Давно это было, во второй половине прошлого века.
Вот перечитал эту фразу и ощутил себя доисторическим ископаемым.
Ну, да речь не о том.
Декабрь 1968 года. Город Калуга.
Сорок градусов мороза за бортом автобуса, на котором нас, призывников из Воронежа, привезли в школу младших специалистов связи.
Мы оказались последними, которые прибыли в учебку на ближайшие три с половиной месяца овладевать всеми премудростям ПЭС,(для дам и не служивших - машинист передвижных электростанций.)
Три роты разместились на трех этажах единственной казармы расположенной на территории школы. Не буду утомлять описанием тех мест, где нам предстояло начать служить Родине. Всё в основном стандартно, по проектам того времени. Остановлюсь лишь подробно на объекте стратегического назначения – туалете.
Шедевр зодчества был деревянным, типа сарая, разделялся перегородками, для индивидуального использования и мог принять человек пятнадцать зараз.
Все бы ничего, но был он расположен в ста метрах от казармы, а на дворе лютый мороз, при котором бегать приходилось часто. И мы, будущие воины, за удаленность и продуваемость, жутко невзлюбили его и пользовались им только в исключительных случаях, а для нужды малой, облюбовали место -
сразу налево, за углом.
Вот тут-то и началось наше противостояние со старшиной роты.
Высокого роста, спортивного телосложения, лет пятидесяти, старшина был немногословен, и любил порядок во всём.
Поначалу он терпеливо объяснял, что для естественной надобности существуют специально отведенные места, но мы не внимали. Потом он понял, что говорит с нами на разных языках и стал применять ненормативную лексику, но даже наряды вне очереди не имели успеха.
Курсанты расписывали снег за углом казармы всеми направлениями художников, которые существуют в мире.
В основном это был экспрессионизм, присутствовали пейзажисты, даже узнавались авангардисты с желтым квадратом, но попадались и начинающие космисты, дрогнувшей от мороза рукой, на снегу появлялись маленькие невыразительные точки, глубоко уходящие в снег, изображающие вселенную.
Старшина, не понимающий толк в живописи, боролся с художниками всеми доступными и недоступными методами. Застуканные на месте преступления, забрасывали свои шедевры снегом, драили казарму, ходили в наряды вне очереди, но будущие машинисты передвижных электростанций всё равно продолжали расписывать снежные холсты, пока нашему наставнику не пришла в голову гениальная мысль.
Долго ждать не пришлось.
Писающий мальчик, можно сказать прототип достопримечательности Брюсселя, стоял за углом казармы города Калуги и блаженно делал своё дело.
К нему сзади ни слова не говоря, подошел старшина, снял шапку с незадачливого курсанта и подставил её под теплую парующую струю.
Те, кто справлял естественную надобность на сорокаградусном морозе, знают, что остановить этот процесс нельзя! Курсант, с вытаращенными глазами, продолжал расписывать теперь уже свой головной убор. Старшина заботливо дождался, пока последняя капля упала в нужное место, с любовью водрузил шапку на будущего защитника отечества и молча, удалился в сторону штаба.
Учил недолго.
Еще человек пять или шесть были удостоены нового воспитательного эксперимента.
С тех пор снег за углом казармы сиял белоснежной чистотой.