Пролог. Я дома.
Он ехал в маршрутном автобусе, не отрывая взгляда от полей и перелесков, мелькавших за окном. Блудный сын… Сколько же прошло времени, как он молодым лысеньким новобранцем в гурьбе таких же, как и он, направлялся на прохождение срочной службы? Пятнадцать… Да какой там… Уже девятнадцать лет прошло. Он ужаснулся скорости течения времени. А как вчера всё было! Хотя, если обернуться назад, сколько всего после этого «вчера» произошло – на две жизни хватит. Он давно уже не тот бритый юнец в мешковато висящей на нём форме. Какой-то пожилой мужчина, сидящий напротив, внимательно разглядывал его, но, наткнувшись на колючий взгляд, непроизвольно отвёл глаза. Да, мало кто выдерживал его взгляд. Иногда ему доводилось вгонять своего противника в стопор одним взглядом или в паническое бегство или даже откинуть от себя. Этому их учили, и это он умел, потому что те, кто этому не научился, уже давно под землёй парят кости… Если было, кому их похоронить.
Автобус проехал мост через небольшую речушку, и на горке показался белый указатель - «Духовщина».
- Ну, вот я и дома, – подумал он. Правда, дом, это там, где тебя ждут. А его никто не ждал. Мать умерла ещё лет десять назад, когда он жарился где-то в Восточной Африке, выясняя отношения с местными племенами, и узнал он об этом только через полгода, а сестра выскочила замуж и укатила в областной центр. Узнает ли она своего непутёвого младшего братишку?
Автобус остановился на автовокзале. Какое громкое название для одноэтажного домика, похожего на избушку на курьих ножках, сбежавшую от бабы Яги на подработку в город к людям. В его городе всё было небольшим. Только железнодорожный вокзал отличался – не было его отродясь в этом городе. Огромный пустырь на месте, отведённом под его запланированное, но отменённое, строительство. Это, пожалуй, единственное что-то большое в нём. Не рентабельно, говорили, тянуть в этот город ветку. Да и трудно назвать городом место, в котором проживает всего-то полторы тысячи человек. А вот ведь, расщедрилась когда-то императрица Екатерина и сделала подарок своему возлюбленному. Негоже, чтобы первый фаворит императрицы князь Потёмкин в деревне родился. Город! Мужчина ухмыльнулся посетившей его мысли. Он всё равно любил свою Родину. Этот маленький городок с красивым и звучным названием Духовщина. Куда бы ни закидывала майора судьба в виде командировок спецназа ГРУ, как бы ему не было плохо – он знал, что когда-нибудь вернётся домой: в свой маленький городок, в небольшую бревенчатую хату возле чистого пруда, где полно уток и гогочущих гусей. Он был в этом уверен. Может, только эта уверенность, если разобраться, его и спасала. Не поворачивается язык называть это действия войной. Задания - так они и называли свои командировки, поскольку направлены они были именно на то, чтобы не допустить эту самую войну. Майор, специалист по выживанию, вооружению и рукопашному бою, позывной «Леший» - только теперь всё с добавкой: в отставке. В отставке для командования, но не для себя.
Закинув сумку на плечо, тренированным в длительных переходах шагом, он направился по привычной, выученной ещё в детстве, дорожке. Никто не узнавал в статном поджаром мужчине с мускулистой атлетической фигурой того сорванца от которого «стонали» и учителя, и соседи. Хотя нет… вон тётка Маня, соседка, у которой он воровал в детстве огурцы, наливает воду в колонке. Загляделась на прохожего, да и забыла, что ведро-то уже полное – льётся через край.
- Здравствуйте, Тётя Маня. – Мужчина перекинул увесистую сумку на другое плечо и слегка поклонился женщине.
- Лёшка, ты што ль? – женщина слеповато прищурилась, разглядывая собеседника.
- Я, тёть Мань, я. – Он, конечно, понимал, что от того Лёшки, которого она помнила, уже ничего не осталось. И будь зрение у неё чуть получше, вряд ли она его бы узнала.
- Ой, радость-то какая! А мамка-то твоя не дожила. Померла, горемычная - подруга моя.– Запричитала старая женщина. – А Лизка-то мне ключи оставила, как знала, пойдём, я тебе хату открою. – Забыв про воду, тётя Маня посеменила в дом.
Легко подняв полное ведро мужчина, направился за ней. Да, постарела тётя Маня, а какая статная и красивая была. Мужики рядом с ней просто млели. Куда что делось?
Алексей взял у женщины ключи и зашел в соседний двор, пообещав, что вечером придёт порассказать, как жил, где был. Вот где время остановилось. Ничего не изменилось. Он помнил тут каждую дощечку и гвоздик. Детская память самая цепкая. Открыв ключом массивный навесной замок, с осторожностью вошел в дом, но засмотрелся и стукнулся головой о косяк. Да-а. Дом то не изменился, а он подрос слегка. Улыбнувшись, майор бросил сумку на пороге.
- Ну вот, теперь я точно дома. – Он огляделся, и устало уселся на стул. Раньше он никогда не чувствовал себя таким уставшим. Словно всё то, что накопилось в нём за эти девятнадцать лет, разом навалилось на него, придавив могучее тело.
В памяти всплывали эпизоды из его беззаботного детства, всегда строгая и деловая сестра, казавшаяся тогда ужасно взрослой, мама – добрая и справедливая. Наверное, дом, признав своего заблудившегося где-то хозяина, радостно, напоминал таким способом о себе: «Вспомни, хозяин: ты тут жил, рос - я очень рад тебе».
Он не заметил, как в думках и воспоминаниях пролетело время. Из этого состояния его вывела тётка Маня. Она стояла на пороге вся растрепанная и взволнованная.
- Да, тёть Маня, сейчас подойду, задумался я что-то. – Алексей привстал, но заметил, что соседка как-то не в себе.
- Лёшенька, по телевизору сказали, что война сейчас начнётся. Повторили много раз, а потом всё выключилось. И света нет.
Майор пощелкал выключателем. Да электричества действительно не было. – А что точно сказали?
- Штаб гражданской обороны. Сказали, что это не учебная тревога. И что-то про радиационное заражение. – Женщина с трудом произнесла незнакомое ей словосочетание. – И что укрыться надо.
- Тёть Мань, сидите дома, я схожу в райисполком или что там у вас сейчас… Мэрию, и всё разузнаю. Может это учения какие, не заходитесь так.
- Как же, сказали, что не учения… - Соседка собралась уже пустить слезу.
- Всё, отставить сопли. - Строгий командный голос привел женщину в чувство. – Сказал же, всё разузнаю.
Возле мэрии, рядом с памятником знаменитому земляку князю Потёмкину собралась уже приличная толпа. Народ галдел, обмениваясь услышанной, а скорее надуманной информацией.
- Да, атомная станция рванула, наша Смоленская, помните как в Чернобыле, вот и наша так, потому и объявили.
- Да, до неё километров двести, ты чё? А свет-то тогда чего вырубился? Учения это!
- Вот поэтому и вырубился, что электростанция.
- Балаболка ты, Трофим. Услышал звон… Не всё так просто. Связи ведь тоже никакой нет. Вон мэр выходил - нет, говорит, связи.
Услышанное всё меньше и меньше нравилось Алексею. Всё его нутро протестовало, а опыт, раскладывая информацию по полочкам, уже давно подсказал ему правильный ответ, и этот вывод ему очень не нравился.
С окраины города, там, где дорога, извиваясь серой асфальтовый лентой, бежала в сторону областного центра, на огромной скорости нёсся полицейский «бобик». Резко затормозив перед самой толпой, он остановился, как вкопанный, подняв клубы пыли. Из машины выскочил молодой сержант, безумным, ничего не видящим вокруг себя взглядом он окинул присутствующих.
- Взрыв… «Гриб» над Смоленском. Я сам видел с холма в Савино…
- Какой гриб, ты толком расскажи…
- Он там грибы собирал… - Народ роптал, требуя объяснений.
Алексей развернулся и быстрым шагом пошел назад. Надо взять документы и обратно в мэрию. Всё стало понятно. Не зря судьба распорядилась так, чтобы он оказался здесь. И это хорошо, что он дома. Надо очень много успеть сделать, чтобы выжить. Ведь выживать – это его профессия. Он выживет сам и научит этому своих земляков. А все вместе они - сила. Их целый город. Теперь он не сомневался, что его маленькая Духовщина настоящий город.