ЧАСТЬ 8 книги ЗАВОЛЖСКАЯ АТЛАНТИДА П.Краснощеков
МОЯ ФРОНТОВАЯ ТЁТЯ
Родных тётей у меня несколько, но сильное влияние на мое воспитание и, не побоюсь сказать, на мою судьбу оказала тётя Тая Назарова, в девичестве Крюкова.
До войны она закончила в Быково семь классов, а затем Камышинский гидромелиоративный техникум. Топографы в армии были нужны, поэтому с началом войны её призвали на военную службу. Работа с военными картами, со штабными документами, общение с грамотными и образованными штабными офицерами повысили образовательный и культурный уровень деревенской девушки. Всё своё свободное время, которого на войне было не так уж и много, она отдавала чтению книг. Узнав, что красавица - штабной топограф любит читать, книги ей приносили многие воздыхатели. Но Таечка на ухаживания не обращала никакого внимания и пресекала их в самом начале, но книги читать брала, на время.
Со временем серьёзного топографа заметили и перевели в секретчики полка. Здесь ухаживания молодых офицеров стало проблематично, они сразу же попадали под недремлющее око особистов.
Войну Тая закончила в Чехословакии, как и вся 64 армия Шумилова. Чехословакия встречала своих освободителей с радостью, с цветами. К этому времени она была уже старшим лейтенантом.
Демобилизовалась и приехала в родное Раздолье. Не успела отдохнуть, насладиться гражданской жизнью, как через военкомат пришёл на её имя запрос с предложением продолжить службу в родном полку. Не видя перспективы получить работу по своей специальности в районе, наблюдая тяжёлую и беспросветную жизнь в селе, она выехала на новое место дислокации полка в г. Ереван, а затем в Ленинакан.
Любовь к ней пришла весной 1946 года, когда в их полк после излечения пришёл замкомандиром полка Николай Назаров, весельчак и балагур. Ухаживал он за Таечкой недолго, но красиво. Цветы, конфеты, весёлые истории, пьянящее чувство победителей пробудили «спящую красавицу».
Свадьба была скромная, но шумная и весёлая.
В свободное время жёны офицеров собирались в доме офицеров по интересам, старшие обучали молодых разным житейским премудростям. Шитьё, вышивка, кулинария, танцы, культура семейной жизни, воспитание детей. Многие офицерские жёны были из крестьянских семей, но те, кто хотел, становились образованными и культурными дамами, с которыми не стыдно выйти в свет.
Таечка с жадностью впитывала все эти премудрости, а вот шитьё вскоре она и сама стала преподавать молодым женщинам.
Обычно после проведения летних военных сборов молодая чета Назаровых приезжала на две недели в отпуск к родителям.
Именно в эти приезды я узнала, что конфеты это не только леденцы, я впервые узнала вкус карамельных и шоколадных конфет.
Они приезжали всегда нарядными и красивыми причёсками. Всегда с подарками для всех родственников, в том числе и для меня.
Со своими нарядами Тая расставалась легко и без сожаления. Многочисленные племянницы долгие годы щеголяли в её городских нарядах, временами подшивая, ушивая и перешивая. Её строгий костюм песочного цвета достался мне уже после Лиды, но в нем я два года ходила в школу на зависть моим подружкам.
Зимой она обычно всем родственникам присылала по посылке с айвой. Зимний запах айвы я помню с того далёкого детства и сейчас, всегда вспоминаю свою тётю, когда вижу айву или чувствую её запах.
По приезду Назаровых во дворе у амбара Крюковых накрывался длинный стол. Из молодого барашка готовилось любимое блюдо Николая Назарова – жаркое, не обходилось и без бабушкиного фирменного, красиво украшенного, курника.
Душой застолья неизменно был Николай Назаров. Весёлые шутки, анекдоты, военные истории из его жизни привлекали слушателей и пожилых, и нас детей. Его любимая поговорка «едят тебя мухи с комарами» часто звучала за столом.
- Однажды к нам в полк приезжает генеральская проверка. Комиссия заходит в солдатскую столовую с проверкой. Показываем технологию приготовления пищи. Конечно, перед этим весь пищеблок чистили, мыли, обрабатывали от паразитов, которых всегда хватает и на семейной кухне, а в общественных тем более не обходится без них.
Вдруг вижу, по котлетам ползёт таракан. Такой маленький, видно приморенный, но не совсем.
- А это что такое? – грозно спрашивает генерал.
- Где? Ах, это! – Я ловко, двумя пальцами быстро хватаю таракана и бросаю его в рот. – Это, товарищ генерал, жареный лучок.
- Какой ещё лучок? Это таракан. Безобразие. Форменное безобразие.
- Никак нет, товарищ генерал, лучок. – А таракана - то уже нет.
- Неужели мне показалось? – уже мягче сказал генерал.
- Показалось, показалось, подтвердил наш командир полка.
- Потом, когда генеральская проверка закончилась, на банкете в офицерской столовой генерал спросил меня:
- Капитан, так всё же там был таракан или лучок?
- Лучок, товарищ генерал, - ответил я.
- Ну, капитан, хвалю!
- Потом меня почти целый год спрашивали друзья:
- Так что же ты съел таракана или лучок?
- Лучок, - всё так же стоял я на своём.
Вот такие истории сыпались из него, как из мешка.
Мой отец уважал умную, грамотную и рассудительную Таю. Он подолгу беседовал с нею по самым разным вопросам, живо интересуясь её мнением.
Немного повзрослев, и я стала принимать участие в их беседах. Они всегда с пониманием относились к моим вопросам, когда я что-то не понимала в их беседе, терпеливо объясняли, а иногда приводили примеры из своей жизни.
Вот в таких беседах иногда отец рассказывал о своей жизни то, что обычно все старались об этом детям не рассказывать, боялись огласки, боялись, что через детей в искажённом виде эта информация дойдёт до нежелательных ушей. Именно тогда от тёти Таи узнала, что моя любимая певица Русланова за частушку о серпе и молоте несколько лет сидела в тюрьме. От тюрьмы в то время не был застрахован никто. Время было такое, и оно длилось в нашей стране уже четвертый десяток лет. Инакомыслие, даже мысли о нём пресекались, несогласие с линией партии, а ещё хуже противодействие ей все сорок лет выкорчёвывалось решительно и без сожаления. Враг народа, жена врага народа, дети врага народа, лагеря, тюрьмы, детские дома. И всюду неволя, смерть, страх, страх, СТРАХ. Всегда и везде согласие с решением сверху. Сплошная коллективизация и ликвидировать кулаков как класс – УРА-А! Сажать или стрелять врагов народа – УРА-А! Перегородить Волгу плотинами и затопить пойму – УРА-А! Повернуть вспять северные реки, причем рыть новые русла атомными взрывами – УРА-А!
И только на кухнях, с проверенными друзьями люди могли выразить своё мнение и настоящие мысли, как это делали мой отец и тётя Тая.
Тётя Тая, умная, спокойная, рассудительная, тактичная молодая женщина всегда находила для каждого заботливое слово, сочувствие или дельный совет. Она никогда не выказывала своего превосходства перед нами, деревенскими жителями, а всё больше сочувствовала нашей тяжёлой жизни.
А вот про войну она ничего не рассказывала, умело переводила разговор на другие темы. Это уже потом, лет через 20-30 она как-то сказала мне, что перед демобилизацией из действующей армии им, женщинам, настоятельно советовали не рассказывать о своей фронтовой службе. Свои заслуженные боевые награды она надевала только 9 мая или на встречи с ветеранами Сталинградской битвы.
По приезду в Раздолье, а затем и в Кислово моя тётя Тая бралась за моё воспитание. Это от неё я узнала, как надо правильно есть, правильно говорить, культурно вести себя в гостях. Это она научила меня ухаживать за волосами, руками, ногами.
Мы, деревенские девчонки и мальчишки до самой осени бегали босиком, без обуви, купались на озере без полотенец, поэтому цыпки на наших руках и на ногах не были редкостью. Лицо шелушилось, носы были вечно облупленные. Веснушки, побледневшие за зиму, вновь ярко выступали, принося мне немалые огорчения. В основном мы мылись на озере «собачьим мылом», которое росло здесь же на берегу.
По приезду тёти Таи мои руки, ноги и лицо приводились в порядок. Их парили, оттирали, мазались сметаной, надевали носки и тапочки. Купаться на Озеро в Раздолье или на Арапку в Кислово мы ходили с туалетным мылом и полотенцами.
Но стоило моей тёте уехать – всё забывалось, и я опять становилась босоногой, деревенской девчонкой, не знающей боли от колючек, проволоки, гвоздей. Лазание по заборам, соломенным крышам и деревьям было любимым нашим занятием.
Но всё же тётины уроки не пропали даром, чистота, аккуратность, личная гигиена, любовь к прекрасному во мне было заложено в раннем детстве моей тётей. Во всем этом она была хорошим примером для меня всю жизнь. Часто в сложной ситуации я спрашиваю себя: – « А как бы поступила на моём месте тётя Тая». И правильное решение приходит само собой.
После выхода на пенсию Николая Степановича, Назаровы переехали в Волгоград, у них уже были две дочери. Старшая Света и младшая Оля стали моими подругами. В старших классах я уже самостоятельно ездила к ним в Волгоград в гости. Их гостеприимный дом радушно принимал всех родственников. Я же, поступив в институт, почти целых два года жила у них в доме. Если в институте я получала знания по своей профессии, то у тёти Таи я получала житейские знания. По сути эти два года для нас, трёх молодых девушек были курсами или, можно сказать, «пансионом благородных девиц».
До последних дней жизни любимыми занятиями тёти Таи остались шитьё и чтение книг. Она постоянно выписывала популярный в то время художественный журнал «Роман – газета», да и городская библиотека располагалась от её дома в ста метрах.
- Девочки, каждый день надо прочитать хотя бы несколько страниц, - постоянно говорила мне и своим дочерям она.
Одежду для своих дочерей она шила по выкройкам из модных журналов, чертежи она увеличивала и переносила на кальку. Для картографа это было совсем не сложно.
Устав работать за швейной машиной в своей спальне, она подходила к круглому столу в зале и стоя читала начатую книгу. Прочитав десяток – другой страниц, она снова садилась за швейную машину.
Её ровные, аккуратные швы всегда были примером для меня, да, наверное, и для Светы, и Оли.
Прошло много лет. И уже моя дочь, учась в институте, часто бывала в гостях у бабушки Таи. Уже моя дочь делилась девичьими секретами, получала умные и дельные советы у бабушки Таи.
Давно умер весельчак и балагур Николай Назаров, в 2001 году умерла на 78 году наша тётя Тая.
Впереди траурной процессии несли на красных подушечках её боевые награды ветерана войны, ветерана Сталинградской битвы Назаровой Таисии Дмитриевны, многие родственники только здесь её награды впервые и увидели.
Военный оркестр и ружейный салют был последней данью этой прекрасной женщине, женщине – матери, женщине – воину. В одной могиле с ней лежит её муж Николай, а совсем недалеко высится на Мамаевом кургане с мечом в руке Родина – Мать, словно оберегает их вечный покой.
* * *
Из истории семьи.
Сын.
Детство Миши прошло на два дома, в Кислово у родителей и в Раздолье у дедушек, в основном деда Феди. Он хоть и матершинник, но ласковый был к внукам.
Накажут Мишеньку его родители за проказы – он в Раздолье к деду, к друзьям. А набедокурит в Раздолье, то скрывается в Кислово. Но ему больше нравилось жить в Раздолье.
Дом деда Фёдора стоял у озера, рядом с купальней. Здесь же деревянные мостки. Ребята их используют для купания, а женщины для стирки белья и берут воду для хозяйства. Раскидистые высокие ивы растут по всему берегу озера. У озера названия нет. Просто озеро и всё. Летом на купальне много ребят, Миша всегда среди них. Именно здесь в головах пацанов зарождались и зрели планы набегов на колхозные и частные сады, не гнушались залезть ночью к своим соседям и в погреб за молоком и прочей едой. Подпереть входную дверь или закрыть на крыше печную трубу, сделать «стукалку» или поменять соседям, вырванные из земли, лавочки. Всё это из неполного набора «шуточек» деревенских парней.
Чаще всего ночные набеги организовывали на двор Яншина, расположенный на углу через дорогу от колхозной конторы у колодца. Только в этом дворе сажали ранние арбузы. Сядут ночью в огороде в кружок, съедят арбуз, разбросают корки с семенами и дальше пойдут. А уж в прилегающие к озеру огороды их ватага наглядывалась и днём. Самый лучший огород был у Ильи Гаврилова. Самодельный ветряк, сделанный руками Ильи, качал воду с озера на огород. Кроме овощей во дворе был хороший сад. Этот двор так и манил к себе ребят фруктами и овощами, и, конечно этим чудом техники – ветряком.
Потерпевшие от набегов пацанов, хозяева огородов и садов предъявляли претензии их родителям, которые их и оплачивали. За «шутки» любимого внука Миши оплачивал всегда дед Федя.
Поздней осенью после обильных дождей в низинках вокруг села стояли большие лужи, а по первым морозам, по еще не окрепшему льду друзья «гоняли здыбу».
В начале большой лужи становились несколько пацанов в ряд и бежали по луже. Лед под ними прогибался и вода подо льдом перемещалась вперёд, поднимая впереди пацанов лёд «здыбой». Постепенно «здыба» всё увеличивалась и увеличивалась, в какой то момент лёд на «здыбе» не выдерживал и лопался. Вода устремлялась на пацанов, и кто не успеет отскочить из лужи, оказывался весь мокрым. Он выбывал из игры и шёл сушиться домой.
По первому, ещё не совсем окрепшему на озере льду ребята «глушили» дубовыми колотушками щук. В проруби возле мостков ловили раков. За зиму вокруг озера выжигали кострами всю кугу, чакан. Ранней весной, после долгой зимы на песчаных барханчиках играли в чижика, в лапту. Весной, летом и осенью ловили рыбу в озере, в болотцах, в Воложке и в Волге на плёсе.
Михаил так привык к ребячьей «вольнице», что учёбу воспринимал, как неволю. Наотрез отказывался учиться.
Как ни уговаривал отец Мишеньку учиться – стать образованным специалистом, как механики и агрономы в МТС – не уговорил. Его больше тянуло к технике, тракторам, автомобилям, а ещё больше к мальчишечьим проказам. Перед Армией Миша со своим другом Виктором Плаксином работали вместе прицепщиками. В одну из ночных смен Виктор попал под плуг и стал инвалидом на всю жизнь. А Миша, окончив курсы трактористов, до самого ухода в Армию работал в МТС трактористом, но не забывал он и мальчишечьи развлечения.
Миша (слева) в Армии. 1955 г.
Остепенился он только после Армии, когда родителям удалось всё же его благополучно женить.
Здобнов, Богатырёв, Кожурин и Трофимов.
Его отец мог бы купить ему дом, но он сказал сыну:
- Дом, сынок, ты должен построить сам или заработать деньги на покупку. Тогда он будет тебе дорог и ты будешь в нём настоящим хозяином. А я, Миша, тебе в этом деле помогу.
Два года собирал деньги Миша. Торговал в Саратове арбузами, мясом, продавал выращенный его молодой женой ранний картофель в Палласовке, откладывал часть денег от шофёрской зарплаты. Всё же купил он свой дом в Кислово, добротный дом, с большим огородом, с колодцем во дворе. Есть где разгуляться и создавать своё ЛПХ.
К этому времени он так втянулся в свой маленький бизнес, что остановиться уже не мог. Ему захотелось иметь машину. Вновь начали зарабатывать и откладывать деньги. Жена – Петровна уже давно ушла с работы и работала на своем хозяйстве.
Машину купили, а ЛПХ только расширялся. Уже на заднем дворе прихватили несколько лишних соток, пробили скважину – в колодце не хватало воды для полива расширенного двора.
Рынок требовал ранних овощей – построили зимнюю теплицу с отоплением на солярке. В то время солярку на предприятиях за ценность никто не считал. Затем весенние теплицы под помидоры, которые занимали почти весь двор.
Только в 1978 – 1981 годы пришлось срочно разобрать весенние теплицы, законсервировать скважину. По району шла борьба «со спекуляцией», с нетрудовыми доходами. «Летучая бригада» из района ломала теплицы, заливала бетоном скважины.
У Михаила ничего не поломали, ведь он сам своевременно ограничил своё ЛПХ.
Несколько лет шла кампания борьбы с нетрудовыми доходами, в стране образовалась нехватка сельхозпродуктов. И вновь разрешают выращивать овощи, мясо в крестьянских дворах, дачах. Да здравствует ЛПХ. Выручай ЛПХ.
Выращенную продукцию он реализовывал на рынках Саратова, Палласовки и Николаевска. Ранние помидоры он вывозил в Саратов, ранний и поздний картофель в Палласовку и Николаевск, виноград в Саратов и Палласовку. Его доход от реализации выращенной в огороде продукции в несколько раз превышал заработную плату на основной работе. Он давно уже ушёл с работы водителя ПМК, где свободного времени было очень мало, и устроился дежурным машинистом на насосную станцию в БРУОС. Зарплата была небольшая, но прекрасный график дежурства – сутки на работе, трое суток дома. Можно было бы совсем уйти с работы, но закон о тунеядстве пока ещё исправно действовал.
В огороде без устали работала вся семья, жена и двое уже взрослых сыновей. Михалыч был организатором своего минипредприятия и занимался реализацией выращенной продукции. Его светлая, немного потрёпанная «Волга» в летнее время не знала покоя, как и её хозяин.
Постепенно к началу перестройки на счетах в Сбербанке у Михалыча скопилась приличная сумма. К этому времени ему стало уже тесно работать на своём подворье. Хотелось расширять, увеличивать производство, но социалистический строй не позволял это делать.
Сначала началось «ускорение», затем «перестройка», а уж потом «непонятно что». Это «непонятно что», которое все боялись, стыдились назвать своими словами, а именно возврат к капитализму принялось Михалычем с воодушествлением. Это он на свадьбе своей племянницы после нескольких стопок водки объявил, что он уже капиталист. К этому времени он купил за ведро самогона списанный в совхозе трактор Т-40, и надеялся закупить на имеющиеся у него в Сбербанке деньги полный комплект с.х. техники, взять в аренду или выкупить земельные паи у пенсионеров – совхозников. Он мечтал о своей земле, о своём деле. Вместе с сыновьями он горы своротит. Опыта самостоятельной работы ему не занимать. Кому, как не ему быть фермером. Надо только расширить своё подсобное хозяйство, получить землю и приобрести технику. А что, работать семья умеет, землю дают, деньги есть. Вперёд и, как говорится, с песней!
Но, увы. Вскоре деньги на счетах Сбербанка обесценились, и двадцатилетний труд всей семьи Михалыча превратился в пустые бумажки. Всё нужно начинать заново.
Нет, не заново. Потеряны деньги, но хозяйство сохранено, а, главное имеется опыт самостоятельной работы всех членов хозяйства в рыночной обстановке. Чуть дольше произойдёт становление фермерского хозяйства. Не беда, как говорится, беда будет впереди.
* * *
1999 год. Июнь.
Мы с Андреем приехали на полевой стан Михалыча. А зачем мы приехали? Ведь просто так крестьянам недосуг ездить летом по гостям. А-а, вспомнил. Нам нужна была проволока диаметром 3-4 мм. на вязки деревянного забора для свиней. Мимо их поля шла заброшенная воздушная линия автоматики Кисловского оросительного канала. Деревянные и бетонные опоры уже давно растащили, а вот ржавая проволока оказалась никому не нужной. Она лежала в прошлогодней и нынешней траве по всей трассе бывшей воздушной линии.
Его передвижной вагончик на базе тракторной тележки, стоящий под раскидистыми деревьями лесополосы, имеет внутри небольшую печку и две железные койки. Между ними стоит столик с приёмником, а в углу железный ящик – это сейф для ружья. У вагончика сделан лёгкий навес, где оборудована кухня, она же является столовой и комнатой отдыха. Сюда же на стан они пригнали свою уже старенькую, отслужившее своё, «Волгу», но всё ещё на ходу, её они используют, как дополнительное спальное место. Рядом с вагончиком стоят его трактора ДТ-75 и Т-40. На Т-40 навешен самодельный кран и самодельная косилка. Эти самоделки дело рук его сына Валерия – механика по призванию и по специальности. Одним словом – «Кулибин».
Здесь у Михалыча с сыновьями пройдёт всё лето и почти вся осень, поэтому стан свой обустраивают тщательно, с претензией.
Наши сыновья пошли осматривать поля Михалыча, занятые овощами и поливными арбузами. За орошаемым участком зеленело поле ячменя. Площадь его хозяйства по совхозным меркам небольшая, всего 12 гектар, но это только начало.
Эти поля Кисловского совхоза совсем недавно поливались дождевальными машинами ДДА-100. Но к данному моменту совхоз почти развалился, а дождевальные машины отправлены в металлолом и переплавлены за «бугром» во что-то более необходимое, чем дождевальные машины в России. Ну что же, Бог нам судья, а вернее нашим «дальновидным» политикам.
Вслед за нашими сыновьями и мы с Михалычем пошли на его плантацию. Видно было, что он в этом году доволен результатом труда своей семьи.
Михалыч через самодельный сифон из трубы Д. в 200 мм. подавал воду из канала в центральный арык, а уже из него воду распределял по овощным и арбузным грядкам. Плети арбузов уже сплелись в междурядьях, арбузята встречались с хороший кулак. Помидорята уже начинают белеть, значит не за горами и первый сбор.
- Ну что, Михалыч, готовь мешок.
- Зачем?
- Как зачем? А деньги куда будешь складывать? Здесь без мешка не обойтись. Урожай знатный ожидается у тебя.
- Так нам много и надо денег. Надо закупать сельхозтехнику, а то всё на дядю - совхоз надеемся. Сеялки своей нет, плуга нет, борон и тех нет. Да много чего нет, всё надо покупать, и на всё деньги нужны. Ты вот успел дешёвый кредит взять, да на него технику купить, а мы вот по своей малограмотности не смогли его оформить, теперь надо сначала деньги заработать, а затем покупать технику. Да ещё «подарок» от государства получили. Все накопленные нами деньги в Сбербанке обесценились. На один плуг не хватит.
- Я же вам с дедом говорил, что пропадут сбережения, обесценятся. Вы же не слушали меня. Да я и сам побоялся больше взять кредита, комбайн не приобрели тогда, а сейчас его уже не укупишь.
Мы немного помолчали, каждый задумался о своём, насущном.
И опять как бы, продолжая разговор, сказал:
- Если бы ещё и цена на продукцию была знатная, тогда совсем хорошо бы было. А вообще «нэ кажи гоп» пока не перепрыгнешь.
- Скажи ещё, что цыплят по осени считают?
- Да и это тоже верно. Подождём до осени. А знаешь, Павел, о чём я жалею, кроме того, что не взял тогда кредиты?
- О чём же?
- О том, что не разрешали создавать фермерские хозяйства раньше, при социализме. Мне намного бы легче работать бы было.
- Ну–ка, ну–ка, Михалыч, с этого места поподробнее, пожалуйста.
- Во-первых, у меня уже года ближе к старости, чем к молодости. Силы уже не те. Во-вторых, была отлажена государственная закупка сельхозпродуктов и по твердым, заранее известным ценам. Они хоть и занижены были, но твёрдые. А сегодня я выращиваю овощи, арбузы и не знаю, сдам ли я свою продукцию кому, и по каким ценам. Я тут кругом один рискую. И продукция скоропортящаяся, она долго лежать не будет, и вероятность того, что осенью придет «оптовик» и всё разом заберёт, всё время висит надо мной, треплет мне душу. Веришь, иногда ночами не могу уснуть.
- Это что ещё за «оптовик» такой?
- А то ты не знаешь – дед Мороз называется. А он иногда приходит и в первых числах сентября, когда ещё не все овощи убраны.
- Хочу тебе возразить по основному твоему «во-вторых». Твоё бы хозяйство совхозы задавили бы. У них площади больше.
- Не задавили бы. У меня рентабельность была бы выше за счёт того, что у совхозов на балансе висят дороги, детсады, школы, пенсионеры и прочее. Кроме того, со своими малыми площадями я бы всегда мог быстро переориентировать своё хозяйство на выращивание наиболее востребованной продукции. И этим увеличивать рентабельность и живучесть своего хозяйства. Прибавь сюда отсутствие воровства, приписок, очковтирательства. А самый главный мой аргумент – а что же они меня не задавили на моём личном подсобном хозяйстве, по-вашему - ЛПХ, а? То-то!
Разрешили бы в селе работать единоличникам возможно бы и социализм был бы ещё живой.
- Ну, ты, Михалыч, просто спаситель колхозов-совхозов какой-то. Раньше я за тобой этого не замечал.
- А что, может быть этого бардака бы и не было. Посмотри, сколько полей чертополохом заросло, а на месте совхозных бригад и отделений только руины и остались. Орошение во всём районе полностью загублено, а ведь я его строил и эксплуатировал, и мне обидно смотреть на всё это. Такого у нас даже после войны не было.
Мы с ним надолго замолчали, а затем он с тяжёлым вздохом продолжил:
- А что, разве по-хозяйски поступили с колхозами? Ну, не нужны совхозы – колхозы, так сделайте на их базе другие хозяйства, ведь хлеб, мясо, молоко каждый день людям нужны, и неважно, откуда они, от социалистического совхоза или от частного фермера. Зачем же технику на металлолом, а постройки на кирпичи ломать?
- Михалыч, а почему ты не строишь хутор на своём поле? Например, как я, или как Триголос с Парчаком?
- Э-эх, сейчас рушат колхозы, фермеры на коне, а завтра… Что будет завтра? Может быть, завтра придумают частную индустриализацию в сельском хозяйстве, например на частных больших деньгах. Вот ты уверен на все 100% в защищенности твоего крестьянского хозяйства в наше время?
- ?... Не зна-аю.
- А я вот знаю, что я не уверен. Поэтому и вкладывать большие деньги в строительство полевой базы не буду. А вот личное подсобное хозяйство бросать никак нельзя. Оно кормило мою семью почти 40 лет, 70 лет кормило семью моего отца, считай, проверено жизнью и всегда выручало, и, кто его знает, возможно, ещё будет выручать.
* * *
2007 год.
Засуха. Болезнь. Внуки.
Весенние дожди 2007 года сулили нам крестьянам неплохой урожай. Но, согласно 12-летнему солнечному циклу, год должен повторить засуху 1995 года. Я хоть и знал о предстоящей засухе, но русское «авось пронесёт» толкало меня на авантюру – провести сев яровых, как обычно и по парам и по зяби, не увеличивая площадь паров.
Хозяйство Михалыча к этому году уже насчитывало более 200 гектаров пахотной земли. Комплект всей необходимой техники для обработки этой площади был в полной готовности. Прошедшие апрельские и майские дожди лили елей на душу Михалыча. Яровые культуры неплохо развивались.
Но с 15 мая температура воздуха стала неуклонно расти. В начале июня градусник в тени показывал под 40. К этому добавился восточный ветер, несущий сухой казахский суховей. Он стихал к вечеру и начинался опять с утра. На небе ни облачка. Почвенная влага постепенно уменьшалась. К этому времени яровые культуры начали выходить в трубку, а почва уже начала трескаться, так и не дождавшись благодатного летнего дождя. Степная трава, предчувствуя засуху, уже сбросила свои рано созревшие семена.
Только сейчас Михалыч почувствовал неладное. Он с тоской поглядывал на свои посевы, растресканную почву и на безоблачное небо с раскаленным испепеляющим его посевы Солнцем. Своим сыновьям он пока ещё о своих подозрениях не говорил, держал в себе. Всё думал и думал, ожидая спасительного дождя. Ждал днём, ждал бессонными ночами.
На зерновых колоски не смогли выйти из трубки, а в тех, которые вышли, зерновки засыхали. Ожидать урожая с этих полей было напрасно. Затраты, затраты и только одни затраты.
А жара не спадала. Привыкнуть к сорокаградусной жаре даже в нашей засушливой зоне трудно не только человеку, но и животным. Коровы и овцы уже к десяти часам утра спешили к водопою, а затем до шести часов вечера отдыхали в спасительной тени и прохладе помещений.
Свиньи, как крокодилы купались в грязевых ваннах. Из мутной воды выглядывали пятачки и маленькие, довольные глазки с ушами. Накупавшись, они уходили спать в тень, а некоторые так и оставались спать в грязевой ванне.
Плети арбузов – солнцелюбивых ягод, прекратили свой рост из-за нехватки влаги, а уже появившаяся завязь арбузов засыхала на корню. Ещё дней десять без дождя и эти поля не дадут товарного арбуза, а ведь каждый арбуз должен быть весом не менее шести килограмм, иначе перекупщик его не возьмет.
А жара не спадает, а суховей всё дует.
Что делать? Зерна нет. Арбузов нет. Осталась надежда на дыни, но и она призрачна.
Как, а главное, на какие средства продолжать работу хозяйства, если по всем культурам одни затраты. Как пережить этот год, ладно Михалыч с Петровной – у них есть пенсии, а у сынов нет пенсии, нет и зарплаты на стороне. Чем они будут кормить своих детей, свои семьи?
А жара не спадает. В трещины земли по локоть можно засунуть руку. Ячмень, похоже, даже соломы не даст.
Что делать??
Этот вопрос не даёт покоя Михалычу ни днём, ни ночью. А сердце не железное. Серия микроинфарктов и Михалычу требуется постельный режим, покой.
Укатали Сивку крутые горки.
Уборку сыновья начали без отца, лидером стал младший- Валерий – агроном, а главное, механик от Бога.
120 гектаров зерновых дали три бункера зерна, нет не зерна, а мусора. 30 гектаров арбузов дали всего 17 тонн товарного арбуза. Они не покрыли произведённых на них затрат, только дыни дали прибыль, эта прибыль и покрыла все затраты. А как же пережить наступающий год, дожить до следующего урожая
Где же государственная помощь крестьянам? Помнится, в 1995 году в такую же засуху правительство выделило символическую помощь, но и эти «крохи» дошла до крестьян только в 1997 году. Дошли залежалыми товарами: женскими сапогами, резиной для старых марок «Жигулей» и прочим хламом.
Возможно, правительство и старалось оказать помощь крестьянам к весне 1996 года, но пока эти деньги «прокрутили» в Москве, затем в области, а затем уже Агрофинансовая компания за счёт крестьян избавилась от неликвидов в своих дочерних и просто знакомых предприятиях Волгограда и Волжского, прошло два года. К тому же и инфляция их хорошо «пощипала».
А у крестьян, как и тогда, так и сейчас оставалась и остаётся одна палочка – выручалочка, своё ЛПХ. Личное подсобное хозяйство опять будет кормить эти крестьянские семьи до нового урожая, но к весне опять готовится вся техника, семена.
«Сам помирай, а жито засевай» - гласит народная мудрость.
В конце ноября я приехал проведать Михалыча домой. Он вышел из спальни и, с каким-то безразличием поздоровался со мной. Я пожал его руку с искорёженными циркулярной пилой пальцами. Вялое рукопожатие меня не обрадовало. Сильно похудевший старик с почти отсутствующим взглядом сидел передо мной.
- Ну, как ты, Михалыч?
- Да что больного спрашивать о здоровье. Вот валяюсь в постели, на улицу почти не выхожу, телевизор и тот не хочется смотреть.
- Даст Бог, выздоровеешь за зиму, а к весне на простор, на весенние поля…
- Павлик, так он и лечиться не хочет. Доктор ему прописал таблетки, так они вот на полочке лежат, а он их не пьёт, - включилась в наш разговор Петровна. – Посылаю его сходить во двор к сыновьям прогуляться, посмотреть их работу – отказывается.
- Какой я им сейчас помощник, только мешать им буду. Они сами уже лучше меня дело знают.
- Может направление в Совбольницу взять, да там подлечиться? - спросил я Петровну.
- Давали направление ему, так он наотрез отказался. Сказал, что из дома никуда он не поедет.
- Михалыч, Петровна права, надо лечиться, не запускать болезнь, - посоветовал я. Хотя и сам не люблю лечиться и ходить по врачам, всё надеюсь, что авось само пройдёт. Всё надеюсь, что мой организм и сам справится с болезнями.
Тут послышался разговор и в дом вошли первым Валерий, а за ним и Сергей.
- Здоровы, хлопцы. Зима на дворе, а вы всё с техникой возитесь.
- Да вот, самодельную БДТ мастрячим. Денег в этом году не заработали на новую технику, так мы самоделку делаем.
- Ну что ж, молодцы! Бывает, что самоделка лучше заводской работает. Ведь арбузные ножницы так заводами и не выпускаются, а самоделок, если посчитать только по Быковскому району не менее 200-300 штук будет. И все работают, намного уменьшая ручной труд на прополке. А с каким же трактором будете агрегатировать?
- С колёсным, с МТЗ.
- К весне сделаете?
- Да, мы его уже почти закончили.
- Что, уже можно и посмотреть?
- Конечно, пошли во двор покажем.
Михалыч остался в доме, а я с ребятами вышел во двор, где у них располагался и машинный двор, и ремонтная мастерская, и склад для зерна, и, конечно же, личное подсобное хозяйство.
Часть техники стоит во дворах Сергея и Валеры, которые живут неподалёку от Михалыча. У них так же имеется своё подсобное хозяйство: корова, бычки, свиньи.
Мы осмотрели БДТ, погрузчик, кран, косилку все они сделаны мастеровыми руками молодых фермеров. Заглянули в зерносклад, в котором хранится только семенное зерно, заготовленное для весеннего сева.
С особой гордостью ребята показывали свою мастерскую, такой мастерской не было ни в одном отделении совхоза. Электросварка, газосварка, токарный и сверлильные станки, разнообразный электроинструмент – всё это является хорошим приложением к мастеровым рукам и ясным головам молодых фермеров.
- Неплохо, совсем неплохо для фермерского хозяйства. А какие планы на следующий год? Не думаете разбегаться?
- Конечно, отец сейчас плохой помощник, нам без его помощи тяжело, но бросать дело или разбегаться и мысли нет. А планы? Планы продолжать работу, сеять зерновые, арбузы, дыни. До нового урожая наших средств хватит, а вот, если и следующий год таким же выпадет, то… Даже думать об этом не хочется, - закончил Валерий.
- Хорошо, что отец каждый год настаивал откладывать по «сотенке» в заначку, и ЛПХ нам поможет. Не дрейфь, Серёга, переживём и ещё одну засуху, отец бы поправлялся, вон он из окна на нас поглядывает. Тянет его к работе, значит, к поправке дело идёт.
- Папка, я замёрз, мне холодно, - это младшенький подал голос.
- Андрюшка, иди к матери, она там с дедушкой и бабушкой, - сказал ему Валерий.
- Не-а, я с вами хочу.
- Новое поколение фермеров подрастает, Михалычу смена растёт? – спросил я.
- Растёт, вернее, растут и у нас и у вас, с детства на тракторах и машинах в поле, с детства к крестьянскому труду привыкают. Если ещё поддержку от государства получат, то, несомненно, они будут настоящими фермерами.
- Можно сказать, фермерская династия Михалыча будет. Андрюша ты хочешь быть фермером? – спросил я.
- Как папка?
- Как папка.
- Хочу. - Уверенно ответил Андрюшка.
- Значит, будешь! – так же уверенно сказал я.
Быково - Кислово. 2007 год.
Спонтанный оптовый придорожный арбузный рынок.
Михаил Фёдорович с супругой Александрой Дмитриевной.
Компьютерный рисунок. 8 марта 1995 г.
Переселение 1958 года. Перевозка дома на деревянных санях.
Картина худ. Бондаренко Ю.
То, что осталось от некогда лучшего в районе МТМ.
Улица Ленина в с. Кислово. Более 100 метров села ушло под воду.
Где-то там, на дне находится наша Пойма.
Вода камень точит, а нашу почву тем более. Наша земля уходит на дно.
Обелиск в новом Быково.
Дом культуры в новом Быково.
.
Вид на Кислово из поймы. Мельница, Арапка.
Художник П. Вальковский. 1955 год.
Дом тёти Мани Вальковской после затопления поймы и переселения второй стороны улицы Ленина. Пароход плывёт непосредственно над руслом реки Арапки.
Художник П. Вальковский. 1965 год.
Засуха 2007 года.
Пришла беда, открывай крестьянин ворота.
Спасаясь от жары.
Молодые фермеры Здобновы сдают оптовикам свою продукцию.
Изготовление БДТ.
Молодые фермеры у своих самоделок.
Два поколения фермеров династии Михалыча.
.
Волжская пойма.
Худ. А. Краснощёков
Калиновая балка. Вид на Быково. 1970 г.
Худ. Ю. Бондаренко.
* * *
Продолжение в части 9.