют в накопителе. Нервно перекрикиваются в рации аэропортовские служители, ругают опаздывающий автобус, оттуда отругиваются, что никто никуда не опаздывает, а все согласно заявке…
Петр Иванович выпил банку пива. Потом купил еще одну. Потом сходил в туалет. Подумал, и еще взял пива. Стало немного легче. Голову постепенно отпускало.
«Все-таки не только похмелье, но еще и погода виновата»,- подумал он.- «Вон, как солнце сияет. Настоящая весна. Давление так и прет. Этот, как его… Антициклон!»
- Задерживаемся?- рассуждали соседи.- Как в Москву, так всегда с опозданием… Вот я из Архангельска летел, так целый час сидели ждали чего-то. И они нам потом втыкали, что, мол, встречный ветер, встречный ветер… Бардак просто развели в стране. Никакой ответственности!
Наконец, всех позвали к выходу.
Очередь выстроилась, как на открытие каких-то распродаж. Да еще и двигалась еле-еле. Возле девушки на контроле стояли спецназовцы в красивых импортных доспехах и с автоматами в руках.
«Разве с оружием можно в зону контроля?»- подумалось лениво.
Хотя, этим можно, наверное. Это же не на самолет оружие, а для проверки.
«Полиционеры» проверяли паспорта, изредка выдергивая из очереди то одного, то другого недоумевающего человека и отправляя в сторону, к стене.
- А тебе, земляк, что за дело до этой Москвы?- опустилась тяжелая рука на плечо Петра Ивановича. Из-под поднятого забрала темного стекла смотрела добродушная физиономия «спеца».- Оставайся, друг, дома! Налево отходи.
- Так я как раз, типа, домой,- пробормотал Петр Иванович.
- Ну-ка,- отодвинул прапорщика офицер.
Он быстро пролистал паспорт.
- Город?
- Там официальная прописка, по Подмосковью, но сам-то я давно живу в Москве,- начал было объяснять Петр Иванович, но его уже не слушали.
- В автобус!
Для порядка еще спросил «что в рюкзаке», но уже отворачивался и не слушал ответ, маша рукой – проходите, проходите!
И уже отходя, Петр Иванович слышал, как матюгался начальник, а подчиненный оправдывался, что ведь, правда, свой, местный, потому что вот в паспорте было место рождения, да и по виду…
Ну, да. Родился в Перми. Но живет-то в Москве. Потому что там работает. И вообще, они давно должны были взлететь.
…
- Уважаемые пассажиры! Говорит командир экипажа. Авиакомпания просит извинения за задержку рейса. Еще минут сорок придется поскучать, пока выгрузят багаж отказавшихся от полета…
- Угу, отказавшихся, как же…
- А что было-то?
- Да очередная местная дурь какая-нибудь. В провинции еще и не такое бывает. Вон, на Чукотке там еще проще. Там если у вертолета поставить контроль, то никто и до аэропорта не доберется.
- У вертолета?
- А там от города до аэропорта большую часть года – только вертолетом.
- Умно…
-Чего умного? Чего умного? Сам подумай, решишь ты съездить на Большую землю, а тебя перехватывает такой вот контроль, и обратно. И сиди, мол, работай без отпуска, пока контракт свой не исполнишь… Ограничение в передвижении.
Еще через час самолет все-таки взлетел.
Петр Иванович спал под гул турбин, прислонившись виском к холодному ободу иллюминатора. От завтрака он отказался. Только выпил стакан сока, а потом поднялся нехотя и постоял в короткой очереди к туалетам.
…
- Уважаемые пассажиры! Говорит командир экипажа. Москва не принимает по погоде. Мы вынуждены приземлиться в резервном аэропорту – Нижнем Новгороде.
- Вот черт… А меня же ждут! И не позвонить никому – сота здесь не работает,- ругался тот толстяк, с которым были рядом на контроле.
Связь не включилась и после посадки самолета.
- Корпус экранирует, что ли? Ничего не понять.
По проходу пробежали туда и сюда стюардессы, усаживая на место вставших.
- Выпускать-то будут? Или как?
- Еще неизвестно!
Так тут ночевать придется, что ли? А как же завтра на работу? Петр Иванович пытался что-то выяснить у стюардесс – бесполезно. Тыкал в кнопки телефона – связи не было.
Наконец, выпустили на улицу и повели пешком через пустое продуваемое насквозь мартовским холодным ветром взлетное поле к стекляшке аэропорта. Связи не было и здесь.
- Все страньше и страньше,- пробормотал тот парень, что ругался на отключение Интернета.- В Перми – Интернет вырубился, в Нижнем – связь… И погода, кстати… Погода-то!
Погода была просто великолепная. В синем-синем небе клонилось к закату солнце. Еще час, максимум - полтора, и скроется. К вечеру чуть подморозило, ноги скользили на замерзших потеках от последних сугробов. Весна в этом году была, как по учебникам. Все вовремя.
- В Перми – солнце, в Нижнем – тоже солнце, а в Москве шторм, что ли? Смерч какой-то? Вот во всей Москве сразу?- бухтел кто-то сзади.- Могли не во Внуково, а в Домодедово посадить. Ну, в крайнем случае, и в Шереметьево есть место. Чего Москва-то не принимает?
- Может, из-за выборов?
- А раньше этих выборов не было, да? Прямо вот самые первые в истории выборы. И все под них разом. И связь, и Интернет, и Москва вот не принимает… По погоде.
Кто-то по соседству задумчиво смотрел на экран дорогого планшета.
- Интересно, а космос у них тоже трактором переехало?
Пассажиров встречали у раздвигающихся стеклянных дверей автоматчики. Такие же, в черном и в доспехах, как провожающие в Перми. Без ругани, без лишних разговоров затолкали всю группу в пустой накопитель, встали у входа, не поднимая темного стекла с лица.
- Нижегородские есть?- заглянул какой-то чин.
- Тут все московские…
- А-а-а… Ну-ну…
Солнце садилось. Представитель авиакомпании не появлялся. Автоматчики сменялись регулярно, но никого и никуда не выпускали. Старший с большими звездами на погонах и в простом городском камуфляже громко ругался в рацию:
- А куда мне их девать, куда? Нет там места уже!
Рация хрипела и отплевывалась матом и угрозами:
- Куда хочешь! Но чтобы не было никого. А если что – колонна уже формируется. В Москву, нах, поедешь, нах! И все твои – тоже в Москву! Понял, нет? Кончай резину тянуть! Бери на себя! В первый раз, что ли? Ты командир или где?
…
Как совсем стемнело, всех вывели из аэропорта. Теперь уже вели с руганью и пинками. С тычками в спины стволами автоматов. Тесно сбили, как собаки сбивают отару, погнали вперед, взлаивая короткими, но емкими словами.
Рации хрипели и о чем-то переговаривались будто бы сами с собой.
Настроения не было никакого. И даже стало морозить – уже изнутри. Не от погоды, а просто – что-то совсем не так. И не так было, похоже, с самого начала, еще с отлета и даже раньше.
«Надо было оставаться!»- вдруг понял Петр Иванович.
И еще понял, что – поздно.
- Товарищ майор,- спросил он громко.- А как там выборы?
- Выборы? А вот так, понял?- ткнул ему пистолет под нос, разбив губу майор.- Вот тебе, сука, выборы.
- Что вы себе позволяете? Как ваша фамилия?- начал было шуметь толстяк, но Петр Иванович дернул его за руку, чтобы не связывался, а сам попытался спрятаться за спинами впереди идущих.
Он сглатывал на ходу соленую кровавую слюну и думал безнадежно, что уже все, все, все... Что именно – все, он еще не понимал. Но уже чувствовал. Все.
Темный лес далеко впереди. Колючая проволока на высоких столбах и прожектора аэропорта – сзади.
- Ну, значит, так, дорогие мои москвичи... Теперь, значит, так. Вы все разом бежите вон туда, в лес. И кто добежит, тому повезло, значит. А кто если не добежит, тому, значит, совсем наоборот. Вопросы, жалобы есть?
Толстяк попытался что-то говорить, шагнув солидно вперед, но майор выстрелил ему в живот. Щелчок выстрела прозвучал, как удар кнутом. Все вздрогнули и как-то подтянулись. И сразу стало очень тихо.
- Еще вопросы и жалобы?- стоя над сипящим и безнадежно ковыряющим землю пятками своих богатых ботинок, спросил майор.- Нет вопросов? Очень хорошо. Тогда – бегом!
И почти сразу:
- К бою! Прорыв!
Хлестнули очереди автоматов. Сначала над головами, а потом пули засвистели слева и справа. Петр Иванович бежал со всех ног и жалел сам себя, что потерял форму, что не бегал по утрам, а пил водку и пиво вечерами, что уже совсем задыхается… В рюкзак коротко и зло ткнуло, толкнув его вперед. Он сделал еще несколько шагов, ощущая, как впиваются пули в тело. Это было даже не больно, но противно и страшно. А потом он упал и умер. Как и все, кто летел этим рейсом.
- Ночью обещали снег… Привалит, так потом найдут?
- Да, пофиг. Тут волки есть и еще кабаны. Им даже на шум самолетов наплевать. Так что растащат за неделю.
- Все, что ли? Кру-угом! Бегом – марш!
Затопали тяжелые ботинки, группа возвращалась в аэропорт.
- А добровольцы могут завтра в Москву, если что,- сказал на бегу майор.- Добровольцев нам задерживать запрещено. Ну? Есть желающие повоевать?
- Нема дурных,- крикнул кто-то из темноты.