СИНОПСИС СЦЕНАРИЯ.
Сбылась мечта врагов российской государственности. Как
ни закармливала власть москвичей, именно они составили ко-
стяк вооруженного восстания. Грамотно проведя агитацию
среди иногородних студентов, сочувствующих офицеров и оби-
женных капиталистическим неравенством гастарбайтеров, вы-
вели вожди в ключевые места тучи бушующего народа, захватив
думу, правительство, Останкино...
И пошло-поехало!
Люся Селиванова по кличке Фикса, хотя и имела высшее
экономическое образование, работу найти не могла. Муж, вы-
полняя воинский долг, пропал без вести на Кавказе, оставив
ее с тяжело больным сыном и престарелой матерью на произ-
вол местных властей. Ребенка нужно было срочно оперировать
в Москве, а чиновники от медицины лишь руками разводили,
одним словом нужны были деньги, и много. Спасибо Юране,
поддерживал их, как мог, да рыбки свежей завозил регулярно.
Рыбачил он с Домкратом, другом детства.
Мишка Домкрат, благодушный авантюрист с маленькими
глазами на широком лице красного оттенка и ста двадцатью
килограммами живого веса, имел четыре заслуженные ходки за
любовь к чужим деньгам и вину «Анапа». Откинувшись полгода
назад, ловил с Юраней рыбу и присматривался к новорусским
чиновникам, надеясь решить свои финансовые проблемы. В
общем, неисправимый он был уголовник, хотя и с фантазией.
Дружил Мишка с Юраниным соседом – Саней Индейцем.
В прежние, благословенные для студентов времена учились
в брянском сельхозинституте дети разных народов. Среди не-
гров, китайцев, арабов был и краснокожий парнишка с верхо-
вьев перуанской Амазонки, гордый сын вождя, потомок Вели-
кого Инки. Кобель он оказался еще тот, менял подружек, как
ирокезы после бани, пока не встретил медсестру Клаву, братья
которой и окольцевали вольное дитя природы. Домой в джунг-
ли он уже не вернулся, устроился работать на птицефабрику,
так как яйца очень любил сырые, да и в Клавиной квартире не
в пример комфортнее было, чем в вигваме.
Обрусел полностью,
огненную воду хлебал без меры, когда тоска по родине заедала.
С мобильником еще любил играться: вспоминал, как в юности,
найдя на берегу Амазонки красивую банку из-под кока-колы,
был счастлив – то на шею ее вешал на зависть соплеменникам,
то на елдык напяливал.
В тот знаменательный день выпивали Домкрат с Индейцем
у Фиксы, когда Юраня после ночной рыбалки с судаками зашел.
По телевизору как раз демонстрации в столице показывали, мол,
революционно настроенные граждане, войска и гастарбайтеры
желают строить справедливое общество на социальной основе
без олигархов и коррупционеров. Говорили, что из Брянской и
других областей в Москву вызваны полиция и ОМОН для под-
держки старого режима, и призывали на местах не теряться, а
брать власть в свои трудовые руки.
Тут, как на грех, на Юранином стакане спиртное закончи-
лось, и стали друзья думать, как дальше жить – чуть не подра-
лись от возбуждения. Ясно было одно – шанс упускать нельзя.
Люся Фикса позвонила в полицию знакомому и выяснила, что
почти все менты – на пути в Москву, а остальные – губернатора
с мэром охраняют. Город был свободен!
Поручили Люське сшить к утру черный флаг да напечатать
пару документов, и поехали к Юране в гараж откапывать в под-
вале станковый пулемет Горюнова времен Великой Отечествен-
ной, найденный еще по молодости с Домкратом на месте былых
боев. В крыше жигулей вырезали люк и прикрутили оружие
сверху – получилась неплохая тачанка. Домой шли уже под звез-
дами – необходимо было посмотреть теленовости, обдумать, с
чего начать, и отдохнуть: предстоял тяжелый судьбоносный
день.
Пока ребята отдыхают, сплоченные единой целью, пару слов
о Юране.
Неспокойно было у Юрани на сердце с тех пор, как открыл
он строительную фирму в конце прошлого века. С одной сторо-
ны – менты, налоговая, пожарники вились, как воронье, круга-
ми, надеясь поживиться на халяву. С другой – брянские блатные
безуспешно пытались отщипнуть от Юраниных доходов, пери-
одически проверяя его на вшивость.
Но не такой Юраня человек, чтобы отстегивать в поте лица
заработанные зузы кому ни попадя за красивые глазки. Да и
зарплату трудящимся надобно было выплачивать сполна и во-
время – это святое правило человека высоких моральных ка-
честв, воспитанного в духе социальной справедливости. Пахали
Юраня и ему подобные на благо родных семей, свято веря не
только в свое, но и во всеобщее светлое завтра. Знали бы они,
как будут грести бабло лопатой чиновники в грядущем веке,
присосавшись к финансовым потокам и обирая родную стра-
ну, примеряясь, как вовремя свалить за кордон в случае шухера.
Но так как угрозы воровству не наблюдалось, затянул наркотик
обогащения ментов, судей, прокуроров и остальных слуг наро-
да, необратимо пронзив коррупционной проказой вертикаль
владычества Мамоны с верхов до глубокого низу. И не осталось
ни единого закуточка на все еще великих после развала страны
территориях, где нельзя было бы за деньги обтяпать любой мер-
кантильный интерес.
Цепная необратимая реакция. Праздник
мохнатой лапы.
Кто заразил умы чуждой русскому духу манией
наживы? Пушкин? Есенин? Евтушенко?
Наступил второй день революции. Из перегородившего
вход в коммерческий банк «Хиткредит» необычного автомо-
биля с черным флагом и пулеметом на крыше появились двое
мужчин и женщина в строгих костюмах с белыми повязками
на рукавах. «Банк национализирован, мандат реввоенсовета», –
объявила женщина жестким, не терпящим возражения голосом,
развернув охране документ с печатью. «Проведите нас к управ-
ляющему, за саботаж – расстрел на месте, за сотрудничество –
награда».
Пока грустный управляющий, отдав необходимые распоря-
жения, пил под Люсиным присмотром в кабинете кофе, Юраня
и Домкрат с помощью охранников загрузили в машину к Индей-
цу выданные главным бухгалтером мешки с наличностью, тор-
жественно объявили именем народа о повышении служащим
зарплаты в два раза и поехали в автосалон, выбрать машину по-
вместительнее.
Да, чуть не забыл: в углу старик с внучкой сидел, плакал, что
деньги не дают. Сунули незаметно и им мешок – пусть утешатся.
Хозяин автосалона сначала не хотел жертвовать шикарный
«Хаммер» для нужд революции, но когда Домкрат полоснул
очередью по стоящей с краю «Тойоте», сразу согласился, даже
пулемет помог переставить. Лишь расписку попросил у Люськи
Фиксы, что как патриот с радостью помогает новой власти.
Мимо ехали цыгане на телегах, с верхом загруженных ком-
пьютерами, – видать, национализировали где-то, но увидев про-
исходящее в автосалоне, сразу тормознули лошадок и эмоцио-
нально загалдели по-своему, что-то затевая. Ну да черт с ними.
Наши друзья уже степенно катили с пулеметом и черным
флагом к заполненной митингующими массами площади Ле-
нина. «Все богатства народу. Долой кровососов чиновников», –
скандировал в мегафон коренастый оратор в кепке, указуя рукой
на здание администрации с мелькающими в окнах испуганными
лицами. Рядом крутилась остроносая старушка в матросской
бескозырке, с синяком под левым глазом и в огромных крос-
совках на босу ногу. «Странно, – удивились ребята, – она же в
Москве в теленовостях мелькала во всех местах». Рота полиции
у входа с трудом сдерживала натиск разъяренных людей.
«Долго не продержатся, – глубокомысленно прикинул Индеец, – а места
в машине еще много, полетели в «Газторгбанк» по-быстрому».
От драмтеатра наискосок через площадь к магазину «Изум-
руд» шел немецкий офицер в форме гаулейтера Второй мировой
с эскортом из двух свирепых автоматчиков в касках и с медны-
ми жетонами на шее. «Артисты ювелирный национализировать
пошли, – констатировал Юраня, – довели людей».
У рынка сотня знойных джигитов организовалась в отряд
самообороны имени 26 бакинских комиссаров, и старушка в
бескозырке среди них. Картина Репина в реале.
Банк оказался закрыт. Въехали по ступеням, выдавив бам-
пером входную дверь, и шмальнули из пулемета в потолок для
порядка. «Банк экспроприирован», – рявкнул клеркам Домкрат,
разыскивая управляющего. Поймали только главного бухгалте-
ра. «Начальство с секьюрити и деньгами закрылись в хранили-
ще, они вооружены», – призналась она.
Стали звонить на родину Индейца в Перу, у него там дядя
– Себастьян Моралес, торговец обезьянами, мелкий коммерсант.
Подробно договорившись
и записав реквизиты его банковского счета, вежливо попро-
сили главного бухгалтера перевести туда все ресурсы банка,
благо Фикса работала в этой системе и разбиралась, что к чему.
Дождались подтверждения от перуанского банка об успешном
получении денег и отчалили в направлении южной границы. За-
ехали только домой, где Люся собрала хворого сыночка, Индеец
попрощался с плачущей горькими слезами женой, и уже затем-
но попилили в сторону Украины.
По пути видели, как из магазинов под покровом ночи тащи-
ли жители города партизанской славы все кряду, деловито снуя
туда-обратно, экспроприируя экспроприаторов, воплощая со-
циальную справедливость. А сразу за городом, вдоль дороги вы-
свечивались фарами болтающиеся на столбах мрачные силуэты
с табличками: «Продажный прокурор», «Продажный судья». И
тишина. Лишь вереница тянущихся к югу элитных иномарок,
бегущих от мести народа господ, и щербатая луна над погостом
украшали траурный пейзаж. Да уже знакомая нам старушка –
демон революции, взгромоздясь на виселицу, прощально маха-
ла отъезжающим снятой с копыта кроссовкой гигантского раз-
мера.
Объехав к утру с местным проводником таможенный пере-
ход в Украину, сели Индеец и Люся с ребенком на поезд до Ки-
ева, планируя дальше: она в немецкую клинику, он на милую
сердцу Амазонку, да пребудет с ними удача.
А вдоль границы обделенные газом лихие земляки незаб-
венного Тараса Бульбы задорно грабили с топорами и вилами
богатеньких российских беженцев, пинками отправляя обратно
раздетых до исподнего даже бывших депутатов государствен-
ной думы.
Домкрат же с Юраней вернулись в мятежную Россию стро-
ить в очередной раз светлое будущее.
Но это уже иная история...
Грустная.