ЧАСТЬ 7 книги ЗАВОЛЖСКАЯ АТЛАНТИДА П.Краснощеков
ГРИБНИКИ
Как-то в начале осени после обильного дождя Бабанька пригласила нас собирать в сосновом лесу грибы. С утра мы одетые в фуфайки, теплые платки и в резиновых сапогах с вёдрами и маленькими корзиночками собрались у её дома. Нас набралась солидная компания, человек тринадцать. Кроме нашей постоянной ватаги пришли и младшие сестрёнки и братишки. Вася – брат Лиды Бабенко, Вася и Лида Дубровские, Галя и Вася Гребенниковы. Последним из нашей ватаги подошёл Шурка Грянченко, налегке, без ведра.
- А где ведро? – спросили мы.
- А, мать не дала. Сказала, что ещё потеряю. Я собирать грибы в ваши вёдра буду.
- Ну, тогда ты его и неси, - и я сунула ему в руки своё ведро.
- Ладно, только если потеряю, ты меня не ругай, - покорно согласился Шурка.
- А я буду присматривать за тобой и ведром.
После того случая, когда мы впятером его поколотили, он перестал задираться и слушался, особенно меня. А до этого он частенько поколачивал нас, девчонок, и мы по очереди с плачем уходили домой. Кто-то из взрослых подсказал нам сообща его поколотить.
- Вас восемь девок, а с одним пацаном не справитесь? Да сообща можно и батьку бить.
Мы так и сделали, и теперь он особо не задавался.
Из дома вышла Нина и сказала, что Бабаньку позвали на похороны. Она ещё со вчерашнего вечера ушла.
Мы сели на лавочку обдумывать, что же нам делать. Мы уже настроились собирать грибы. Ждать до завтра - они за это время состарятся или другие грибники соберут.
- А пошли сами, что мы первый раз в лесу грибы собираем, - предложила я.
- А не заблудимся? – спросила Люба Ярда.
- Я пошёл домой, - решительно сказал Шурка.
- Ну, и иди, а мы и без тебя пойдём собирать грибы. Нина, ты идёшь?
- Я боюсь заблудиться.
Мы же с тобой позавчера в лесу пасли скотину и не заблудились.
- Так ведь не в самом же сосновом лесу пасли, а рядом.
- Да не трусь ты, Нинка. Не заблудимся!
- Ага, не трусь, а позавчера меня чуть не укусила большущая змея. Это ты такая бесстрашная, а я боюсь.
- Какая ещё змея? – поинтересовалась Нина Костенко.
- Да это на тропинке в Каштановом саду, - ответила я.
- Вы что, на Каштановой горе пасли коров? – спросила Лида Бабенко.
- Нет, с коровами на окраине леса у оврага оставалась старшая подружка Зина, а мы с Ниной решили сходить за яблоками в Каштанов сад. Подошли к саду по узенькой тропинке к заветным яблочкам, Нина шла впереди меня и не обратила внимания на серую большую и толстую змею, похожую на сухую палку. Наверное, она грелась на солнышке, а шаги Нины разбудили её. Я увидела что «палка» зашевелилась, но уползать она не собиралась. Я остановилась и стала уговаривать Нину вернуться назад. Нам стало не до яблок. Нина плакала, а я умоляла её вернуться назад. Потом я как крикнула:
- Прыгай, Нинка.
Нина громко вскрикнула и перепрыгнула через змею. Мы бросились бежать из сада, забыв про яблоки.
- А где же ваши яблоки, - спросила нас Зина, когда мы вернулись к стаду.
- Там сторож в змею превратился и сад караулит. Еле-еле убежали от него. Мы забыли божью заповедь - «не укради», вот и были наказаны.
- Ну, вы даёте. А вдруг и сегодня в лесу будут змеи? – сказал кто-то из младших.
-Не бойтесь, в сосновом лесу змей не бывает. Пошли, чего тут стоять, - уверенно сказал Шурка, всё же решивший идти за грибами.
Минут через десять наша дружная ватага уже входила в лес. В лесу было тихо, тепло и влажно после вчерашнего дождя и утренней росы. Где-то на деревьях пели маленькие птички, стрекотали недовольные сороки. А вот и первые грибы, светло-коричневые маслята. Они прячутся под слоем старых сосновых иголок под большими соснами. Их предательски выдают небольшие возвышенности этого лесного покрова. Сосны были ещё не слишком высокие, но раскидистые и почти под каждым деревом были знакомые грибные возвышенности. Разгребаешь руками, а там семья маслят, ещё не видевшая солнечного света, влажные, нежные, как маленькие утяточки или цыпляточки. Мы их срезаем ножичком, как учила нас Бабанька и аккуратно укладываем в свои корзиночки. Нередко попадались у нас на пути нахально-красные мухоморы, им доставалось сапогом по головам.
Сначала наши сапоги были мокрые от утренней росы, в лесу она сохранялась немного дольше, чем в селе. Солнце поднималось выше и выше, стало теплее, роса сошла с травы. Вёдра и тёплые вещи мы сложили под высокое дерево.
Вскоре все грибы вокруг наших вещей и вёдер мы собрали. Почти у всех было по полведра грибов. Потихоньку ребята стали отходить вглубь леса, ища новые грибные места. Увлёкшись, мы бегали от одного дерева к другому, всё больше удаляясь от вещей.
Вскоре корзиночки наши наполнились грибами доверху, ребята стали складывать их в шапки, а девочки в головные платки, засовывали их в карманы. Когда уже некуда было складывать, мы вспомнили о вёдрах, но к ним надо возвращаться и бросать такие грибные места.
Мы остановились и стали осматриваться вокруг, но наших вещей нигде не было видно. Только сейчас мы заметили, что в какую сторону ни посмотри – везде строгие ряды темно-зелёных сосен. И лес здесь казался нам выше и темнее. Мы стали бегать в разных направления, не теряя из виду остальных, но нигде не было видно наших вещей. Страх начал заползать в наши души.
Сначала начали всхлипывать младшие, затем не выдержала Нина, моя подруга по несчастьям. Она ругала меня, просила прощенья у своей мамы, обращалась за помощью к Богу. Остальные молчали и чего-то ждали, здесь я и решила, что мне нужно что-то делать.
Стала внимательно осматриваться вокруг и сквозь верхушки деревьев увидела спасительное солнце, ярко светившее в вышине.
- Так. Солнце светит нам со стороны Яблоневой балки, наши дома находятся около Арапки. Значит, нам надо идти туда, - и я указала рукой направление, куда нам надо идти.
Удивительно, но все спокойно приняли мою команду, перестали хныкать, и мы пошли по указанному мной направлению.
Минут десять мы, уставшие, молча шли по лесу, я впереди, а остальные позади. Потихоньку лес стал светлеть, начали попадаться места, где мы уже собирали грибы. Настроение стало подниматься.
Когда увидели свои сложенные под деревом вещи, нашему ликованию не было предела. Мы радовались вдвойне. Ведь мы самостоятельно набрали грибов и сами нашли из леса дорогу домой.
Нашей усталости как не бывало. Мы разобрали свои вещи и с громкими радостными возгласами: - «ура-а-а», - побежали домой.
* * *
«УЧИЛКИ»
Сегодня воскресенье, на улице лёгкий морозец, падал лёгкий, пушистый снег. Ребята сейчас катаются с горки или на Арапке, а мы сидим втроём на печке у моей подружки Нины Гребенниковой. На улицу кататься с горки нам выходить запрещено. Я к подружке домой ели-ели отпросилась у своей мамы. Отпустили меня с грозным наказом: на горку ни ногой, сидеть дома на печке. Мы сверху наблюдаем, как тётя Ганя стегает тонкой и длинной иглой тёплое сатиновое одеяло. На нём постепенно появлялся цветной узор. На одеяле, растянутом на больших пялах и занимающих почти всю комнату, появлялись тюльпаны, ромашки. Было интересно следить за ловкими руками, казалось, что весна заглянула к нам в дом. Тётя Ганя была большим мастером по стеганию ватных, тёплых одеял, одна на все наши Пески.
В то время дома были спланированы почти у всех одинаково. Зал, он же являлся прихожей, спальней, небольшая кухня – столовая. В доме важное место занимала русская печка, где мы сейчас и находимся. И мебель у всех примерно одинаковая, это 2-3 кровати, 2 стола, скамейки, табуреты, 2-3 стула, сундук, между окнами висит небольшое зеркало. В переднем углу иконы с лампадкой, под ними уголок, для различных вещей. На кухне висел небольшой шкафчик для посуды. На окнах висели легкие занавески с вышитыми или выбитыми узорами. Зал сейчас занят пялами и работающей тётей Ганей, нам же оставалось единственное, свободное место – тёплая печка.
Надоело смотреть за работой и Галя - младшая сестрёнка Нины предложила:
- Давайте играть в школу.
- Чур, я первая учительницей буду,- быстро выкрикнула Нина.
- Чур, я вторая.
- Чур, я третья.
- А ты ещё маленькая.
- Ну, и что ж, не сдавалась Галя.
В школу на этой печке мы играли часто, у нас здесь были в запасе всегда мел и тряпка.
Первый урок был рисование. Нина вызвала к доске Галю рисовать домик. Домик у Гали получился кривоватый, но с трубой и дымом над ней. Галя получила заслуженную четвёрку. Вскоре одна стенка была вся разрисована, рядом с домиком росли деревья, ходили человечки с руками – палочками, бегали собачки с большущими зубами и хвостами – колечками. Закончился урок рисования, менялась учительница, переходили к арифметике и другой стенке.
Ещё не исписали вторую стенку, пришла Лида Бабенко. Вскоре и она сидела у нас в классе на печке. Она принесла и торжественно вручила «училкам» сборник диктантов для младших классов. Её мама раньше работала учительницей младших классов. Благодаря этому сборнику мы стали грамотно писать.
После урока чистописания нам надоело играть в школу, хоть это и игра, но мы всё-таки устали.
Тётя Ганя свернула готовое одеяло, мы ей помогли вынести в коридор пяла и приготовились слушать патефон. Нашей любимой была пластинка с записью «Тарапунька и Штепсель». Затем слушали пластинки с частушками, Саратовские страдания.
- Ну, все пластинки прослушали? – спросила тётя Ганя, - а теперь пойдем обедать.
Она накормила нас вкусным обедом.
- Вот, теперь рассказывайте, что с вами вчера произошло? Откуда у Нины такая огромная шишка на лбу вчера была?
Мы сначала наперебой, а затем по очереди начали рассказывать.
Вчера был чудесный зимний день. Арапка уже хорошо замёрзла, но снега на льду ещё не было. После занятий в школе мы договорились встретиться на Арапке. Пришли кто с чем: у меня были коньки, накрученные кожаными ремнями на валенки, у Нины был самокат, у Лиды санки. Другие девчонки и мальчишки пришли тоже не с пустыми руками. Сначала мы катались у берега реки, а затем Шурка предложил поехать к другому берегу, где были заросли камыша и зажечь из него костёр. Мы каждый год жгли там костры, поэтому предложение приняли на ура.
Камыши горели красиво, и мы организовали санно-самокатный поезд – хоровод вокруг костра. Я на коньках была впереди, за мой пояс привязаны санки Лиды, за санками самокат Нины, затем самокат Нины Костенко, самокат Шуры. Дальше шли санки малышей. Мы увлеклись игрой и не заметили, что лёд у костра начал таять.
Опомнились мы только тогда, когда мои коньки провалились на ослабшем льду. Самокат Нины перевернулся, она упала лбом на его железный полоз. В результате я набрала полные валенки холодной воды, а Нина набила огромную шишку на лбу. Остальные ребята отделались лёгким испугом и сочувствовали нам с Ниной. Вот так закончилась наша субботняя прогулка. Поэтому мы и сидели сегодня весь день на печке.
- Ну, слава Богу, что вы не заболели, - вздохнула тётя Ганя облегчённо. Видно и она вспомнила свои детские катания на Арапке.
-Тётя Ганя, а ведь печка, наверное, нас полечила, да?
- Да, конечно, полечила. Ну, теперь ещё раз прослушайте пластинки, да и домой пора. Заждались, видно, вас дома, а нам пора со скотиной управляться.
Прослушав снова пластинку с записью Тарапуньки и Штепселя, мы с Лидой стали собираться по домам. А Маруся, старшая сестра Нины поставила новую пластинку, вальс «На сопках Манчжурии».
-Валя, подожди, мы ещё не станцевали с тобой вальс.
Ну, разве можно отказать Марусе, моей первой учительнице танцев! С ней я станцевала вальс.
- Маруся, а можно мы подождём тебя, ведь ты скоро пойдёшь в клуб? – спросила я.
- Конечно, девчата.
Маруся стала наряжаться, прихорашиваться, внимательно осматривая своё лицо в зеркале, тщательно проверять одежду. Мы заворожено наблюдали за ней. Не было кричащей косметики, не было вычурной одежды – чистота и аккуратность. Для нас она была образцом красоты. Шить она научилась у Бабаньки, умела красиво вышивать. Она сама и её младшие сестрёнки теперь ходили в обновках «от Маруси».
Дома меня встретила сурово мама.
- Валя, папа уже тебя заждался, ты забыла, что уроки надо ещё учить, ведь завтра в школу.
- А мы у Нины в школу играли на печке, а заодно и лечились от простуды.
-А как же без обеда, - не унималась мама.
- Тётя Ганя нас покормила. Ты знаешь, какая у них вкусная, сладкая картошка, - щебетала я, стараясь успокоить маму.
- Тебе всегда у других вкуснее.
- Мама, ну, ты тоже хорошо готовишь, но хохлацкую еду, ты не любишь готовить.
Домашние уроки я готовила под папиным присмотром, мама читать не умела. Папа ещё до школы занимался со мной, мы изучили все буквы, я хорошо считала, легко запоминала наизусть тексты. Учиться в школе мне нравилось, и было совсем не сложно. Первый класс я закончила на отлично и мне родители подарили синее кашемировое школьное платье. В то далёкое время не у всех были форменные платья, не было его в первом классе и у меня. И вручили мне его на родительском собрании, это был для меня «царский подарок».
Из всей нашей детской ватаги учительницами стали я и моя подруга Нина. Наши детские игры превратились в наши профессии.
Наверное, в детстве не наигрались, а может быть, мы заигрались?
* * *
ЖАЛЬ, ЧТО ТЫ НЕ МАЛЬЧИШКА!
Часто повторял мой папа. Лида и Миша были довоенными детьми, а нам, послевоенным детям досталась вся нерастраченная отцовская любовь. Все игрушки – забавы отец делал мне сам, собственными руками. Только однажды, первую и последнюю игрушку – куклу мы купили с ним «вскладчину» в Раздольевском сельмаге. Это была чудесная по тем временам, тряпичная кукла с целлулоидной головой.
А дело было так. Когда папа поздно осенью приехал за мной в Раздолье, мы вместе с ним пошли в сельмаг за, уже присмотренную мною, куклой. Я гордо несла, чисто вымытые мною, две стеклянные бутылки.
- Валя, где ты взяла бутылки? - спросил меня папа.
- Мне их подарила на куклу бабушка Настя с хутора, она у нас недавно гостила, заливала свою «печаль», - ответила я.
Мы зашли в сельмаг, и я гордо поставила свои бутылки на прилавок, а папа положил деньги.
Продавец, Андрей Иванович, протянул мне долгожданную куклу. Папа остался в сельмаге покупать ещё что-то, а я помчалась к подружкам Наде и Маше хвалиться новенькой, настоящей куклой.
Кукла всем понравилась, мы попеременно играли с ней, каждой из нас хотелось подольше поиграть с куклой, стали вырывать её друг у дружки. Не прошло и часа, как кукла была разорвана на части.
Домой я вернулась с одной целлулоидной головой от моей красавицы куклы.
- А где же кукла? – спросили меня дома.
- У меня нет больше куклы, вот всё, что осталось от неё. Не покупайте больше мне кукол. Я лучше буду играть с мальчишками по войнушкам, - и уткнулась лицом в подушку.
Я часто просила папу сделать мне то наган, то саблю, то «чижик», он всегда охотно выполнял мои просьбы. Когда папа работал дома по хозяйству, я всегда старалась ему помогать. Я с удовольствием подавала ему инструменты, забивала гвозди, иногда попадая и по пальцам, но стойко терпела боль.
А папа вздыхал, повторяя одно и то же: вот, если бы ты была мальчишкой…
А какие санки он сделал мне? В то время санки были не у всех, мы катались с горок на «ледянках», на деревяшках, и просто на валенках. В тот день я стояла в стороне и с завистью смотрела на катающихся подружек. Мне мама строго-настрого сегодня запретила кататься с горки, за разорванные вчера шаровары. И вдруг я увидела санки, на них какой-то мужчина стал съезжать с горки, посадив к себе на коленки соседского Ваську. Санки были с железными высоко загнутыми впереди полозьями.
- Вот бы мне такие саночки, - подумала я, и вдруг слышу папин голос:
- Что же ты, Валя, не хочешь кататься на своих санках?
Мне не верилось, что эти чудесные санки мои.
- Папа, теперь можно ходить на большую горку и скатываться до самой Арапки! Папка, ты волшебник!
На следующий день я не могла дождаться утра, что бы испробовать свои санки на большой горке. Я гордо появилась со своими санками на горке, где уже было несколько соседских ребят. Шурка с Васькой с завистью смотрели, как я буду спускаться на них с горы.
Установила их на наезженную санную дорожку села на сиденье и оттолкнулась ногами. Хоть мне и страшновато, но я не подаю вида. Скорость постепенно увеличивалась, мимо уже пролетали снежные наносы, а вот и небольшой обрывчик-трамплинчик в конце спуска. Я, вместе с санками лечу по воздуху, руки судорожно сжимают деревянное сиденье, ноги упираются в переднюю перемычку.
- А-а-а, - не то с испугом, не то с изумлением кричу я.
Санки снова скользят по накатанной дорожке уже по заснеженному льду Арапки, но с замедлением. Я докатилась до середины реки и только здесь перевела дух.
- Вот это да-а! Вот это са-анки!
К вечеру новые санки опробовали все девчонки и мальчишки. Мы выяснили, что сидя на санках вдвоем или один, но лёжа, можно докатиться почти до противоположного берега реки. Да и тянуть санки на горку вдвоём намного легче.
Эти санки служили нам не только для детских забав, но и в хозяйстве моего отца, и даже для перевозки различных, мелких грузов в нашем фермерском хозяйстве. Подарок отца прослужил нам пятьдесят лет.
Когда я стала школьницей, во втором классе увлеклась рукоделием. Наша первая учительница Руденко Анна Васильевна учила нас на уроках труда и после уроков вышивать, особенно мне понравились «бархатные» салфетки, но для их изготовления нужны специальные шестиугольные пяльцы. Мой отец долго «колдовал» над ними, но я их всё же получила. Я очень гордилась своим папой, только он смог сделать такие пяльцы.
Папа поощрял мои занятия рукоделием, но не забывал приобщать меня к «железкам». Я помогала ему ремонтировать его старенький велосипед, на котором он ездил на работу в МТС. Как я мечтала научиться ездить на велосипеде, но это даже Лиде не удавалось.
И снова чудо! Папа нам с Лидой купил дамский велосипед, голосистый звонок, ручной передний тормоз, задние колёса были забраны разноцветной сеточкой. Просто чудо!
Лида научилась ездить на нём быстро. Но вскоре и я гордо, на зависть Кисловским мальчишкам, ездила по селу. Ездила к отцу на работу в МТС, в центр села в магазины. С тех пор я не расставалась с велосипедом. А однажды он меня выручил. Накануне праздника Пасхи мама поручила мне отвезти веночек на могилу моей младшей сестрёнке Машеньке. Днём, как всегда, мы были заняты текущими делами. Ведь для нас сельских, девчонок и мальчишек всегда находились занятия и кроме тех, что давали нам родители в обязательном порядке. Это уборка в доме, во дворе, работа в огороде, по уходу за домашними животными.
Вечером, когда все собрались ужинать, мама спросила меня:
- Валя, а ты веночек Машеньке отвезла?
Я ничего не ответила и выскочила на улицу. Небо было чистое, ярко светила Луна. Велосипед легко бежал по пустынной улице, веночек из разноцветных цветочков легко подпрыгивал на никелированном руле. Вот и кладбище, оно так же пустынно, как и улица. Оглядываясь, я вела велосипед между ухоженными могилками, тени от крестов чётко лежали на бугорках. Нашла могилку сестры, повесила веночек на крестик и быстро поехала домой.
Утром я рассказала о своём ночном путешествии своим друзьям. Одни поверили, а другие нет, но с тех пор запомнила, что бояться нужно живых, а не мёртвых. А моим любимым видом транспортом до сих пор остаётся велосипед.
Моё любимое Раздолье стало намного ближе с приобретением велосипеда. Всего семь километров, а на велосипеде это так быстро доехать до бабушки в Раздолье, там уже по бабушкиным поручениям съездить на огород за овощами, паслёном, арбузом. Затем съездить к дедушке на работу в колхозный сад.
Удивительно, как долго тянулось тогда летнее время! Да и зимой его было достаточно. Ведь тогда не было телевизоров, радиоприёмников, магнитофонов, компьютеров, не было даже в домах электричества. Но отсутствие всего этого мы восполняли чтением книг, занимались спортом, рукоделием, работали в своём подсобном хозяйстве. В то же время телевидение не забивало нам голову ненужной для нас информацией – назойливой рекламой, убийствами, страшилками, опасных для детской психики.
Как-то папа спросил меня:
- Валя, хочешь узнать, почему я захотел назвать тебя этим именем? Хочешь узнать какой ты должна стать?
- Конечно, хочу, - ответила я.
- Валентина – волевая, сильная, настойчивая, трудолюбивая, справедливая, целеустремлённая.
- Что-то больно сухо и серьёзно. Это всё?
- Нет, Валечка, ты должна ещё быть ласковой, любить других и тогда ты будешь, любима и счастлива.
- Теперь я согласна, - обрадовалась я.
- Но больше всего, Валечка, я хотел бы видеть в тебе свою помощницу, хотя ты и не мальчишка, - обронил он, вздохнув.
- Договорились, папа.
- А сейчас, Валечка, я научу тебя заводить «пускач», с мамой будете поливать огород. Миша в Армии, Лида со мною на комбайне работать будет, а вам с мамой в огороде управляться придётся одним.
- А меня работать на комбайн возьмешь, когда я вырасту?
- Возьму, только после седьмого класса. А пока надо хорошо учиться в школе, ты же знаешь, как мы с мамой мечтаем, что бы ты выучилась на учительницу или врача.
Видимо, под влиянием папы я по жизни стала «физиком-лириком»
* * *
ЧУДО ТЕХНИКИ - МЕЧТА КАЖДОЙ ХОЗЯЙКИ
В нашей семье бездельничать по вечерам было не принято.
Вечером зажигалась керосиновая «Молния» с жестяным отражателем, она подвешивалась под потолком и освещала всю нашу комнату. Мама вязала на спицах красивые пуховые платки, шарфики, перчатки, варежки, из шерсти носки. Папа подшивал валенки, хорошо умел плести корзинки и корзиночки из ивняка. Старший брат Миша обычно мастерил свои рыболовные снасти, охотничьи капканы, а однажды смастерил мне настоящие лыжи. Старшая сестра Лида очень хорошо вязала крючком, вышивала гладью. Её изделия украшали наш дом. Нарядные скатерти, полотенца – рушники, подзоры и наволочки в нашем доме были сделаны её руками. Я в такие вечера училась работать крючком у Лиды, спицами у своей мамы, и уже кое-что получалось.
Радиоприёмник «Искра», а впоследствии «Родина», по вечерам включался редко, берегли сухие элементы – батареи. Чаще включали патефон, которым заведовал Миша. У нас был большой набор пластинок русских народных песен, мне особенно нравились частушки Мордасовой, песни Руслановой, их я знала наизусть и неплохо их исполняла.
За работой мы обменивались новостями прошедшего дня, вспоминали родное Раздолье, иногда папа с мамой рассказывали о прошедшей войне, про жизнь своих родителей. Но я замечала, что они старались не особенно много рассказывать о коллективизации, раскулачивании, о пребывании отца в плену, о причинах выезда родственников и знакомых из наших сёл. После очередных вопросов об их жизни, о жизни их родителей, как будто уходя от ответов, отец брал книгу и читал её нам вслух. Читал он хорошо, с интонациями, иногда повторял несколько раз понравившиеся места.
Мне с детства хорошо были знакомы произведения «Анна Каренина», «Тихий Дон», «Поднятая целина», «Война и мир» и другие. Иногда отец некоторые места читал только для мамы. Это потом, когда я уже научилась читать, я днём находила эти места и читала, правда, не всё при этом понимала.
В то время с одеждой были определённые проблемы. Мне перешивали, подшивали платья старшей сестры, и всё приходилось делать «на руках». Я помню своё первое самостоятельное швейное «изделие». Вместе со своей раздольевской подружкой Инной мы сшили для себя трусики на тесёмочках. В них мы дефилировали на купальне целых два дня, затем наши швы разошлись, сшили мы их из старого бабушкиного платья.
Мы с Лидой мечтали о швейной машине. И вот чудо! Наш папа купил Подольскую ножную швейную машину. Мне сразу же разрешили тренироваться, но «вхолостую», по бумажке и без нити. Но однажды, когда я в доме была одна, я вставила нить, клочки материи и попробовала прострочить.
И получилось! Я строчила и вдоль, и поперёк до тех пор, пока иголка не прошла насквозь через мой указательный палец левой руки. Конечно, было очень больно, были слёзы, но зато потом мне стали разрешать шить на машине, вначале под присмотром старшей сестры.
Второй мой «шедевр» швейного мастерства был предметом девичьего туалета для моей одноклассницы Маши. Второй опыт был более удачливым.
В четвёртом классе я самостоятельно сшила себе чёрную юбку и белую кофточку, заранее вышив «крестиком» рисунок. На фотографии с подружкой Ниной я одета именно в этом костюме.
Потом я буду на этой машине шить платья, костюмы, перешивать плащи и пальто под свою фигуру, буду шить одежду своим детям, а затем и внукам. Навыки, полученные мною в детстве, очень пригодились мне в жизни, и не раз.
Папин подарок и сейчас исправно служит мне.
Да, мой папа умел делать приятные и полезные подарки своим детям на всю, как говорится, оставшуюся жизнь.
Невольно останавливаясь взглядом на его подарках, я постоянно с благодарностью вспоминаю своих дорогих родителей.
* * *
ВЕЛОСИПЕДНАЯ ПРОГУЛКА
Утром, летним днём мы с моей старшей сестрой Лидой выезжаем на велосипедах к родственникам в Раздолье. Вначале мы едем в центр Кислово в магазин. Мы должны купить бабушкам чудных кисловских булочек, которые мастерски выпекал кисловский пекарь дядя Ваня Байрашный.– Пекарь.
Вот такой велосипед был в детстве и у нас с Лидой.
Маша Краснощёкова. 1950 год.
За его мастерство печь хлеб, булочки в селе его звали просто – Пекарь. Именно так, с большой буквы – Пекарь.
За его хлебом приезжали из других сёл. Вот этими булочками мы и хотели угостить своих бабушек и дедушек в Раздолье.
Проезжая мимо дома Дмитрия Васильевича Киселёва, я по привычке стала оглядываться. Не покажется ли где из–за забора Петька Киселёв. Он у меня постоянно отбирал велосипед и, пока не накатается, не отдавал его мне. Но сегодня я с сестрой, а вот его что-то не видно. Мне так хотелось гордо проехать на велосипеде мимо него и показать ему язык. Были ещё два любителя потрогать и поиграть моим велосипедом. Это младшие братья моего друга Паши Вакуленко Ваня и Вася. Вдвоём они останавливали меня, хотя я старалась увернуться от них, но их было всё же двое. Кататься они ещё не умели, но звонили звонком, крутили колёса, педали, нажимали рычаг тормоза. Пока не наиграются, они не отпускали меня, а я опаздывала по своим делам.
Митинг на площади перед парком.
На заднем плане видна Кисловская больница.
За домом Киселёвых слева начинается тенистый парк, кусты желтой акации росли ровными рядами вдоль забора. Внутри парка, в середине росли тополя, вязы и другие деревья. Посредине парка проходила пешеходная дорожка с несколькими скамейками. В самом центре парка стояли два обелиска погибшим односельчанам в революционное лихолетье и в боях Отечественной войны. Рядом с обелисками стояла трибуна для торжественных мероприятий.
Справа от парка стоит церковная сторожка, а за нею высится церковь, вернее то, что от неё осталось. Раньше в бывшей церкви находилась библиотека и клуб. Но недавно купола убрали, чтобы удобней было белить высокие потолки, а вот само здание стало рушиться. Для библиотеки нашли другое помещение, а клуб перевели в сторожку при церкви, здание же церкви собираются разобрать. Так что скоро от церкви и вовсе ничего не станется.
- Господи, спаси и сохрани нас, шепчем мы с Лидой по привычке.
Останки церкви и сторожка перед окончательным разгромом.
На переднем плане ещё стоит пожарный водоём.
Купив булочки, мы отправились в путь. Ехать решили по нижней улице, идущей вдоль спуска в пойму.
Мимо Бырчиной школы выехали на спуск к нижней дороге, идущей здесь в пойме за Арапкой. Перед крутым спуском мы остановились завороженные красотой открывшейся панорамы поймы. Внизу тонкой лентой блестела Арапка, дорога круто спускалась к старому покосившемуся мосту, рядом с ним дорога бродом перебегала на другой берег и, петляя, терялась в мелколесье. Мелколесье и луга бесконечно тянулись вправо и влево от нас, лаская наш глаз, своей свежей зеленью.
Вдали между гористыми обрывами противоположного берега и деревьями мелколесья поймы блестела голубизной Волга.
Где-то там, в заводи первый год стоит Кисловская пристань и колёсные пароходы местной линии «Борис Горбатов», «Зоя Космодемьянская» уже приставали к нашей пристани. Автобусы ещё не ходят в Сталинград, но на пароходах селяне стали навещать своих городских родственников, чаще отправлять своих детей на учёбу в техникумы и институты и просто работать на заводах. Город стал ближе и доступнее селянам.
Рядом с пристанью на чистом песчаном плёсе чуть выше по течению и тянувшемся до самого острова Шишкин рыбачили взрослые ребята и свободные от работы мужчины. Где-то там среди них сейчас рыбачит и мой брат Мишка
Сворачиваем на нижнюю улицу и садимся на свои велосипеды. Справа за огородами тянется высокий каменный забор двора мельницы.
Фото мельницы и вид на пойму.
Она мерно гудит своим болидным двигателем, жуя и перетирая зерно на муку. Дальше за мельницей на Арапке расположена одна из нескольких Кисловских купален. Сейчас она пустует, утренняя прохлада пока ещё не вызывает у ребят желания искупаться.
Дома нижней улицы по очереди остаются позади нас. Вскоре она соединяется с улицей Ленина, нашей улицей, на которой мы живём. Но наш дом ещё впереди.
Вот дом Славки Бабенко, певца и баяниста, словом первого парня на деревне. Его отец работал на мельнице начальником и считался самым богатым человеком в Кислово. Напротив их дома стоит ветлечебница, куда со всего села приводят скот делать ежегодные прививки. За пустырем у ветлечебницы вдали за Арапкой в лесном массиве прячутся постройки и орошаемые делянки Кисловского лесхоза. Шум работающего двигателя лесхозовского насоса иногда доносился с попутным лёгким ветерком до нас.
Пока ещё в огородах деревья не встречаются, но впереди уже видны во дворах высокие деревья груш и вишен. Постепенно улица становится тенистой, деревья здесь растут не только во дворах, но и в палисадниках. Чаще всего в палисадниках растет желтый и красный шиповник, разнообразные цветы, но у всех обязательно есть вьюнки для затенения окон, циннии, бархатцы, жирная травка, мальвы.
Река Арапка. Горбунова Лена и Белитченко Света.
1954 год.
Обилием садовых деревьев славились дворы дяди Васи Оноприенко, Змиевского дяди Васи, гостеприимной тёти Мани Вальковской.
А вот стоит дом Дяди Андрея и тёти Гали Крютченко, двор образцового порядка, всегда с утра подметён. Кстати, я обязана жизнью тёте Гале, это она спасла меня, когда я тонула на купальне напротив их дома. Шурка - один в нашей уличной ватаге, столкнул меня с лодки, Я тогда не умела ещё плавать. Испугавшись, все разбежались, оставив меня одну в воде. На мои крики о помощи прибежала с огорода тетя Галя и вытащила меня, уже не дышавшую, из воды. Сделала искусственное дыхание, и вот я жива. Спасибо ей за это.
Вот стоит небольшая кухнёшка с огородом нелюдимой бабы Моти. Она живёт одиноко, но кошек и козочек на её попечении много. Почти напротив стоят дома Шуры Грянченко, Нины Костенко с большими грушами во дворе.
Немного дальше стоит небольшой дом бабушки всей нашей улицы, бабушки Мани Гребенниковой. Это она водила нашу уличную девчачью ватагу в луга собирать грибы, терн, боярышник. Зимой она шила нам платья и угощала летними заготовками. Напротив Гребенниковых стоит наш дом с палисадником. В нём растёт куст жёлтого шиповника и цветы. Во дворе растёт огромная зимняя груша.
Но особенно выделялся двор с образцовым содержанием сада деда Балябы с его китайскими яблочками. Далее идут дома моих подружек Лиды Бабенко. Нины Гребенниковой, Дубровских, Нади Князевой, дом наших младших друзей – Дубровских. У их дома находился высокий и большой песчаный бугор, а слева от него зеленое ровное песчаное поле. На нём мы пасли коров по вечерам после их прихода из стада. За полем, вдоль леса шли жилые дома, перемежающие с пустырями бывших крестьянских дворов.
Заканчиваются дома Кисловки, улица превращается в дорогу, идущую вдоль огороженных садов над обрывом к Арапке. Обрыв постепенно переходит в плавный спуск и дорога по нему сбегает вниз к Арапке. Здесь Арапка сворачивает к Волге, а между речкой и спуском начинаются хозяйские посевы картошки. Дорога идёт между посевами и спуском в пойму.
За огородами, у Каштановой горы переходим вместе с велосипедами вброд Арапку и выходим на нижнюю дорогу.
Этой дорогой пользуются в зимнее время и во второй половине лета. В остальное время дорога слишком сырая, малопроезжая. Под обрывом Каштановой горы тянется Каштанов сад с его знаменитыми яблонями, видна землянка сторожа. Арапка уходит всё дальше к Волге, а дорога снова бродом переходит за садом на другой берег. Речка ещё немного пропетляет по лугам и её вода вся без остатка разойдётся по небольшим озерцам и топям. Именно где-то здесь Пётр 1 купал своего арапа за излишнюю настойчивость при прокладке пути царского каравана судов.
Всё же интересная наша речка Арапка. Речка – наоборот. Все реки берут начало в болотах и текут в устье, впадают либо в речку, либо в море. Наша же Арапка берёт начало в устье, вытекает из Волги у острова Шишкин, а заканчивает свой бег в лугах, в болотцах у нашей родной деревни Раздолье.
Но и это ещё не всё. Раз в году Арапка меняет направление движения. В конце весеннего разлива, когда половодье идёт на спад, вода из поймы начинает уходить в Волгу через Арапку.
- Лида. Ой, Лида, смотри, смотри.
- Что ты там увидела в реке?
- Змеи. Много змей. Я боюсь. Поехали назад.
В чистой проточной воде на мелководье, высунув из воды свои маленькие чёрные головки, извиваясь, плавало десяток небольших темно-серых змей.
- Да это водяные змеи. Они не ядовитые.
- Хоть и не ядовитые, но всё равно кусают. Я боюсь.
- Сейчас я их разгоню, - успокоила меня Лида.
Она подняла с земли сухую палку и начала бить по воде направо и налево, идя бродом через речку. Змеи разбежались, попрятались в куге, и мы свободно перевели свои велосипеды.
Впереди показался колхозный сад, и дорога снова идёт в пойму в обход колхозного сада.
Справа от дороги тянется до самой дамбы Озера переувлажнённый луг, куда нам в детстве ходить запрещалось.
Вот уже и знакомые дома Раздолья, мы въезжаем на улицу и первый дом Нестора Крюкова, брата нашего дедушки по матери. Его огород выходит прямо на Озеро. От дамбы вдоль всего Озера до второй дамбы стояли высокие и толстенные плакучие ивы. Похоже, они были высажены нашими предками во время строительства двух дамб и рождения Озера. На дамбе стояли две пароконные подводы, груженные землёй, два или три мужика лопатами сгружали землю наверх дамбы. Производилась подсыпка дамбы, и дороги, ведущей от северной дамбы к Волге. Дамбе и дороге требуется ежегодный ремонт после прошедшего половодья.
Ещё несколько домов и справа стоит здание школы с одной классной комнатой, в которой обучались сразу два класса. За одним рядом парт сидел второй класс, за другим – четвёртый. За школой у озера разбит школьный огород, здесь росли самые разнообразные овощи, даже рос сахарный тростник. На летних каникулах огородом занималась моя подружка Инна Луконина. Иногда летом на каникулах я ей помогала поливать растения, и мы лакомились сладким сахарным тростником.
Девочки – бывшие ученицы Раздольевской школы на пришкольном участке у озера. 1952 год.
Лида Здобнова, Валя Гаврилова, Лида Козурова, Тая Агафонова.
Рядом стоит дом дяди Ильи Гаврилова – мастера на все руки, у него образцовый огород и поливается он самодельным ветрячком.
Впереди прямо посреди улицы в тени высокого серебристого тополя расположился колодец. Напротив него слева стоит ещё одно здание школы, здесь совмещёно учатся первый и третий класс. Учителями в нашей школе в разное время работали Жукова Александра Яковлевна, Рыблова Таисия Васильевна, Яншина Анфиса Ивановна. Директором школы был Березутский. Его большая многодетная семья жила в доме под серебристым тополем, почти рядом со школой. Его приветливая супруга привечала нас, соседскую детвору. У них во дворе под тополем стоял большой стол, на котором всегда лежало 2-3 набора настольных детских игр, детские книги.
В колодце у серебристого тополя вода была солоноватая, её пить можно было только холодной.
Летом в одном из зданий школы устраивали пионерский лагерь. Моя подружка Нина Гребенникова приезжала из Кислово по путёвке, полученной её мамой в колхозе.
Запомнились прощальные пионерские костры за Озером на лугах. Пелись пионерские песни, было много игр, мы, сельские ребята, были у них почётными гостями. А до этого мы сопровождали их во время походов в луга, на Волгу.
Справа за колодцем стоит большой дом под красной железной крышей председателя колхоза Горькавенко Ивана Семёновича. Иногда мы с подругой Инной приходили к ним присмотреть за младшеньким сыном Мишей, когда их мама была занята срочными фельдшерскими делами. Почти напротив, на противоположной стороне улицы жил местный поэт Сабаев Александр.
У дома местного точильщика овечьих ножниц и валяльщика валенков улица разделяется на две, левая улица уходит вверх на контору колхоза, а вторая улица идёт прямо на сельский Совет.
Ученики второго и четвёртого класса Раздольевской школы у озера на пришкольном участке. 1956 год.
1 ряд. Киценко Маша, Сухова Валя. Кутепов Ваня.
2 ряд. Николаев Вася. Козырев Витя. Щукин Миша. Кутепов Коля. Козлов Алёша.
3 ряд. Горкавенко Саша. Щукин Витя. Вахлюева Валя. Жукова Александра Яковлевна. Березуцкая Надя.
4 ряд. Яншина Надя. Березуцкая Вера. Киценко Нина.
Ещё проезжаем несколько домов, и мы у сельсовета сворачиваем на нашу улицу. Вот и знакомая, тесовая калитка.
Минут через десять, передав приветы от родителей и свежие булочки, мы уже сидим за столом, бабушка Паша угощает нас варениками с паслёном. В чашке они обильно политы сливками. Вареники просто тают у нас во рту.
Немного отдохнув, мы с Лидой собираемся навестить бабу Груню. Она с дедушкой Митей живёт на другой улице за болотом.
К ним решили идти по берегу озера. Конечно, вдоль озера можно пройти и по улице, но хочется пройти прямо по берегу, у воды и под тенью высоких ив.
Мы проходим деревянный мосток, уходящий вглубь озера. Его используют по-разному. Ребята, с купальни используют как трамплин для ныряния, зимой ловят рыбу и раков, а женщины черпают с него чистую воду и полоскают бельё. Проходим купальню.
- Лида, Валя, идите к нам купаться, - это Люба Кутепова и Гена Трофимов зовут нас.
- Нет, мы идём к бабе Груне. Купаться будем потом.
- А мы утром у них были. Она сейчас дома.
Сельская детвора Раздолья у дома Петра Гаврилова.
Фото Петрова 1954 год.
Дом Кутеповых, а вернее полуземлянка, стоит здесь же, над озером. За ним ещё маленький домик-землянка бабушки Фени. Впереди на озере водопой для скота, насосная станция для плантации и вторая дамба. Озеро кончается, и деревня тоже. Дальше идёт луг, с маленьким озером «Черепашка». Интересно, большое озеро не имеет названия, а маленькое с названием. Луг местами переходит в топи. Не зная тропки там можно и провалиться, но, сколько же там зарослей ежевики. Сегодня мы туда не идём, сворачиваем на улицу, ведущую к детскому садику и магазину. Поднимаемся по улице почти до детского сада. Слева стоит дом бабушки Груни и дедушки Мити. Невдалеке от бабушки живёт герой – потёмкинец Васин – он служил на легендарном крейсере «Потёмкин». Во время службы на крейсере он потерял один глаз.
- Как вы вовремя пришли, я сегодня как раз испекла курник. Садитесь за стол, буду вас угощать, - приглашает нас баба Груня.
Мы хоть и были не голодны, но от фирменного бабушкиного курника отказаться просто не могли.
Через час мы возвращались от бабушки Груни напрямик, через болото - площадь. Сейчас оно высохло, и площадь была заполнена буйной растительностью. Где-то там, в густой траве похрюкивали свиньи со своими выводками.
На лавочке у амбулатории сидела женщина с ребёнком на руках, а рядом в белом халате стояла фельдшер.
- Угадай, кто стоит у амбулатории тётя Рая Горкавенко или тётя Шура Хонина? – спросила меня Лида.
- И так ясно, это тётя Шура, моя крёстная, я появилась на свет благодаря её добрым рукам.
- Всё – то ты знаешь, не интересно с тобой.
- Здравствуйте тётя Шура.
- Здравствуйте девчата. В гости к бабушкам приехали? Как там мама? Не болеет?
- Да нормально, тётя Шура.
- Ну и, слава Богу. Привет ей передавайте.
- Спасибо, передадим.
Солнце начало клониться к закату, когда я и Лида выехали на велосипедах из Раздолья. Ехать решили по верху Каштановой горы вдоль лесопитомника. Это самая короткая дорога между Раздольем и Кислово. Дорога нам была хорошо знакома, мы по ней ездили не раз.
Подъезжаем к крутому спуску с Каштановой горы в Яблоневую балку.
- Ну что, Валечка, велосипеды поведём в руках или на них спустимся с горы?
- Больно уж кру-уто, да и дорога неровная.
- Пацаны же съезжают, и ничего.
- Так то пацаны.
- Боишься? Тогда сходи пешком, а я поехала.
И она выехала на спуск.
Я не хотела быть трусихой в глазах старшей сестрёнки и поехала на спуск за Лидой. Я одновременно нажимала педалями тормоз заднего колеса, а правой рукой рычаг тормоза переднего колеса. Сначала всё было хорошо, только колёса подпрыгивали на размытых дождевыми ручьями мелких промоинах. Вот уже середина спуска. Я отрываю взгляд от дороги, и впереди вижу Лидин велосипед. Он валяется в конце спуска у зарослей чакана. Лида сидит на коленках на дороге и отряхивает от пыли своё платье.
Этого короткого мгновения оказалось достаточно, чтобы я потеряла контроль над велосипедом. Он резко набирал скорость и подпрыгивал на промоинах. Он, словно взбесился, становился неуправляемым. Собравшись с силами, я резко нажала на рычаг тормоза переднего колеса. Велосипед - то стал замедлять скорость, а я уже летела через руль.
Мы сидим с Лидой в конце спуска с Каштановой горы. Слёзы текут у нас ручьями по щекам от боли и обиды за наш неудачный спуск. Велосипеды лежат у зарослей чакана, у Лиды ссадины на коленках, а у меня содрана кожа на носу.
- Как же я пойду в школу, - захныкала снова я.
- Не горюй, Валя, нос твой припудрим, будет незаметно, успокоила меня сестра.
* * *
ДЕЛУ ВРЕМЯ, А ПОТЕХЕ - ЧАС
Кислово, Кисловка, Кисляндия – моя вторая малая родина. Мой отец с 1935 года работал в Кисловской МТС, с пелёнок я слышала в семье разговоры о Кислово, о МТС. Так что задолго до переезда нашей семьи в Кислово, я была готова принять Кислово, как близкое и родное село. В отличие от Раздолья, в Кислово жили очень набожные трудолюбивые жители, и в то же время более разухабистые. Их жизнь была чередой трудовых будней и весёлых гуляний, причем гуляний в больших и постоянных компаниях. В каждой компании был обязательно один или два гармониста, были свои солисты, зачастую песни распевались на несколько голосов. А как плясали, здесь тоже были свои лидеры. Во время гуляний компании с песнями, плясками ходили по улицам. Встречаясь, они устраивали соревнования чьи танцоры перепляшут, чьи певцы перепоют, чьи гармонисты разухабистее сыграют.
Гулянки устраивались по самым разным поводам, семейным, религиозным и всем общественным праздникам. Казалось, что тяжёлую беспросветную крестьянскую жизнь они разбавляли весёлыми гулянками, которые проводили усердно, с размахом, с душой, от всего сердца.
Летом, когда крестьянской работы было невпроворот, гулянки прекращались, но зимой они следовали один за другим. Религиозные праздники перемеживались со светскими.
Никакие запреты властей не смогли прекратить празднование религиозных праздников, они праздновались тогда, празднуются и сейчас.
КУТЬЯ
Первый церковный праздник в году это Рождество Христово, но начинается этот праздник в ночь перед Рождеством, в Сочельник и именуется он в Кислово – Кутья. Дети, подростки, взрослые ходят по домам соседей, знакомым, родным и угощают их сочивом – кутьёй (сладкая пшеничная, рисовая каша в стаканчике, чашке). При этом приговаривали: - «Поминайте наших родных», или просто: - « Мы вам принесли кутью».
Хозяева вначале расспрашивают, чьи дети принесли кутью, как здоровье родителей, пробуют кутью, а затем уже взрослых приглашали к праздничному столу с налитой стопкой водки или вина, а детей угощают сладостями, одаривают мелкими деньгами. Для нас, малышей, это был великий стимул «обогащения».
В этот вечер до поздней ночи по Кисловке по два, три, а то и пять человек, ходят ватаги детворы, взрослых кутейщиков. Бывало одна ватага выходит из дома, а навстречу уже заходит другая, но хозяева всех встречают приветливо, с угощением, которое припасают заранее.
Обычно после Кутьи на кутейные деньги ребята покупали себе подарок, о котором мечтали весь год. Я себе решила купить лыжи, но в нашем магазине их не было, и мой брат за эти деньги согласился их сделать сам. Недели две он в мастерской строгал, пилил, парил, но лыжи мне сделал. И я гордо на них года два каталась с горки.
* * *
МАЛАНКА
В ночь перед старым Новым Годом, перед праздником святого Василия Великого, 13 января в праздник Святой Меланьи мы хором «маланковали» под окнами или у дверей хозяев.
Маланка ходыла, Васылька просила:-
«Васылыку батько, пусты мэнэ в хатку.
Я жито не жала, честной крест держала,
У золотой кадильницы молитеся люди.
С вами Господь будет,
Богу свечу ставьте, а нам пириг дайте,
Хоть манэнький, да полнэнький, да натоптованэнький.
Хозяева щедро одаривали нас коржиками, кренделями, пирогами домашней выпечки. Всё это мы складывали в свои сумки и шли к следующим хозяевам.
* * *
СВЯТКИ
Следующая неделя до Крещения девчата занимались гаданиями, бросали валенки через забор, спрашивали имя суженого у встречного прохожего, строили «колодец» для суженого. Гаданий с зеркалами и свечами побаивались.
* * *
СОРОК СВЯТЫХ
22 марта на праздник Сорок Святых пекли сорок жаворонков из постного теста с глазками из черных изюминок. Мы выходили с жаворонками на улицу, хвастаясь ими, друг перед другом. Но каждый раз выходило, что лучше, красивее жаворонков тёти Гани Гребенниковой не было. Мы радовались просыпающейся природе, всё выше поднимающемуся над горизонтом Солнцу, проталинам на наших барханах.
* * *
ПАСХА
И вот, наконец, главный весенний праздник – ПАСХА. Это великий праздник радости и возрождения. В этот день и Солнышко было необыкновенным, рано утром оно «играло», как будь - то радовалось наступившему празднику.
Весь день игры, угощения, обмен крашеными яйцами. День всегда воскресный, даже в поле под любым предлогом взрослые старались не работать.
* * *
ТРОИЦА
Наступает настоящее лето в день святой Троицы. Перед этим в субботу мы, идём в лес ломать зелёные веточки, по Кисловски «клэченья», для украшения своих домов, ворот, несём их на кладбище на могилки своих умерших родственников. Полевые и огородные работы к этому времени заканчивается, день всегда воскресный, и народ заслуженно отдыхает и гуляет.
* * *
РОЖДЕСТВО ИОАНА КРЕСТИТЕЛЯ
Летом это самый любимый праздник. Его ещё называют Иваном Купалой. В этот день мы всегда без мальчишек катались на лодках, купались. Лодки были у родителей Маши Тыщенко, Нины Костенко, иногда они нам разрешали кататься на них. Вот на них мы и уплывали через Арапку на луга.
За Арапкой собирали щавель, скороду, козелики, луговые цветы, из них плели венки, а в конце дня, возвращаясь домой, мы бросали с лодки в Арапку свои венки и смотрели куда они поплывут. Куда поплывёт твой веночек там и живёт твой суженый. Удивительно, но венки не все плыли по течению.
Мой венок всегда почему-то плыл против течения и застревал в зарослях осоки. Сейчас-то я знаю, что это был мне знак – быть мне замужем за «бутырьянином». То же происходило и с венком Тамары Ярды – старшей сестры моей подруги Любы Ярды. Тамара вскоре вышла замуж за парня, живущего в центре села.
* * *
Религиозные и светские праздники чередовались и праздновались они так же усердно, не мешая друг другу.
Самым ярким и запоминающим праздником был, конечно, Новый Год.
ЁЛКА
У нас в Раздолье сосны не росли, я впервые увидела сосновый бор в Кислово всего в ста метрах от нашего дома. Первым моим новогодним праздником стала ёлка в конторе Кисловской МТС. Директором МТС длительное время был Титов Емельян Артемьевич. Был он очень требовательным и справедливым руководителем. Работа для него была прежде всего, такого же отношения к работе он требовал от своих специалистов и от рядовых рабочих.
Кисловская МТС обслуживала колхозы с. Кислово, с. Раздолье, с. Александровка, с. Краснощёковка. Механизаторы МТС практически жили в полях в передвижных вагончиках, на полевых станах, а во время уборочной и в конах соломы у комбайнов. Выходные были только во время затяжных дождей. На полевые станы приезжали автолавки с дефицитными товарами, клубные работники с концертами, с поздравлениями передовых рабочих. Здесь же были передвижные библиотечки, выпускались «Боевые листки», «Молнии».
Умел директор МТС организовать чёткое производство и праздники для своих рабочих. Зимние праздники Новый год, 23 февраля, 8 марта отмечались в здании конторы. Приглашались все работники с семьями, с детьми. Обязательно была небольшая торжественная часть, на которой в основном отмечались трудовые успехи, вручались грамоты, подарки. А уж затем застолье, которое всегда было шумным, весёлым с обильным застольем. Не забывали о детях, вкусные сладкие пироги, сладости, бутылки со сладким газированным ситро. Гармони, песни, пляски – до утра.
Ёлка устанавливалась в одной из самых больших комнат – в зале конторы. Украшалась разнообразными игрушками, звёздочками, зверюшками, хлопушками, блестящими шарами, было много и самодельных игрушек и гирлянд, «снежных» хлопьев. У меня от такой красоты разбегались глаза, это была моя первая ёлка в жизни. Почти все гуляющие были в разнообразных масках. Это была сказка для меня.
У ёлки все детишки выступали с подготовленными номерами, читали стихи, пели песни, плясали и все получали за своё выступление от деда Мороза подарки, настоящие конфеты в цветных обёртках. Из детей я была самая маленькая, но получила больше всех подарков. Я знала наизусть много стихов, пела частушки Руслановой. Поздно вечером все дети разошлись по домам, а меня, как самую маленькую, да и жили мы далеко от конторы, до утра оставили спать в комнате сторожа - технички Швецовой с её детьми. Взрослые продолжали веселье до утра.
* * *
9 МАЯ
Весной Первомай зачастую отмечался в поле, на рабочих местах – строго соблюдали правило: - «Весенний день год кормит». А вот к 9 мая обычно основные полевые работы заканчивались, с утра рабочие, служащие праздничными колоннами, украшенные транспарантами, флагами, цветами направлялись к площади на митинг. В колоннах все были семьями, с малыми детьми. Митинг заканчивался и все направлялись в пойму за Арапку. Туда же выезжали автолавки, магазины, играли оркестры, духовой, струнный. Проходили концерты художественной самодеятельности. Начинались народные гуляния. Столы накрывали кто под деревьями, кто на цветных лужайках, а кто на Волжском плёсе с рыбацким шашашом. Компании были самые разнообразные: кто-то гулял с сослуживцами, кто-то с родными и знакомыми, с одноклассниками, женихами и невестами. Всем хватало места.
Вскоре начинались всеми любимые игры: лапта, третий лишний, круговой мяч. Здесь компании смешивались, играли, кто во что хотел и взрослые, и дети. Всем было весело, свободно. Не было ни драк, ни потасовок, ни пьяных.
* * *
ДЕНЬ УРОЖАЯ
Этот праздник так же проходил в пойме, но отличался от праздника 9 мая тем, что он проходил в начале сентябре и без митинга. Начинался праздник сразу в пойме. Перед художественной самодеятельностью проходило чествование передовиков – хлеборобов.
Опять пойма гудела – песни, пляски, игры. Баянисты, гармонисты трудились на славу, пришло их время.
* * *
БЫТОВЫЕ ПРАЗДНИКИ
Праздновали свадьбы, проводы в Армию, дни рождения, годовщины свадеб, «обмывали» покупки, словом взрослые гулянками скрашивали свою тяжёлую крестьянскую жизнь.
Гулянки были досугом взрослых, на них происходил обмен информации, выплеск накопившихся эмоций и, наконец, просто отдыхом.
Но появились сначала радио, затем телевидение и сельские гулянки стали сокращаться. Отдыхать и получать информацию всё больше стали дома у телевизоров. Это подтверждает и то, что число гармонистов на селе осталось один – два, и всё. Живую музыку стали вытеснять проигрыватели, магнитофоны, а сейчас уже и видео. Уже невозможно увидеть в селе на улице поющую и пляшущую весёлую компанию.
СВАДЬБА
Особенно незабываемы были свадебные торжества. Чаще всего свадьба назначалась на осеннее время, когда основные сельскохозяйственные работы заканчивались, на воскресенье.
В Кислово свадьба проходила в четыре этапа. Сватовство, перевозка приданого невесты, молодёжный вечер и непосредственно свадьба.
Свадьба начиналась со сватовства, на котором давалось согласие невесты на замужество или выносилась тыква, что означало отказ невесты. Если невеста давала согласие, тогда на сватовстве оговаривали все условия проведения свадебных торжеств, финансовые, материальные и жилищные вопросы вновь создаваемой семьи. Назначались сроки проведения и количество гостей на свадьбе со стороны невесты и жениха.
Мы сельская детвора старались всеми правдами и неправдами пробраться в дом к невесте во время сватовства, даже за место у окна во дворе происходили целые баталии.
- Дай подывыться, ты уже давно викно мозолишь.
- Щас, держи карман шире, приходить надо было раньше, - не отрываясь от окна, отрезал счастливчик.
- Ну чё, гарбуз ещё не вынесли?
- Ни-и, выставляют на стол закуску, значит невеста согласна!
- Значит, скоро и нам вынесут какурки, оце гарно.
* * *
В пятницу перед свадьбой в Кислово было принято перевозить в дом жениха приданое невесты. Приданое грузили на полуторку и не самым коротким дорогой везли по улицам с остановками, показывая всем жителям то, что сумела своими руками сделать невеста. Это вышитые рушники, скатерти, кружевные наволочки, подзоры, рубашки. Здесь же была нарядная постель, мебель, словом, то, что смогли собрать для дочери родители. И обязательно везли курицу с бантом, держать её, обычно доверяли девочке, обычно младшей сестре невесты. Курицу пускали в курятник во дворе жениха, а на следующий день проверяли – прижилась ли она, принял ли её петух. По этой примете узнавали, будет ли крепкой семейная жизнь молодых.
Курочку отправляют в дом жениха.
* * *
В тот же день вечером в доме жениха проходил знаменитый молодёжный вечер. Собирались подруги невесты, друзья жениха. Были танцы, семечки. Жених с невестой сидели за столом с графином с вином, вазой с конфетами, с цветами.
Жених угощал своих друзей и всех присутствующих, подходивших поздравить рюмкой вина, невеста одаривала подружек и нас маленьких девочек лентами. Весь вечер танцы, семечки, сладости, шутки, прибаутки. По желанию и малыши могли принять участие. Особенно хорошо выбивать чечётку могли Маша Надеждинская и Валя Вальковская. Они наравне с взрослыми могли плясать и «вприсядку». Кстати, на этом вечере никто не мог пригласить на танец ни жениха, ни невесту.
Но не всегда вечера проходили гладко. Однажды на таком вечере один из присутствующих выпил предложенную рюмку и вместо поздравления сказал:
- Не будет вам счастья, Рая. Попомните мои слова, - поставил рюмку на стол и ушёл с вечера.
Невеста не дождалась из Армии своего бывшего друга, которого провожала в Армию, обещая ждать его. Но, увы, не дождалась.
Жизнь у этой пары так и не сложилась, вскоре они разошлись.
* * *
В субботу с утра жених с друзьями «выкупал» невесту у подружек, и уже все вместе шли в Сельсовет, тогда брак регистрировался у председателя Сельсовета. В доме жениха их уже с иконой ждали родители, гости. Начиналась свадьба с неприменным «горько», солеными шутками и наставлениями, подарками со смыслом, играми, песнями, плясками.
Свадьба обязательно с песнями ходила прогуливаться по улицам, угощая стопками водки встречных прохожих.
Мы, вездесущие малыши в это время сидели на печке, в задних комнатах и во все глаза наблюдали за происходящим. Мы присматривались, прислушивались, а затем и сами принимали участие – пели, плясали, ходили со свадебной процессией по улицам.
На следующий день рано утром все гости собирались в доме жениха. У кого болела голова от вчерашнего, тому сразу для похмелья наливали стопку водки.
Гулянье начиналось с того, что свахи оповещали гостей о целомудрии невесты с помощью цветов, лент, которые раздаривались гостям. Красные цветы, красные ленты означали целомудрие невесты. Белые цветы, изорванная на ленты белая простыня говорили об обратном.
После этого гости садились за стол выпивали и переходили к следующей стадии свадьбы. Жених и невеста переходила в разряд гостей, а на их место становились ряженые. Обычно невестой наряжали бойкого молодого мужичка, а женихом бойкую на язык бабёнку. Одевали в шутовские одежды разукрашивали сажей, яркой губной помадой и процессия, украшенная красными или белыми цветами и лентами с шутками, песнями и плясками направлялась в дом невесты, где уже были накрыты столы.
Сельская свадьба. 1957 год.
Свадьба шумела второй день. Здесь уже были более прозрачные намёки, игры, советы на семейную жизнь молодых. Воровали и выкупали туфли невесты и саму невесту и пр. и пр.
Второй день так же не обходился без нас, детворы. Однажды, когда вся свадьба Саши и Мани Гребенниковых ушла гулять по селу, мы детвора, устроили свою свадьбу. Распределили роли сватов, родителей, жениха и невесты. Соответственно нарядились, накрасились и сели за свадебный стол. Вася Бабенко был «женихом», а Лида Бабенко «невестой». Свадьба была соответственно с тостами, из графина наливали сладкий компот, который оказался вишнёвым вином. И вот, согласно обычаю, наша свадьба движется по улице. Что мы вытворяли!!! Современные комики отдыхают. Какое изумление было на лицах наших родителей, когда наши свадебные процессии встретились на улице! Однако, нас за это особенно и не наказали. Шутки на свадьбах дозволялись самые разные.
* * *
ПРОВОДЫ В АРМИЮ
Проводы в Армию был особенным праздником в Кислово. Проводились прощальные молодёжные вечеринки, а за день до сбора «некрутов», так у нас в Кислово называли призывников, в военкомат на гулянку приглашались родственники, близкие друзья, и обязательно подруга «некрута».
Проводы в армию Чеботарёва В.
За столом старшие напутствовали, давали советы, одаривали на «дорожку» кто сколько мог. Компания с песнями выходила на улицу гулять, в центре процессии был «некрут» с цветком на фуражке со своей подружкой. А впереди были мы, детвора. Обычно друг «некрута» доставал из кармана горсть конфет, или мелких монет, показывал нам. А мы во всё горло орали:
- У-урра-а-а! – и горсть конфет или монет летели вверх к нам. Тут уж не зевай – собирай и складывай в карман. И снова:
- У-урра-а-а!
Но наше ура не понравилось.
- Плохо, нестройно.
Снова орём:
- Урра-а-а!
Проводы «некрутов» в Армию.
- Что-то больно тихо. Каши мало ели сегодня? А ну, давайте громче. Вон на соседней улице слышите, как кричат. Давайте громче. Раз, два, три!
- У-урра-а-а-а-а!!!
- Вот, теперь хорошо, - и конфеты летят сверху на нас.
Так дорогу «некруту» из родного дома осыпали сладостями, а для нас, малышей, была приятная радость.
* * *
Незаметно шло время, мы подрастали, уже помимо работы по дому, огороду стали работать в мехлесхозе – 5 класс, на плантации – 6 класс в основном с лопатой и мотыгой. Это были наши первые заработанные деньги.
На общешкольные вечера нас до 8 класса не пускали, но иногда приглашали выступить с подготовленными номерами.
В 6 классе нашим классным руководителем был Вениамин Михайлович Юфатов, особенно он с нами не занимался, он больше был занят рыбалкой, фотоделом и …
Экскурсия к самолёту.
Он, как классный руководитель, всё больше «давил» на нашу самостоятельность. И мы оправдывали его доверие. Поэтому класс у нас сложился особенный, самостоятельный. Самостоятельно выпускали стенгазету, самостоятельно проводили собрания, самостоятельно зимой по воскресным дням устраивали танцклассы. Вениамин Михайлович под свою ответственность на воскресенье брал нам ключ от Бырчиной школы, и мы его никогда не подводили. После нашего воскресного «танцкласса» были чистота и порядок. Наш класс изобиловал талантами: Вова Белитченко хорошо рисовал, Маша Надеждинская и Валя Вальковская хорошо «били» стэп. Нина Гребенникова самостоятельно разучила романс «Соловей» Алябьева. Я читала стихи, пела, но особенно талантлив было Слава Бабенко. Он рано научился играть на баяне, да ещё отлично пел. Все наши девчонки поголовно были влюблены в него.
Мы взрослели, взрослели и наши игры, развлечения. Вот в это время мы и потеряли свою пойму, любимую Арапку. Хорошо, что у нас остался сосновый бор с довольно большим мелколесьем.
Раньше в бору мы иногда собирали грибы, в мелколесье пасли телят и коров, но сейчас сосновый бор остался единственным зелёным оазисом на наших «песках». Мы, сельская ребятня, потянулись в сосновый бор, туда перенесли свои игры. Я почти каждое утро перед занятиями в школе бегала по просёлочной дороге вдоль леса – наслаждалась целебным утренним запахом хвои. В весенние и осенние праздники сосновый бор становился полностью заселён гуляющими компаниями. Но, надо отдать должное нашим селянам, лес после гулянок оставался чистым от мусора.
Лесная прогулка с классом.
Где-то там осталась наша Пойма.
На весенних каникулах, когда на Бутырках ещё была непролазная грязь, на наших песчаных барханах уже было сухо. Сюда потянулись и бутырьянские ребята – старшеклассники. Здесь играли в лапту, в «штандер», круговой мяч, третий лишний.
Игра «третий лишний».
Мы уже учились в 9 классе и на нас уже «заглядывались» ребята из 10 класса. Именно здесь я и познакомилась со своим будущим мужем, именно здесь у барханов, над Волжским обрывом прошло наше первое свидание.
Весна вступала в свои права и игры на барханах заканчивались, все были заняты работой в огородах а затем, к лету, на полях, на плантации в совхозе. В сосновый бор мы возвращались с наступлением зимы, когда выпадал снег. Воскресные лыжные прогулки с классом запомнились мне на всю жизнь.
Зимние прогулки в Кисловском сосновом лесу. 1965 год
Осенняя прогулка в лесу.
Я любила прогуливаться со своими друзьями – товарищами в лесу, около леса в любое время суток и в любое время года. Когда я долго не бывала в Кислово, то обязательно первым делом заходила в лес, как к старому доброму другу – поздороваться. А когда у меня появились дети, то, приезжая к родителям в гости, я обязательно вела их в лес, подышать сосновым ароматом, познакомить их с моим родным лесом.
* * *
ШКОЛЬНЫЕ ВЕЧЕРА
С 8 класса нам разрешили посещать школьные вечера, которые проходили в школе по субботам. Сначала мы были стеснительными гостями, но с каждым годом взрослея, мы на вечерах становились «законодателями». Наш класс по – прежнему блистал талантами, на конкурсах художественной самодеятельности мы занимали всегда первые места.
Школьные вечера были для нас и развлечением, и обучением. В школе было принято перед знаменитыми субботними танцами проводить творческий отчёт какого – либо школьного кружка о проделанной работе, а у нас тогда их было довольно много. Были предметные кружки – химический, физический, математический, литературный, физкультурный, туристический, хоровой, танцевальный, струнный, художественной самодеятельности. Словом, каждый учитель вёл какой – либо кружок, кропотливо занимаясь с нами. Мы старались посещать сразу несколько кружков, а так как школа училась в две смены, кружки проводились в вечернее время. Так что почти все дни недели вечерами мы занимались в школе. Отчеты о проделанной работе были видны на школьных вечерах. Валя Вакуленко замечательно показывала химические опыты, Лида Руденко озадачивала нас разнообразными математическими головоломками, а басня «Лисица и ворона» в виде пантомимы, исполняемой Валей Соколовой и Валей Вакуленко, принималась на ура.
В это время у нас была классным руководителем Глушко Таисия Владимировна. В 10 – 11 классе она помогла нам наверстать упущенную нами математику, с ней мы готовились к конкурсам, делали воскресные вылазки в осенний и зимний лес. А знаменитые наши классные вечеринки, посвящённые 23 февраля и 8 марта! А вальс на спор - кто кого перетанцует или переиграет на баяне! Полтора часа Слава Бабенко играл вальс, но мы с Сашей Колесниченко его «перетанцевали»! Мы подрастали и нам уже хотелось петь и рассказывать о любви, а вот наши учителя и родители всё считали нас маленькими, рановато ещё. Когда я прочитала стихотворение Н. Доризо о несчастной любви студентки «Ласточка», я получила выговор от директора школы. А песни Славы Бабенко о любви? Мы с замиранием сердца слушали «Тишина за Рогожской заставою», «Скажите девушки подружке вашей» и, наконец, наша песня «А мне мама целоваться не велит», исполненная на родительском собрании нашего класса вызвала бурю возмущения наших родителей. А ведь нам было уже по 18 лет.
* * *
Продолжение в части 8.