Оригинальное название: Supertoys Last All Summer Long
Автор: Брайан Олдис
Перевод с английского языка
В саду миссис Суинтон всегда было лето: прекрасные миндальные деревья будто и не переставали цвести. Моника Суинтон сорвала розу цвета шафрана и показала ее Дэвиду.
- Красиво, правда? – сказала она.
Ничего не ответив, Дэвид посмотрел на нее и улыбнулся. Он схватил цветок, после чего побежал через лужайку и спрятался за сараем, в котором хранилась газонокосилка, вечно готовая резать, косить или подметать, представься ей только случай. В полном одиночестве она стояла на своей безупречной пластиково-гравийной дорожке.
Моника действительно пыталась полюбить Дэвида.
Когда она решила за ним последовать, то обнаружила мальчика во дворе, окунающим розу в детский бассейн. Полностью поглощенный своим занятием, он стоял в воде прямо в сандалиях.
- Дэвид, милый, ну почему ты такой неряха? Сейчас же сходи и переодень носки и обувь.
Мальчик даже не стал спорить, и они вместе зашагали в сторону дома. Его темноволосая голова только-только дотягивала до уровня талии Моники. Не смотря на трехлетний возраст, Дэвид совершенно не боялся ультразвуковой сушки, стоящей на кухне. Но стоило матери достать пару тапочек, как он тут же убежал прочь и скрылся в тишине дома.
Скорее всего, он искал Тэдди.
Моника Суинтон, женщина двадцати девяти лет отроду, отличавшаяся изящной фигурой и выразительным взглядом, проследовала в гостиную присела на диван, устроившись поудобнее. Она хотела кое-что обдумать, но мысли почему-то совершенно не задерживались в ее голове. Время тянулось мучительно долго, как это порой бывает у детей, безумцев или жен, чьи мужья отправились улучшать мир. Почти рефлекторно Моника протянула руку и изменила настройку окон. Сад тут же исчез, и на его месте, по левую сторону, вырос центр города, полный суетящихся людей, летающих машин и бесконечных зданий. Звук она включать не стала. Моника была одинока. Перенаселенный мир – просто идеальное место для одиночества.
Руководители «Сантэнк» устроили званный ужин в честь выпуска нового продукта. На кое-ком из них были надеты популярные в то время пластиковые маски. Все сотрудники были невероятно стройны, несмотря на обилие пищи и выпивки, которую они употребляли, и их жены также были весьма элегантны вне зависимости от того, сколько съедали за вечер. Старшее, менее уточенное, поколение сочло бы их чудесными людьми, если бы не маски.
Генри Суинтон, исполнительный директор «Сантэнк», как раз собирался выступить с речью.
- Жаль, что ваша жена не смогла прийти, - заметил его сосед.
- Моника предпочла остаться дома, дабы погрузиться в свои мысли и мечты, - ответил Суинтон, не переставая улыбаться.
- Должно быть, у такой красивой женщины и мечты не менее красивы, - продолжал собеседник.
«Держи мысли о моей жене при себе, ублюдок», - подумал Генри, все еще улыбаясь.
Под шум аплодисментов он встал, чтобы произнести свою речь.
Отпустив пару шуток, Суинтон, наконец, сказал:
- Сегодня мы отмечаем настоящий прорыв для нашей компании. Вот уже десять лет, как мы поставляем на мировой рынок синтетические формы жизни. Все вы знаете, насколько они успешны, в особенности - миниатюрные динозавры. Но, к сожалению, эти создания не наделены разумом.
Довольно парадоксально, что все это время мы создавали жизнь, но не разум. Наша первая серия товаров - ленты Кроссвела - до сих пор продается лучше всех, но в то же время эти существа являются, пожалуй, самыми глупыми из всех нами созданных.
Публика рассмеялась.
- Да, три четверти мирового населения голодают, но нам посчастливилось иметь в избытке все, что нужно, - спасибо контролю над рождаемостью. Наша проблема - ожирение, а не недоедание. Я думаю, за этим столом нет никого, в чей кишечник не был бы внедрен «Кроссвел» - совершенно безопасный ленточный паразит, который позволяет его хозяину съедать до пятидесяти процентов больше и в то же время держать себя в форме. Не так ли?
Весь зал тут же одобрительно закивал.
- Наши миниатюрные динозавры также не отличаются сообразительностью. Но сегодня мы объявляем о начале производства разумных синтетических форм жизни: полноценных человеческих слуг.
Они разумны настолько, насколько это необходимо. Мы посчитали, что люди начнут опасаться существ с человеческим мозгом. Поэтому наш слуга имеет всего лишь небольшой механизм в своей черепной коробке.
Раньше на рынке вы могли найти только механическую продукцию с мини-компьютером вместо мозга - пластиковые безделушки, всего лишь суперигрушки, но, наконец, мы нашли способ объединить компьютерную микросхему с синтетической плотью.
Дэвид сидел около широкого окна в детской и пытался что-нибудь написать на бумаге. Вскоре он бросил эту затею и начал катать карандаш по поверхности стола.
- Тэдди! - позвал он.
Медвежонок лежал на кровати лицом к стене, погребенный под книжкой с живыми картинками и огромным пластиковым солдатиком. Голос хозяина активировал его, и Тэдди сел.
- Я не могу придумать, что написать!
Спустившись с кровати, медвежонок неуклюже проследовал по комнате, а затем обнял мальчика за ногу. Дэвид поднял его и усадил на стол.
- А что ты уже написал?
- Я написал... - Дэвид взял письмо в руки, пристально вглядываясь в текст. - Я написал: «Дорогая мамочка я надеюсь, что все хорошо. Я люблю тебя...»
После затянувшегося молчания, медведь сказал:
- Звучит здорово. Спустись и отдай это мамочке.
Выдержав очередную длинную паузу, он добавил:
- Хотя здесь чего-то не хватает. Она не поймет.
Компьютер в голове Тэдди принялся искать возможные варианты.
- Может, попробовать написать это цветными карандашами?
Дэвид ничего не ответил, и медвежонок спросил снова:
- Может, попробовать написать это цветными карандашами?
Дэвид смотрел в окно.
- Тэдди, знаешь, о чем я думаю? Скажи мне, как отличить настоящее от ненастоящего?
Проанализировав вопрос, медведь ответил:
- Настоящие вещи всегда хороши.
- Значит время - это хорошо? По-моему, маме оно совсем не нравится. Один раз, много дней назад, мама сказала, что время ускользает от нее. Тэдди, а время настоящее?
- По часам можно определить время. А они настоящие. Мама носит часы, значит, они ей нравятся. Она носит их на запястье, рядом с коммуникатором.
Дэвид начал рисовать реактивный самолет на задней части письма.
- Ну а мы настоящие, Тэдди?
Глаза медвежонка смотрели прямо на мальчика.
- Настоящие, Дэвид, - мини-компьютер Тэдди был запрограммирован на утешение хозяина.
Моника не торопясь шла по дому. Вот-вот должно было наступить время дневной почты. Она набрала номер своего ящика на коммуникаторе, но ничего так и не пришло: нужно подождать еще пару минут.
Она могла бы закончить свою картину. Или, например, набрать номер друзей. Еще можно было бы дождаться, когда Генри вернется домой. И, конечно, поиграть с Дэвидом.
Моника прошла в холл и остановилась у нижних ступенек лестницы.
- Дэвид!
Ответа не последовало. Она крикнула снова, затем еще раз.
- Тэдди! - произнесла она более резким голосом.
- Да, мамочка! - после минутного молчания, золотистая голова медвежонка появилась на вершине лестницы/
- Тэдди, Дэвид у себя?
- Дэвид вышел в сад, мамочка.
Не испытывая никаких эмоций, Моника стояла и смотрела как маленькая мохнатая фигурка на коротких ножках неловко перебирается со ступеньки на ступеньку. Когда медвежонок, наконец, спустился, она взяла его на руки и понесла в гостиную. Тэдди неподвижно лежал в руках «мамочки» и молча смотрел в ее глаза. Моника лишь чувствовала небольшую вибрацию от работы его моторчика.
- Встань-ка сюда, Тэдди. Я хочу с тобой побеседовать.
Моника поставила медведя на стол, и тот, подчинившись приказу, стоял не двигаясь, все еще вытянув руки вперед для объятия.
- Тэдди, это Дэвид велел сказать мне, что он пошел в сад?
Микросхемы «мозга» медвежонка были слишком просты, поэтому он не мог притворяться.
- Да, мамочка.
- Значит, ты наврал мне?
- Да, мамочка.
- Прекрати называть меня «мамочкой»! Почему Дэвид избегает меня? Он что, меня боится?
- Нет, он тебя любит.
- Почему же тогда мы не можем нормально общаться?
- Дэвид наверху.
Ответ отрезвил Монику. Зачем тратить время на разговоры с игрушкой? Почему бы просто не пойти наверх, чтобы обнять Дэвида и поговорить с ним как любящая мать с любящим сыном? Дом наполняло гнетущее молчание, и казалось, что в каждой комнате была своя, неповторимая, тишина. Моника заметила, что с верхней площадки доносились еле слышные звуки движения - это Дэвид пытается от нее спрятаться…
Речь подходила к концу. Гости внимательно слушали, пресса, расположившаяся по обе стороны зала, записывала каждое слово Генри, изредка делая снимки.
- Во многом наш слуга так и останется компьютерной машиной. Без компьютеров мы никогда и не смогли бы разработать столь сложный биохимический механизм, входящий в состав синтетической ткани. В голову слуги будет вживлен миниатюрный механизм, способный разрешить любую ситуацию, которая может произойти в домашних условиях. Естественно, в разумных пределах, - послышался громкий смех. Многие из присутствующих уже были наслышаны о горячих спорах, проходивших в залах для заседаний «Сантэнка». В итоге было принято решение о том, что под красивой формой слуг будут скрываться создания среднего рода.
- Наша цивилизация достигла небывалых высот, и, даже несмотря на глобальное перенаселение, мы и по сей день с горестью отмечаем, что миллионы людей страдают от нескончаемых одиночества и изоляции. Наш слуга станет лучиком света для таких людей: он отзывчив и ему ни за что не надоест даже самая скучная болтовня.
В будущем мы планируем выпустить как можно больше моделей - мужских и женских, у некоторых из них будут отсутствовать всякие ограничения (уж я вам обещаю!), мы разработаем более современный дизайн, чтобы вы смогли любоваться настоящими биоэлектронными созданиями.
Мало того, что наши слуги будут обладать своим собственным компьютером, приспособленным к индивидуальному программированию, они также смогут связываться с Всемирной Информационной Сетью. Таким образом, у любого желающего будет возможность держать у себя дома собственного Эйнштейна! Одиночество будет позабыто навсегда!
Под шум восторженных аплодисментов Генри присел на свое место. Даже синтетический слуга, сидящий за столом в неприглядном костюме, будто получал удовольствие, аплодируя хозяину.
Волоча за собой ранец, Дэвид прокрался вдоль стены дома. Он влез на декоративный стул под окном гостиной и осторожно заглянул внутрь. Мать стояла посреди комнаты: ее лицо было пустым, и это отсутствие всяких чувств пугало Дэвида. Он смотрел словно зачарованный. Даже не шевелился, впрочем, как и Моника. Время словно остановилось, так же, как оно замерло здесь, в саду.
Наконец, она развернулась и вышла из комнаты. Дэвид постучал в окно. Тэдди оглянулся, увидел мальчика, слез со стола и подошел к окну. Немного повозившись, он в итоге сумел открыть его.
Дэвид и медвежонок переглянулись.
- Тэдди, я плохой. Давай убежим!
- Ты очень хороший мальчик. Мама любит тебя.
Дэвид медленно покачал головой.
- Если она меня любит, то почему же я не могу поговорить с ней?
- Не мели чепухи, Дэвид. Мамочке одиноко. Поэтому она тебя и завела.
- У нее есть папа. А у меня нет никого, кроме тебя. И уж кто одинок, так это я.
Тэдди нежно погладил мальчика по голове.
- Если ты настолько плохо себя чувствуешь, то тебе стоило бы еще раз сходить к психиатру.
- Ненавижу этого старого психиатра - он заставляет меня чувствовать себя ненастоящим, - Дэвид побежал по лужайке. Медвежонок выпрыгнул из окна и поспешил за ним, настолько быстро, насколько это позволяли его коротенькие ножки.
Моника Суинтон поднялась в детскую. Она позвала сына по имени, а затем застыла в нерешительности. Тишина.
На столе лежали карандаши. Поддавшись внезапному порыву, она подошла к столу и выдвинула один из ящиков. Десятки листов бумаги лежали внутри. Многие из них были исписаны неуклюжим подчерком Дэвида, и каждое письмо было написано новым цветом. Ни одно из них так и не было закончено.
«МОЯ ДОРОГАЯ МАМОЧКА, ТЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛЮБИШЬ МЕНЯ, ЛЮБИШЬ НАСТОЛЬКО...»
«ДОРОГАЯ МАМОЧКА, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ И ПАПУ, И СОЛНЦЕ СВЕТИТ...»
«ДОРОГАЯ-ДОРОГАЯ МАМОЧКА, ТЭДДИ ПОМОГАЕТ МНЕ ПИСАТЬ ТЕБЕ. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ И ТЭДДИ...»
«ДОРОГАЯ МАМОЧКА, Я ТВОЙ ЕДИНСТВЕННЫЙ СЫН, И ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ТАК СИЛЬНО, ЧТО ИНОГДА...»
«ДОРОГАЯ МАМОЧКА, ТЫ МОЯ НАСТОЯЩАЯ МАМА, И Я НЕНАВИЖУ ТЭДДИ...»
«ДОРОГАЯ МАМОЧКА, ЕСЛИ БЫ ТЫ ЗНАЛА, КАК Я СИЛЬНО ТЕБЯ ЛЮБЛЮ...»
«ДОРОГАЯ МАМОЧКА, Я ТВОЙ МАЛЫШ, А НЕ ТЭДДИ, И Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, НО ТЭДДИ...»
«ДОРОГАЯ МАМОЧКА, ЭТО ПИСЬМО ТЕБЕ, ЧТОБЫ ПРОСТО СКАЗАТЬ, КАК СИЛЬНО...»
Моника выронила письма и зарыдала. Играя яркими красками, листы бумаги разлетелись в разные стороны и опустились на пол.
Генри Суинтон ехал домой в приподнятом настроении, и по дороге даже обменялся парой фраз с синтетическим слугой, которого вез с собой. Слуга отвечал вежливо и сдержанно, хотя иногда его ответы казались странноватыми по человеческим меркам.
Суинтоны жили в одном из престижнейших кварталов города, на полукилометровой высоте. Их дом был окружен чужими квартирами, и в стенах не было окон на улицу, впрочем, никому и не было интересно смотреть на перенаселенный внешний мир. Генри открыл дверь, просканировав сетчатку глаза, и вместе со слугой зашел в дом.
Его тут же окружила иллюзия уютного сада, в котором всегда было лето. Удивительно, как с помощью голограммы можно создавать настолько огромные миражи в таком маленьком помещении. За кустами розы и сирени стоял их дом - совершенная иллюзия: георгианский особняк, воссозданный до мельчайших подробностей.
- Ну, как тебе? - спросил Генри у слуги.
- Розы, похоже, страдают от черных пятен.
- Эти розы защищены от любых недостатков.
- Целесообразно всегда покупать товары с гарантией, даже если это обойдется вам дороже.
- Спасибо за информацию, - сухо ответил Генри. Синтетическим формам жизни было не более десяти лет, а старым механическим андроидам около шестнадцати, недостатки их системы по-прежнему устранялись, год за годом.
Генри открыл дверь и позвал Монику.
Она выбежала из гостиной и тут же обняла его, страстно целуя в щеки и губы, чему Генри был удивлен.
Отстраняясь, чтобы получше разглядеть ее лицо, он увидел, что Моника так и излучала свет и красоту. Он уже несколько месяцев не видел ее такой взволнованной. Инстинктивно Генри обнял жену еще крепче.
- Дорогая, что-то случилось?
- Генри, Генри, о, мой милый, я была в отчаянии... но только что я получила вечернюю почту и - ты не поверишь! Это чудесно!
- Ради всего святого, женщина, о чем ты говоришь?
Генри заметил заголовок на листе бумаги в руке Моники. Письмо было еще совсем теплым, только из приемника, и на нем отчетливо виднелась надпись «Министерство по вопросам населения». Генри почувствовал, как кровь отхлынула от его лица из-за смешанного чувства потрясения и надежды.
- Моника… Ох... Только не говори мне, что выпал наш номер!
- Да, мой милый! На этой неделе мы выиграли родительскую лотерею! Мы можем пойти и зачать ребенка прямо сейчас!
Генри закричал от радости. Вместе с женой они закружились по комнате. В связи с перенаселением рождаемость находилась под строгим контролем. Рожать детей можно было лишь с разрешения правительства. Суинтоны ждали уже четыре года. И в тот момент их восторгу не было предела.
В конце концов, они остановились, чтобы перевести дыхание, и встали в центе комнаты, смеясь от счастья. Покинув детскую, Моника сделала окна прозрачными, так, чтобы можно было любоваться красотой сада. Искусственное солнце раскинуло свои золотые лучи по всей лужайке. Дэвид и Тэдди стояли снаружи и смотрели в окно.
Заметив их лица, Генри с супругой мгновенно посерьезнели.
- Что нам теперь с ними делать? - спросил Генри.
- С Тэдди нет проблем. Он хорошо работает.
- Дэвид сломался?
- Его вербально-коммуникативный центр все еще доставляет проблемы. Думаю, его придется вернуть на фабрику.
- Ладно, посмотрим, как он будет работать, пока не родится малыш. Кстати, у меня сюрприз для тебя: думаю, от помощи ты не откажешься. Пойдем в зал, посмотришь, что я для тебя приготовил.
Когда взрослые вышли, мальчик и медвежонок уселись под кустом искусственных роз.
- Тэдди, мама и папа ведь настоящие?
Тэдди ответил:
- Ты задаешь столько глупых вопросов, Дэвид. Никто не знает, что на самом деле означает слово «настоящий». Пойдем в дом.
- Сначала я возьму еще одну розу! - сорвав ярко-розовый цветок, Дэвид понес его в дом. Он положит ее на подушку, когда ляжет спать. Красота розы будет напоминать ему о маме.