Часть 82
9 апреля. Москва 1938 года.
Позавчера опять встречался с Варюшей. А сегодня идём в «Ударник» смотреть «Катерину» с участием Франчески Гааль. До выезда долго сидели с Варюшей рядом, дома была лишь её глуховатая бабушка. Картина замечательная, только конец мне не понравился. Вечер провели очень весело и хорошо. Приближается время, когда я сделаю Варюше предложение связать наши дороги. Я об этом много думал, и решение моё совершенно благоразумное и осмысленное. Сейчас мне важно получить принципиальное согласие и примерно договориться о сроках. Сроки могут быть и год, и два, для меня это не так страшно: я Варю не разлюблю.
10 апреля. Москва.
Сегодня получил самое жестокой и несправедливое поражение за всю мою жизнь. Получилось так. В семь часов вечера звонит Варя и говорит, что лучше, чем мне ездить к ней, она приедет ко мне сама. Я этому очень обрадовался, давно хотел предложить ей, но боялся, но боялся, что она напомнит мне 10-е марта, начнёт тормошить старые раны. Но если так, то ничего лучшего я и мечтать сейчас не смел. Варюша привезла «Илиаду» Гомера, топографию — хотели заниматься. Но занимались объятиями. Как я был счастлив, держа Варюшечку в своих руках, прижав её всеми силами к своей груди, чувствуя биение её сердца. А потом я предложил ей никогда не расставаться, быть всю жизнь вместе, что это моя мечта. Рассказал ей свои ближайшие планы. Она сослалась, что геологи — бродяги. Нет, не бродяги, у Варюши летом отпуск и летом мы тоже сможем быть вместе. Нет, Варюша не согласна. Она сказала:
— Не знаю.
Но я настаивал. Я хотела ответа.
— Неужели уж я такой плохой?
— Нет, ты не плохой. Ты просто надоел. Я не хочу себя ни с кем связывать. Я решила, что я всегда буду жить одна, и ты напрасно думаешь, что я хорошая — я плохая. Ты потом поймёшь.
— Варюша, я об этом много думал, говорю вполне серьёзно. Я тебя люблю. Ничего мне больше не надо. Если ты не хочешь меня сейчас — я буду ждать. И я думаю, надеюсь, что я дождусь. У меня терпения хватит: ты ведь не знаешь, как я тебя люблю!
— Нет, Миша! Я никого не хочу. Я знаю тебя только до июня. Ты уедешь на практику и постарайся забыть меня. Я же тебя забуду и сделаю так, что старое возвратить не удастся. Летом я буду ходить с Любой в «Ударник» танцевать с молодыми людьми («Замечательными», - прибавил я). Ты будешь очень жалеть позже, если бы я согласилась.
Почему? Неужели же я уж такой плохой и никчёмный человек, что со мной нельзя связывать жизнь? Или я молод ещё, или положения не имею? Но это не похоже на Варюшу. Или действительно она сейчас вообще не хочет этого, а, продолжая знать меня, она должна что-то сделать. Наше знакомство очень далеко зашло, но я буду ждать, когда Варюшечка одумается. Другой мне не надо. Все планы моей жизни рушатся. Я буду дожидаться лета не с радостью, а с жутким страхом. Оно несёт с собой столько горя, что одному не справиться. Меня покидает такая близкая, любимая девушка! Нет, у меня всё же есть надежда, что моя Варюшечка будет моей женой. Может быть, весна изменит её решение. Ну, а пока я буду пользоваться хотя бы крохами Варюшиной любви. Без её любви я не знаю, что буду делать, что со мной будет. Больше об этом с Варюшей я говорить не буду. Самое жестокое поражение в моей жизни.
В полночь поехал провожать Варюшу. Расстались хорошо, но в глубине сердца скребёт. Пристани я своей не нашёл; надо собирать чемоданы и сделаться бродягой. Какая несправедливость! Хочу быть твёрдым, но не могу. Любовь к Варюше растапливает всё.
11 апреля. Москва.
Всю ночь думал о Варюше. В такие дни мне холодно: накрылся двумя одеялами, но согреться никак не мог.
Утро пасмурное, но температура +4. Надо заниматься, но я не могу. Перевёртывается вся моя жизнь, теряется цель жизни, и ясно, что тут не до занятий. Отобрал и пересмотрел все фотографии с Варей. Насчитал их 29 штук (и три маленьких). В ближайшее время поснимаю ещё, теперь мне дорога каждая вещь, напоминающая о счастливых днях, проведённых с Варюшей. Разобрал её письма. Среди них самые разнообразные и часто совершенно противоположные по содержанию, одно опровергающее другое. Я буду жить только надеждой, что Варюша в конце концов будет моей. Сделаю всё, чтобы быть лучше, чтобы занять подобающее положение среди геологов, и, главное, в Варюшином сердце. Хочу составить специальный фотоальбом с Варюшиными фотоснимками, альбом моего ускользающего счастья.
Завтра к четырём часам дня поеду к Варюше: она просила сфотографировать её на участке за беседой для стенгазеты (Варюша — лучшая пропагандистка). Сниму её одну. Потом будем заниматься. А 18 апреля она обещала приехать ко мне. Я буду в эти дни счастливым человеком, а в будни, когда буду вспоминать, что это счастье от меня ускользает, я буду самым ничтожным человеком…
Апрель и май решат дело окончательно. Хотя Варя и говорит, что её ответ не изменится никогда, но я имею основания в этом сомневаться. Во всяком случае я буду ждать терпеливо и долго.
Днём оставаться один я уже не мог. Поехал в общежитие к Лёше Михайлову, но к нему пришла прошлогодняя Вера (он с ней теперь «занимается»), и мне нечего было делать. Поехал обратно домой. Холодно, сыро, идёт мокрый неприятный снег. У трамвайной остановки какой-то пьяный человек громко плачет. Плачет и природа. И мне хочется плакать... Как-то грустно и страшно.
Пришёл домой, когда уже начало темнеть в комнате. Ох, как мне всё надоело. Пытался читать Флобера, но прочитанное не доходит до сознания... А затем заснул тяжёлым сном.
В девятом часу — звонок по телефону. Варя говорит о том, что у неё заболела голова, и она не могла до конца сидеть в институте, уехала с лекций домой. Поговорили обо всём, затем я предложил Варе заниматься топографией и приехать к ней. Сначала не согласилась, говорила, что ляжет спать. Но только сначала... С радостью поехал к Варюше.
Топографией занимались серьёзно, перед прощанием немного целовались. На душе стало легче и светлее, но в глубине мозга бродят мысли, что всё же конец, что я себя напрасно обманываю надеждой.
12 апреля 1938 года. Москва.
Облачный ветреный день, +1. Днём занимался с Лёшей: готовили разведку нефтяных и газовых месторождений. К четырём часам дня поехал к Варе. Опоздал на четверть часа, и она решила покапризничать. Говорит, что я испортил ей настроение тем, что опоздал.
На её участке по агитации сфотографировал Варю с её слушателями за столом. Затем по просьбе Вари снял вторую группку с агитатором Ниной (или Наташей, что-то в этом роде). После фотографирования (фото нужно для стенгазеты) в восьмом часу возвратились к Варюше домой. Проявили с Варей в ванной фото. Эти минуты я никогда не забуду. Как только я не целовал Варюшу, крепко прижав её к себе... И получал такие же страстные, горячие ответные поцелуи. Неужели всё же Варюша не будет моей? Перезарядил кассеты и снова снял портрет Вари и её сестры Нюры. Затем опять проявляли и долго-долго целовались до полного опьянения. А после этого, уже в двенадцатом часу ночи, писали вместе статью в стенгазету о пропагандистской работе Варюши. Ещё прибавился один счастливый день и две фотографии.
*****
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/17/1183