Усталое человечество

Валентин Долматов
Как будто жизнь начнется снова
Как будто будет свет и слава
Как будто жизнь качнется вправо
Качнувшись влево (Бродский)

"И обновим наряд Невесты этой ночью. Ибо все те, кто воссоздает Ее наряд этой ночью и радуется вместе с Нею, - все они будут занесены в книгу Памяти. И всякий, кто станет сподвижником Ее этой ночью, тот будет оберегать дольнее и горнее весь этот Год, и приведет Год в совершенство. О таких написано: Вкусите и зрите, что благ Господь". (Зогар. Ночь праздника Шевуот)

Разломленность человеческого бытия на две фрагментарные формы жизни - мужскую и женскую есть нечто большее, нежели случайное биологическое состояние или чисто внешняя обусловленность физической организации. Двойственность полов относится к бытийному строю нашего конечного существования и является фундаментальным моментом нашей конечности как таковой. Каждый из нас лишен другой половины человеческого бытия в такой степени, что именно эта лишенность порождает могучую страсть, глубокое чувство, смутную волю к восполнению и томление по непреходящему бытию, обреченных на смерть людей к некой вечной жизни. Наш разум не безразличен по отношению к основным феноменам нашего существования, он является разумом конечного человека, определенного и обусловленного в своем бытии смертью, трудом, господством и любовью. Это разум действующего, трудящегося и борющегося создания, разум преимущественно практический. Но как разум творения, раздвоенный на две полярные формы жизни, он всегда томится по единению, исцелению, восполнению и стремлению по утраченной другой половине своего бытия. Человек долго пытался овладеть сверхчеловеческими возможностями, грезил об абсолютном разуме или абсолютной власти и часто был близок к состоянию освобождения от тягот нашей жизни, но продолжал спотыкаться. Он постоянно перепрыгивает через свою сущность и кажется вот, вот он победит свою конечность с помощью науки, что перестал думать, верить и ждать, того что ему было предназначено от начала его творения. С этой традицией следует порвать, если мы готовы вступить в истину нашего конечного существования и адекватно воспринять нашу антропологическую реальность.
Все пророки сходятся на том, что целая эпоха приближается к концу. Но имеется мало согласия насчет того, что нас ожидает впереди, - говорит один мыслитель, а другой ему вторит, - а ведь мы обязаны знать что дано нам Богом и что природой, а не только верить впустую. Мы думаем, что уверены в знании о том что нам даровано природой и надеемся в своей догадливости, что нам даровано от Бога. Но так ли это? Вот опять посмотрел документальный фильм, где ученый, ковыряясь палочкой в муляже человеческого мозга, утверждает что он активен только на десять процентов, и вся эта десятка направлена - ни больше, ни меньше, как на обслуживание нашей сексуальной деятельности. Человеческий организм невероятно тонок в настройках, какое-нибудь «пустячное» изменение течение Гольфстрима или смена полюсов земли, приведет к изменению в настройках и гибели. Ученые все больше убеждаются что человеку как таковому - во плоти, невозможно освоить далекий космос и как оказывается, он не сможет заселить даже ближайшие планеты, зачахнет и уйдет в небытие, как неудавшийся герой и покоритель вселенной. Может быть мы ошибаемся в целях и не настраиваем, а расстраиваем человеческую организацию?
Кажется, человечество много сделало, чтобы приблизиться к тому состоянию что называется счастьем. Аль-Фараби (Альфа-раби) учил о необходимости повышать свой интеллект, с помощью которого человек приходит к своему  последнему совершенству, то есть к счастью. А вот, Бентам Иеремия, последователь сакрального библейского учения говорил, что высшая цель социального развития состоит в наибольшем счастье, измеряемого чувством удовольствия, для наибольшего числа людей. Основой его морали была полезность, которую он отождествлял с наслаждением. Очевидно, нет нужды говорить что не изобилие является главным фактором определения счастья, а так же и не оно является решающим фактором для примирения принципа удовольствия и принципа реальности. Единственный вопрос заключается в освобождении Эроса и инстинктов жизни, - говорил знаменитый психоаналитик Фрейд. Лев Шестов, один из глубоких религиозных философов пишет: "Эрос источник высшего познания. Эросу нет нужды оправдываться, он все оправдывает. Ограничения оканчиваются и начинается праздник. Слияние - есть восхищение, есть то что бывает в жизни наиболее ценное". О том же говорил Платон в произведении "Пир".  Но нет ли в этом опасности крушения цивилизации и возвращении к доисторической дикости? Задается таким вопросом аналитик общества Г.Маркузе и отвечает, ссылаясь на Канта, который разрабатывая теорию эстетического, приходит к выводу что порядок должно определять две основные категории: целесообразность без цели и законосообразность без закона. Извлеченные из кантовского контекста, они очерчивают сущность подлинно не репрессивного порядка, основанного главным образом на чувственности: не разум, но чувственность устанавливает эстетическую истинность или ложность. Чувственность как опосредующее понятие придает чувствам значение источников и органов познания. Путь к свободе пролегает через освобождение чувственности, а не разума и ограничение «высших» способностей в пользу «низших».
Для освобождения разума, сделано уже немало – образование, воспитание, свобода слова и печати, огромные завоевания. Но, что хочу и говорю, сомнительно и трудно назвать счастьем. Вот и Хайдеггер, сетуя на современность, говорит что пришло время, чтобы люди отучились переоценивать философию и религию, и тем перегружать их требованиями. Но в нынешней мировой нужде уделять больше внимание мысли и букве, которые ближе к истокам человеческой жизни. А эти истоки мы находим в "Ветхом днями", к которому должен однажды быть подведен сын человеческий. Там тоже больше отдается предпочтение чувственному, которое при всей разумности современного человека, все еще остается взаперти у разума. Сознанию, отказавшемуся от знания и самовольно присвоившему себе статус «разума», стало не под силу понять что его истины и мораль приняли черты автономии, самозаконности и они уже не повинуются человеку, а повелевают им как рабом. На душевное и слабое «Я» надевается «железный пояс» аскета и сопровождается готовностью подчиниться многим непрактичным и непривлекательным истинам. Разум «сверх Я» начинает превозноситься, а мораль черпать свою силу в ненависти ко всему человеческому. Таким образом, начинает торжествовать принцип реальности, который только тогда может праздновать свою победу, если никто с ним не борется, никто ему не возражает. А кто, если не «Я» - самое иррациональное и непокорное что было создано Творцом, от века борющееся и спорящее с принципом реальности, доставляло ему столько хлопот и тревоги. А раз так, то душевное «Я» необходимо по солдафонски «построить», зачитать приказ и наделить его виной. Все это в истории развития человека сделано скрупулезно и с этого времени душевная жизнь человека наполняется чувством вины - потребностью в наказании, проистекающих из нарушения ограничений, поставленных перед Эросом, сексуальностью и либидо. По заданию и поручению «сверх Я», многие душевные вещи были вытеснены из жизни, вина утвердилась в бессознательном и приняла черты статус-кво. Эта реакционность, как в прямом так и в переносном смысле, составляет теперь существо инстинктивного поведения индивида, который начинает относиться к себе с суровостью, которая была бы к месту на детской ступени его развития, но выглядит устаревшей в свете возможностей зрелого разума. Индивид казнит себя за несовершенные поступки перед несовершенной моралью и уподобляется неразумному евангельскому мужу, который всегда винит себя «за то, что избирает». Потеря смысла жизни, боль и усталость становится спутницей человека. Любопытно было прочитать замечание Макса Вебера о жизни и смерти людей прошлого: В прошлом, крестьянин, феодал или воин мог умереть, чувствуя что он насыщен жизнью. Ибо они совершали круговорот своей жизни, за пределы которой не выходили. Они выполнили свое земное предназначение, проистекающее из наивной (сексуальной) однозначности содержания жизни. Именно такой круг полноты жизни совершили патриархи народов Авраам, Исаак и Иаков, которые имели жен, наложниц и гетер, и умирая, прилагались к народу своему. Но современный, образованный человек в стремлении к высшей, а часто искусственной культуре этим не удовлетворяется - он может устать от жизни, но не насытиться. Человек, претендующий на высокую культуру, стал подобен фарисею и книжнику, который скомкал благословение и проклятие в одно целое, но этот клубок противоречий он должен однажды распутать.   
Наслаждение отделилось от работы, средство от цели, усилие от награды. Вечно прикованный к отдельному малому обломку целого, человек сам становится обломком. Слыша вечно образный шум колеса, которое он приводит в движение, человек не способен развить гармонию своего существа, и вместо того чтобы выразить человечность своей природы, он становится лишь отпечатком своего занятия. Утверждение Фрейда, что в основании цивилизация лежит постоянное обуздание человеческих инстинктов, было принято как бесспорное. Но его вопрос, стоят ли выгоды представляемые культурой, тех страданий, которые она приносит индивиду, не был воспринят всерьез, - начинает свою книгу "Эрос и цивилизация" Г.Маркузе. В этом мыслителе меня прельщает то, что он не просто говорит и хочет высказаться, но все время пытается чтобы его слово обрело практические рамки. Он говорит: свободное удовлетворение инстинктивных потребностей человека несовместимо с цивилизованным обществом, прогресс которого зиждется на отказе от них или отсрочивании их удовлетворения. Казалось бы все предельно ясно, но кто из цеха "практиков" озаботился провести некий опрос населения или сделать анализ в области "отсрочивания" удовлетворения. Почему счастье все еще подчинено старым жизненным знакам и установкам несовершенной морали, которая поставила человека на колени перед примитивным выпрашиванием секса: "хотя бы раз в неделю". Эта фраза взята с сайта "знакомств", где подавляющее большинство людей выражает свое желание "хотя бы ", которое при ближайшем рассмотрении больше похоже на пощечину цивилизованному обществу. Хотя, речь идет не о сексе и не о сношении, или соитии двух, но о "сочетании" двух в одну плоть, которому только и можно научиться, когда доступен без отсрочек все тот же, секс. По этому поводу вспомнились слова Л.Шестова, который взвешивая «на весах Иова» этот же вопрос о счастье, говорил - если оно не идет к людям, то на скамью подсудимых должны попасть законы, правила и все принципы на которых они возникли. И очевидно, в первую очередь на скамью должны попасть старые религиозные принципы, ибо проблемы "двоих" в обществе оттуда и там должно свершиться нечто новое, и освобождающее страх от канона - "палки". В переводе канон означает "палка", которая исторически согнала всех "язычников" под знамя веры. Но какой веры, той о которой мы говорили, как "осуществление ожидаемого", еще не наступила, ее нет. В не определенности к человеческому телу и усталости в постоянном "отсрочивании", человек уже многого не ожидает и не знает чего ожидать ни в веке настоящем, ни тем более в веке, будущем.
Мы привыкли уповать на культуру. Но, пока общество ищет спасение в обновлении культуры, когда обычный человек перестанет плевать с балкона, а религиозный человек ищет спасения в старых знаках аскетической морали. Простой и "отсроченный" человек будет продолжать совершать свои "малые дела" - онанировать на землю, забавляться вибро игрушками и тем самым все глубже утопать в вине и делать свое сознание несчастным, не догадываясь что это и проблема общества. Культура, по определению Фрейда, есть методическое принесение в жертву либидо, его принудительное переключение на социально полезные виды человеческой деятельности и самовыражения: Даже если эта жертва принесла недурные плоды в технически развитых странах, в результате чего стало реальным удовлетворение умножающихся потребностей, успехи цивилизации и ее прогресс, как и духовное оскудение людей, еще не заставили поставить под сомнение сам принцип, направляющий прогресс в котором возрастает господство человека над человеком.
Концепция человека, выдвинутая Фрейдом, стала тягчайшим обвинительным актом западной цивилизации, в которой история человека есть история его подавления, - замечает Маркузе. Он задается вопросом: Является ли конфликт между принципом удовольствия и принципом реальности, между свободой и репрессией, производительностью и деструкцией, господством и прогрессом, основным принципом цивилизации, или возможно иное понятие не репрессивной цивилизации, основывающейся на принципиально ином опыте человеческого бытия? Автор подробно останавливается на характеристике  принципа реальности, который своей властью и силой вынуждает поддерживать репрессивную модификацию инстинктов. Вечная исконная борьба за существование - Ананке (нужда) приучает людей к тому, что они не могут свободно удовлетворять свои инстинктивные импульсы и жить, руководствуясь принципом удовольствия. Из которых, главным и доминирующим является - сексуальный, что обусловлено самой природой психического аппарата, так как первичные психические процессы управляются принципом удовольствия, подчиняясь этому принципу они становятся самой жизнью и получают название Эроса. Того самого Эроса, который в противовес Танатосу (смерти), определяется как великая объединяющая сила, сохраняющая жизнь, как таковую. С признанием либидозных компонентов у «Я» влечений, стало практически невозможным указать какие-либо влечения, кроме либидозных, найти какие-либо инстинктивные импульсы, которые бы не раскрывались как отпрыски Эроса и сексуальности. Эта неспособность обнаружить в первичной структуре инстинктов чуждые вещи, не являющиеся Эросом - является залогом самой истины. Это та самая истина, которая обнаруживается у древнегреческих мыслителей, в книгах Зогар, Библия и Коран, как тайнопись и другое множество древней литературы, только подтверждает эту правду бытия. Переводя эти слова на практические рельсы жизни, можно утверждать что всякий человек, озабоченный своей сексуальностью - здоров по природе своей. А если он не «одержим» монизмом сексуальности, то его монизм существования влечет к смерти и почитанию смерти. Никогда прежде смерть и жизнь не включались столь последовательно в сущность жизни, и никогда прежде они не приближались так близко к Эросу. И не стоит иронизировать при чтении слов - эрос, либидо и сексуальность, хотя бы потому, что много раз древние и современные мужи знания говорили, что пренебрежение этим видом человеческой деятельности, наказывается природой (Богом). Человек теряет полноту жизни, ожесточается и перестает ощущать то, что называется счастьем.
В обществе давно присутствовал миф о неком сексуальном освобождении, который в наше время получил название "сексуальная революция". Специалисты много говорят о ней, но никто так и не сформулировал ее конкретные характеристики. Ее опасаются и боятся неким возникновением побочных проблем, и человечество много раз держало ключи от этих проблем, но при небрежном отношении к ним, теряло их и забывало, какие двери ими открываются. Фрейд и его последователи сказали много серьезного в области сексуального освобождения, но оно так и осталась сказанным. По сути, всякая революция подводит человека еще и еще раз к старому вопросу - что есть человек? чего он хочет и чего ждет?  Попробуем подойти к этому вопросу не с позиции линейного исторического времени, которое характеризуется прошлым, настоящим и будущим. Но рассмотрим время как место, которое мы занимаем в пространстве между телами людей.
Французский философ Ж. Нанси пишет: время истории не линейно, но событийно. Прошлое и настоящее мы определяем через определенные события, происходящие в историческом времени. Мы живем в судьбоносное время и мы испорчены этими событиями. Ж. Бодрийар критикуя современный мир, говорит: В современном обществе происходят только недостоверные, маловероятные события. Для большинства людей всякий день начинается с информации о том, что произошло в мире - войны, катастрофы и презентации стали нашим уделом и эти события определяют наше бытие в нем. Но вот, В. Подорога пишет: все события существования происходят на теле и его коже, и нигде более. Те события, которые произошли в мире и обществе мы забываем легко и быстро, а те приятные события, которые произошли на коже, в любовных прикосновениях помнятся очень долго и всегда желанны. Мы привыкли к телу и воспринимаем его как наше личное, данное нам в использование на наше усмотрение. Хочу - лелею его, хочу - угнетаю его в строгости и аскетизме. Но это не так и чтобы убедить нас в важности того что мы имеем, Нанси вводит понятие разомкнутого пространства. Тела не заполняют пространства, но тела суть пространство открытое. Тела должны быть открыты друг для друга, а иначе мы приходим в мир пустыми и уходим пустыми. Мы бытуем на границе существования, а не самой жизни. В учении апостола Фомы Иисус говорит о том же: "Я встал посреди мира, и я явился им во плоти. Я нашел всех их пьяными, я не нашел никого из них жаждущими, и душа моя опечалилась за детей человеческих. Ибо они слепы в сердце своем и они не видят, что они приходят в мир пустыми, они ищут снова уйти из мира пустыми". В учении этого апостола не раз подчеркивается необходимость познать себя, не пренебрегать плотью, которая произошла от большой силы и большого богатства, а иначе "мы в бедности и сама - бедность".
Западное тело так долго подвергалось искусственному "осветлению", что стало катастрофичным для себя - подавленным, истерзанным, беспокойным и как итог, развоплощенным в касаниях. Мир переполнен "легкими" телами, ставшими пустыми знаками. В свое время я не мог понять библейские слова о том, что когда Бог взвешивает человека и находя его «легким», попадает в число беззаконников и того, кто не ходит по стезям его. Но быть взвешенным, требует помощи со стороны другого тела и творение начинается с взвешивания, друг на друге и друг подле друга. Тела приходят, чтобы весить один подле других - так устроен белый свет, что тело ждущее поддержки в одиночестве, любви или отчаянии, всякий раз весит абсолютным весом. И когда я опять взял Библию, чтобы разобраться о теле "легком" и теле ждущем поддержки в одиночестве, то был поражен, что таковыми оказались те: "кто не смотрит на дорогу садов виноградных (радость любовная в союзе двух м+ж), кто угнетает бездетную, не рождавшую и вдове не делает добра".
В современной философии появился термин «мудрости тела», внимание к которому позволяет получить новый опыт и новое качество существования. Но что значит "мы" получаем тела? В Библии легко прослеживается, что человек был создан до того, как получил тело и был "одет в кожаные одежды". По существу мы водворены в тело, оно дано нам в пространстве и на время, чтобы из двух тел создать нечто новое, под названием плоть. Тело имеет форму осязаемую и видимую как части тела, а плоть состоит из теплоты, гладкостей и желаний, всего того, что мы воспринимаем как осязающее и ласкающее нас. Тела сродняются и слепляются через плоть и через нее мы отзываемся на плотское в другом, что льнет и липнет к другой плоти. В Библии слово "плоть" впервые употребляется в связи с отношением Адама и Евы - "плоть от плоти" и "будут двое одна плоть". Нам дано тело не для того чтобы его прятать, угнетать и пренебрегать, оно показание бытия - как жить и приближаться друг к другу. Даже голос, проявляется как тембр места при котором тела выказывают себя для другого. Мы много думаем и мыслим о теле, но оно более предназначено быть касаемым, ласкаемым и как предел существования завершается вторжением одного в другое. Мужчина и женщина - это не просто имя пола, но императив и закон малейшего, возможного прикосновения, - утверждает Нанси. И добавляет - касаться, целовать, но не объяснять потребностью продолжения рода и прочими полезностями либидо, но только радость. При правильном отношении к телу оно может стать как нарастающая сборка при "показе" тела, или же когда тела отталкиваются друг от друга, происходит его разборка, развоплощение и возвращение человеческого существа к пустому знаку повторного воплощения и скучиванья тел.
Философы сакрального говорят, что мы (современники) вытканы из некачественной ткани большой энциклопедии науки, искусства и философии аскета, где тело всегда принесено в жертву - гостия. Свое тело стало чужим, мы увязли в трясине образов - научных открытий о теле, медицинских предписаний и различного рода оздоровительных идеологий, составленных по смутному, всегда растяжимому рецепту. Хотим мы того или нет, но тела призваны соприкасаться друг с другом, которое бесконечно искажено и отсрочено. Оно опосредовано машинами, ксерокопиями, тела наказаны трудом и замараны заработком: Утром человек торопит свое тело пробудиться, едет на работу, возвращается с работы, не ожидает отпуска, а если берет его, то быстро из него выходит, чтобы продолжить воплощать тело в товар, становится товаром, рабочей силой, истощаемой на рынке труда. Это тела, направляемые ни к чему иному, как к их превращенной в деньги силе, к прибавочной стоимости капитала. Даже не пытайтесь утверждать, - возмущается один из лучших терапевтов тела - что дискурс этот архаичен. Капитал означает тело, превращенное в товар, перевозимое, перемещаемое, замещаемое, поставленный на некий пост и в некую позицию до самого износа, до безработицы, до голода, до пустоты и бессмыслицы жизни. Все это толчея и рана тел, где от одного тела до другого простирается разомкнутый мир, в котором некогда прикоснуться и почувствовать тепло и мирность другого тела. Каждый, кто прикасается к другому, прикасается к себе. Одно прикосновение - два самопознания. У тела без касаний другого, вырвана энергия жизни. Прикосновение к телу Другого, является решающим моментом рождения моей плоти и плоти Другого. Человек должен желать прикосновения к плоти Другого, чтобы проявилась моя. Хорошие выводы и уникальные откровения о прикосновении, но опять как то в недоговоренности и боязни, сказать - к кому и как прикоснуться, чтобы приобрести некую мудрость от того к кому прикасаешься и кто прикасается к тебе.
Тема инаковости "Другого" замечательно разработана в современной философии, где говорится о первичной ответственности человека перед другим. Из своей чувствительности человек бытийствует за другого, его бытие - замещение, ответственность, искупление.
В Евангелии от Филиппа многообразно утверждается, что истинное искупление происходит в чертоге "брачном". Мы уже говорили о милосердии в области сексуальных отношений, но как возведения ее в ответственность по отношению к другому, еще не ставили, не знали, не умели.  Возможно, к такой ответственности и милосердию ближе всего подошли "блудницы", правда пока еще за плату. Но мы-то знаем, что эта плата по Моисееву закону не войдет в Царство Отца, а они милосердствующие «мытари и блудницы» - войдут. Поразительно, но когда обращаешься к библейскому слову, вокруг которого возникли выше приведенные рассуждения, то само "слово" заканчивается так: "Ибо Господь сотворит на земле нечто новое: жена спасет мужа". А в Евангелиях эта женщина предстает в образе царицы Савской (Южной), то есть женщины "знойной" в любви. И тот же философ, раскрывая термин "открытости", защищает чувствительность в которой "распахивается и являет себя нагота", но не нагота тела, которое вдохновляет пластические искусства: "здесь это нагота кожи, подставленной прикосновению, ласке, которая всегда, даже заблудившись в сладострастии, есть страдание за страдание Другого. Эта чувствительность распахнута, раскрыта подобно городу, объявившему себя открытым для вступления неприятеля; она по сю сторону всякого воления, поступка, деклараций и определения позиций".
Как бы подводя итог философско-религиозным определениям состояния бедности тела, как пустого знака – «разборки и развоплощения тела» или «чумных отношений между телами» нам может покажется, что это ничего не значащие метафоры, мало нас касающиеся. Но это далеко не так. Нам понятен страх человечества перед "гибелью" от стихий природы, но это всего лишь предмет веры. Как сказано: не бойтесь убивающих тело, ибо они не могут убить душу. Но душа, как сущность человека убивается в "развоплощении" тела, от нечистых прикосновений. Киберсекс, разного рода суррогатные приборы и искусственные заменители соития обедняют тело, делают его безличным. Это есть то состояние, когда человек уходит в вечность, так и не поняв, кто он - мужчина или женщина. На Пире небесном и на брачной Вечери, ему там не находится места, а все потому, что он не в тех одеждах. Очевидно многие, в спешке перед земным воплощением не успели в этом определиться, поэтому они меняют свой пол, становятся трансвеститами бесполого духа. Виновато общество, что не создало условий, при которых человек мог бы без отсрочивания утверждаться в своем предназначении пола.
Но мы вернемся к практичному Маркузе. В эпилоге своей книги он говорит: Почему до сих пор не слышится голос от здравого смысла, когда Фрейд открыл универсальные законы развития личности и общества, его тоже не поняли. Нам говорят: потому что была война людям не до секса. Чепуха, и сейчас «война», но другая. Если в той войне, выжившие становились героями и в этом обретали хотя бы временный смысл жизни. То в нашей, невидимой войне, когда народ «убивает себя» отсутствием и отсрочиванием удовольствий, то все они мирной чередой идущие друг за другом поколения, теряют некий смысл жизни, до того как дойдут до границ Танатоса (смерти). Аналитики утверждают, что желающих найти смысл жизни около 78% людей, а не нашедших его и совершающих самоубийства - 85%. Признаки множатся, традиции не диктуют - что нужно, человек хочет того, что другие хотят. Но как всегда прав дедушка Фрейд, который утверждает, что те кто ищет смысл жизни, как правило неудовлетворенны в области либидо. Вокруг "пророка" всегда собирается "легион" - учителя, что поменьше и им тоже хочется высказаться хоть как-нибудь. Имя им - неофрейдисты. Как правило, их теории интеллектуальное трюкачество и обслуживают они идеологию. Маркузе пишет: в то время как психоаналитическая теория Фрейда признает, что заболевание индивида корениться в болезни его цивилизации, психоаналитическая терапия пытается вылечить индивида с тем, чтобы он мог продолжать функционировать как часть больной цивилизации, не капитулировав перед ней окончательно. А «легион» утверждает - вы уже достигните многого, если сможете превратить вашу мучительную истерию в ежедневное счастье. Дедушка Фрейд интерпретировал судьбу человека в терминах первичных инстинктов, в особенности сексуального и их модификаций, а ревизионисты, перемещают акцент с биологического на культурный уровень, с конституции индивида на его среду. Они проповедуют полный отказ от понятия либидо для лучшего «взросления человека», но как он повзрослел, - нам, удаленным во времени видно лучше.
Все устали, все предчувствуют что должно наступить нечто новое, но которое никак не может разродиться, обнаружится и наконец, начать быть в человеческом обществе. Все озабочены теориями и высказываниями, но природа и ее основной фактор времени - консервативен, ей нет дела до созревания разного рода "нео", когда человек зреет, зреет и никак не созреет. Просто приходит новое время, приходит быстро, революционно - кто осознал и исполнил - взошел на "престол", а кто не услышал, побудет еще некоторое время под "престолом" любви. Оказаться под "престолом", а тем более быть отлученным от Небесного пира, не такая и безобидная вещь. Философское познание хорошо, но оно не для многих, что-то должно делаться и осуществляться в обществе практическим образом. Очевидно, есть смысл посмотреть что творится в низинах мира, ибо говоря только философскими, хотя и важными категориями, можно о многом не сказать и уподобиться «заике» Аристофану из "Пира" Платона, которому, когда пришло его время говорить об Эроте, возбудилась икота. Когда возвышенные рассуждения о правильной любви должны быть временно отодвинуты в сторону, если их не воспринимают слушающие. Можно как Аристофан передать речь врачу Эриксимаху и говорить о пользе секса для человека, пока общество не утвердится хотя бы в этом знании. Необходимо заметить, что Павсаний хорошо хвалил бога Эрота, как хвалят его современные апологеты любви, но мало что делается для этого спутника всенародной любви. Он говорил о важности оказания ласк любящим, которые в одних местах порицаются законом, в других городах трудны для определения, где нет привычки к мудреным речам. Итак, - делает заключение он: где принято, что постыдно оказывать ласки любящим, там это произошло от своекорыстия правителей и от слабости подвластных. А где знают «нижним» местом, что секс это хорошо, но проявляют бездействие, чтобы всем было хорошо, там такое правило бездействием своей души допустили законодатели. В речи Павсания говорится и о деньгах, за которые любящие решаются на такую рабскую службу, какой не несет ни один раб.
Переводя стрелки с Платонова «Пира» на нашу современность, спросим свое «сверх Я»: По какому праву простоватое и душевное «Я», получившее в удел жизни непривлекательное лицо или косноязычную речь, не способную привлечь подружку к себе, или по какой-либо другой причине он остался без спутницы жизни и от этого лишен отправлять свои естественные (сексуальные) потребности. Лишен по той простой причине, что «цивилизованное» общество, состоящее из «сверх Я», почему-то решило что специально организованные дома для этого дела и гостиница Деборы у дороги - это плохо. Если он не может на свои кровные денежки приобрести женщину (не купить, как кричали бы моралисты), но чтобы иметь возможность отправить свои природные и божеские потребности, то в "лучшем" случае он делается перверсным, а в худшем начнет приобретать опасные для общества "игрушки". Перверсность, на свой манер выражает бунт против порядка, подчинившего сексуальность "моральному" принципу и протест против реальности, порабощающей удовольствие. Эта концепция имеет далеко идущие последствия для метода и содержания социальной (политической) науки. Срывая идеологический покров и изучая строение личности, психология, так и оставшаяся служанкой "бедной" религии, приходит к разложению индивида: его автономная личность предстает застывшей манифестацией подавления человечества в целом. В Зогаре есть такой момент, как некие "ученики", которым уже надлежало стать учителями, приехали на ослах послушать Учителя, который самим Небом признан лучшим и последним толкователем тайн священного слова. Послушали его, но "так и не узнали его", не поняли о чем он говорил и когда "поднялись они и стали погонять своих ослов, но те не шли. Погоняли они их, а те не шли. Испугались они и оставили ослов, которых как и должно, съели волки.    
В настоящее время нельзя утверждать, что существует некая репрессия, которая ограничивает Эрос, но отсутствие внимания к проблемам, которые возникли на старой почве, практически оставляют конфликт неразрешенным. И в этой пустоте безразличия цивилизация ослабляет инстинкты жизни и, следовательно усиливает силы (деструкции), против которых они были призваны. Чтобы убедиться в этом не надо далеко ходить, а зайти в общественные «предбанники», где на стенах часто можно увидеть эротические граффити, которые свидетельствуют, что в обществе существует половое напряжение и подавленная сексуальность. Как ни странно, но такое «подростковое» воображение продолжает формировать «новый» мир, в котором нет понимания природы человека, ни силы, ни знания богатств визуализации, имеющегося на Востоке. Но, восток дело тонкое. В старых европейских источниках слова по этому поводу советуется за истиной «сходить в Китай». Сходили и увидели, что в стремительно прогрессирующий в экономическом плане Китай буквально ворвалась сексуальная революция. Жители Поднебесной, очевидно, вспомнили об «искусстве спальных покоев» и стремительно раскрепощаясь, находят новые формы сексуальных забав. Необыкновенную популярность завоевал автомобильный секс. В собственной машине китайская парочка чувствует себя в полной безопасности, потому что по местным законам автомобиль является частной собственностью и полиция не имеет права проникнуть в салон без согласия владельца. А стражи порядка (ведь они тоже человеки) справедливо и по человечески завидует парочкам в салоне авто и говорят, что с удовольствием поменялись бы местами с кем-нибудь из них. Такая форма обслуживания распространена в странах «Беотии» (по Платону), где нет привычки стяжать славу премудростью законов и где осознали, что сексуальное напряжение в обществе далеко не пустяковая вещь. Где вместе с правом на труд, мирно соседствует право на Эрос.
В своей проницательной работе «Письмо о гуманизме», М. Хайдеггер говорит о том, что человек пребывая в истине бытия, послушен ему только тогда, когда от самого Бытия приходят знамения тех предназначений, которые должны стать законом и правилом для людей. Предназначить, по-гречески означает закон. И не просто закон, а в более изначальной глубине, предназначение, таящееся в посыле Бытия. Только это пред-назначение способно привязать человека к Бытию и только такая связь способна поддерживать и обязывать. Иначе всякий закон остается просто поделкой человеческого разума. Существеннее всякого установления правил, чтобы человек нашелся в истине бытия как своем местопребывании. Лишь пребыванием в этой местности дается опыт надежной уместности поведения. Уместность всякому поведению дарит истина бытия, которая становясь кровом, укрывает человека от пустоты, делая домом - кущи, простой шалаш, палатку, автомобиль или остров аборигенов. Не по этой ли причине, многие обеспеченные люди приобретают острова и дома подальше от цивилизации, где при множестве хороших правил поведения, все-таки не находится места истине бытия.
Наш современник Друнвало Мелхиседек в книге "Светоносная змея", рассказывает о своей миссии, восстановления решетки Сознания вокруг земли. Из всех аспектов земной решетки, именно женский оказался не сбалансированным. Любопытно, что центром Единой решетки сознания оказался остров Муреа, который представляет самую "женскую" область в мире. Игры и любовь остаются основной целью жизни островитян. В середине острова руины древних и алтарь, где происходило таинство соития мужчины и женщины. И такой образ жизни им заповедан от древних учителей. Нам не должно казаться странным и тривиальным, что через такие места и дома восстанавливается бытийная решетка земли. Все это лишний раз подчеркивает - почему и для чего человек создан, и в какие обители он призван.
Так вот, народу китайцев повезло, потому что они вспомнили о своем великом учителе Дун Сюане, который сказал: «Среди десяти тысяч вещей, порожденных небом, превыше всего человек. Из того, что человек особенно ценит, ничто не может сравниться с «сочетанием человека в одну плоть». Оно подражает Небу, а за образец берет Землю, упорядочивает Инь и смиряет Янь. Понимающие эти принципы могут питать свою природу и продлить свой жизненный срок. Но кому непонятен его подлинный смысл, наносят себе вред и "преждевременно умирают». А вот европейцы, почему-то не поняли своей великой Книги, так и его современных пророков, которые убедительно показали, что с развитием господства развертывается конфликт между сексуальностью и цивилизацией. Что под властью принципа производительности «стахановского» труда, тело и душа превращаются в инструменты отчужденного труда.
Важнейшую роль в этой трансформации играет распределение времени. По некоторым расчетам свободное время индивида, предназначенное для удовольствия сильно сократилось. Это были расчеты середины прошлого столетия, а в наше перестроечное время не надо рассчитывать, чтобы увидеть как рабочий день превратился в полный световой день. Особенно от этого страдают те самые женщины, которые по древнему пророчеству призваны спасти мужчину. Многими исследователями общества замечено, что произошло "ожесточение" женского характера. И как следствие страдают мужчины, увеличивая отряд импотентов. Но, принцип удовольствия не знает ограничения во времени в том смысле, что он сопротивляется дозированию удовольствия. Более того, отчуждение и регламентация переходят с рабочего на свободное время. Такое координирование не обязательно привносится институтами общества. Основной формой контроля служит продолжительность рабочего дня, утомительная и механическая рутина отчужденного труда, после которого досуг становится пассивным (хочется сказать импотентным) расслаблением и восстановлением энергии для работы. Такой индивид чаще, а теперь и уже - не умеет и не имеет возможности жить для себя. Поэтому сегодня борьба за жизнь, а значит и борьба за Эрос - это политическая борьба.
Если верно, что зрелое «Я» цивилизованной личности хранит архаическое наследие прошлого, в котором прошлое, определяя настоящее, не дает человеку овладеть своей собственной историей, то необходимо присмотреться к религии, которая продолжает играть значительную роль в истории развития общества. В настоящий период развития цивилизации прогрессивные идеи рационализма нельзя принять, не придавая значения роли религии, которая приучила людей со спокойной совестью относиться к страданиям и вине. Это чувство вины обнаруживает себя в «убытке счастья», являясь платой за культурный прогресс. С триумфом христианской морали (не евангельской от сути) произошло искажение и обуздание жизненных инстинктов; образовалась связь между несчастливым сознанием  и «виной перед Богом». Вражда, восстание и бунт были внедрены непосредственно в структуру человеческих инстинктов, создав тем самым почву для оправдания и утверждения подавления и бесправия. Последние превратились в повелительные и агрессивные силы, определяющие человеческое существование, а их возрастающая утилизация привела к тому, что прогресс превратился в прогрессирующую репрессию. Восстание было истолковано как первородный грех и неповиновение Богу, а стремление к удовлетворению было названо похотью. Аскетическая религиозная этика непримиримо относится к величайшей иррациональной жизненной силе - половой любви. Половой акт в древности был составной частью магических оригий, священная проституция не имела ничего общего с «первобытным промискуитетом» (беспорядочными половыми связями). Храмовая проституция выполняла функцию защиты людей от мертвой мистики психологических переживаний. Экстаз являлся священным, ибо в этой бездне Адам получил Еву и стал цельным человеком. Теперь «грех» стал не случайным явлением, а составной частью всей культуры в целом, всей деятельности культурного мира, и наконец, всей жизни вообще. Именно наивысшее, что может предложить земной мир, оказалось обременено наибольшей виной. Все виды деятельности в упорядоченном мире обременены равной виной. Скрытая и сублимированная вина вошла в государственные законы и препятствует справедливой оценке действительности. Господа и рабы, властители и подданные, священники и их паства, все скучены и перемешаны в потоке религиозной схоластики. Мир, обремененный виной и грехом, становится все более бессмысленным в своем развитии. Дегенерация жизненных инстинктов и упадок человека в человеке продолжаются, потому что он не центрирован по отношению к миру. Человек изначально не дан, но только задан как цель и задача, он только еще может состояться. Но может и не состояться, не актуализироваться - прожить всю свою жизнь как потенциальную возможность быть человеком. История рождается не из "грехопадения", а из сотворения человека. Страдания и смерть термины человеческого претерпевания, но жизнь не претерпевание. Здесь хочется вспомнить слова Иисуса, который после речи о природе, любви и страсти, просил учеников не метаться за истиной других людей, но "Сын человека внутри вас. Следуйте за ним. Не ставте предела, кроме того, что я утвердил вам, и не давайте закона как законодатель, дабы вы не были схвачены им". Легко заметить, что большая часть истории прошла под знаком законотворчества и человек, оказался схвачен им.
В основных религиозных учениях - иудейском, христианском и мусульманском, создание человека принадлежит настоящему, чем историческому прошлому, как задание направляющее в будущее. Картина нерепрессивной цивилизации, которую нам дает побочная линия мифологии, философии и религии в восточном варианте, указывает на новое отношение между инстинктами и разумом. Достижение гармонии между свободой влечений и порядком ведет к перевороту в цивилизованной морали, новые отношения рождают новый принцип реальности. С позиции государственных институтов освобождение инстинктов видится как рецидив варварства. Однако такое освобождение, вызванное не поражением, а победой в борьбе за существование и поддержанное свободным высоко цивилизованным обществом, может вести к радикально иным результатам. Возможность нерепрессивной цивилизации связана не со сдерживанием, а с раскрепощением прогресса - так, чтобы снова задавшись вопросом о добре и зле, человек приступил к обустройству своей жизни в соответствии со своим полностью развитым знанием. Не репрессивный строй возможен только в том случае, если сексуальные инстинкты смогут, движимые собственной динамикой, создать в изменившихся экзистенциональных и общественных условиях прочные эротические отношения между зрелыми индивидами. Это может показаться подтверждением опасений, что освобождение инстинктов приведет к обществу одних сексуальных маньяков. Но маньяки и насильники появляются там, где их сексуальность подавлена и отсрочена. Но худшими представителями зла являются аскеты и трансвеститы духа, которые заполнили коридоры власти и под «благовидными» лозунгами, зомбировали народы земли скудной моралью толерантности. Современная Европа тому яркий пример.
Намеченный прогресс подразумевает не просто высвобождение, но и преобразование либидо из сексуальности, подавленной приоритетом генитальности, к эротизации человека в целом. Это скорее постепенное распространение, а не на взрыв либидо. Да и о каком может идти речь взрыве в настоящее время, когда речь идет всего лишь о праве человека и легализации профессии свободных людей распоряжаться своим телом. Я умышленно опускаю слово «проституция», рожденное в новом и забитом обществе, так возмущался гениальный исследователь старины, В. Розанов. Оживление древних учений от "ветхого днями" и человеческих стремлений не обязательно означает регресс; возможно и противоположное толкование - приближение к счастью, всегда ощущавшемуся как подавленное обещание лучшего будущего. В одной из своих проницательных формулировок Фрейд определил счастье, как последующее осуществление доисторического желания. Но мы то теперь знаем, что "доисторическое" это то к чему был подведен Сын человеческий в библейском учении и мы должны быть подведены  к "Ветхому днями", - к древнему учению, слову и к той полноте жизни, которая присутствовала в начале сотворения человека. Мы создавались в этом присутствии, чтобы в перспективе будущего, однажды понять эти ветхие знаки, обновить их в культурном развитии и придти к свободе на новых основаниях.
Очевидно, человек всегда был свободен в желаниях и хотениях, но общество мало или ничего не делало, чтобы эти вещи состоялись всякий день. Такова природа идей справедливости, равенства и сотрудничества: трюизмы, самоочевидности, расхожее различение хорошего и плохого, конструктивного и деструктивного, позитивного и негативного, заимствованные из господствующей идеологии. Все это равнозначно конформистскому лозунгу «ищите хорошего», но эти различения бессмысленны и даже ошибочны, когда сглаживают остроту и глубину конфликта, когда вместо понимания предлагается простая констатация и практика словоупотребления. В приводимых отрывках Маркузе свидетельствуется, что в ревизионистских школах действительность смешивается с идеологией. В отчужденном мире друг другу противостоят типизированные фигуры: родитель и ребенок, мужчина и женщина, господин и слуга, бос и наемный рабочий, которые соотнесены друг с другом специфической организацией универсального отчуждения. Психоанализ выводит на свет всеобщее в индивидуальном, ибо только так и в таких рамках он может бороться с овеществлением человеческих отношений. Традиционное разграничение психологии, философии и современной религии, устарело вследствие условий человеческого существования в современную эпоху. Автономные осознаваемые психические процессы поглощаются функцией индивида в государстве, его публичным существованием. Таким образом, психологические проблемы оборачиваются политическими: частное расстройство отражает расстройство целого и лечение индивидуального расстройства, более чем прежде зависит от лечения общего расстройства. Но ревизионисты не видят действительного состояния отчуждения, превращающего человека в переменную функцию, а личность в идеологию. За всеми различиями исторических форм общества Фрейд видел общую всем фундаментальную бесчеловечность и репрессивный контроль, стремящийся внедрить в самую структуру инстинктов господство человека над человеком. Он был ближе к истине, чем динамические социологические понятия, выдвинутые ревизионистами. Отрицание решающей роли сексуальности, ведет к отрицанию фундаментального конфликта между принципом удовольствия и принципом реальности: очищенные инстинкты человека становятся способны вписываться в социально полезное и приемлемое счастье. Но для ревизионистов не существует трудности, переместив свободу и счастье в сферу духа, они берутся утверждать, что проблема решена.
Вот как ее разрешает один из ведущих легионеров неофрейдистов Э.Фром, он пишет: «Истинная любовь сопряжена с продуктивностью, поэтому правильнее было бы назвать любовью лишь «продуктивную любовь». Сущность ее одинакова, будь то любовь матери к ребенку, просто наша любовь к человеку или эротическая любовь мужчины и женщины... есть общие свойства, присущие всем формам продуктивной любви. Это забота, ответственность и знание». Не надо быть большим психологом, чтобы увидеть в этой фразе идеологическую формулу, которая обезличила любовь «одинаковостью и продуктивностью». А у Фрейда везде, о чем бы он ни говорил, проявляется глубина и анализ инстинктивной основы и подосновы любви: Любовь в нашей культуре возможна и необходима, как задержанная в отношении цели сексуальность, со всеми табу и ограничениями. Но для ревизионистов нет таких конфликтов, созданных цивилизацией, которые зрелый человек не мог бы разрешить без серьезного для себя ущерба. Социологическая конкретность ревизионистов оказывается поверхностной, решающая битва происходит в душе человека. Попытка ревизионистов принизить значение биологической сферы и особенно роли сексуальности смещает акцент с бессознательного на сознание, теряется глубина понимания общественной репрессии.
Несмотря на прямую критику некоторых социальных институтов, ревизионистская социология принимает фундамент, на котором покоятся эти институты. Современная пресса еще больше усердствует в этом направлении, каждое уважающее себя печатное издание стремиться поднять вопрос о проблеме «проституции», авторы клеймят ее как пережиток прошлого, ругаются и призывают заинтересованные органы власти решить эту проблему силой. Но воз и ныне там. Это дорогая цена, высших ценностей современной культуры, - говорит Маркузе, призывая отнестись к этому настолько серьезно, чтобы закрыть психоаналитическому философу и писателю путь к проповеди этих ценностей, скрывающих их запретное содержание и то, чего они лишили индивида. Для ревизиониста жестокий факт общественной репрессии превратился в нравственную проблему - как это всегда происходило в конформистской  философии всех времен. Симптом моральной несостоятельности, «врачевание души» проповедью становится воспитанием, нацеленным на формирование религиозного отношения к жизни. Опять же, религиозного знания, основанного на старом багаже морального запрета и осуждения как греха. Но, "грех есть то, что вы делаете грехом", - сказано проникновенно одним из Пророков. Принося в жертвы истины дедушки Фрейда, ревизионисты сами принимают сторону того принципа реальности, против которого они столь неистово ведут борьбу. И уподобляются тем самым софистам (агентам старых традиций), которые убили Сократа, восставшего против старых "чумных" (гомо) отношений.
Большинство людей в обществе изобилия на стороне того что есть, но не того что может или должно быть. Установившийся порядок достаточно прочен и эффективен, чтобы оправдать стабильность этого общества. Человек оказался подавлен размахом и эффективностью демократических изменений: свободные люди не знают что делать со своей свободой, а «угнетенные» недостаточно сильны, чтобы освободиться самостоятельно. Эти условия формируют новые понятия определения сильного государства. Но, сильным становится то общество, где за политической борьбой признается борьба за Эрос - как борьба за жизнь. Кто умеет справиться с конфликтами путем их признания и регулирования, тот берет под свой контроль ритм истории, кто упустит эту возможность, получает ритм себе в противники. Изменение мира сопряжено с преобразованием человека, поэтому нельзя ждать того момента, когда мир изменится до такой степени, что трудно будет приспосабливаться к наступающим переменам. Не отстать от ритма перемен, мышления, разума, через новые идеи человек может переделать себя. Наличие конфликтов и их разрешение, предотвращают окостенение социальных отношений и являются источниками обновления. Если изменения реального мира не находят соответствующего отражения в идеологии, ценности проявляют тенденцию к утрате своего смысла.
Завершая главу, хотел написать, что человечество устало от недоговоренности, но подумал, что в большей степени оно устало от недоделанности бытия, в отсрочивании не сбывшегося в «здесь и сейчас». Будет ли правда разрешена на земле, покажет время, ибо последний суд нисколько не похож на тот суд, к которому люди привыкли на земле и приговоры последнего суда нисколько не похожи на приговоры суда земного. Нас судит уже не разум с его властными категориями - стыдно, нелепо, невозможно, а издержки времени. Сейчас на скамье подсудимых все мы, наши законы и наши принципы, если до сих пор не угадываем, где обитает счастье и на каких основаниях оно покоится.