28 декабря 1979 года советские специальные подразделения штурмом овладели кабульской резиденцией Амина – дворцом Тадж-Бек. Бывший командир 3-й роты «мусульманского батальона» минчанин полковник запаса Владимир Салимович Шарипов рассказывает о подробностях боя
…Бой во дворце Тадж-Бек догорал на верхних этажах. Бойцы спецподразделений КГБ начали зачищать чердак. Защитники дворца отстреливались от нападавших. Отчаянно. Остервенело.
Командир штурмовой группы легендарного «мусульманского батальона» старший лейтенант Владимир Шарипов, прихрамывая, подошел к зданию дворца. Боль в ноге все настойчивее давала о себе знать. Проклятое ранение! Зацепило-таки. Главное — остался жив, а нога заживет. Напряжение спало. Свою основную задачу его штурмовая группа выполнила. Президент Афганистана был уничтожен.
Он сам только что видел его бездыханное тело, распластанное на полу бара.
Вскоре подъехали командир отряда майор Халбаев и руководивший операцией полковник ГРУ Колесник. Шарипов доложил приехавшим офицерам о выполнении задачи.
Боль усилилась. Колесник заметил, что с офицером что-то неладное происходит.
— Ты как? — спросил он.
— Да так, пустяки, бедро зацепило…
Колесник и Халбаев прошли внутрь дворца. Нога болела нестерпимо. Шарипов остался снаружи, сделал второй укол промедола. Теперь, когда вся основная работа была выполнена, ему можно было отправиться в санчасть.
Перестрелка стала затихать. Еще немного, и все закончится, растворится в той декабрьской ночи. Белые невесомые снежинки медленно падали на стылую землю, на обгоревшие камни, осколки оконных стекол и тела убитых. Своих, чужих, врагов, друзей. Смерть примирила их всех…
…Шел 1979 год. Молодой перспективный старший лейтенант Шарипов проходил службу командиром мотострелковой роты в затерянном среди туркменских песков городишке Кизл-Арвате. Спортсмен, отличник боевой и политической подготовки.
В феврале его неожиданно вызвали к командиру полка. В кабинете находился незнакомец в костюме, но отменная выправка выдавала в нем человека военного. Вел гость себя уверенно, по-хозяйски.
— Хотите продолжить службу в спецназе? — без долгих предисловий спросил незнакомец.
Шарипов согласился. Еще бы! Звали не куда-нибудь, а в спецназ! Элиту! Красу и гордость Вооруженных Сил!
Уже в первых числах марта он принимал должность командира роты 7 го батальона 15 й бригады специального назначения в Чирчике — небольшом узбекском городке, находившемся неподалеку от Ташкента.
Прибывшего офицера представили личному составу. Рота, которую предстояло принять Шарипову, равно как и весь 7 й батальон, находилась на стадии формирования. Со всех необъятных просторов Советского Союза сюда съезжались солдаты, офицеры, прапорщики, которые и должны были составить основу этого боевого подразделения. Представители разных национальностей, они все были мусульманами, за что их батальон окрестят «мусульманским».
В скором времени личный состав вновь сформированного подразделения перевели в отдельный городок, который располагался в километре от бригады. Раньше там стоял строительный батальон. Стройбат перебросили в другое место, территорию благоустроили, казармы отремонтировали и поселили туда вновь сформированное подразделение спецназа.
26 апреля 1979 года в батальон поступила директива о создании на его базе 154 го отдельного отряда специального назначения. Командовал отрядом майор Хабиб Халбаев. В тот же день приехавший генерал Корчагин на всеобщем построении вручил Боевое Знамя. Легендарный 154 й отдельный отряд специального назначения начал отсчет своей истории. Прославленный «мусульманский батальон». «Мусбат».
* * *
Начались учебно-боевые будни. Все здесь было ново, во многом удивительно и непривычно. Повсюду, практически во всех частях и соединениях Советской Армии, разбросанных по бескрайним просторам Советского Союза и стран Варшавского Договора, личный состав привлекали для хозяйственных работ.
Уборка территории, урожая, благоустройство, разгрузка, починка, расчистка, погрузка… Мели, строили, копали. Так было везде. Это было нормой, неписаным правилом советского общежития.
Здесь же, в отряде, боевая подготовка являлась первостепенной задачей, основой служебного уклада. Ни караулов, ни нарядов, ни хозяйственных хлопот. Ничего! Только занятия по прямому предназначению. Ежедневно, ежечасно разведчики приобретали, оттачивали, шлифовали специальные навыки. Поначалу это удивляло. Потом привыкли — такое положение дел стало восприниматься нормой, вполне обычным явлением. Но, забегая вперед, скажу, с тех пор Владимир Шарипов больше ничего подобного так нигде и не видел.
Деньги на подготовку выделили серьезные. Афганская сторона также внесла свою лепту. План занятий дорабатывался в процессе учебы. Его переписывали, совершенствовали, углубляли. Работа была интенсивной и напряженной. Контролировали процесс полковник Василий Колесник – представитель ГРУ ГШВС СССР и подполковник ГРУ Олег Швец. Василий Колесник в свое время был командиром 15 й бригады, поэтому формирование отряда поручили именно ему. Он стал частым гостем в Чирчике. Хотя правильнее сказать — находился там практически безвыездно. Жил в гостинице.
Василий Васильевич прекрасно знал начальника и офицеров штаба бригады: вместе с ними разрабатывалась программа подготовки отряда. Учитывалось мнение и командиров рот. С ними советовались, к ним прислушивались. Именно ротные определяли, какие занятия необходимы для более эффективной подготовки. Уточнялось количество времени, необходимого на слаживание отделения, взвода, роты, на подготовку солдат… Ротные были практиками, они свои горбом проверяли точность теоретических выкладок, а затем охотно делились своими соображениями. Высказанные предложения незамедлительно вносились в план боевой подготовки.
Программа обучения вновь прибывших спецназовцев была абсолютно нова, аналогов не имела. В штат отряда придали боевую технику, что для специальных подразделений того времени было нехарактерно. Как правило, группы спецназа брали с собой запасы боеприпасов, взрывчатки, еды и после десантирования отправлялись выполнять боевые задачи старым дедовским способом — пешком.
Рота, которую возглавил старший лейтенант Владимир Шарипов, осваивала БМП-1.
Тринадцать единиц боевой техники. Другие две роты имели по тринадцать
БТР-60ПБ. Четвертая рота — рота оружия. Кроме того, взвод связи имелся взвод «Шилок», который в штатном расписании значился как зенитно-артиллерийская группа, взвод связи, взвод обеспечения, батальонный медицинский пункт… Общая численность отряда согласно штату составляла 531 человек…
Технику собрали со всего ТуркВО. Ни одной единицы бывшей в употреблении. Все — абсолютно новое. Это было в диковинку. Разделение техники по категориям отсутствовало, езди сколько душе угодно. Сажай роту на машины – и вперед.
Так и жили. Учились. Совершенствовали навыки. С азартом. В кайф и удовольствие. Было трудно, уставали чертовски. Нагрузки были сильные.Сверхсильные. Но работать было приятно. Выполнялся любой «каприз», любое пожелание. Хотите стрелять? Пожалуйста! В неограниченном количестве. Из любого вида оружия. Хотите вождение отработать? Не вопрос. Топливо не считалось. Отказа ни в чем не знали. Военная утопия… Сон, воплощенный наяву.
— В нашем распоряжении были находящиеся рядом с Чирчиком полигоны двух ташкентских военных училищ, танкодромы, тактические поля, — вспоминал то время Владимир Салимович. — Чтобы солдата научить хорошо ездить, необходимо дать ему возможность наездиться всласть. И доехать до полигона, и по препятствиям погонять.
Мы всей ротой седлали наших «коней» и ездили вдоволь. Ни до, ни после я больше в войсках не видел, чтобы можно было так лихо ездить на новой технике. Нигде!
Боеприпасы, горючее никто не считал. Хочешь стрелять боевыми гранатами из РПГ-7 — пожалуйста, надо для БМП-1 боевые снаряды — бери и стреляй ровно столько, сколько считаешь необходимым. Никаких преград. Правда, чтобы не портить полигонное имущество, стрельбой боевыми снарядами мы не злоупотребляли. Однако необходимость в такой стрельбе была. Пока сам не прочувствуешь, как взрывается боевой снаряд, — толку не будет. Боевыми мы, как правило, стреляли по горам.
В процессе движения к полигону мы отрабатывали тактику. Разворачивали роту в боевую линию. Все в движении, все на ходу. Надо спешить десант — спешивал. Проводили и комплексные занятия по тактике, инженерной подготовке, вождению, стрельбе.
Во время занятий приоритет отдавали отработке охраны и обороны объектов.
Было очевидно, что нас готовят именно для этого. В поле находилась полуразрушенная мазанка, которую специально для нас достроили военнослужащие стройбата. На ней-то мы и совершенствовали свои оборонительные навыки. Одно подразделение его штурмовало, другое охраняло.
Дело в том, что лидер Афганистана Тараки почувствовал, что против него плетут заговор. Он перестал доверять своей охране и попросил у Советского Союза ввести войска. Но тогда, в начале 1979 года, у советского руководства на это не хватило духу. Побоялись международного осуждения. Решили отправить отряд специального назначения, состоящий из представителей среднеазиатских национальностей, чтобы тот не выделялся на фоне местного населения. Отряд должен был войти в батальон охраны Тараки и предотвратить покушение. Именно под эту задачу нас и сформировали.
* * *
Месяца через полтора-два после начала занятий в отряд привезли странную на вид военную форму незнакомого образца. Сделана она была из темно-серого грубого войлока. Брюки, куртка, кепка, берцы. Как потом выяснилось, это была форма военнослужащих афганской армии. Правда, изготовили ее в Советском Союзе. Каждый раз, когда спецназовцы приезжали на полигон, туда же на специальной машине привозили и форму. Перед началом занятий все надевали ее, а по окончании снимали и сдавали. На следующее занятие обмундирование привозили уже постиранное. По всей видимости, таким образом форме придавался жизненный вид, чтобы в будущем она своей новизной не выделялась из общей массы.
Как-то раз Шарипов во время занятий сбился с маршрута, заблудился и выехал на своей бээмпэшке к какой-то птицеферме. Забыв о том, что для простого обывательского глаза он выглядит несколько необычно, офицер решил поговорить с местными жителями и выяснить свое местонахождение. Люди стали его разглядывать с нескрываемым любопытством. Вроде наш, советский, а форма странная, нездешняя. Дабы не смущать народ, Владимир быстренько ретировался.
Спустя полгода — 15 июля личный состав отряда сдал проверку. Проводил ее начальник штаба ТуркВО генерал-лейтенант Кривошеев. В ходе проверки спецназовцы демонстрировали свою способность в сжатые сроки пробиться к объекту охраны и успешно организовать его оборону. Необходимо было совершить марш в преддверии обороны, обеспечить боевое охранение объекта, захватить горный перевал, узел связи, преодолеть водное препятствие, провести бой в городе, захватить отдельно стоящее здание и аэродром. Судя по тому, что оценка по итогам проверки была поставлена хорошая, результаты, которые продемонстрировали разведчики комиссию полностью удовлетворили.
К первому августа отряд был готов к выполнению боевых задач. О чем начальник ГРУ Генерального штаба генерал армии Ивашутин и доложил начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза Огаркову.
* * *
После проверки темп жизни в отряде несколько поубавился. С августа и до середины октября в отряде наступило затишье. С осени личный состав стали отправлять в наряды, в караулы, на хозработы. Началось строительство парка. Боевая подготовка пошла на убыль. Офицеров и прапорщиков начали отправлять в отпуска.
В начале октября пришло сообщение о гибели Нур Мухаммеда Тараки. 2 октября его удавили подушкой по приказу Амина, в руки которого и перешла власть. Руководил убийством начальник президентской гвардии майор Джандад.
Спустя неделю по кабульскому радио прошло сообщение о безвременной кончине генерального секретаря и основателя НДПА. Причиной было названо серьезное заболевание, которым Тараки якобы страдал последнее время.
* * *
Боевая подготовка активизировалась так же неожиданно, как перед этим сбавила свои обороты. Вновь начались занятия. Правда, заметно изменился вектор отрабатываемых задач.
Владимир Шарипов:
— Если раньше мы учились оборонять здание, то сейчас мы его усиленно штурмовали. Начали стрелять из АГС через головы наступающих солдат, что раньше было строжайше запрещено. Дальность стрельбы позволяла это делать практически без риска для жизни. Зато психологическая адаптация к ведению реального боя была максимальной.
Планка мер безопасности постепенно снижалась. Условия подготовки старались максимально приблизить к боевым. Тематика подготовки резко изменилась. По дороге на полигон, если встречались какие-нибудь развалины, все чаще стали отрабатывать захват здания.
В это время Амин вел активные переговоры с советским руководством о скорейшем прилете обещанного отряда охраны. Во первых, средств на подготовку разведчиков со стороны Афганистана было затрачено немало. А во вторых, Амин не без основания рассчитывал, что спецназ появится в Кабуле не с пустыми руками, а привезет с собой целый арсенал последних видов вооружения и боевой техники. Он надеялся, что, обучив его личную охрану премудростям обращения с привезенным оружием, разведчики моментально ретируются восвояси. Налегке. С рюкзачками за спиной, оставив все «железо» в его полное распоряжение
Однако руководство СССР не спешило откликаться на его просьбу, под различными предлогами откладывало решение этого вопроса.
Владимир Шарипов:
— По данным нашей разведки, американцы договорились с Амином о размещении на территории Афганистана ракет средней дальности, что делало Советский Союз уязвимым. Забегая вперед, скажу, что после штурма дворца сотрудники КГБ нашли документы, подтверждающие эту договоренность. Неизвестно, как могла развиваться ситуация, если бы в «южное подбрюшье Союза», как называли в то время Афганистан красноречивые политики, пришли янки.
Когда возможность подобного развития ситуации стала очевидна, было принято решение об отправке в Афганистан нашего отряда. Якобы для охраны Амина.
* * *
Когда личный состав отряда начали отправлять в отпуска, одним из счастливых обладателей отпускного билета стал и старший лейтенант Владимир Шарипов. Однако насладиться отдыхом в полном объеме он не смог. В первых числах декабря его вызвали в отряд. Телеграмма была за подписью командира 15 й бр СпН Овчарова.
Шарипов вернулся в Чирчик. Прибыл в расположение бригады. Повсюду — черные «Волги». Много людей в чинах, при лампасах, в строгих гражданских костюмах. Шарипов попытался выяснить у сослуживцев причину такого скопления высшего командного состава. Тщетно. Все пребывали в полном неведении.
В скором времени его вместе с оперуполномоченным особого отдела старшим лейтенантом Байхамбаевым вызвали к командиру 15 й бригады специального назначения.
В приемной комбрига офицеров встретил незнакомый человек. Уточнил, кто они, и по телефону доложил об их приходе. Все это было разведчикам в новинку. Раньше таких условностей не было.
Дверь открыли изнутри. Офицеры отчетливо слышали щелчок открываемого замка. То, что дверь была заперта, только добавило удивления. В кабинете было накурено хоть топор вешай. Людей было много. В основном большие военные чины, офицеры из штаба округа и несколько человек в гражданке.
За столом сидели комбриг Овчаров, начальник штаба бригады Овчинников, майор Халбаев и начальник штаба отряда капитан Ашуров. Вошедшим офицерам предложили сесть.
— Шарипов, давай диктуй мне десять человек из твоей роты, которые не входят в состав экипажа БМП, — обратился к нему Овчаров. — Да чтобы они не были пулеметчиками.
Речь шла о десанте. От неожиданности Владимир несколько растерялся. У него в подчинении было сто двадцать человек. Вспомнить точный штатный расклад было довольно затруднительно. Тем более что он и роту не так давно принял. Года еще не прошло.
— Разрешите посмотреть штатную книгу. Надо уточнить. Меня не предупредили заранее.
— Не надо никакой книги. Диктуй так.
Выбора не было. Немного подумав, Шарипов стал называть фамилии. Параллельно комбриг связался по ЗАС с Москвой. Как только Владимир называл новое имя, комбриг диктовал его неизвестному московскому абоненту и одновременно делал какие-то пометки в своем блокноте. Когда все десять фамилий были названы, Овчаров поговорил с Москвой и тут же обратился к несколько озадаченному всем происходящим старлею:
— Давай еще двенадцать человек.
Пришлось назвать еще двенадцать имен. (Одного, оказавшегося-таки механиком-водителем, потом пришлось заменить).
Затем Шарипову поставили довольно странную задачу: вместе со старшим лейтенантом Байхамбаевым загрузить в боевые машины по три боекомплекта боеприпасов на всех перечисленных людей. Странность заключалась в том, что никто не должен был знать об этом. Привлекать бойцов к загрузке боеприпасов запрещалось. Все надо было сделать вдвоем с особистом. Также запрещалось говорить кому-либо как о самом списке, так и о том, кто в него вошел.
После этого задачи посыпались валом. Зампотылу отряда предписали подготовить палатки и сухой паек на вышеозначенное количество человек. Через полтора часа поступило следующее указание: названных людей экипировать, подготовить к вылету и отправить на военный аэродром в Чирчик.
Утром следующего дня подготовленная и экипированная группа во главе с командиром взвода старшим лейтенантом Анваром Джумаевым вылетела с чирчикского аэродрома. Во время погрузки из обрывков фраз летчиков впервые легло на слух название страны назначения — Афганистан. Конечным пунктом прибытия значился Баграм. Авангардной группе отряда надлежало подготовить базу для прибытия основных сил. Общее руководство осуществлял капитан Мурад Сахатов, которого разведчики между собой называли попросту Мишей. Прилет основных сил ожидался в конце первой декады декабря. Для чего их туда перебрасывали, так и не прояснилось.
* * *
На следующий день разведчиков переодели в солдатскую форму. Лейтенанты ходили с ефрейторскими лычками. Старшие лейтенанты — с двумя, превратившись для непосвященных в младших сержантов. Капитаны стали «сержантами», щеголяя тремя лычками. Офицерские погоны от солдатских отличались по цвету. На офицерских погонах лычки были желтыми, а у солдат — красными. Но об этом знали только сведущие люди.
Владимир Шарипов:
— …Свое табельное оружие — пистолеты ПМ — мы сдали. Вместо них нам выдали пистолеты ТТ. Почему? У афганцев много автоматов ППШ. А у них взаимозаменяемые с пистолетами ТТ патроны… Затем поступила команда готовить гусеничную технику — БМП и «Шилки» к маршу на Ташкент — на военный аэродром Тузель, откуда ей предстояло вылететь на Афганистан. Колесная же техника — две роты БТР, ГАЗ-66 и хозобоз – вылетала прямо с Чирчика.
Перед отлетом те, у кого внешность не совсем соответствовала среднеазиатскому облику, красили в темный цвет усы и волосы. Шарипов тоже попросил жену подкрасить ему усы. Так сказать, для полноты образа. Да, видно, со времен Ильфа и Петрова мало что изменилось в производстве краски для волос. Смыв ее, Владимир подошел к зеркалу и с удивлением обнаружил, что его усы стали… зелеными.
* * *
На аэродроме Тузель прибывшую технику загрузили в Ан-12, после
чего Шарипов и еще несколько офицеров вернулись в Чирчик за остальными подчиненными. По возвращении на аэродром, загрузив личный состав, Владимир зашел в грузовой отсек самолета. Перед этим его предупредили, что с ним полетят инженеры-саперы. Человек двадцать. Это сообщение настроения офицеру не прибавило. У него своих проблем — вагон и целая тележка, а тут еще двадцать левых мужиков на голову свалились.
В самолете он увидел несколько человек довольно солидного возраста, одетых в солдатские шинели. «А! Вот и саперы пожаловали. Видно, в этом Афганистане серьезная заваруха намечается, если уже и они понадобились», — подумал ротный. Ему захотелось приободрить, как ему показалось, оробевших дядек. По-командирски. Что с них — интеллигентов — взять-то?! На борту, которым отправлялась часть его роты, он чувствовал себя главным, что было вполне естественно. Чувствовал свою ответственность за вверенных ему людей.
— Ну как ты, дядя? На войну собрался? Оробел? — обратился старлей к одному из них. И, покровительственно похлопав опешившего от неожиданности сапера по животику, продолжил: — Не дрейфь, прорвемся!
— Да я и не оробел, — ответил тот и как-то странно посмотрел на лихого старлея.
Шарипов тут же и забыл о нем. Тем более что к нему подошли сослуживцы. Владимир перебросился с ними несколькими фразами и направился в кабину экипажа.
— Командир, пока будем лететь, ляг отдохни, — сказал один из летчиков.
Дважды повторять не пришлось. За последние несколько суток он практически не спал.
Когда самолет, медленно вырулив на взлетную полосу и набрав обороты, оторвался от земли, взяв курс на Баграм, Владимир устроился поудобнее на сиденье и практически моментально провалился в мутную тьму сна… Мерный гул турбин действовал гипнотически. Проснулся он буквально перед самым приземлением.
* * *
…В Баграме саперы ретировались довольно быстро. Владимира несколько удивил тот ажиотаж, который вызвало их появление. Однако долго раздумывать над этим времени не было. Предстояла разгрузка техники, размещение личного состава и обустройство нового жизненного пространства. Дел было невпроворот. Зачем их сюда привезли, какие задачи предстояло выполнять? Все это было сокрыто туманом.
На взлетке Шарипов встретил Мишу Сахатова, прилетевшего в Баграм вместе с авангардной группой несколькими днями ранее. Переговорил. Однако ситуация нисколько не прояснилась.
— Распорядок дня был обычным. Подъем, зарядка, завтрак. По мере возможности стали заниматься боевой подготовкой. Стрелять – не стреляли. Но политзанятия проводили регулярно. Помимо этого, у нас была инженерная и физическая подготовка.
Как-то раз Владимир увидел своего «сапера», перед которым навытяжку… стоял генерал. В голове роем пронеслись догадки, кого именно он так великодушно похлопал по животу. Окончательного ответа старлей так и не получил. Однако на глаза «саперу» Шарипов старался не попадаться. Увидит издалека — сразу в другую сторону поворачивает. Больше всего шансов встретиться было в столовой. Там-то они и столкнулись однажды нос к носу. Аккурат у входа.
— Здорово! Ну как ты? — спросил, улыбаясь, «сапер» Шарипова.
— Все нормально, товарищ генерал, — лихо отчеканил Шарипов.
— Все хорошо?
— Так точно, товарищ генерал!
— Ну ладно, ступай.
На том и разошлись. Генерал оказался человеком умным. Незлопамятным.
Владимир Шарипов:
— В Баграме мы пробыли несколько дней. Рядом с нами жили какие-то афганцы, переодетые в советскую военную форму. Правда, форма была странная: хлопчатобумажное галифе, на ногах туфли… Мы так и не смогли понять, каким образом их доставили на аэродром: машинами или самолетом. Жили они в оборудованных внутри капониров помещениях. Поначалу афганцы ели вместе с нами, но в контакт ни с кем не вступали. Затем территорию, где они находились, затянули маскировочной сетью. Еду им стали приносить непосредственно «по месту жительства». Впоследствии выяснилось, что это было новое афганское правительство.
* * *
Днем 11 декабря из Кабула в отряд прибыли бойцы отряда специального назначения КГБ СССР «Зенит-2». Первоначально операцию по свержению Амина планировалось провести 14 декабря силами мусульманского батальона, двух батальонов и разведроты 345-го гвардейского отдельного парашютно-десантного полка и отряда специального назначения КГБ СССР «Зенит-2».
Владимир Шарипов:
– Мы поехали на рекогносцировку в Кабул. Перед этим личный состав отряда разбили на штурмовые группы, каждой из которых была поставлена конкретная задача по захвату определенного объекта. Я был назначен командиром одной из этих групп. 14 декабря мне предстояло совершить семидесятикилометровый марш из Баграма в Кабул и захватить здание радио и телевидения.
В столицу отправились на обычной «санитарке», именуемой в народе «таблетка». Правда, сиденья в ней были более удобные, чем в современных микроавтобусах. Кроме меня в машине находились командиры других штурмовых групп и командиры групп «зенитовцев», с которыми нам предстояло взаимодействовать.
Когда мы приехали на место, я увидел, что с одной стороны здания радио и ТВ пролегала узкая улочка, с другой находились стадион и американское посольство, а между ними –
пустырь. Охрана телерадиокомпании была очень мощной: четыре БМП, шесть танков – практически танковая рота – и один крупнокалиберный станковый пулемет ДШК, который находился на крыше здания. Я же против этой силы со своими пятью бээмпэшками, согласно предварительному замыслу, должен был выстроиться на пустыре между стадионом и полигоном во фронт и двинуться линией на объект.
Из-за близости американского посольства возможности для маневра у нас не было. Не дай бог, какая шальная пуля, а тем паче снаряд попал бы на его территорию!.. Тут было бы уже не важно, мы ли это стреляли, в нас ли... По узенькой улочке, застроенной жилыми домами, тоже не пойдешь. Оставалось только одно направление – лоб в лоб. По пустырю. Мишени были бы из нас идеальные. Стреляй – не хочу.
Рядом с Владимиром в машине сидел майор Рябинин – командир группы «Зенит», которая вместе с группой Шарипова должна была штурмовать телевидение. Правда, в отличие от разведчиков, он не слишком нуждался в этой «экскурсии». Бойцы «Зенита» прилетели в Кабул месяца на три раньше и к описываемым событиям успели провести доскональную разведку объектов захвата. Даже внутрь проникали. Здание телерадиокомпании было ему хорошо знакомо. Рябинин прекрасно ориентировался и на прилегающей местности. Майор видел, как от всего увиденного и услышанного у его молодого напарника заметно убавлялся оптимизм.
– Ничего страшного, – сказал он тихонько Шарипову. – Мы поступим по-другому. Технику с экипажами оставим в стороне, у населения «позаимствуем» легковые автомобили. Заберем с собой пулеметы, гранатометы и подъедем к самому зданию узкими улочками. Нагрянем нежданно-негаданно, – и, хитро подмигнув, еще тише добавил: – К тому же тут еще бары есть. Так что до утра будет чем заняться. Факт!
Владимир Шарипов:
– Вся операция 14 декабря была очень непродуманна. Очень! Не знаю, кто там ее разрабатывал, но, если бы тогда ее не отменили, мы бы все погибли. Все! И отряд бы положили, и задачу не выполнили. Это точно! К счастью, здравый ум возобладал. И в самый последний момент операцию отменили. Когда главному военному советнику генерал-полковнику Магомедову доложили план операции, тот назвал ее филькиной грамотой.
* * *
17 декабря разведчикам поступила задача выдвигаться в Кабул в район дворца Тадж-Бек, в котором находилась резиденция Амина. Утром следующего дня, получив боеприпасы, отряд колонной двинулся в направлении афганской столицы. Связь была только с советскими подразделениями. С афганцами она полностью отсутствовала. На выезд из Баграма дали пароль «Мотор». Отзыв – «Маймана».
Шарипов ехал на головной машине колонны. Показался афганский контрольный пункт. Как только колонна стала приближаться к нему, на дорогу выскочили афганские военнослужащие. Они стучали ногами и что есть мочи кричали: «Дрэш! Дрэш!». Что означало «Стой!». БМП Шарипова остановилась. Вслед за ней застыла и вся вереница советской техники. Афганцы перестали кричать и наставили на сидевшего на броне Шарипова свое оружие. Владимир связался с комбатом. Какой пароль, мол, для проезда. В ответ услышал: «Проезжай так».
– Какое «так»! Я под прицелом автоматов стою. Не стрелять же мне!!! Война-то еще не началась.
Он что было мочи выкрикнул указанный перед началом марша пароль. Реакция – ноль. Афганцы связались с руководством аэродрома. Там тоже ничего не знали. Тогда они вышли на генерала Якуба – начальника Генерального штаба вооруженных сил Афганистана. Якуб подтвердил, что движение шурави согласовано с руководством страны. Колонна двинулась дальше.
Так повторялось несколько раз – практически на каждом посту. Останавливали, выясняли, кому-то звонили, что-то уточняли. Шарипов, чертыхаясь в душе, терпеливо разбирался с афганцами.
Он прекрасно понимал, что сейчас лишние осложнения были ни к чему. Марш осуществляли вполне легально. Сам Амин знал о передвижении разведчиков. Если бы кто-то из афганцев дал для острастки по колонне автоматную очередь, могли пострадать люди, которые ехали следом за ним на УАЗах, ЗИЛах, ГАЗ-66. Их бы точно пулями посекло. Потому Шарипов старался любыми путями избежать конфликта.
* * *
Возле въезда в Кабул колонну встретила группа афганских военных. Один из встречавших офицеров сел на броню к Шарипову и сопроводил отряд до дворца Тадж-Бек. Расположились в трехстах метрах от него в недостроенных афганских казармах. Условия спартанские: окон нет, пол и стены…
А на дворе зима, довольно холодная, морозная и снежная.
Так как отряд находился в Кабуле на вполне легальных основаниях, «мусбат» стал главным прикрытием для многих «нелегалов», приехавших из Москвы руководить предстоящей операцией. Полковник ГРУ Василий Колесников согласно легенде стал «замполитом» отряда. Подполковник ГРУ Олег Швец стал одним из «заместителей» Халбаева. Этой же должности удостоили и представителя КГБ.
Владимир Шарипов:
— Между казармой и дворцом находилась небольшая сопка, а вокруг пустырь. На этой сопке расположился своеобразный командный пункт отряда, а впоследствии и всей операции. Неподалеку стоял афганский зенитный ракетный полк, несколько казарм пехотного батальона. С другой стороны стояли казармы афганского танкового батальона. Рядом афганский стройбат. В общем, мы находились в полном окружении афганских войск. К штурму готовились буквально у них под носом. По ночам отрабатывали вождение — приучали афганцев к тому, что мы постоянно занимаемся делом, чтобы, когда все начнется, это не вызвало подозрений.
У Халбаева была круглосуточная прямая связь с командиром охраны Амина Джандадом. Джандад настоятельно рекомендовал никогда не выключать радиостанцию. Специально для этого выделили три комплекта аккумуляторов, которые меняли каждые три часа. Во время секретных совещаний эту радиостанцию уносили куда подальше. Дали-то ее афганцы. Кто знает, может, она с секретом была. Вникать в суть этого не вникали, но и судьбу не испытывали.
Ночью, когда разведчики заводили технику и крутились по окрестностям, в небо периодически взлетали сигнальные ракеты. Джандад моментально звонил Халбаеву и уточнял, что случилось. В свое время он окончил военное училище в Одессе, поэтому по-русски говорил очень хорошо.
— Что за стрельба? Что за передвижения? Что за шум и суета у вас? Почему ракеты в небе? — частил он вопросами.
— Почему ракеты? Это у нас кто-то из солдат балуется — сейчас разберемся, — извинялся Халбаев. — А что касается движения, так это у нас плановое занятие. Отрабатываем ночное вождение. Солдат должен постоянно совершенствовать свои навыки. Мы же здесь совсем недавно. Местность новая, неизвестная. Надо привыкать.
Джандад, соглашаясь с правомерностью приведенных доводов, успокаивался. Успокаивался ли? Во всяком случае, на время. Ведь занятия нужны — с этим не поспоришь. А то, что солдат нерадивый, — так где же их, радивых-то, взять…
Владимир Шарипов:
— Мы не раз встречались с афганцами. Они приезжали к нам в гости, мы ездили к ним. Устраивали фуршеты. Расставались почти друзьями. Водку во время этих застолий подавали в чайниках. Перед самим штурмом мы пригласили их к себе в гости. К нам они, сославшись на занятость, не пришли. Но мне кажется, что Джандад что-то начал подозревать. Буквально перед самым началом операции у них началась какая-то активность — стали усиленно заниматься боевой подготовкой. Мы попросили под предлогом проведения праздника отпустить к нам советских военных советников, чтобы как можно больше людей вышли из здания дворца. Наших советников было очень много. Оружие, какое смогли, они привели в негодность.
* * *
27 декабря в районе десяти утра поступила задача: Тадж-Бек взять! Амина уничтожить!
В это время афганцы на машине привезли разведчикам верблюжьи одеяла. Они подъехали к казарме, аккурат в тот момент, когда в казарме началось активное «шевеление». Бойцы стали получать оружие и боеприпасы. Не заметить это невозможно.
Вместе с водителем, старшим машины приехал один офицер. Кто-то из разведчиков «мусбата» опознал в нем начальника разведотдела афганской бригады. Видно, Джандад что-то заподозрил и отправил доверенного человека прояснить обстановку. До штурма оставались считанные часы. Полковник Колесник, назначенный к тому моменту руководителем операции, дал команду его арестовать. Приказание исполнили незамедлительно.
Арестованного поместили в помещение, абсолютно не пригодное для этих целей. Там даже замка на двери не имелось. Охранять поставили первого попавшегося на глаза бойца.
В это время солдаты закончили получать боеприпасы. Объявили всеобщее построение, чтобы обрисовать ситуацию. До этого личному составу говорили, что Амин — наш друг и отряд прибыл в Афганистан для его охраны. Теперь же предстояло в корне изменить полярность дружеских акцентов и довести до личного состава, что Амин — наш враг, который собирается разместить в стране американские ядерные ракеты. В интересах афганского народа его необходимо срочно устранить.
Спецназовцы поспешили к месту построения. Мимо часового, которого назначали охранять арестованного афганца, проходил его командир. Увидев, что солдат, как ему показалось, стоит без дела, офицер, не вдаваясь в подробности, погнал его в строй. Боец же объяснять ничего не стал. Сказали стоять здесь — встал. Сказали идти строиться — пошел в строй. Арестованный, недолго думая, воспользовался ситуацией и исчез. Как только о его побеге стало известно, время начала операции перенесли на час раньше.
* * *
Владимир Шарипов:
— Руководил операцией полковник ГРУ Василий Колесник. Вы спрашиваете, почему командовал операцией полковник, когда там же находились чины и повыше? Ответственность на себя брать никто не хотел. Физическое устранение главы иностранного государства — дело серьезное. Это был единственный на тот момент прецедент. На общем совещании разработанный Колесником план операции признали лучшим. Вот его и назначили руководителем. А если говорить честно — то просто определили крайним, на случай провала. Шансов, что все закончится благополучно, было слишком мало. По большому счету, все это – чистой воды авантюра. А мы — смертники.
Полковник Колесник прекрасно это понимал. Но взял всю ответственность на себя. И задачи я получал лично от него. Когда выдвинуться, откуда, сколько времени отведено на подъем, когда и где занять позицию. Все это говорил Колесник. Именно он озвучил нам задачу — физическое устранение Амина.
Задачи ставили на ходу. Объекты распределены, маршруты выдвижения продуманы. Все застыли в ожидании времени «Ч». Определили позывные. Штурмовая группа, которой командовал Владимир Шарипов, получила название по имени командира «Альфы» Михаила Романова — «Миша».
Над Кабулом нависла тень «Шторма-333». Именно под таким названием войдет в историю не имеющая аналогов спецоперация в афганской столице. Ставшей уникальной в силу того, что предстояло не сместить, не отправить на пенсию или в заключение, а физически устранить лидера иностранного государства. До этого ничего подобного в истории советских спецподразделений не было.
Буквально перед самым «стартом» Шарипова познакомили с бойцами группы «Альфа», которых он должен был доставить ко дворцу и обеспечить огневое прикрытие. Все они оказались старше его. Владимир подходил к каждому из них, здоровался за руку. Они представлялись. В основном по имени.
— А по отчеству как? — пытался он уточнить.
— Какое отчество?! Ты что, старлей! Ты хоть имена запомни. Когда все начнется, будет не до отчеств.
Подошел Халбаев.
— Хабиб, вроде на войне всегда сто грамм положено перед атакой, — обратился к нему Шарипов. — Что-то я ничего не вижу.
— Ты же знаешь, что у меня нет. Меня самого «комитетчики» угостили. Они только из Союза. У них есть.
Пришли друзья, которые не входили в боевую группу. Хотели проводить боевого товарища согласно устоявшимся традициям. «Что, говорят, даже сто грамм нет? Не на сухую же ехать?». Шарипов отправить взводного к альфовцам.
— Мол, скажи, что я прошу «наркомовские».
Стали ждать. Гонец все не возвращался. Наконец взводный принес от чекистов гостинец. Разлили в солдатские кружки. Шарипов лично налил каждому. Даже ошалевшему от такой вольности механику-водителю. То был первый и последний раз в офицерской жизни Шарипова, когда он наливал солдату. Не на учения шли. На смерть!
Выпили залпом, сглатывая противный липкий ком страха, сдавивший грудь своими ледяными клешнями. Куда же без страха-то?! Не боятся только дураки.
— Миша Сахатов уехал немного раньше.
В его задачу входило отсекать танкистов от техники, чтобы они не могли до танков добежать. Чтобы не перестрелять друг друга в темноте и отличаться от охраны дворца, каждый боец штурмовой группы намотал на руку белый бинт чуть выше локтя.
* * *
Объявили готовность. Сели по машинам, запустили двигатели и — вперед, на дворец. Группа Шарипова стартовала на пяти машинах. В каждой — пять человек из отряда и бойцы спецподразделений КГБ. Остальных его бойцов — десант БМП — должны были подвезти следом. Сразу после старта БМП открыли стрельбу из всех пулеметов и пушек. Вслед за ними по Тадж-Беку ударили «Шилки». В одночасье ночная тишь вздыбилась и разлетелась в клочья.
На дворец пролилось море огня. Смертельные огненные потоки, разрушая все на своем пути, прошивали стены, словно манный пудинг. Крики людей, метавшихся в охваченных пламенем помещениях, треск автоматных очередей, пунцовые нити трассеров, пронзающих ночной морозный воздух, звон разбитых стекол, визг снарядов. Застигнутая врасплох охрана в панике пыталась взять ситуацию под контроль…
* * *
Владимир Салимович прервал свой рассказ. Взял лист бумаги и карандашом стал рисовать схему. Рисовал подробно, вспоминая мельчайшие детали.
Владимир Шарипов:
— Наши БМП пошли по серпантину. Лестница, которая напрямую вела ко дворцу, была пристреляна. Да и подниматься по ней очень тяжело. Афганцы в себя пришли на удивление быстро, обрушили на наши головы плотный шквальный огонь. Такого огня никто не ожидал…
Мы остановились. Я приказал всем спешиться. Укрылись за машинами. Мы оказались между двух огней: из дворца по нам нещадно лупила охрана, со спины в здание дворца били наши «Шилки». Моему взводному Абдулбаеву «Шилкой» пробило машину и ему оторвало пятку. Пробиться к зданию под этим огненным потоком было практически невозможно.
Вот здесь я убил первого афганца: он выбежал с пистолетом в руке, так с пистолетом и упал. А мы укрылись за БМП. Возле меня находился Баяринов. Я ему показал на пистолет в руках мертвого афганца. Он говорит: «Бери. Это твой первый трофей».
Согласно поставленным задачам, Шарипов и его рота не должны были заходить во дворец. Им надлежало осуществлять огневую поддержку штурмующей группы «Альфа», довезти ее до дворца и высадить. Затем оцепить здание, расставить посты и всех, кто будет выпрыгивать из него или уходить, уничтожать.
Штурмовая группа Шарипова, с трудом подавив огонь защитников дворца, смогла рассредоточиться вокруг здания. Шарипов подавал команды, как расставлять технику по периметру. Вдруг что-то сильно шибануло его в ногу. «Камень, наверное», — подумал и продолжал руководить боем. Экипажи БМП вели непрерывный огонь из пушек и пулеметов по зданию дворца. Под их прикрытием бойцы спецгруппы «Альфа» пошли внутрь.
Владимир Шарипов:
— Большинство из них погибли или получили ранения еще на подходе к зданию. Из 21 человека штурмующей группы, перед тем как войти в здание невредимыми остались только семеро. А внутри было около 200–300 человек охраны. Как? Чтобы помочь им попасть в здание, мы открыли стрельбу по первому этажу. И часть моих ребят, увидев, что альфовцы рванули вперед, понеслись за ними следом. Хотел остановить — да куда там. Многие уже вовнутрь ворвались. Потом еще мой десант подвезли, и они тоже вошли внутрь здания.
Сам я во дворец не входил. Для меня главным было — не упустить Амина снаружи. Мне перед началом операции генерал КГБ сказал: «Если Амин уйдет, мы скажем, что это тебе что-то в голову стрельнуло и ты на дворец ломанулся. Советский Союз не может взять на себя ответственность за организацию переворота в чужой стране. В лучшем случае тебя сделают психом. При другом раскладе и шлепнуть могут. Нам здесь уходить некуда».
Тут один из альфовцев выбежал из здания дворца, подбежал ко мне: «Перенеси огонь повыше. Твои пушки по нам долбят. Мы уже на втором этаже. Они нас достают». – «Хорошо. Только «Шилки» я остановить не могу. Связь вся пропала».
Это случилось сразу после начала движения. Что хочешь, то и делай! Как хочешь, так и выкручивайся! Диверсия! Я своим сказал, чтобы они стреляли выше. Они выполнили мой приказ.
Потом вышел «комитетчик» и сказал, что я могу доложить о гибели Амина. Нам выдали его фото заранее, чтобы я мог его опознать без ошибок. До сих пор неизвестно, кто именно убил Амина.
Я уверен, что он погиб от шального снаряда, выпущенного из «Шилки». Или кто-то втемную из «мухи» его накрыл. А потом уже наткнулись на тело убитого Амина. Тогда откуда взялись конкретные имена, спрашиваете вы? Просто кому-то поставили персональную задачу его уничтожить. И кто-то не успел ее выполнить. А за это по голове не погладили бы.
Моему замполиту Рашиду Абдуллаеву дали команду его похоронить. Вошли в комнату. Абдуллаев потянул тело Амина за руку. Она… оторвалась. Тогда Рашид завернул останки Амина в штору и вывез из дворца… Куда?
Я так и не узнал.
***
Шарипов пристально вглядывался в лицо лежавшего перед ним убитого полуголого человека. Из одежды на нем было только нижнее белье. Сомнений не было, перед ним лежал Амин. Вернее, то что от него осталось. В плече зияла огромная дыра…
Офицер спустился вниз, залез внутрь БМП через десантный люк, подсоединил к шлемофону тангенту и стал пытаться «достучаться» до штаба. Только тогда, когда напряжение боя несколько отступило, он почувствовал, что по ноге течет что-то липкое и теплое. Задрал штанину — все кальсоны в крови. Сквозное ранение. Вот тебе и камень! Вколол последний промедол из аптечки. Но этого оказалось мало. Отправив за лекарством солдата Джумаева, Шарипов продолжил попытки связаться со штабом.
Неожиданно ему ответил начальник штаба «мусбата» капитан Ашуров. Его радиостанция стояла на базе ГАЗ-66 недалеко от командного пункта. А как сказать, что Амина ликвидировали, не знает. Напрямую в эфире говорить нельзя, а условной кодовой фразы не оговорили. Выход он нашел нестандартный. Стал вытаскивать из закромов памяти все узбекские слова, какие знал. В узбекском языке есть одно ругательство, очень похожее по звучанию на слово «амин». Вот Шарипов, коверкая язык, через слово и стал его вставлять.
Вроде как для связки слов.
— Володя, я все понял. Ты все сделал? — спросил его Ашуров.
— Да.
— Сейчас пойду доложу.
Ашуров полетел что было мочи на командный пункт. Доложил
Владимир Шарипов:
— Если бы я не доложил вовремя об устранении Амина, по нам бы отработали «Градом» витебчане. Как потом выяснилось, до указанного им времени оставалось всего семь минут. Семь! Времени, за которое мы должны были, согласно предположениям, выполнить основную задачу. При отсутствии доклада с кабульского аэродрома по дворцу ударили бы реактивные системы залпового огня. Что от всех нас после этого бы осталось, понятно без слов. Фарш! А нам даже никто ничего не сказал о возможности подобного развития событий. Десантников витебских, которые должны были обстреливать дворец, также не предупредили о том, что мы можем находиться в зоне обстрела. Использовали вслепую. А ведь я мог просто не успеть с докладом…
Шарипов вылез из машины. С трудом поковылял ко дворцу. Недалеко от входа на первом этаже на полу возле лестницы он увидел тело убитого Баяринова. «Забрало» каски было поднято. Зачем он его поднял? Неизвестно. Не сделай он этого — остался бы жив.
Вернулся Джумбаев, принес промедол.
— Что так долго? — спросил его офицер.
— Да здесь недалеко, за броней, Хезретов, пулеметчик, в одиночку афганцев сдерживал. Те прут на него снизу из караулки, к дворцу прорваться хотят. А он их из пулемета к земле жмет. Так ему в челюсть нижнюю пуля попала. Своротило все. Пока нашел, чем перевязать, пока помог ему... И только потом к вам.
С этим Джумбаевым была связана одна история. Его отца давно, еще до рождения сына, осудили. Пятно в биографии по тем временам очень существенное. Поэтому соответствующие органы брать его в Афганистан категорически запретили.
Тогда боец спрятался в самолете и на птичьих правах прилетел с отрядом в Баграм. Там его и обнаружили. Назад отправлять не стали. Не гонять же из-за него отдельный самолет, да еще и сопровождающего отправлять. Каждый человек на счету.
…В этот момент к Шарипову подбежал солдат и доложил, что Ашуров вновь выходил на связь и сказал, что Халбаев и Колесник выехали к ним.
Он встретил их у входа во дворец. Доложил… после чего отправился в санчасть…
В казарме Шарипову обработали рану, а затем на машине техпомощи, бросив сверху матрас, отвезли в санчасть советского посольства.
По дороге колонну с ранеными обстреляли. Оказалось, обстреливали свои — витебчане. Сопровождавший раненых офицер начал материться что было мочи. Стрельба сразу стихла.
* * *
…К утру 28 декабря все закончилось. За несколько часов взяли в плен около двух тысяч афганцев, над столицей установили полный контроль. Шарипова вместе с другими ранеными привезли в советское посольство в Кабуле. Пришли жены дипломатов, принесли одежду и еду. Потом участников штурма отвезли на аэродром, загрузили в самолет. На одном борту и раненые, и погибшие – все вместе. Они прибыли сюда разными маршрутами, в разное время, но покидали эту чужую им страну одновременно.
Владимира отправили в ташкентский госпиталь…
Потом последовало награждение. Шарипова вместе с Сахатовым и Халбаевым за кабульские события представили к Герою Советского Союза. Наградили же их орденом Ленина. Почему?
Нашелся обиженный «герой». Правда, ко дворцу под пули он не ходил, а сидел при штабе. Но страху-то натерпелся… По-своему рисковал — только не жизнью, а карьерой. Но это мелочи. А его за все это только к медали представили. Он попытался возмутиться. Но разведчики — народ прямой.
— Да ты радуйся, что тебя к медали представили. Воевать надо, а не отсиживаться в кустах, — объяснили ему открытым текстом.
Обойденному орденами офицеру стало обидно. Очень обидно. Настрочил он телегу в политуправление ТуркВО и в военный отдел ЦК, обвинил весь отряд в тотальном мародерстве. В Чирчик приехали из военного отдела ЦК два мужичка. Всех офицеров и прапорщиков отряда собрали в клубе. В президиуме — командир отряда, его заместители и двое приезжих. Начали выяснять, кто и что привез из Афганистана. Долго разбираться не стали. Срезали для верности все награды на одну ступень и забыли о проблеме.
— В ту ночь в моей роте погибло три человека: Курбанов, Хусаинов и Ширбеков, — сказал Владимир Салимович Шарипов в завершение нашего разговора. — Сегодня мне до боли в сердце обидно слышать, когда, вспоминая те события, многие «очевидцы» напрочь забывают о том, что бойцы спецподразделений КГБ на наших плечах вошли во дворец и что именно мы внесли в исход операции свою решающую лепту. Именно мы, бойцы «мусульманского батальона», определили успех беспрецедентной операции спецназа, вошедшей в историю под кодовым названием «Шторм-333». У победы много отцов. Иногда даже слишком много.
А более пятисот тридцати офицеров, прапорщиков и бойцов нашего «мусбата» остались в тени, почти в забвении. Именно поэтому я и встретился с вами. И сегодня я рассказал вам только то, чему сам был свидетель. Не больше. Но и не меньше.