В один из августовских дней я чеканил виноградную лозу и вспомнил одну птичью историю, происходившую прошлым летом. Так случилось, что по различным причинам виноградник мой оказался сильно запущен. Длинные лозы переплелись и нагромоздились на шпалеру крупными зелёными шапками, лохматыми от торчавших во все стороны усиков и новых побегов. Я уже совсем решил взяться за секатор, чтобы покончить с вопиющей беспризорностью, но подметил воробьёв, периодически нырявших в гущу виноградной стены в том месте, где рос особенно сахаристый сорт. Виноград ещё не созрел, да и не замечал я прежде, чтобы птицы клевали ягоды, которые после полного вызревания делались приторно-сладкими. Вот осы лакомились ими с величайшим наслаждением. Ягоды, надкушенные первыми насекомыми, на жаре быстро начинали бродить, виноградный сок внутри ягод превращался в лёгкое молодое вино. Последующие крылатые посетители импровизированного винного погребка напивались, что называется, в стельку и никак не хотели покидать обещанного королевства иллюзий, мешая сбору долгожданного урожая. Приходилось их стряхивать, и они валились на землю, не в силах пошевелить крыльями. Прочие сорта винограда осы не жаловали, но не менять же очень сладкий сорт на безопасный, так и приходится мириться с осами-алкашами.
Мне показалось, что воробьиная парочка устроила семейный очаг в глубине плотно заросшей шпалеры, чтобы обзавестись вторым в это лето потомством. Действительно, в глубине одной косматой башни многоголового виноградного чудища спряталось гнездышко с несколькими крапчатыми серыми яичками. Я аккуратно восстановил маскировку найденного домика, а стрижку винограда решил отложить и дождаться слётков.
Через несколько дней, не сдержав любопытства, снова заглянул в птичий тайник. Гнездо переполняла некая, как мне показалось, влажная птенцовая масса, покрытая тонкой морщинистой кожей, в которой трудно было различить отдельные особи и невозможно представить себе на их месте непоседливых, юрких пернатых. Когда я в следующий раз раздвинул заветные веточки, то увидел двух застывших в испуге, оперившихся птенцов. Один сидел на кромке гнезда, а второй на виноградной лозе, совсем рядом. Чтобы не тревожить молодых, я осторожно удалился.
Прошло ещё несколько дней, и как-то раз я обратил внимание на необычайно возбуждённое состояние воробьиной стаи. Птицы с громкими криками проносились над участком сада между проволочным забором, разделявшим сады, и яблоней, растущей в двадцати метрах от забора. Сначала я подумал, что на крикунов кто-то покушается, и они громким щебетанием отпугивают неприятеля, но, присмотревшись, понял, что птицы поочерёдно пролетают над головами двух воробьёв, нерешительно застывших на проволоке, и резко взмывают перед яблоней во встречном потоке воздуха. Наконец один из сидевших воробьёв решился и бросился навстречу ветру, отчаянно и очень часто колотя крыльями по рыхлому, проваливающемуся, как новогодний пушистый снег, воздуху. Это был первый полёт, а весь тарарам стая устроила, чтобы подбодрить своих младших соплеменников.
Но этим дело не закончилось. С началом перелёта стая возбудилась ещё сильнее, крики перешли на более высокий уровень, напоминая рёв футбольных фанатов, поддерживающих голевую атаку любимой команды. Воробьи по очереди проносились теперь уже под отчаянно барахтавшейся в воздухе птицей, взвиваясь перед ней, призывно: «Делай, как я!». Я увлёкся зрелищем триумфального действа и едва сдержался, чтобы не пофанатствовать вместе с пернатыми. Вторым любопытным зрителем было солнце, которое удивлённо расталкивало покатым лбом надоедливые облака. Чувствуя неистовую поддержку, молодой летун ещё сильнее замахал крылышками, долетел-таки до яблони и облегчённо, совсем без сил сел на одну из верхних веточек.
Полёт состоялся, правда, прошёл он сумбурно, неумело, за счёт одной быстрой работы крыльев, но то была победа, которую приветствовало всё воробьиное сообщество. Другой молодой воробей тем временем нерешительно переминался на проволоке, но, так и не собравшись с духом, соскочил в уже выстриженную после сбора урожая малину и, изображая чрезвычайную занятость, сосредоточенно запрыгал между ветками, отыскивая какую-нибудь наживу. Стая очень быстро успокоилась, болельщики разлетелись по саду, стало непривычно тихо. Матч завершился вничью.