Зима в этом году выдалась очень морозная и снежная. Голубовато-серебристые поля, с прорезающими их овражками, схваченные стужей, в свете наступающего утра, представляли собой единый монолит, упирающийся в отвесную стену не менее замёрзшего леса. Вся деревня, со своими двориками, строениями, заборами и деревьями, осыпанная инеем, находилась в глубоком оцепенении. Казалось, хватит и лёгкого удара, что бы вся эта картинка рассыпалась в мелкую ледяную крошку. Живости этому пейзажу предавали только дымящиеся печные трубы на крышах и одинокие, разносящиеся далеко по округе, звуки шагов и скрипы вёдер, просыпающихся жителей, спешащих накормить и подоить обитателей своего подворья.
Лениво потянувшись, Митрич поднялся с кровати.
- Вот это морозит! – поёжился он, глянув в замёрзшее окно – А я-то в город собрался.
- Какой ещё город, чего ты опять удумал? – отозвалась Манька с кухни – Ты глянь на него, хороший хозяин собаку во двор не выгонит, а он в город собрался!
- Надо съездить, Мань. Я и с Иваном Сёминым договорился, он к брату едет, обещал и меня захватить.
- Да накой он тебе сдался то, город этот?
- Вот подкалымил немного, теперь инструмент надо прикупить. Ножовка совсем севшая, правь её, не правь – всё одно - тупая. Нож для рубанка, дрель опять же…
- И зачем тебе это сейчас понадобилось? – не унималась жена, однако в душе уже понимала, что говорящего таким тоном Митрича переубеждать бесполезно.
- Скоро весна – народ чего-нибудь строить-перестраивать примется, меня звать будут, а инструмент не готов. Какой, нахрен, бизнес с таким рубанком?
- Ну, езжай, бизнесмен. Только если простудишься, я тебя лечить нипочём не стану, так и знай! – взмахнула руками в отчаянии Манька.
Сказано – сделано. Уже через час Митрич усаживался в старенький Москвич своего односельчанина.
- Печка то хоть греет у тебя? Тепло в твоём лимузине? – вместо «Здрасьте» поинтересовался он у водителя.
- Ну, как тебе сказать? Не холодно – с деловым видом ответил пассажиру Иван – А, ежели совсем откровенно говорить – то, как в Ташкенте… летом. Хотя, чего тебе рассказывать? Ты-то там не был никогда.
- Ага, можно подумать ты только что оттуда. Ладно, неча зря языком мести. Давай, доставляй меня в город.
Так, с шутками, «москвичёнок», поскрипывая подвеской, покатил по обледенелой накатанной дороге, вдоль насквозь помороженной лесополосы.
- Ты как назад-то добираться будешь? Вечернего автобуса ждать долго – замёрзнешь совсем. – Обратился к Митричу Иван.
- Зачем ждать? По магазину пройдусь, выберу чего надо, потом Маньке подарочек сварганю какой-нить, да и на такси.
- Такси?! Дороговато обойдётся - рублей триста, а то и все пятьсот. Разбогател шоль?
- Не особо, конечно, но подзаработал, да и заначка была… я ведь, для виду за инструментом собрался – Восьмое марта не за горами, надо Маньке моей подарочек приобрести.
- А, ну, это надо, конечно – одобряюще закивал Иван – Надо и своей, что-нибудь присмотреть.
- Слушай, Вань, чё-то холодает в машине то, вон и окна подмерзать стали – поёжился Митрич.
- Твою мать! Опять печка забилась, тудыт её за ногу – ругнулся водитель – Ведь только насосом продувал, а она опять за своё!
- Чудак ты, на букву «М»! Кто ж печку насосом продувает? Ведь не поможет это, компрессором надо, в нём давление больше. И водой промыть потом. Как ехать то теперь – стёкла все замерзают на глазах.
- Ничё, Митрич, доберёмся потихоньку. Ты глянь, в бардачке платочек с солью должен быть, ещё с прошлого раза. Так ты им протирай мне стекло-то, чтоб совсем не обледенело.
Быстро распространившись по салону, лютый холод не замедлил прокрасться и под одежду, сковывая тела мужиков.
- Слушай, Митрич – пробубнил, стуча зубами Иван – Я уже не на педали давить не могу, не рулить – совсем тела не чувствую.
Оглядевшись по сторонам, Митрич резко повернулся, и сдёрнул служившее чехлом для заднего сидения, цветастое покрывало. Затем быстро обмотал им замёрзшего водителя, и очередной раз протёр от инея узкую щель на лобовом стекле, служившую для небольшого обзора дороги.
- Тебя-то я от холода спасу - ты ведь рулишь, а вот мне уже, наверное, ничего не поможет – совсем окоченел. Всё, кердык мне приходит – заскулил Митрич.
- Ладно, так и быть – решительно произнёс Иван – Запусти руку себе под сидение. Чувствуешь горлышко? Тяни на себя.
Подчинившись приказу, пассажир нагнулся и, после недолгого ощупывания, извлёк из-под сидения початую бутылку водки.
- Ну, Иван, ну ты и сволочь! Ты чего раньше не мог мне предложить, ждал, когда я совсем скачурюсь! – Возмутился Митрич. – А чего в ней грамм сто не хватает? Совсем оборзели на заводах – уже и водку не доливают.
- Ладно, не шуми. Это я иногда перед ужином себе позволяю, что б моя Маринка не видела, а то может и обхамить.
- А чего мне не предложил, когда я только замерзать начинал? Может сейчас и без обморожений обошлось бы – не унимался пассажир, сделав пару больших глотков.
- Не-е, обморожение - это когда лицо побелеет и речь будет медленная и бессвязная, а ещё в сон клонить начнёт – это мне один врач по телевизору рассказывал. А у тебя всего лишь кончик носа побелел и губы синие. Да и не поможет она, водка-то, она иллюзию тепла создаёт.
- Это тоже из телевизора, какой-то умник говорил?
-Ага.
- Это надо, а? Врач ему рассказывал! Хотел бы я на того врача посмотреть, который в моей ситуации выпить бы отказался. Да и, как ты этот телевизор можешь смотреть? Вот я, давеча, приболел, ну и лежал весь день на диване. Так к вечеру у меня от этого «ящика» тёмные пятна в глазах пошли, а ночью вообще какая-то чехарда снилась. Будто я хочу шампунь от перхоти контрабандой провезти, а меня какой-то агент безопасности, с кариесом во весь рот, поймать хочет. И как, где встретит - так сразу кричит: «Ты главное белое не одевай, а то, мол, всё видно будет».
- Ха, ну ты, Митрич, загнул! – Усмехнулся Иван.
- Ничего я не загибал. Вона, Манька не даст соврать – говорит, что я всю ночь вскрикивал. А ты говоришь телевизор. - Алкоголь, разогревая тело, мягко разливался по желудку Митрича и успокаивал дрожь в конечностях, а за одно, и развязывал язык.
- Ну вот, кажись, добрались до места – вон твой магазин с инструментами – кивнул Иван в сторону здания и остановил машину. – Давай выгружайся, а то ты в тепло пойдёшь, а мне ещё на ту сторону города ехать. Смотри не опростоволосься там – какое-нибудь фуфло китайское не прикупи.
- Не учи учёного – только хуже сделаешь. – Хлопнул дверью Митрич и направился в недра огромного стеклянного торгового центра.
Неспешно обойдя огромное количество павильонов, с развешенным и разложенным несметным количеством разнообразного инструмента, Митрич всё же выбрал и прикупил весьма достойные экземпляры. Все они были красиво упакованы в разноцветные коробки и чемоданчики и внешним видом напоминали детские новогодние подарки. Теперь осталось ещё одно очень важное дело – прикупить подарочек любимой супруге, по случаю женского праздника. Присев на скамейку посередине холла, и старательно разжёвывая купленный здесь же, какой-то пирожок, с непонятным содержимым, судя по всему, состоявшим на треть из резины, мужик размышлял о предстоящей покупке. В голову лезли непонятные флаконы с духами, прокладки и побрякушки, а нужен был настоящий, красивый, а главное, стоящий подарок.
- Ну, вот живём мы вместе, хорошо живём, что ей может не хватать? – думал он. – Мирно живём, не ругаемся и не ссоримся. – Напрягал Митрич мозги – полноценно живём, как муж и жена, хоть и не расписаны... и не окольцованы… Точно! – хлопнул мужик себя ладонью по лбу, да с такой силой, что и не понял, где зазвенело: в голове или кто-то жестянку на пол уронил. – Кольцо! Куплю своей Мане золотое кольцо и подарю, как в ЗАГСе - прямо на палец одену. Ну, мужик, ну голова! – Хвалил он сам себя за находчивость.
Схватив свои покупки в охапку, Митрич, почти бегом, направился искать ювелирный магазин. Благо поиски продолжались недолго, так как оный находился аккурат за углом торгового центра. Не большой с виду магазинчик, видимо, из-за правильной установки освещения, изнутри выглядел очень просторным залом, с расставленными по периметру, огромными, кристально прозрачными стеклянными витринами. Столько золота и драгоценных камней, находящихся в одном месте, Митрич не видел никогда. Невольно прищурившись от блеска драгоценностей, он робко вытер галоши о край рыжего ковра, расстеленного на полу, и уже хотел было снять их с валенок и оставить у входа, но приметив насмешливую ухмылку скучавшего за столиком в углу охранника, распрямил плечи и смело шагнул к ближайшей витрине. Стоя с округлившимися глазами и открытым ртом, мужчина медленно начал понимать, что цены, за время, прошедшее с его последнего похода в магазин такого плана, мягко говоря, сильно поднялись. «Твою мать! И чего же я здесь куплю?» - пульсировало у него в голове. Да, ценники с таким количеством цифр в Лопухино не встретишь! Опустив голову и всхлипнув от досады, Митрич начал потихоньку продвигаться вдоль ряда с ювелирными изделиями, скользя глазами не по золоту, а по ценникам, в слабой надежде увидеть, что-нибудь на порядок дешевле предложенного.
- Мужчина, Вам помочь? – Раздался из тишины нежный женский голос.
От неожиданности Митрич вздрогнул и резко повернулся. В ту же секунду ноги отказались его держать, и боль прострелила грудь, сжавшись в комок в районе сердца. Перед ним стояла и улыбалась его первая жена, его Катенька, только очень молодая. Прямые русые волосы, в аккуратной прическе, ровными прядями спадали на плечи. Одетая не в халатик, разрисованный весёлыми васильками, как запомнилась она Митричу, а в строгий серый костюм, подчёркивающий изгибы её стройной фигуры, и с маленьким галстуком на белой блузке в форме бантика.
- Машенька, доченька моя, это ты? – Дрожащим голосом, еле выдавил из себя слова растерявшийся мужчина и, не дождавшись ответа, согласно закивал головой.
Ошарашенная таким поворотом девушка замерла и только часто моргала пушистыми ресницами.
- Дочка моя! Это же я, папа твой! Не узнаёшь меня совсем? – остатки фразы задушили слёзы, они стремительным не останавливающимся потоком побежали по щекам Митрича, и лицо его мгновенно покрылось множеством морщинок, сделавшись абсолютно тёмным старческим и несчастным.
- Папа – тихо произнесла девушка – Ты мой папа Вася… - по шёпоту невозможно было понять, переспрашивала она или всё же узнала в этом плачущем старике в телогрейке и валенках, своего родного отца.
Удивлённый всем увиденным, охранник, поднялся из-за стола, и переминался с ноги на ногу, не зная, как поступить в такой ситуации.
Долго отец и дочь стояли в центре зала, не в силах отпустись друг друга из объятий.
- У-у, по моему, мне пора умыться – увидев в отражении витрины своё лицо, усмехнулась Маша. – А то я похожа на плохо загримированного клоуна.
И действительно, вокруг глаз девушки большими тёмными пятнами расплылась, растворённая слезами, тушь, а помада находилась уже не только на губах, но и на щеке.
- Пап, ты присядь за столик, подожди меня, я быстренько.
Вытирая шапкой влажное, раскрасневшееся лицо, Митрич устроился за столиком охранника, который вежливо уступил своё место и принёс ещё один стул.
- Может я договорюсь и меня подменят, а мы с тобой в кафе сходим – посидим, поболтаем? – предложила быстро вернувшаяся дочь.
- Ой, да не, Машунь, я не одет для кафе-то – махнул рукой отец – да и не люблю я кофий этот, горький он какой-то. Может, лучше здесь посидим? Автобус-то у меня не скоро. Ты лучше расскажи, как вы живёте-то, как Дениска, как мама.
- Дениска у нас большим человеком становится – принялась рассказывать дочь, взяв своими тонкими нежными пальчиками натруженные шершавые ладони Митрича – Он спортсменом стал, на соревнованиях выступает, вот сейчас в Москву уехал – тренером по каратэ там подрабатывает. Девушка у него там есть, но жениться пока не собирается.
- А мама?
- Мама болеет очень – опустила глаза Маша – всё по врачам её возим.
- Что же вы, с Денисом, ко мне не приезжали? Дорогу-то помните, небось? – Обиженно спросил отец.
- Ты знаешь, пап? Когда дядя Кеша умер, нам очень тяжело было – жить негде, мама зарабатывала мало. Мы к тебе постоянно просились, но она ехать не хотела и обещание с нас взяла, что, пока она жива, мы к тебе не поедем. Она же у нас гордая,… а может, и стыдно было возвращаться... Что же мы тут сидим? Пойдём домой, там и повидаетесь.
Девушка поднялась со стула, и направилась к выходу, увлекая за собой отца.
- Ты это, ты, дочь, не обижайся, но я не пойду – вдруг замялся, собравшийся было идти Митрич.
- Ну, если не хочешь – давай не пойдём, я всё понимаю – нежно обнимая, шепнула ему на ухо Маша.
До самого вечера рассказывала счастливая дочь своему отцу обо всём, что произошло с момента их расставания, то и дело, поглаживая отца по рукам и целуя его.
- Ой, дочь, время то уже сколько – спохватился Митрич – Мне ж на автобус пора.
- Давай провожу тебя, вон, сколько подарков накупил – засуетилась Маша. – Стой, а ты к нам то, зачем зашёл? Купить же что-то хотел.
- Хотел – засмущался отец – Понимаешь, я сейчас с тётей Маней живу. Соседку помнишь?
- Конечно, помню, вот только в лицо не очень. – Улыбнулась девушка.
- Ну, вот хотел колечко ей прикупить, а у вас тут цены…
- Подожди, я сейчас помогу тебе – с этими словами Маша направилась к витрине и извлекла из неё симпатичное колечко со сверкающим, маленьким брильянтом. – Вот, это очень хороший подарок – ей понравится.
- Что ты, что ты, доча, у меня и денег-то столько нет. – Отшатнулся от неё Митрич.
- Не надо никаких денег. – Дочь положила колечко в маленькую коробочку и сунула в карман отцу. – Это ей и от нас, с Денисом тоже. Он послезавтра приедет, и мы вместе оплатим покупку. Я ему расскажу, как мы встретились, и, думаю, мы нарушим данное маме обещание.
Замёрзший ПАЗик бежал по заснеженной дороге, увозя Митрича прочь из города в сторону Лопухино. Перед закрытыми глазами мужчины всплывали образы только что встретившейся Машеньки и его бывшей жены Катерины. Надо же! В памяти они выглядели почти ровесницами, а возле них играл, почему-то ещё маленький, десятилетний Дениска. Митрича распирало от какого-то внеземного счастья при мысли, что скоро его дети приедут к своему отцу в гости, и что теперь они не потеряются, а встречи будут частыми и крайне приятными.
- Отец, приехали – толкнул в плечо мужчину водитель. – Лопухино за окном. Задремал что ли?
Быстренько пробежав от остановки автобуса до дома, Митрич даже не успел замёрзнуть и, не разуваясь в прихожей, с покупками, ввалился в тёплую светлую комнату: - Маня, Манечка, где ты?
- Что случилось то? – Выскочила из спальни напуганная шумом жена.
- Радость у меня великая! – обняв супругу, закричал хозяин. – Дочка моя нашлась, Машенька моя! Наконец-то встретились!
- Господи, счастье-то какое! – Всплеснула руками Маня – Как же это, где?
- В городе, в магазине… – Митрич не замедлил рассказать обо всём, что произошло с ним днём.
- А… - хотела задать вопрос жена, но осеклась и растерянно опустила глаза.
- Нет, не видел,… не захотел – мягким спокойным тоном ответил на не заданный вопрос супруг. – Ну что стоишь-то? Накрывай на стол – продолжил он бодрым весёлым голосом. – А то сейчас откушу у тебя кусочек с мягкого места, что б знала, как мужа голодом морить!