Пунктик Антона Чехова

 
Где это Чехову приснилось? Зачем это написалось? -
Так, прорвало Иванова, одного из несчетных Ивановых земли русской.
З. Жаботинский. Русская ласка. 1913

Большинство больших и малых писателей в своём творчестве прикипают к одной-двум темам и остаются верными им до конца творческой жизни. Не подумайте, что основные мотивы в их произведениях возникают как бы случайно, и они ничем необъяснимы. Нет, эти темы, как правило, соответствуют предпочтениям, которые возникают в сознании писателей ещё в юности под влиянием семейного воспитания, окружающей среды и характера. Такое пристрастие, к примеру, проявилось в творчестве известного русского писателям Антона Чехова в отношении крещения евреев. В ранней юности писатель влюбился в еврейскую девушку, даже звал её замуж, но обязательным условием для замужества выставил требование, чтобы невеста перешла в  православную веру.

 
Антон Чехов

После разрыва с Реве-Хавой Эфрос, так звали возлюбленную, в январе 1886 года влюблённый молодой человек писал В. Билибину, секретарю редакции журнала "Осколки": "Хватит мужества у богатой жидовочки принять православие с его последствиями - ладно, не хватит - и не нужно" (Полное собрание соч. в 13 томах, т.7, стр. 30). Однако у "жидовочки", так называл как бы влюблённый, но весьма расчётливый и циничный православный автор свою избранницу, "мужества" не хватило, креститься она не захотела и от замужества отказалась. И поступила естественно и правильно, иначе бы её ждала участь Анны Павловны, героини пьесы "Иванов", которую автор "заставил" креститься, чтобы она смогла выйти замуж за русского дворянина. Да и сам Чехов, видимо, понимал, какие тяжёлые последствия грозили еврейской девушке за отказ от национальных традиций в угоду прихоти православного писателя.

 
Исаак Левитан. Автопортрет.

Этот небольшой эпизод из личной жизни Чехова высветил, словно прожектором в российской тьме, истинное отношение русского интеллигента к еврейскому народу Первая неудача в любви наложила незабываемый отпечаток на сознание и творчество молодого Чехова. Уже через восемь месяцев, очевидно в порядке мести, он написал анекдотичную повесть "Тина", в которой постарался излить своё раздражение за непокладистость еврейской девушки, а заодно, и ненависть ко всему еврейскому роду. Так появилось произведение, о котором З. Жаботинский сказал весьма резко, но совершенно справедливо и точно в адрес автора: "Случилось и ему однажды выругаться по адресу жидовки. Тогда он написал свою «Тину». Это анекдот еще более нелепый и неправдоподобный, чем тургеневский «Жид», настолько пошлый по сюжету, что и двух строк не хочется посвятить его передаче. Где это Чехову приснилось? Зачем это написалось?". Нужно заметить, что Чехова "прорывало" многократно и зачем-то писалось до конца жизни в том же недоброжелательном духе по отношению к нашему народу.

 
Зеев Жаботинский.

Идея приобщения евреев к православию преследовала семью Чехова, и именно эта навязчивая страсть помешала его сестре Марии связать свою судьбу с известным художником Исааком Левитаном. Он также отказался принять условия брачного союза, выдвинутые её братом и связанные с переходом в православную веру. Исаак Левитан остался Исааком Левитаном, честь и хвала художнику за мужество и принципиальность. Очередная месть писателя последовала в рассказе "Попрыгунья". В этом произведении в образе безвольного, ничтожного и жалкого доктора Дымова, мужа неверной жены, читающая российская публика сразу увидела карикатуру на художника Левитана. Мария навсегда осталась незамужней женщиной, а Левитан увидел в рассказе пасквиль на свой роман с художницей С. Кувшинниковой и перестал общаться с семьёй Чеховых.
Идея Чехова о крещении евреев достигла кульминационного воплощения в пьесе "Иванов", в которой автору, наконец-то, удалось согласно своей прихоти заставить героиню Анну Павловну, урождённую Сарру Абрамсон, принять православие и уйти из отчего дома. Еврейские родители от неё отказались, а муж Иванов, образованный дворянин, напившись в очередной раз, в порыве гнева кричал своей жене: "Жидовка!" От такой "любви" Анна Павловна хирела, тяжело болела, пока не скончалась, не оставив после себя потомства. Её брак с русским дворянином, нервным и весьма вспыльчивым человеком, оказался бесплодным. Другого завершения этого неестественного брака в реальной русской жизни не могло и быть. И в этом смысле Чехова не подвёл нюх настоящего художника слова.
Таким образом, мечта всей жизни Чехова оказалась вздорной и невыполнимой. Сам Чехом на протяжении жизни часто пользовался услугами платных дешёвых женщин, был большим циником, со своей поздней и единственной женой актрисой О. Книппер-Чеховой предпочитал жить в разных городах и скончался таким же бездетным, как и его сестра Мария. Биографии Чехова и его ближайшего окружения лишь подтвердили ущербность и бесплодность замысла писателя с недостойными замашками. Тема о том, что Чехов был бесконечным антисемитом, недостойна даже обсуждения, несмотря на глубокую привязанность многих наших читателей к творчеству этого автора. Прочтите в Полном собрании сочинений Чехова переписку писателя с многочисленными друзьями, в том числе его многолетнюю связь с черносотенцем А. Сувориным, редактором газеты "Новое время", в которой автор не стеснялся в выражениях и излагал свои мысли без лукавства. И вы поймёте истинные предпочтения писателя.
Многие русские интеллигенты, как в прошлом, так и в наше время  предпочитают скрывать своё негативное отношение к евреям. К литераторам еврейского происхождения Чехов относился снисходительно, по-барски, многих из них презирал. Все еврейские образы в произведениях Чехова настолько карикатурны, субъективны и ничтожны, что слова Жаботинского к рассказу "Тина" можно отнести ко всему творчеству этого русского писателя, включая и пьесу "Иванов". По поводу этой пьесы, как бы в ответ на замечания Жаботинского, сам Чехов подтвердил: "Лёг спать, надумал тему и написал" (В. Левитина. Русский театр и евреи, 1988, т. 1, стр. 91). Нелепый сюжет пьесы, как и предполагал Жаботинский, возник в сознании автора во сне, потому что тема принуждения российских евреев к крещению преследовала Чехова до самой смерти.