Борясь с куплетами четвертованного сознания, я не обратил внимания на то, как у окна, поддернутого ночной пеленой, зависло нечто
круглое, светящееся и весьма непрозаичное. Сигарета остановилась на пол-дороге к обветренным губам, а струсивший столбик пепла
предательски спланировал в чашку с остывшим кофе. Хм.. подумал я, разглядывая нечто. Хм... подумало нечто, сместившись немного
влево. Движется, заметил я. Мыслит, отметило нечто. Я неуверенно поднял левую свободную от сигаретного окурка руку, и вяло помахал
незванному гостю. Шевелится, подметило нечто и покачалось из стороны в сторону, меняю спектр цветого излучения от желтого к красному
и наоборот. Ухх... встряхнул головой, надеясь что наваждение исчезнет. Не исчезло. Оно стало больше, серьезней и буд-то с укоризной
взглянуло в мое глупое выражение глаз. Тут же я почувствовал легкое прикосновение, буд-то ко лбу прильнула любящая мамина ладонь и
в мое сознание прокралась сладкая дрема, наполненная полуреальными образами из прошлого. Я вспомнил треск костра, ночные
волны серебристых трав, растворимый кофе на ступеньках родного института, запах обесточенного городка, погрузившегося в первобытную
тьму и первые робкие шаги стило по бумаге в клеточку.
Вдруг, ночная пелена у окна взорвалась фееричным салютом, разметалась ошметьями
по светлеющему небу и как смертельно раненный воздушный шарик, со смешным шелестящим звуком быстро удалилась прочь.
Солнце стояло в зените, я ошарашенно хлопал глазами, не доверяя стрелкам грозного советского будильника. Надо же, подумал я
и привычно почесал макушку. Вместо знакомого шуршания скомканного, замусоленного сознания, послышалось чистое, бодрящее
журчание заново рожденной мысли. Залпом вогнав в себя остатки холодного кофе и давешнего столбика пепла, я выхватил
из пустоты перо, бумагу и начал писать.