До двенадцати лет Серёжка жил в районе Камышовой бухты под Севастополем и грезил дальними походами. Любовь к будущей профессии родилась у моря, когда он бегал к своему божеству, чтобы у самой его кромки любоваться закатом огненно-красного, солнечного диска. В отцовской морской фуражке с «крабом» подросток подолгу и задумчиво стоял на берегу. Мимо проплывали военные корабли, торговые и рыболовные суда, белоснежные пассажирские лайнеры. Но особый восторг у Сергея вызывали большие парусники, они словно «Летучий голландец», возникая на горизонте, тут же исчезали в утренней дымке.
Гудки пароходов, крикливые чайки – предвестники бури и беснующаяся в шторм вода, завораживали впечатлительное сердце мальчишки. Наполнившись ритмами этих звуков, на всю жизнь Сергей полюбил водную стихию и черпал из неё не беды и хлопоты, но радость и вдохновение. Где-то там, за синей далью, месяцами рыбачил отец, капитан большого морозильно-рыболовного траулера. Детскую мечту Сергей Аверченко воплотил в жизнь, когда отца пригласили на руководящую работу, в одно из Управлений рыбопромыслового флота. Вместе с ним переехала в Мурманск и семья моряка.
Уходящие в рейс траулеры и плавбазы, рудовозы и ледоколы в Кольском заливе будоражили мальчишеские сердца. Тех, кому «без горизонта в жизни тесно», они звали на борт кораблей. Успешно сдав приёмные экзамены, Аверченко оказался в числе счастливых первокурсников судоводительского факультета Мурманского высшего морского инженерного училища. Это была первая жизненная ступень, может быть самая важная, в карьере будущего моряка торгового флота.
Курсанты мореходки… не ошиблись ли они в выборе профессии? Если в моряки подались из-за тельняшки, гюйса, форменки и брюки-клёш, то конкретная работа может и разочаровать. Это не дефиле в красивой морской форме по центральной улице Ленина и на пяти углах в Мурманске, провожаемое восторженными взглядами девушек. Во многом определяющей может быть первая плавательная практика. Оказавшись на судне, ребятам не миновать тяжёлого физического труда на палубе или в машине. Причём, зачастую, в изматывающую неделями качку. Но так было издревле заведено с теми, кто хотел подружиться с морем. Потому первый рейс вполне мог остудить пыл романтика, наблюдавшего корабли только с берега.
Особым испытанием для курсантов являлась практика на небольших судах рыбопромыслового флота, когда в авральном порядке все выходили на шкерку рыбы. Серебристая добыча из морских глубин тоннами сыпалась на палубу с поднятого трала. А ведь каждую рыбку необходимо (шкерить) специальным ножом, посолить и уложить. И это на убегающей из-под ног палубе, да в ледяных брызгах зимней Атлантики. Но все понимали, что выловленная и обработанная рыба – плата за каторжный рыбацкий труд. А главное, что он скреплял нерушимо узы морского братства. И кто только осудит в портовом городе эту весёлую братию после многомесячного рейса?!
В торговом флоте иная ситуация, но и там свои проблемы, особенно в Арктике или Антарктике. Снабженческие рейсы к полярным станциям – это специфическая работа, требующая опыта и смекалки. Особенно с рейдовой или на ледовый припай выгрузкой силами экипажа. Девятнадцать экспедиций мурманского дизель-электрохода «Обь» к берегам ледяного континента, также не назовёшь лёгкой прогулкой! Учитывая суровые климатические условия и выгрузку на ледяной барьер.
Подошло время плавпрактики и у Сергея Аверченко. «Точно папенькин сынок!» - определил боцман Самсонов, когда на борт крупнотоннажного рудовоза «Звенигород» поднялся практикант, вежливый, с хорошими манерами и модно одетый, худощавый юноша высокого роста. Отчасти так и было. Сергей Аверченко, курсант-третьекурсник судоводительского факультета оказался сыном крупного чиновника в Управлении флотом. Об этом боцмана предупредил капитан «Звенигорода» Георгий Богданович. Но пожилого боцманюгу это не смущало. Боцман Никита Самсонов недолюбливал белоручек, к которым он успел отнести практиканта.
Курсант Аверченко прибыл на штатную должность матроса второго класса. А что такое «второй класс»? Это самая неквалифицированная матросская работа, которой на огромной палубе океанского судна, что на подворье крупного барского поместья. Не мешкая, боцман ознакомил прибывшего «интеллигента» с рудовозом, провёл инструктаж и поручил подметать главную палубу. Усмехнувшись про себя, Самсонов решил показать этому франту, что такое морской труд во всей его красе, включая уборку гальюнов в жилой надстройке. А на случай высказанного практикантом недовольства, боцман заранее предупредил практиканта:
- Гальюны, это заведование матроса второго класса, так что вооружайся Серёга ведром и шваброй! Чистота на судне начинается с этого «святого» места, требовать порядок буду беспощадно.
Суров, но справедлив боцман Никита Иванович Самсонов. Он сам на заре туманной юности начинал с мойки гальюнов на зверобойных шхунах архангельских поморов.
С выходом теплохода «Звенигород» к берегам Кубы, все самые грязные и трудоёмкие работы в палубном заведовании, стали уделом командирского сынка. С ходового мостика вахта с удовлетворением наблюдала, как практикант мыл со шланга палубу и чистил шпигаты (отверстия для стока воды за борт). Затем переходил на корму, таскал мусор с контейнеров в инсенератор (установка для сжигания мусора), чтобы превратить его в пепел. А в тёплых краях началась бесконечная шкрябка, грунтовка и покраска палубных механизмов и корпуса судна.
Моряки, конечно же, интересовались у Аверченко: не отбил ли тяжёлый физический труд матроса желание овладеть штурманской специальностью? Как оказалось, отнюдь! Давнюю мечту водить корабли Сергей не растерял, орудуя на палубе шваброй и пожарным шлангом. Интеллигентный с виду юноша не чурался нелёгкой моряцкой работы, выполняя задание боцмана зло и быстро. Причём трудился молча и сосредоточенно, а по возможности и умению – качественно. Со штурманскими картами и навигационными приборами Сергей усердно занимался в личное время, не стесняясь задавать вопросы старпому и вахтенным штурманам.
Так что со временем, даже хозяин палубы, вечно недовольный боцман Самсонов, прохрипел:
- Так держать, Серёга! Думаю, получится из тебя хороший судоводитель, по крайней мере, знаешь теперь, что такое труд моряка на палубе.
Вскоре Никита Иваныч даже «повысил» по службе практиканта Аверченко, периодически отпуская его на подмену вахтенного матроса-рулевого. А для себя сделал неожиданный вывод: «Получается, что внешность не всегда соответствует внутреннему содержанию. Не перевелись ещё подлинные романтики моря, достойные потомки знаменитых русских мореплавателей: Василия Головнина, Ивана Крузенштерна, Юрия Лисянского и Фаддея Беллинсгаузена»...