На уличных проводах, как обычно к моему приезду, уже был воспроизведён очередной лист из нотной библиотеки коноплянок. Хотел по привычке сделать «въездную» фотографию, но при приближении машины птички слетели вниз на дорогу и спрятались в траве, растущей на обочине и между строчками колеи, промятой автомобилями дачников. Я осторожно приблизился и сфотографировал сначала одинокую, выскочившую на открытое место птичку, а потом взлёт спасавшейся от меня стайки. Получилось нетрадиционное фото с выставки распущенных перовых вееров; подвешенные на незримых нитях, они застыли в чудной экспозиции прекрасных остановившихся мгновений.
Соцветия очитка Видного в третий раз за сезон поменяли цвет: нежно-розовый потемнел, сместился в холодную часть спектра. Рядом с очитком уже около месяца степной ветерок покачивал пушистые золотистые метёлки нового, низкорослого сорта золотарника, сопровождающие всю эволюцию цвета своего роскошного соседа. И каждой ипостаси очитка золотарник приходился и в пору, и в пару, как пример удачного сочетания двух растений. Ароматная весенняя бахрома барбариса, бывшая весной пушистыми жёлтыми висюльками, превратилась в грозди из блестящих алых капелек, насквозь прошитых желтоватыми лучами печального осеннего солнца.
Созрел виноград, пора делать виноградный сок. Я резал грозди и услышал над головой негромкое воробьиное чириканье. На садовом проводе сидели двое, и самец что-то деловито внушал внимающей ему подруге. На меня они не обращали внимания, и я решил немного поддразнить самчика, хотя обычно воробьи на мой свист не реагировали. Услышав меня, оратор примолк на несколько секунд, взглядом описал полукруг, а потом, добавив звука, разразился длинной веской тирадой теперь уже в мой адрес. Я повторил свой экспромт, и тем всерьёз зацепил раздосадованного крикуна. Неожиданно он разразился настоящей песней, как воробью-то и не положено: в чириканье вплетались мелодичные отрывки, трели. Он гремел не переводя дыхание, не утруждая себя паузами, это было настоящее чудо! Потрясён был не один я, самочка, сначала ничего не понимая, уставилась на кавалера, а потом увлеклась, придвинулась по тросу вплотную к певцу, изумлённо слушала его вдохновенное ариозо, стараясь при этом заглянуть то ли в клюв, то ли в глаза. И это было не простое любопытство, в воздухе распространился эфир, название которому – нежность. Кареголовый настолько увлёкся, что я успел сходить в домик за аппаратом, вернуться и сфотографировать концертный номер. И вправду, трос с проводом – самый счастливый реквизит моего сада – и любимый подиум, и самая вдохновляющая сценическая площадка лучших исполнителей.
Довольный результатом, с полным ведром винограда я прошёл на веранду, где была обустроена соковарильня. Прошло немного времени, вдруг слышу, меня зовут, внутреннее чувство такое, что именно я кому-то очень нужен. Выглянул из открытого дверного проёма – на заборе сидит пичуга, но не воробей, против света окраска почти не различима, а зовёт требовательно, на одной ноте с небольшими перерывами. Схватил фотоаппарат, сделал два снимка, подсвистываю, чтобы певец не улетел, но птичка слетела на рядом стоящую бочку, обыкновенно полную воды, а сейчас наполовину вычерпанную, и повторила призыв: «Пи-ить». Пришлось наполнить ёмкость, как всегда, всклень. Попрошайка был самчик коноплянки. Нечего сказать, эти пичуги были вездесущи.
Как орнитолог, я рос в собственных глазах очень быстро, правда, не настолько бурно, чтобы решиться на приобретение дорогущего современного бинокля для наблюдений за птицами. Однако, учитывая, что на окрестных проводах вместе с коноплянками тусуются другие виды пернатых, хотелось понаблюдать за ними более пристально. Выручил старенький оптический нивелир – когда-то я его использовал в ландшафтных работах для определения разности высот различных участков сада. Зрительная труба прибора, имеющая большое увеличение, как раз и пригодилась для дальнейших научных изысканий. Я отказался от штатива, поставил нивелир на установленный вертикально обрезок бревна, и под одну ножку прибора для её подъёма на разную высоту подложил клинышек. Конструкция нивелира позволяла прекрасно обозревать окрестности, но только в горизонтальной плоскости, с помощью клина к горизонтальному перемещению изображения добавилась вертикальная составляющая. Получилась сильно экзотическая обсерватория. Присев на невысокую скамеечку, я попробовал навести прибор на электрический столб, от него скользить взглядом по проводам, и с удовольствием убедился, что технология не очень удобна, но, тем не менее, действует. Забавно было наблюдать через глазок нивелира, который переворачивает картинку, висящих на проводах вниз головой коноплянок. Обсерватория заработала!