*
ЧАСТЬ 1.
Прощёное воскресенье.
Евдокия Ивановна второй год оплакивала погибшего мужа, изо дня в день разговаривая с его портретом.
Портрет был непростой. Его сделал самый лучший фотограф министерства для доски почёта. Пожилой, опытный мастер в своё время фотографировал самого Сталина!
На этом портрете муж Евдокии, Иван Иванович, выглядел настолько правдоподобно, словно смотрел через стекло уличного окна. Казалось, что настроение Ивана Ивановича постоянно меняется, то он улыбается, то хмурится. Вдова забывала о времени, жалуясь портрету на одиночество, ругала мужа за безвременную смерть.
Так и проводила Евдокия около портрета дни и ночи, пока однажды в её дверь не позвонили. На пороге стояла пожилая женщина. Стала говорить что-то совсем непонятное. Не сразу услышала Евдокия свою гостью.
А та между тем пришла просить какую-нибудь фотографию для внука.
Чью фотографию? Зачем? Для какого внука?
Гостья настаивала на том, что якобы Иван Иванович перед гибелью всё решал для себя вопрос, остаться ему с бездетной женой или уйти к любовнице, родившей ему сына.
Когда до Евдокии дошёл смысл сказанного, она решительно сняла со стены портрет мужа, протянула женщине и поспешно вышла из комнаты.
Спустя месяцы Евдокия нашла покупателей на квартиру, в которой прошла вся её жизнь с Иваном. Вместе с жильём она продала всё, абсолютно всё, что было нажито, что могло лишний раз напомнить ей о муже.
Прошло ещё несколько месяцев.
Наступило прощёное воскресенье 2008 года.
Евдокия шла из храма. На автобусной остановке она увидела ту давнюю гостью.
Пожилая женщина кинулась к ней, словно караулила её, словно была готова к этой встрече. Не обращая внимания на посторонних, старушка стала просить прощение за то, что виновата перед Евдокией, что напрасно оговорила покойника, что произошла ошибка, что дочь посмотрела на принесённый портрет и не узнала в нём своего любовника; вероятно, тот человек, попросту обманул её, представляясь Иваном Ивановичем; и что потом они собирались возвратить портрет, но каждый раз никто не открывал им дверь.
— Бог простит, и я прощаю, — ответила Евдокия и поторопилась прочь.
Поверила старухе или не поверила Евдокия, она бы и сама не смогла теперь ответить. Ей хотелось верить, что Иван Иванович всю жизнь был ей верен.
Столько времени она плакала и мысленно упрекала мужа в предательстве! А оно вон как?!!
Но мысль, что Иван Иванович всё-таки предал её, укоренилась в ней намертво. И чтобы она теперь ни делала, в мыслях она перечеркнула всё своё прошлое.
— Вы простили меня? — неотступно спрашивала при случайных встречах с ней бабушка неизвестно чьего сына.
— Бог простит, и я прощаю, — неизменно отвечала Евдокия и всегда торопливо уходила прочь, переходя улицу почти вслепую, рискуя собственной жизнью, пытаясь любым путём отгородиться от напоминаний о возможной измене мужа.
ЧАСТЬ 2
Найдёныш.
Сретенье. 2010 год
Евдокия Ивановна полюбила ходить в храм. Только там она переставала вспоминать прошедшую жизнь и считать её неудавшейся.
Однажды во время воскресной проповеди, а это был праздник Сретенья, кто-то маленький обхватил её за ноги и тихо сказал:
— Мама! Я нашёл тебя!
Евдокия вздрогнула от неожиданности и посмотрела на говорившего. Это оказался маленький мальчик лет четырёх. Что-то в его облике показалось ей знакомым. А мальчик сообразив, что принял за маму чужую тётю, хотел двинуться дальше, но его не пропустили, зашикали. Послышалось ворчание, адресованное уже ей самой:
— Смотреть надо за детьми! Стоишь тут!
Евдокия приложила палец к губам, показывая малышу, чтобы молчал. И, наклонившись, шепнула ему:
— Стой тут. Мы найдём твою маму.
Ребёнок доверчиво посмотрел в её глаза и послушно кивнул.
Он стоял рядом, маленький и тихий, а Евдокия прислушивалась к чувству, которого никогда прежде не испытывала. Счастье материнства обошло её стороной. И вот, благодаря ошибке маленького ребёнка, она впервые ощутила себя ответственной за кого-то маленького. И это ей очень понравилось.
Мысль о том, что её жизнь не удалась, покинула её. Появилось что-то, подобное эйфории, как если бы внезапно сбылась её давняя мечта, и она стала мамой.
Слов проповеди Евдокия уже не слышала, в голове только билась не понятно почему пришедшая на ум молитва:
— Слава тебе, Господи, слава Тебе!
Потом она наклонилась и сказала ребёнку:
— Иди ко мне на ручки, и мы пойдём искать маму!
Взяла мальчика на руки и пошла вместе с ним в сторону алтаря, где настоятель благословлял прихожан. Подойдя к батюшке, она сказала, что нашла потерявшегося ребёнка. Ласково посмотрев на мальчика, настоятель пробасил:
— Здесь где-то была его мама. Найдётся!
Священник велел встать справа от него и ждать, а сам обратился к присутствующим:
— Чей ребёнок? Мамочки! Кто потерял мальчика?
Люди пожимали плечами.
Все разошлись, а мальчик продолжал сидеть на руках у Евдокии Ивановны.
Пришёл охранник и сообщил, что около часа назад на ступеньках храма одна прихожанка потеряла сознание, и скорая помощь увезла её в больницу.
— Звать тебя как? — спросили мальчика.
— Ваня.
— А маму как звать, знаешь?
— Оля.
— А где живёшь?
Мальчик оказался смышлёный, умненький. Выяснилось, что он знал точный свой адрес и фамилию.
Привезли его туда, а дверей никто не открывает. Соседи дружно подтвердили:
— Наш мальчик! Наш! Правильно, из тридцать шестой квартиры. Олька с ним одна живёт. Куда ж она подевалась?
Все разводили руками, пожимали плечами. А между тем время шло, и мальчика нужно было кормить и укладывать спать. Он молча плакал, слёзы текли из его глаз, но он не проронил ни слова. А соседи, охая, разошлись по своим квартирам.
— Ну что, Евдокия, согласишься присмотреть за ребёнком? Сможешь?
— вздохнув, спросил настоятель.
— Смогу, батюшка, — кротко ответила Евдокия, — благословите!
Пропавшую Ольгу нашли в одной из больниц города. Причиной потери сознания оказался аппендицит. Ольге сообщили, кому поручили присмотреть за мальчиком, и спустя время в дверь Евдокии позвонили. На пороге стояла бледная женщина.
— Здравствуйте! Я — мама Ванечки. Спасибо Вам! Ваня, сыночек, пойдём домой!
Ваня обрадовался маме, но ему стало жаль покидать Евдокию. За неделю он успел полюбить её. С детской искренностью Ваня выпалил:
— Мама! Давай жить вместе с этой тётей. Она хорошая. И у меня теперь будет две мамы.
Чтобы Ванечка не плакал, Евдокия предложила проводить их. Ольга согласилась.
Пришлось ехать две остановки на автобусе. Когда они подъезжали к дому, Ванечка уснул.
Ольга попыталась разбудить его, переживая, что Ваня тяжёлый, да ещё и в тёплой шубейке, сапожках, и ей его не донести.
Евдокия уверенно сказала:
— Уж я-то донесу! Всю жизнь мечтала об этой тяжести.
Так и шли они от автобусной остановки по заснеженной аллее: высокая статная Евдокия с мальчиком на руках, а рядом точно такого же роста и даже точно в такой же дублёнке Ольга налегке.
Внесли Ваню в квартиру, раздели, уложили в кроватку. Он и не проснулся, счастливый от мысли, что у него теперь две мамы.
— Чаю хотите? — предложила Ольга.
— Да! В горле всё пересохло, — согласилась Евдокия.
Женщины вошли на кухню.
На стене Евдокия увидела тот самый портрет Ивана Ивановича, который она отдала неизвестной гостье.
Часть 3.
Мамочки
В феврале темнеет рано. Евдокия Ивановна возвращалась домой в час, когда улицы ещё не переполнены спешащими домой прохожими, и в общественном транспорте ещё есть, где присесть, и тем более свободно стоять.
В былые времена женщине доводилось ездить в самое пиковое время, когда стоять удавалось только на одной ноге, уткнувшись носом в чей-то кусачий пиджак, и не иметь возможности уклониться от этой пытки ни на миллиметр. Но никогда не страдала так её душа, как сегодня, после встречи с Ольгой.
Евдокия ощутила, что мир стал тесен, что куда бы она ни шла, всюду на неё давит невыясненная тайна.
И ругала себя за нерешительность, за попытку отгородиться ото всего, что могло выбить почву из-под её ног.
Увидев на стене кухни портрет своего покойного мужа, тот самый необыкновенный портрет, Евдокия Ивановна словно разведчик затаилась, не зная, что делать, и остаток общения была словно деревянная.
«Нет! Не хочу! Не хочу ничего знать, не хочу ничего выяснять. Старуха сказала, что это была ошибка, просто она не смогла отдать мне этот портрет. Да, но почему, почему этот портрет тогда висит здесь, как если бы это был дорогой человек?».
Наскоро глотнув чаю, она заторопилась. И уже не глядя в глаза Ольги, быстро оделась и покинула этот дом.
Ночью Евдокия долго не могла уснуть. Вновь и вновь размышляла о том, ну, почему, почему она такая нерешительная; почему она не выяснила ничего в первый раз; не выяснила потом, когда к ней подходила на улице эта старуха?
«Вот! Так всю жизнь я! Прячусь, прячусь как страус от опасности, — упрекала себя Евдокия, — Надо было выяснить. Надо! Вот завтра же пойду… Не пойду… Надо идти! Надо, иначе ты сойдёшь с ума. Надо!» — приказывала она себе.
Под утро Евдокия забылась тяжёлым сном. Во сне она видела ту старуху, которая плакала и что-то пыталась ей объяснить.
Видела во сне женщину, похожую на Ольгу. Но это была явно не Ольга, потому что Ольга находилась рядом и смотрела на всё отстранённо. Или это Ольга вдруг стала у неё двоиться во сне?
А потом пришёл Иван Иванович. И так явственно сказал ей:
— Дуся! Ну, что ты так расстроилась? Ну, ты же хотела иметь ребёнка? Неужели ты не дашь этому ребёнку, — голос его прервался от волнения, — неужели ты не дашь этому мальчику своего нерастраченного тепла? Ду-у-ся-я! Вставай! Иди к Олечке! Иди!
Это прозвучало так явственно, что Евдокия проснулась, резко села и огляделась.
Комнату мягко освещало февральское солнце. В этой комнате не было ничего от её любимого мужа, зато на столе были разбросаны карандаши и книжки, которые она успела купить для мальчика. И ей вдруг стало так пусто без этого ребёнка!
Она посидела ещё немного, пытаясь понять, что означал этот сон. Потом встала. Оделась. И поехала.
Когда она позвонила в дверь, ей открыла Ольга.
— Как я вам рада! Вы вчера ушли от меня такая расстроенная. Я не могла понять, в чём дело. Что? Что случилось?
Евдокия собиралась спросить у Ольги: «А скажите, вот, на стене это кто? Ваш папа?», — но поняла, что она не сможет хитрить, и выпалила:
— А скажите, на стене это — Ванечкин папа?
Ольга честно посмотрела ей в глаза и ответила:
— Если бы я знала! Эта квартира и Ванечка в том числе достались мне от мамы и от сестры. Дело в том, что моя сестра прижила его неизвестно от кого. Я всегда была против того, что навязывала нам наша мама, и поэтому я рано ушла из дома. Понимаете, мама сама прижила нас неизвестно от кого. Правда, эти мужчины помогали нам. И мы жили очень хорошо. Но меня всегда, всегда мучил вопрос, кто, кто мой папа? Почему, почему у всех есть папы, а у меня нет? Почему у меня есть какие-то красивые подарки, вещи, которых ни у кого нет из моих одноклассниц, но при этом у них есть папы, любящие, заботливые. А у меня нет никакого папы. А мама говорила, что только так и нужно жить, что если женщина хочет устроиться в жизни легко, то она должна выбрать… Ну, в общем, вы меня понимаете. И вот когда я едва подросла, я уехала от них. И не общалась. Знала только так, краем уха, что у сестры родился ребёнок. А потом они с мамой вместе умерли. Я, конечно же, сразу приехала, и оформила все документы на Ванечку. Разве я могла, разве я могла оставить этого ребёнка? Одного! Вы понимаете меня?
Слёзы Ольги были настолько искренни и неподдельны, что Евдокия поверила ей и тоже заплакала.
— И что? Ничего не осталось? Никаких бумаг? Кто же отец Ванечки?
— Я не знаю, кто отец Ванечки. Я не знаю, кто на портрете. Вот висит этот портрет (она всхлипнула). Откуда он здесь взялся, я понятия не имею. Вы мне верите?
— Верю.
— А кто вам этот мужчина?
— Это мой покойный муж. Вы знаете, когда ваша мама пришла и сказала, что мой муж был неверен мне, что у него была любовница, которая родила сына, как же мне тяжело было. Я с трудом сдержалась. А ваша мама просила какую-нибудь фотографию для мальчика. И я отдала ей этот портрет. Я с этим портретом разговаривала, он для меня был какой-то отдушиной что ли… А потом, потом я так рассердилась на Ваню… Продала нашу квартиру… Я избавилась ото всех-всех-всех вещей, которые могли напоминать мне о Ванечке.
А потом я встретила вашу маму на улице. И она сказала, что это была ошибка, а я… Я почему-то побоялась у неё всё расспросить. Я постоянно убегала от неё.
Господи! Как же мне жить-то? Как?
Они стояли в прихожей и плакали.
Потом они услышали шлёпанье босых ножек. В прихожую выскочил Ванечка и сказал:
— Мамочки! Как хорошо, что вы тоже уже проснулись. Я вас так люблю!
/продолжение следует. См. рассказ "Ванечка"
http://www.proza.ru/2015/07/27/1500/
(с) Наталья Алексеевна Исаева
* Первоначальное название "Прощёное воскресенье, Сретенье и далее по всем остановкам"
Рассказ можно послушать в авторском чтении:
http://www.stihophone.ru/works.php?ID=19079
http://www.stihophone.ru/works.php?ID=19100
http://www.stihophone.ru/works.php?ID=18935
Предыдущие публикации:
Часть первая:
http://www.stihi.ru/2010/02/14/4513
Часть вторая:
http://www.stihi.ru/2010/02/15/925
Третья часть:
http://www.stihi.ru/2010/02/16/3820
© Copyright: Радость Натали, 2010
Свидетельство о публикации №11002163820