3
Теперь наступило время рассказать о семье, которую пожелал разбить Иван Яковлев. Всё началось с того времени, когда Зиновий Умов вернулся в Гориловку. Зиновий рос сиротой в доме своего дяди Мойши, и звали его тогда Зейдлик. Ему было двенадцать лет, когда его увезли из Гориловки и поместили в Кантонистскую школу, чтобы подготовить к службе в армии. В эти школы забирали еврейских детей насильно, отрывая их от семьи и религии, которую исповедовали их предки. Когда пришли вербовщики в Гориловку и потребовали от общины выдать детей для кантонистской школы, имя Зейдлика было названо первым, кого община готова была послать в кантонисты. И это неудивительно, ведь в отличие от других детей за сироту некому было заступиться. Когда Зейдлик узнал, что его должны забрать в кантонисты, он спрятался в стоге сена. Но ему это не помогло. Его выдала пятилетняя Маша, дочка дяди Мойши, которая указала на место, где спрятался Зиновий, когда её об этом спросили взрослые. Зейдлика вытащили, избили и бросили в телегу, где уже сидело несколько несчастных, отобранных у родителей детей. Зиновий прошёл кантонистскую школу и двадцать пять лет службы в армии, прежде чем получить право на отставку и возможность вернуться в родное местечко. Все эти годы он с ненавистью вспоминал ту несправедливость, которую по отношению к нему проявили обитатели местечка, отдав его на мучения в царскую армию. Он был убеждён, что, отслужив в армии столь долгий срок, он имеет полное право остаток своей жизни прожить за счёт общины, пославшей его служить.
Когда по окончании службы он появился на пороге постоялого двора, принадлежавшего его дяде, никто не узнал в старом солдате мальчика Зейдлика из Гориловки. Маша, которая к этому времени выросла и заправляла всеми делами постоялого двора, приняла его за попрошайку, бродячего отставного солдата, какие иногда попадались на дорогах Российской Империи. Она грозно потребовала, чтобы солдат очистил помещение. Солдат не испугался Маши, и не ушёл, а велел позвать Мойшу, отца Маши. Прошло более тридцати лет с того времени, когда Зейдлика увезли в кантонисты, и старику Мойше стоило большого труда, чтобы узнать в солдате племянника. Зиновий потребовал, чтобы его кормили и предоставили ему жильё. Хотя по понятиям нищего местечка семья Барбург была богатой, хозяева постоялого двора с трудом сводили концы с концами. Они не могли позволить себе повесить на шею бездельника. Мойша обрадовался появлению племянника, но объяснил ему, что придётся работать и зарабатывать на жизнь. Зиновий и слушать не хотел ни о какой работе.
Мойша решил попросить совета у самого мудрого человека в общине, у раввина Натансона. Раввин порекомендовал найти Зиновию жену. Женившись, Зиновий проникнется необходимостью поддерживать семью материально. Мойша сомневался в том, что племянник вдруг изменится и станет ответственно относиться к обязанностям главы семьи, но ему понравилась идея обзавестись бесплатной прислугой в лице жены Зиновия. Постоялому двору нужна была горничная, которая могла бы обслуживать проезжих господ. Зиновий за годы службы основательно позабыл родной язык, и ему нужна была жена, хорошо понимающая русский язык. Именно такую горничную хотелось бы иметь для обслуживания господ.
Зиновию очень понравилась идея женитьбы. Он столько лет страдал в солдатчине, что не прочь был обзавестись семьёй, как все нормальные люди. Лёгко было принять решение о женитьбе, но выполнить его было не просто. Среди жителей Гориловки не было кандидаток. В местечке не было незамужних женщин, владеющих русским языком. У владельца местных кузен Гуревича была образованная дочь, но она была в Одессе замужем за зерноторговцем. Раввин подключил к поискам невесты всех своих знакомых в пределах Таврической губернии и даже за её пределами.
Пока в Гориловке искали невесту отставному солдату, я расскажу историю другой половины семьи. Хана росла в семье Барановичей. Отец семейства, Давид Баранович, довольно успешно торговал зерном. Он в начале каждой весны объезжал местных помещиков и закупал у них будущий урожай зерна. Конечно, при этом ему было необходимо выплатить помещику задаток. Деньги на задаток он брал в долг в одном из Одесских банков. Чтобы выплатить долг банку, Давид ехал в Одессу и там, на «Хлебной» бирже, продавал обязательство о поставке зерна купцам, торговавшим с европейскими покупателями. Расплатившись с весенним долгом банку, Давид отдыхал до лета. В середине лета он снова обращался в банк за ссудой. Деньги ему были нужны, чтобы расплатиться с помещиками, когда зерно будет доставлено на пристань. После этого он нанимал баржу и буксир, и доставлял зерно в Одессу купцу. Получив зерно, купец производил окончательный расчёт с Давидом, тот в свою очередь с банком, и так до следующей весны. Деньги через руки Давида проходили большие, но он был доволен, если от них оставалось хотя бы 10% в виде заработка за его труды. Этих денег едва хватало, чтобы обеспечить существование семьи.
Давид придавал большое значение светскому образованию детей. Он сам не получил формального образования и всё, что он знал, он выучил самостоятельно. Если бы он не освоил русский язык, он не смог бы торговать с помещиками. Когда к русскому помещику обращаются два купца с одним и тем же предложением, то помещик всегда отдаст предпочтение тому, кто выглядит более респектабельно и лучше владеет русским языком. Европейская одежда, хороший русский язык и манеры воспитанного человека помогали Давиду в его конкурентной борьбе с другими купцами. Он очень хотел, чтобы его дети, получив хорошее образование, завоевали себе прочное место в обществе. Он не хотел, чтобы они, как он сейчас, постоянно бились между нуждой и достатком.
А ему его кусок хлеба доставался нелегко. Многое влияло на его благополучие. Много не зависящих от Давида факторов могло повлиять на заработок едва сводившего концы с концами Барановича. Например, высокий урожай в Европе мог снизить цены на зерно. А что стоили слухи о возможной войне с Турцией, которые лихорадили Одесскую зерновую биржу. Он постоянно рисковал.
Свои успехи и неудачи Давид умело скрывал от жены и детей. В семье было полное впечатление, что благополучие семьи обеспечено навсегда. Редкие отказы Давила выделить деньги на те или иные покупки воспринимались в семье скорее как признак его бережливости, чем бедности.
Несчастье свалилось на семью как снег на голову. Буксир, тянувший баржу с зерном из Херсона в Одессу, попал в жестокий шторм. Давид утонул вместе с баржей. Выяснилось , что отец не только не оставил после себя состояния, но был в долгах как в шелках. Кредиторы накинулись на вдову, не дав даже оправиться от постигшего её несчастья. Пришлось продать дом, забрать детей из гимназии и влачить убогое существование, перебиваясь с большим трудом мелкими заработками.
Известие о тяжёлом положении Барановичей быстро дошло до Гориловки. Хану просватали за Зиновия. Вдову, мать Ханы, обманули. Скрыв от вдовы истинный возраст жениха, ей сказали, что дочь уходит в богатую семью из Гориловки. По обычаям того времени, желания Ханы выйти замуж даже не спросили. Хана не хотела замуж, но не могла отказать матери. Она понимала, что необходимо облегчить тяжёлое положение семьи ведь в семье после её замужества останется ещё пять детей, которых надо ещё поставить на ноги. Ей по детской наивности казалось, что, выйдя замуж за богатого жениха, она сможет помогать матери материально.
Только на свадьбе Хана впервые увидела своего жениха. Она была шокирована, увидев, что её суженый старый и грубый солдат. Глубокие морщины, прокуренные седеющие усы, и, главное, отвратительный запах водочного перегара произвели на восемнадцатилетнюю Хану удручающее впечатление. Она поняла, что её жизнь, её надежды утонули в море невзгод, обрушившихся на её семью после смерти отца. Хана не видела выхода. Она покорилась судьбе.
Старый Мойша и его дочь Маша были рады. Они здорово провернули с женитьбой Зиновия, приобретя такую прислугу, о которой они даже не могли мечтать. Теперь Хана отработает содержание Зиновия. Отработает с лихвой. Наличие молоденькой привлекательной и образованной горничной привлечёт много богатых постояльцев. Как мухи на мёд слетятся господа из всей округи.
Хане, выросшей в относительном благополучии, пришлось превратиться в горничную уже на утро после свадьбы. Рано утром, когда было ещё темно, Маша принесла Хане форму горничной и велела ей приступить к работе. Хана была морально и физически раздавлена той ситуацией, в которой она оказалась. Она боялась возражать Маше. Она покорно натянула на себя платье горничной и пошла выполнять свои новые обязанности. Только вечером, после работы, оставшись одна, Хана позволила себе расплакаться, вспоминая ту беззаботную жизнь, которой она жила, когда был жив её отец.
Зиновий застал свою молодую жену в рыданиях. Он, ещё не совсем протрезвевший после свадьбы, совершенно растерялся, не зная как успокоить Хану. Он не был жестоким и бессердечным, но он совершенно не понимал причины такого отчаяния. Ему не было понятно, что так взволновало Хану. Он решил, что Маша чем-то обидела Хану. Он с криком выскочил из коморки, в которую поместили его с Ханой, желая отомстить Маше за плохое обращение с его женой. Пришлось вмешаться старому Мойше.
В отличие от Зиновия, старик понимал причину отчаяния Ханы. Он чувствовал угрызение совести за то, что обманул вдову, и обрёк её дочь на такую жизнь. Мойша пришёл в коморку, уселся рядом с Ханой.
- Ханеле, успокойся, – ласковым голосом начал старик. - Никто тебя не хочет обидеть в этом доме. Ты наша любимая племянница, так же как твой муж Зиновий. Тебе придётся работать в нашем семейном деле. Согласись, дорогая, с тем, что все члены семьи должны вносить свою лепту. Иначе мы вылетим в трубу. Если мы хотим жить обеспеченной жизнью, мы все должны трудиться в нашем деле.
Ласковые слова старика немного успокоили Хану. Вернулся весь красный Зиновий. Он успел высказать Маше всё, что он о ней думает, не забыв помянуть её предательство по отношению к нему, когда пятилетняя Маша выдала его солдатам. Этого он ей до сих пор не простил. Мойша строго взглянул на него:
- Лучше бы ты приласкал свою жену, чем поднимать скандал в заведении. Ты так распугаешь всех наших клиентов. Мы с тобой будем вынуждены ходить с протянутой рукой. Ты должен более ответственно относиться к тому, как на постоялом дворе идут дела. Ты ведь имеешь семью теперь.
Зиновий слушал Мойшу и с такой тревогой следил за Ханой, что Хана почувствовала, как глубоко огорчён её слезами старый солдат. Хану окончательно успокоило сознание того, что её муж искренне волнуется за неё. Хотя он стар и не оттесан, и совсем не похож на тот идеал, который она рисовала себе в девичьих мечтах, но он её муж. Такова, видно, её судьба. От судьбы не уйдёшь. Не суждено ей полюбить мужа, но терпеть она сможет.
Со временем Хана привыкла к мысли, что она жена Зиновия. Физическая близость с ним не приносила ей радости, но она к ней относилась как к долгу и не жаловалась. Так же как к своему долгу, Хана относилась к своим обязанностям горничной, обслуживающей господ. После рождения Лёвушки Хана окончательно успокоилась и расцвела. К этому времени была закончена пристройка к кузне, и семья Умовых переселилась в эту пристройку.
Лёвушка рос баловнем семьи. Жизнь была нелёгкая, и даже баловню семьи пришлось с малых лет посильно помогать в хозяйстве. В зимние месяца, когда постояльцев не было, Лёвушка ходил в хедер изучать науки, необходимые правоверному еврею для участия в службах местной синагоги. Лёвушка с нетерпением ожидал, когда ему исполнится тринадцать лет, и он справит бармитцво, станет совсем взрослым. А пока он без особого энтузиазма учился читать на языке древних евреев. Преподавание было убогим с выучиванием наизусть молитв и псалмов, а это Лёвушка не любил. Он иногда позволял себе невинное баловство на уроках. Учитель твёрдо верил в необходимость физических наказаний в воспитательном процессе. Лёвушке доставалось чаще других.
Жизнь Лёвушки отличалась от жизни других ребят местечка. Большинство детей в местечке знали только один язык – идиш. Они боялись всех, кто представлял внешний мир. Боялись крестьян, боялись господ, а особенно боялись цыган, иногда забредавших в эти края. Лёвушка, живя на постоялом дворе и с раннего детства говоривший по-русски, знал всех ямщиков, обслуживающих приезжих, знал некоторых окрестных крестьян и не боялся ни цыган, ни господ. Мама в те дни, когда не было постояльцев, уделяла внимание приобщению Лёвушки к прелестям русской поэзии. Она читала ему сказки Пушкина, стихи Лермонтова. Лёвушка с удовольствием слушал мамино чтение, но думал совсем о другом. Лёвушка думал о кузне, звуки которой проникали в комнату. Кузня как магнит привлекала внимание мальчика. Больше всего на свете он любил, сидя в углу темной кузни, наблюдать за точными движениями кузнеца, когда тот своим молотком указывал молотобойцу место удара. Мальчик, наблюдая кузнецов, забавлял себя, стараясь угадать то место, на которое укажет кузнец для следующего удара. Кузнецы в основном изготовляли подковы, уздечки, изредка шпоры. Сидеть в кузне не разрешалось, но кузнец никогда не гнал Лёвушку и тёте Маше не докладывал, если Лёвушка, пренебрегая запретом, иногда забегал в кузню. Кузнец относился к Лёвушке очень дружелюбно и мальчик это чувствовал.
Лёвушка любил животных. Взрослые удивлялись умению ребёнка без страха подходить к злым псам. Многие наблюдали, как цепная собака, только что рвавшаяся с оскаленной пастью на любого проходящего мимо, успокаивалась при виде Лёвушки и позволяла погладить себя, от удовольствия виляя хвостом. Маша по тому и вменила Лёвушке в обязанность убирать конюшню, что присутствие мальчика успокаивало лошадей. Хана с замиранием сердца смотрела, когда впервые Лёвушка пошёл в конюшню убирать. Очень скоро она успокоилась, глядя, как лошади радостно встречали в своих стойлах маленького уборщика.
- Он у тебя будет очень удачливый, - заявил Хане старый водовоз Шмуэль, подметив, что Лёвушку любят все и люди и животные.
Зиновий тоже любил сына, но он никак не показывал свои чувства. Долгая и тяжёлая служба в армии, отучила его от проявления чувств. Лёвушке казалось, что отец к нему равнодушен. Зиновий жил беззаботной жизнью. Он не работал, и даже не думал помочь по хозяйству. Целыми днями он ходил по местечку и был очень рад, если кто-нибудь приглашал его в шинок выпить рюмку водки. Он всем и каждому старался рассказать те приключения, которые выпали на его долю за долгие годы военной службы. А рассказывать ему было о чем. Он участвовал в стычках с горцами, он был артиллеристом на одном из бастионов Севастополя. Лёвушка любил слушать отцовские рассказы, но тётя Маша внимательно следила, чтобы эти рассказы не отрывали Лёвушку от его обязанностей по постоялому двору. За долгие годы Зиновий успел рассказать всем, кто готов был его слушать, все свои приключения по несколько раз. Лёвушка знал его рассказы наизусть.
Ещё одно отличало Лёвушку от остальных ребят местечка. Жители местечка были глубоко религиозными людьми. Вся их жизнь регулировалась строгими требованиями иудаизма. В этом же духе они воспитывали своих детей. Лёвушка рос в обстановке далёкой от религиозности. Зиновий, так и не принявший христианство в армии, тем не менее, относился к религии без энтузиазма. Он посещал синагогу только на большие осенние праздники, предпочитая шинок молитвам в синагоге. Этому способствовало то, что он язык молитв не понимал и чувствовал себя в синагоге неуютно. Он чувствовал, что соседи, молящиеся в синагоге, относятся к нему с пренебрежением за то, что он не умеет читать Тору. Чтение куска из Торы являлось обязательным требованием к каждому еврею. Лёвушка испытывал на себе неуважительное отношение со стороны обитателей местечка только за то, что он сын Зиновия, неполноценного еврея.
К этому надо добавить, что постоялый двор по самой своей сути не позволял строго соблюдать требования иудаизма. Если постояльцу вздумается приехать в субботу, то содержателям постоялого двора ничего не останется, как работать в субботу, обслуживая постояльца. С соблюдением диеты тоже было нелегко. Посуда на постоялом дворе не была кошерная. Христиане-постояльцы любили свиные блюда и в угоду им на кухне всегда имелись запасы свинины. Лёвушка, к большому сожалению Ханы, был равнодушен к религии, считая, что обучение в хедере это пустая трата времени. Он с б;льшим удовольствием выслушивал рассказы стариков о прошлом, чем повторял молитвы в хедере.
Иван Яковлев принял совет старой графини и следующие несколько месяцев уделял много времени посещению домов местных дворян, особенно тех, у кого были дочери на выданье. В доме Андроновых он встретился с юной Софьей Алексеевной Мариниди, племянницей Андроновых. Софья Алексеевна понравилась Ивану тем, что была образована и прелестна. Девушка приехала навестить дядю из Италии, где она училась в университете. Отец Софьи был богатым одесским негоциантом, а её мать, родная сестра госпожи Андроновой, была из известной дворянской семьи. Вокруг юной гостьи собрались все местные женихи. Иван со стороны наблюдал за стаей поклонников, желавших произвести впечатление на богатую наследницу. Хотя Софья понравилась Ивану, он не хотел принимать участие в соревновании за её внимание. Именно это произвело впечатление на Софью. Она захотела познакомиться с Иваном. Графиня Ванда пообещала Софье организовать встречу в её доме. Она пригласила Ивана на чашку чая.
Иван был приятно удивлён, обнаружив, что к чаю была приглашена Софья. Завязался разговор. Девушка предложила пройтись по парку к берегу моря. Под аккомпанемент волн Софья с энтузиазмом рассказывала об Италии, о тех предметах, которые она изучает в университете. Иван вежливо поддакивал, ловя себя на том, что его мысли были далеки от Италии. Он постоянно думал о бедном еврейском местечке на берегу Днепра. Ему было ужасно неловко оттого, что он шел под руку с прелестной молодой девушкой и думал о другой женщине. Мысль о том, что он не может выкинуть из головы Хану даже в присутствии приятной ему девушки, сводила его с ума. Софья по вялым и не всегда впопад репликам Ивана поняла, что мысли молодого человека далеки до обсуждаемого ею предмета. Это её обидело, и она поспешила вернуться в дом. Вернувшись в дом, Софья попросила поскорее отвезти её к тётушке.
Иван вернулся к себе в смятении. Теперь он не сомневался, что он любит Хану. Даже молодая и красивая Софья не могла отвлечь его от Ханы. Он подумал, что готов ради Ханы пожертвовать всем:
карьерой, поддержкой родителей, риском остаться без приятелей, без общества. Готов, но не решался. Иван не в силах был начать какие-то действия, а страдать в бездействии он больше не мог. Он нуждался в поддержке. Единственный человек, которому Иван мог раскрыться, была старая графиня.
Графиня Ванда не на шутку взволновалась, узнав причину душевных страданий Ивана. Когда Иван впервые рассказал ей о прекрасной еврейке, она была уверена, что встреча с замужней еврейкой это случайный эпизод в жизни впечатлительного молодого человека. Эпизод, о котором он быстро забудет в кругу молодых людей. Но прошло уже столько месяцев, а Иван не освободился от навождения. Она поняла, что молодой человек попал в беду. Это не шутка. Нужно что-то делать. Прежде, чем давать какие-то советы графиня решила лично познакомиться с Ханой. Может, узнав её ближе, графиня найдёт более веские аргументы против Ханы.
- Дорогой Ваня. Не предпринимай никаких действий пока я не поеду в эту Гориловку и сама познакомлюсь с женщиной, лишившей тебя покоя. Обещай мне не делать никаких глупостей, пока я не вернусь.
- Я только хотел спросить Вашего совета. Я не хочу доставлять вам никаких неудобств.
- Не волнуйся. Мне в моей однообразной жизни нужно развлечься. Вот я и поеду, посмотрю другой мир. Как хорошо, что это недалеко. В моём возрасте дальние поездки противопоказаны.
- Мне неудобно вовлекать вас, ваша светлость.
- А мне удобно. Я отношусь к тебе как к своему сыну, и не могу позволить тебе начать какие бы то ни было действия, пока я лично не проверю.