ГЛАВА 18. СЕЛЬСКАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ, ТОРГОВЛЯ И КООПЕРАЦИЯ.
(«Питейный» бизнес. Контрабандисты, Местные ярмарки.
Зарождение промышленности. Крестьянская кооперация).
Торговля, а тем более промышленность зародились в сёлах нашего района далеко не сразу после их образования. И то и другое не может появиться само по себе. Для того чтобы это произошло, должны сложиться определенные условия и, в первую очередь, достаточный для постоянной торговли рынок сбыта той или иной продукции. А это впрямую зависит от количества населения и его достатка.
Пока жители наших деревень были бедны и немногочисленны, их скудные потребности полностью удовлетворяли городской рынок, тайга и, частично, собственное небольшое хозяйство. В городе они покупали спички, керосин, сахар, пшеничную муку, хозяйственный инвентарь, верхнюю одежду и обувь фабричного производства. Свое хозяйство давало корм для скота, все остальные пищевые продукты, многие виды традиционной одежды и обуви.
По мере разрастания населения и укрепления самого крестьянского хозяйства, положение коренным образом изменялось. Занятые земледелием и промыслами крестьяне нуждались теперь в более тесной и постоянной связи с рынком фабричной продукции непосредственно на местах. Кроме того, их относительный достаток уже позволял делать и расходы, не связанные напрямую с собственной хозяйственной деятельностью. Именно благодаря этим новым потребностям здесь появляется так называемый питейный промысел, то есть лавочная торговля алкогольной продукцией, обеспечившая первоначальное накопление капиталов в руках зарождающейся здесь сельской буржуазии.
Начиналось все, обычно, с устройства в селе кабака, или, по-украински, шинка. Если для его создания не хватало частного капитала, заботу об этом брала на себя сама община. Уже в 1898 году крестьяне села Углового построили первый рейсковый погреб для хранения вин и тут же сдали его в аренду частным торговцам (РГИА ДВ Ф.702. On.5. Д.205. Л.475). Позже они организовали на его основе «общественное питейное заведение», доход от которого также шел непосредственно в бюджет общины (В 1906 году доход от него составил около 5000 рублей. (РГИА ДВ Ф.702. Оп.3. Д.302. Л.333)) . С 1-го января 1909 года в селе открылся второй рейсковый погреб. Этот доход (Арендная плата от сдачи обоих погребов достигла в этом году суммы в 1800 рублей. (РГИА ДВ Ф.702. On.5. Д.205.Л.475)), вместе с кабачным и другими, целиком отправлялся на строительство каменной церкви (Там же).
Такие же или подобные им заведения имелись в начале XX века в Кневичах и в Кролевце (РГИА ДВ Ф. 1. Ол.4. Д.2173. Л.8). В Кневичах должность общественного шинкаря исполнял тогда выходец из Киевской губернии Самсон Еремич. Позже он открыл уже собственную лавку и частную баню в поселке строителей Кипарисовского тоннеля (Воспоминания Р.Ф. Пискуновой. Личный архив автора). Какого типа был первое время кабак в Кролевце, - частный или общественный, пока не известно. Уже к концу 1909 года все питейные заведения в этих селах стали частными (Данные экономического положения крестьянского населения Приморской области в 1909 г. С.36).
К тому времени, правда, они уже перестали быть чисто питейными, превратившись в «винно-бакалейные предприятия», где можно было не только посидеть и выпить водки, вина или пива, но и приобрести кое-какие продукты фабричного производства. Таких предприятий было в Угловом два, а в Кневичах и в Кролевце — по одному. Все они принадлежали посторонним белым (Посторонние белые — это лица европейского происхождения, не приписанные к данному селу) и давали достаточно неплохой для деревни доход (В 1910 году обе винные лавки с.Углового дали 650 рублей чистого дохода, а винная лавка в селе Кролевец — 800 рублей. (Меньшиков А. Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области. Саратов, 1911. Т. 2. С. 503)). Объемы продажи водки в них непрерывно росли (Если в 1908 году в с. Угловом было продано 300 ведер водки, то в 1910г. — уже 750, на общую сумму 8250 рублей. В Кневичах, в том же, 1910 году, успели продать 600 ведер водки на 6600 рублей. Пива в тех же селах было продано, соответственно, 50 и 70 ведер, по цене 5 рублей за ведро (Меньшиков А. Материалы... Т. 2. С. 505)).
Неудивительно, что питейный бизнес рос как на дрожжах, причем все большую роль в нем начинал играть уже свой, доморощенный крестьянский капитал. Пионерами такого рода деятельности здесь, как правило, становились выходцы из Черниговской губернии. В Угловом первым местным торговцем стал Никифор Илларионович Лях, записанный в этом качестве в единственном дошедшем до нас списке крестьян села за 1908 год (РГИА ДВ Ф.702. Оп.3. Д.302. Л.488). В Кролевце заниматься этим начал, по-видимому, Петр Семенович Патлах. Во всяком случаев 1915 году (Торговое заведение Ивана Патлаха закрылось с 1 января 1916 года. (РГИА ДВ Ф.1. Оп.5. Д.2037. Л.232)) лавка в этом селе принадлежала его сыну Ивану (РГИА ДВ Ф.1. Оп.5. Д.2037. Л.228), а частное торговое заведение здесь известно и в 1910, и в 1909 и, даже, в 1903 годах. В Суражевке единственным местным русским торговцем стал Прокопий Никифорович Чирок (Чирков), а точнее, его жена — Христина (РГИА ДВ Ф.1. Оп.5. Д.2043. Л.227).
В Кневичах, где выходцев из Черниговской губернии было очень мало, собственных представителей торгового класса долгое время не появлялось. Всю русскую торговлю держали в своих руках пришлые, посторонние люди: Анисим Ткаченко, переселенец из Херсонской губернии, приписавшийся позднее к обществу кневичан, и Онуфрий Камышин, происхождение которого не известно. Оба закрыли свои предприятия в январе 1916 года (РГИА ДВ Ф. 1. Оп.5. Д.2037. Л. 198,527).
Посторонние торговали не только в Кневичах. В Угловом, по списку 1908 года, значится торговец Андрей Федоро¬вич Баранов (Крестьянин села Раздольного Никольск — Уссурийского уезда. (Метрические книги Угловской церкви. 7.11.1915)), снимавший жилое и торговое помещения (В 1916 году торговое помещение Андрея Баранова было оценено налоговой службой в 150 рублей. (РГИАДВ Ф. 1. On. 5. Д. 2042. Л. 46)) у местных крестьян по 60 рублей в год (РГИА ДВ Ф.702. Оп.5. Д.205. Л.505). С 1909 года держал здесь лавку и Казимир Старжинский, причем в собственном, видимо, купленном им доме. Это торговое заведение прекратило свое существование со смертью хозяина в 1912 году (РГИА ДВ Ф.1. Оп.5. Д.2043. Л.357). Три года спустя в селе Кролевец сумел организовать почти образцовое заведение по торговле спиртными напитками и бакалеей (Воспоминания Ф.Ф. Гавриленко. Личный архив автора) здешний крестьянин Антон Адамо¬вич Коваль.
В те времена почти все сельские кабачки и лавки в здешних селах были очень похожи друг на друга. Под них приспосабливались обычные комнаты в крестьянских домах, имевшие, вход с улицы или со двора.
Антон Коваль, очевидно, уже имевший какое-то представление о том, что сегодня называют маркетингом, устроил рядом со своим большим домом-лавкой, на перекрестке двух улиц (Нынешние улицы Крупская и Новоросийская. (Воспоминания И.Н. Иванова.)), бесплатные качели и карусель для молодежи села. Кроме того, зная стойкость патриархальных традиций своих односельчан, он не боялся продавать им водку «на веру» (в кредит), а рядом с торговым помещением в доме оборудовал нечто вроде небольшого ресторанчика, где всегда было что выпить и закусить уставшим от домашних забот местным мужикам.
По рассказам Ф.Ф.Гавриленко, в кабачке Коваля можно было найти разных сортов колбасу, икру, балыки, свежую и соленую кету и массу других «деликатесов» как городского, так и собственного приготовления. Мясо было всегда свое. За крайним огородом, в трехстах метрах от дома, паслось личное стадо Коваля, достигавшее в конце 20-х годов 40 голов крупного рогатого скота (Воспоминания Ф.Ф. Гавриленко. Личный архив автора).
Пик торговой активности кролевецких крестьян пришелся, как ни странно, на период революции и Гражданской войны в Приморье. Причина проста. Быстро сменявшие друг друга у власти во Владивостоке «Временные» правительства просто не успевали уследить за вновь возникающим частным бизнесом в сельской округе, что позволяло последнему успешно уклоняться от регулярного налогообложения в течение почти пяти лет тотальной неразберихи в стране.
О деятельности таких новых предприятий в нашем районе можно судить теперь только из рассказов старожилов третьего поколения, передающих воспоминания своих дедов и отцов. Согласно свидетельствам одного из таких «посредников» Ф.Ф.Гавриленко, помимо заведения А.Коваля, на другом конце Кролевца действовал еще более крупный ресторанчик с магазином, принадлежавший Максиму Кузенку. Процветали также кабачки в домах Ивана Бурковского, Сергейчика, Шелемеха. Многие из них, уже на законных основаниях, продолжили свое существование в годы НЭПа при советской власти.
После объявления в 1915 году «сухого закона» в наших местах начался расцвет контрабандной торговли маньчжурским спиртом, в которой, так или иначе, принимала участие едва ли не половина жителей Кролевца, Кневичей и Углового. Основной маршрут спиртоносов пролегал через Каменушку и Никольск—Уссурийский на Полтавку и далее, по река Ченчугоу (приток Суйфуна) к границе. Спирт, который контрабандисты называли морозовским (С этой целью в Манчжурии возникло даже несколько заводов для выделки нашего спирта и водочных изделий (РГИА ДВ Ф. 702. On. 4. Д. 854. Л. 25)), везли в плоских металлических банках по 4-5 литров, чтобы легче было скрыть их под иной кладью или зимней одеждой крестьян. Продавали его, в основном, во Владивостоке (Воспоминания Ф.Ф. Гавриленко. Личный архив автора).
Так же, как и сегодня, перевозили свой товар через границу и китайские торговцы. Более опытные снимали торговые помещения в домах русских крестьян, где можно было чувствовать себя в большей безопасности от нападений хунхузов. Жили они и в наших селах. Так, большое торговое помещение (Помещение это было оценено в 400 рублей. (РГИАДВ Ф. 1. On.5. Д.2042. Л.47)) в доме угловского крестьянина Фомы Матвеевича Старуна с 1913 года имел китайский подданный Чан-Ли-Гун (РГИА ДВ Ф.1. Оп.5. Д.2122. Л.507). В селе Кневичи небольшую комнату, стоимостью всего 40 рублей, сдавал китайцу Сун-Сей-Сюю местный крестьянин Василий Степанович Олешко (РГИА ДВ Ф. 1. Оп.5. Д.2042. Л.50). Тогда же, в 1916 году, сельское общество Кролевца предоставило в пользование Ти-Сун-Юну помещение, которое налоговые органы оценили в 350 рублей. Ван-Цзе-Ин осуществлял свою торговлю в доме Аверьяна Зайца (Это торговое помещение было оценено в 60 рублей. (РГИАДВ Ф. 1. On. 5. Д. 2122. Л. 373)) в Суражевке (РГИА ДВ Ф.1. Оп.5. Д.2122. Л.373).
Многие китайские торговцы вообще не имели помещений и продавали свои товары вразнос с лотков, а точнее с корзин, в которых их переносили из села в село (Воспоминания Ф.Ф. Гавриленко...). Китайцы редко соблюдали установленные правила и нормы торговли, часто сбывали не разрешенные для продажи товары (Меньшиков А. Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области. Т.5. Саратов, 1914. С.374). Торговали они и наркотиками, за что облагались поборами со стороны хунхузов, с самого начала пытавшихся монополизировать этот незаконный вид бизнеса. Не брезговали и реализацией явно краденных вещей, часто принимая их у детей в обмен на сладости, водку, табак и прочие запретные, но привлекательные для последних мелочи (Там же).
С 80-х годов XIX века заметную роль в экономической жизни приморской деревни стали играть местные ярмарки. Устраивались они обычно в городах, волостных центрах или торговых селах, на пересечении важных путей сообще¬ния и торговли. В районе будущего Артема в 10-е годы прошлого века были известны два таких пункта: Угловое и Кневичи. В первом из них ярмарки (Главным предметом торговли на сельских ярмарках Приморья был рогатый скот, лошади и зерновой хлеб. (Переселенческое и крестьянское дело в Южно-Уссурийском крае. Отчет о командировке чиновника особых поручений переселенческого управления А. А. Риттиха (с приложениями). СПб., 1899. С.66)) происходили 23 апреля и 1 ноября, а в Кневичах — 6 декабря. Нереализованный здесь товар крестьяне продавали на ярмарках Шкотово, Никольск-Уссурийска и Владивостока (Список населенных мест со статистическими данными о каждом поселении, составленный по официальным сведени¬ям. Владивосток, 1915).
Почти одновременно с торговлей зарождается здесь и перерабатывающая промышленность, представленная, первое время, только пищевой отраслью. Она берет начало с двух ветряных и двух водяных мельниц (Как считал Ф. Ф. Буссе, водяные мельницы в крае абсолютно преобладали над ветряными из-за неравномерности здешних ветров. (Буссе Ф.Ф. Переселение крестьян морем в Южно-Уссурийский край в 1883 — 1896гг. СПб., 1896. С. 162) Мельницы строились доморощенными мастерами, и только для ветряных мельниц веретена и подшипники изготавливались в мастерских Лени и Бюргена во Владивостоке. (Буссе Ф.Ф. Переселение крестьян... С. 163)), воздвигнутых первыми украинскими переселенцами на заре прошлого века (В 1903 году по одной ветряной мельнице было в Кневичах и в Угловом, и две водяных мельницы в Кролевце. (РГИА ДВ Ф. 1. On.4. Д.2173. Л.8)). Работали они относительно недолго. Первой прекратила свое существование, очевидно, не выдержав конкуренции с соседями, мельница в Кневичах. Уже в мае 1907 года она отсутствует в отчётах чиновника по особым поручениям Казаринова, также, как и одна из двух мельниц в Кролевце (РГИА ДВ Ф.702. Оп.3. Д.302. Л.332). Ветряная же мельница в селе Угловом продолжала существование и в 1907, и в 1908, и в 1909 годах, исчезнув со страниц документов лишь в конце 1910 —начале 1911 годов.
Вызывает удивление сам факт сокращения числа мельниц при том, что сборы зерна пшеницы и ржи все это время быстро росли. Разгадку данного парадокса следует искать, видимо, в сообщении А.Меньшикова о паровой мельнице, расположенной в трех верстах от с.Угловое (Меньшиков А. Материал... 1.4. С.423). Её местоположение можно установить и более конкретно. Среди документов Дальневосточного государственного архива имеется прошение Эвелины Томашевны Беднарской — владелицы паровой мукомольной мельницы близ станции Угольная. Датировано оно 17 ноября 1910 года (РГИА ДВ Ф.702. Оп.2. Д.293. Л. 117).
Из этого можно предположить, что появление приблизительно в 1909-1910 гг. паровой мельницы в пределах тогдашней Кневичанской волости сразу же сделало нерентабельными почти все менее производительные мукомольные предприятия ближайшей округи. Угловский ветряк, вскоре после этого, за ненадобностью, видимо, просто разобрали на дрова. Даже место, где стояла мельница, было забыто.
Относительная удаленность Кролевца от станции Угольная на время сохранила жизнь здешней водяной мельнице на реке Сан-Паузе. Построена она была ещё в начале века (РГИА ДВ Ф.702. Оп.3. Д.302. Л.332) братьями Прудкогляд уже в 1907 году выглядела довольно ветхой (Там же), поскольку почти ежегодно разрушалась бурными паводками и ледоходом. Между тем, посевные площади и урожаи быстро увеличивались, и старая мельница уже не могла удовлетворить возросшие потребности кролевчан и их ближайших соседей - суражевцев и кневичан.
Назревала необходимость строительства новой, более производительной мельницы в этом селе. Когда же это произошло? Первое документальное упоминание о ней в 1926 году не указывает, в отличие от других называемых там мельниц, даты ее возникновения (ГАПК Ф.Р — 182. Оп.1. Д.1.Л.42), что было бы странно, будь она построена уже при Советской власти.
По утверждению Ф.Гавриленко, это было сделано ещё до революции. Тем не менее, в начале 1916 года мельница ещё отсутствует в статистических документах края, К тому же, строилась она под руководством старосты М.Кузенка, а в 1916 году старостой в Кролевце был Еремей Коваль (РГИА ДВ Ф.1. Оп.5. Д.2037. Л.226). Впрочем, этот факт ещё ни о чем не говорит. Мельницу могли начать постройкой в 1915 году, когда старостой был Кузенок, а закончить в 1916 или 1917 году, уже при Ковале.
Кстати, именно в 1915 году, 4 мая, было официально утверждено потребительское общество в с.Кролевец (Обзор 1915года в сельскохозяйственном отношении. — 1916. С.108). Уж не для закупки ли оборудования мельницы оно было создано? К сказанному следует добавить, что паровую машину для этой мельницы, по утверждению того же Гавриленко, крестьяне выписали из Москвы (Воспоминания Ф.Ф. Гавриленко...) (возможно просто из центральных районов страны), что в годы Гражданской войны сделать было, в принципе, невозможно. Таким образом, 1915 год можно условно считать временем начала строительства паровой мельницы в Кролевце.
Местом дня постройки выбрали участок на восточной окраине села, у подножия увала, слева от нынешней трассы на поселок Заводской. На производство всех работ, закупку оборудования и некоторых стройматериалов ушло 3500 рублей общественных средств (ГАПК. Ф.Р - 182. Оп.1. Д.1. Л.44). Каждый домохозяин вложил свою долю, а организатором выступил сам староста М.Кузенок, став, одновременно, кредитором тех односельчан, кто не смог сразу выложить требуемую по раскладу сумму. Основную часть работ выполнили рабочие Кузенка (Воспоминания Ф.Ф. Гавриленко...), но многие кролевчане приняли участие в строительстве и своим личным трудом (Одним из строителей был Иван Бурковский, - отец старожила пос. Кролевец Ивана Ивановича Бурковского (Воспоминания И. И. Бурковского)).
Общими усилиями строители возвели из бревен главное здание мельницы, достигавшее в высоту, по одним сведениям, два, а по другим — три этажа. Китайцы сделали два больших жернова для нее (Там же). В качестве паровой машины использовали двигатель - локомобиль 28НР (ГАПК Ф.Р - 182. Оп.1. Д.1. Л.43), который, по утверждению одного из старожилов, везли от станции Угольной 60 лошадей (Воспоминания Ф.Ф.Гавриленко…). Цифра эта преувеличена, конечно, в несколько раз, но, тем не менее, свидетельствует о том, какое изумление и восхищение пережили местные крестьяне, впервые увидев такое громоздкое, но, по-своему, величественное и красивое техническое сооружение. Дрова для неё, исключительно дубовые, по особой разнарядке старосты возили все домохозяева села (Там же).
Мельница получилась едва ли не лучшей на всю округу, до самого Владивостока. Она не только молола и дробила, но и крупу чистила (В качестве очистительных приборов использовались: 1 сажебойка, 1 кукольник, 1 сортировка. (ГАПКФ.Р - 182. On. 1. Д. 1. Л. 43)). Производительность её достигала 14 пудов муки в час. Имелась при ней и рисорушка. Мельница считалась коллективной собственностью села Кролевец. Сюда везли зерно также крестьяне из Кневичей и Суражевки. Плата принималась не только деньгами, но и натурой, из расчета по 1/10 с каждого пуда зерна (ГАПК Ф.Р-182. Оп.1. Д.1. Л.44).
Для приезжих при мельнице построили небольшой домик с комнатой отдыха на 8 коек, а также амбар и конюшню. Вся её территория была огорожена колючей проволокой. Довольно сложное мельничное хозяйство обслуживали два человека: сам мельник и его помощник. Общество давало им за это определенную плату (Воспоминания Ф.Ф.Гавриленко…). Первым мельником, по свидетельству Гавриленко, стал Рафальский (Антон Францевич Рафальский, поляк, отставной солдат, выходец из западной Украины. (РГИА ДВ Ф.1. On. 4. Д. 153. Л. 4)), а его помощником и преемником — Овтех Полтавец. На всю округу, включая и соседние волости, это была тогда единственная коллективная мельница. Все остальные принадлежали частным владельцам.
Помимо мукомольной, зарождались в районе и другие отрасли сельскохозяйственной промышленности. Уже к началу 1903 года документы фиксируют наличие в Угловом ручного маслобойного заводика (РГИА ДВ Ф.1. Оп.4. Д.2173. Л.8), который, впрочем, уже в следующие годы исчезает со страниц местной статистики. Однако в начале 20-х годов прошлого века, такой частный завод помнят старожилы села. Он производил соевое масло и принадлежал богатому угловскому крестьянину Диденко (Воспоминания А.П.Лях. Личный архив автора). Поскольку Диденко приехали сюда в 1899 году (РГИА ДВ Ф.702. Оп.5. Д.205. Л.488), то первая попытка организации в селе маслобойного производства могла быть сделана главой этой семьи Михаилом. Новое производство того же типа, какое-то время спустя, начал в Угловом один из его сыновей (Владимир или Поликарп).
1 января 1913 года на территории села Углового открылся небольшой квасной заводик Вячеслава Ивановича Габриеля, оцененный налоговым ведомством в 400 рублей (РГИА ДВ Ф.1. Оп.5. Д.2122. Л.508). Габриель, к тому времени, числился уже крестьянином этого села, хотя всего четырьмя годами ранее считался посторонним и платил за аренду усадьбы одному из местных жителей 180 рублей (на семью из четырех человек) (РГИА ДВ Ф.702. Оп.5. Д.205. Л.505). Завод находился за окраиной села, к югу от реки Песчанки, между линией железной дороги и почтовым трактом.
В годы НЭПа в Угловом имелось ещё два частных предприятия: колбасный и кожевенный заводы, но когда появились они тут: до или после установления Советской власти — определенно установить не удалось (Воспоминания А.П.Лях…)
Наличие на территории Углового залежей высококачественных огнеупорных глин, а также близость железнодо¬рожной станции и начало строительства каменноугольных шахт, сделали здесь возможным переход от мелкого кус¬тарного кирпичного производства к современной, по тому времени, строительной индустрии.
Первый кирпичный завод официально появился тут 9 марта 1912 года. Именно этим временем датировано промысловое свидетельство 5-го разряда, выданное Владивостокской городской управой Товариществу Угловского кирпич¬ного завода в составе Александра Игнатьевича Шарапинского и Андрея Григорьевича Косолапова. Завод находился, согласно документам, в Кневичанской волости, на арендуемой по договору от 6 марта 1912 года на 6,5 лет у крестьян селения Углового земле в количестве 8,5 десятин. 4 апреля 1913 года по просьбе владельцев завода была проведена оценка его имущества, в результате которой стоимость его составила 19070 рублей 50 копеек (РГИА ДВ Ф.702. Оп.2. Д.314. Л.457-460).
Обращает на себя внимание довольно высокая, по тому времени, механизация производства (На заводе имелся локомобиль высокого давления, английской фабрики Роббей, мощностью 40 л. с. и кирпичеделательный пресс ленточной системы для огнеупорного кирпича, с одним мудштуком, одним резательным столом, одной парой гладких глиномяльных валов, приспособленных для помола огнеупорной глины, производительностью 1500 штук кирпича в час. Глина в пресс подавалась специальным элеватором. Имелась и трансмиссия с подшипниками, шкивами и приводными ремнями на временном фундаменте, а также керосиновый мотор мощностью 8л. с., японского производства. (РГИАДВ Ф.702. On.2. Д314. Л. 457-460)).
Всё техническое оборудование размещалось в небольшом временном машинном здании из кирпича. На заводе имелось три обжигальные печи общей вместимостью 150 тысяч штук кирпича за один раз. Общая производительность завода - два миллиона штук кирпича в год.
Любопытно, что владельцы этого технически довольно оснащенного предприятия числились обыкновенными крес¬тьянами: Шарапинский приехал из Могилевской, а Косолапов — из Тамбовской губернии. Первый в это время проживал во Владивостоке, а второй — в урочище Барабаш. Оба занимались подрядами на поставку кирпича. Помимо Угловского завода, Товариществу принадлежал летом 1913 года и другой, еще более мощный кирпичный завод в урочище Барабаш, стоимостью около 50 тысяч рублей (Там же).
Зарождалось у нас в эти годы и домостроительное производство. Первое предприятие этого профиля появилось в селе Кролевец и принадлежало Максиму Кузенку. Правда пока не найдено никаких документов, подтверждающих его существование. Единственным источником информации о нем является свидетельство Ф.Ф.Гавриленко (Воспоминания Ф,Ф.Гавриленко…), основанное на устных воспоминаниях его отца, кумом которого был Максим Кузенок.
Согласно его рассказу, основной деятельностью данного предприятия было изготовление дачных домиков европейского типа для богатых жителей Владивостока: русских и иностранцев. Сделанные в Кролевце строения затем разбирали по бревнышку и этаком виде перевозили на дачный участок, где их снова собирали. Занималось всем этим около 20 рабочих из разных губерний России, преимущественно сибиряков. Фактически всеми работами руководил управляющий предприятием — некий Крайнов. Сам Кузенок в детали производства не вникал и занимался только торговлей.
Время существования этой организации можно определить лишь приблизительно. В статистическом труде А.Меньшикова данные о ней отсутствуют, следовательно, она не могла возникнуть ранее весны 1911 года. По утверждению Ф.Гавриленко, новую школу возводили в селе уже рабочие Кузенка, а это, как установлено в 12-й главе, произошло в 1912 году. Таким образом, начало деятельности строительной организации Кузенка можно условно отнести к 1911- 1912 годам. Пик её активности пришелся, видимо, на 1916 и 1917 год, когда начал активно застраиваться новый «Анютинский» дачный район Владивостока (Марков В. Путеводитель по Владивостоку. Владивосток, 1993. С.207) на восточном берегу Углового залива, ближайший тогда к деревне Кролевец.
Почти одновременно с предприятием Кузенка, примерно за два-три года до начала I Мировой войны, появился небольшой заводик по производству кож в Шевелёвке. Работал он на материале заказчика, а также и на собственном, скупая кожи у своих и окрестных крестьян. Если верить А.Меньшикову, организаторы этого завода находили свой промысел чрезвычайно выгодным. Спрос был большим, а сырье — дешевым (Меньщиков А. Материалы… Т.5. С.374).
Говоря о развитии крестьянского хозяйства в районе Артема и в целом по стране, нельзя не упомянуть и коопера¬тивного движения, охватившего российскую деревню в конце XIX века и наибольшего развития достигшего во втором-третьем десятилетиях века XX (В 1901 году в России было более 1600 кооперативов, а к 1915году - около 30тысяч). Не обошло оно стороной и наши села: Кролевец и Кневичи. Как известно, слово “кооперация” в переводе с латинского, означает “сотрудничество”. В данном случае, это объединение индивидуальных крестьянских хозяйств для решения каких-либо общих или частных экономических проблем. Формы таких объединений могли быть самыми различными, в зависимости от рода стоящих перед ними задач.
Наиболее ранними и самыми распространенными в России видами кооперации стали кредитная (Первое кредитное товарищество на Дальнем Востоке было создано в д. Полетной Киинской волости Хабаровско¬го уезда Приморской области 10 октября 1908 года. Накануне 1-й Мировой войны в Приморской области, в составе 58 кредитных товариществ, числилось более 20 тысяч членов, или 30,4 % всех крестьян и казаков, а к началу 1917года — уже 48 %. (История Дальнего Востока в период феодализма и капитализма (XVII в, — февраль 1917г.). М.: Наука, 1991. С.325)) и потребительская (Число потребительских кооперативов на Дальнем Востоке увеличилось с 40 в 1913 году до 430 в 1917 г., объединявших 34,5 % крестьянских дворов. (История Дальнего Востока... С.327)). Первая из них была предназначена для кредитования членов кооператива при приобретении ими какой-либо дорогостоящей промышленной продукции (Финансовым центром такого рода кооперации стал Московский народный банк, созданный в 1912 году с первоначальным капиталом в 1 млн. руб. В 1915 году он уже имел капитал в 4млн. рублей и вошел в число пяти наиболее крупных частных банков Москвы, став на деле всероссийским финансовым и организационным центром кредитной кооперации). Такого рода товарищество уже существовало в Кневичах в 1915 году (Обзор 1915 года… С.108). Время его образования, к сожалению, пока не известно. Другой тип кооператива — потребительское общество, как уже говорилось, было создано в Кролевце.