Колючая яишница

Ольга Боровская
Ура! Скоро выходные! Не мои, конечно, у нас летние каникулы,  а  мамы и папы.
Ах, лето красное, люблю тебя, и даже пыль, жару и мух да комаров. Правда, комаров у нас почти нет. Болота опыляют регулярно самолеты-кукурузники, и комары пока редки в нашем селе, но мухи большие, надоедливые и кусачие.

Но это все равно ерунда, ведь завтра мы уедем в гости на хутор Чавыкин. Там друзья наших родителей,  семья Шатохиных, живет в большой белой уютной хате, разводит молдавский виноград, делает потрясающее, если верить взрослым,  вино,  а у них три сына, которые,  по – моему,  все влюблены в мою сестру Таньку. Ах, как хорошо! Как же там здорово!

Степной хутор раскинулся среди пшеничных полей, раскидистых акаций и высоких  тополей.  Неглубокие ложбины и зеленые холмы, небольшие зеленоватые озера и желтая река, вишневые сады и  живописные огороды с кукурузой и подсолнухами, огромные, густые, зеленые, прохладные лесополосы, где полно птичьих гнезд с вкусными яйцами -все это манило со страшной силой. А еще там бригада, где много лошадей, которых я обожаю. Пойду их кормить сахаром или хлебом, стригунки оттопчут мне ноги, а я буду их толкать в бока и смеяться, когда они мягкими теплыми губами  будут  есть хлеб с моих ладоней. Степь! Лошади! Воля!

Вот и выходные. Все так,  как я и думала. Отец залил бензин, посадил нас в люльку Урала, а мать сзади,  и мы помчались в степь. Помчались, не поехали. Потому что мой отец ездить просто не умел, а только мчался, почти на одном колесе, к моему огромному удовольствию. На люльке ручка, я изо всех сил жму ее, представляя, что выжимаю газ и кричу: «Давай, папа, давай!» А то давай орать песню на всю степь: «Ехал парень дальнею дорогой, заглянул в соседний хуторок…»

Как дышит степь! Такой букет трав! Теплый волнующий ветер целует лицо, ласкает глаза, щеки, что -то шепчет и обещает,  и зовет, зовет. Запах степи всегда разный, то маки цветут, то тюльпаны, то полынь кружит голову.

Вот и хутор Чавыкин. Мальчишки уже нас ждут. Танька важно вылезает из люльки, одергивая платьице. Она уже знает, что нравится мальчикам. А я еще пацанка в шортах.  Мы с Вовкой Шатохиным, другом моим белобрысым и конопатым,   тут же отошли за клуб, и он взахлеб стал рассказывать мне, что все готово для рыбалки на ершей, даже черви в банке с землей копошатся. Свистнув друзьям, таким же босякам, по мнению моей мамки, мы убегаем на речку Чавычу. А Танька с женихами в клуб, какое –то кино смотреть и за ручку держаться. Вот дураки.

Речка чавыкинская, как и положено, мутная, глинистая,  в камышах. Мы легко и быстро наловили колючих  ершиков  и пошли в усадьбу к Шатохиным. По дороге нашли несколько сорочьих гнезд высоко на деревьях, да в поле мальчишкам случайно попалось и перепелиное гнездо. Пестрые маленькие черно -белые яички лежали в высокой траве прямо под ногами. Как не отвлекала перепелка от гнезда,как ни бежала то в одну сторону, то в другую,  но часть ее теплых, пятнистых яиц все же забрали пацаны.

Кино уже кончилось и Танька с «женихами» развели костер, сделали мангал из двух кирпичей и приготовили большую сковородку. Ершей даже не чистили, такие они были маленькие, колючие, только руки все исколешь,  а сразу зажарили и залили яйцами. Яичница с ершами –знатный ужин для нас. Смеркалось, наступила такая непроглядная темнота, что мы,  сидя  вокруг сковородки, кроме костра и друг друга ничего не видели, слушая как ночь поет цикадами да ночными птицами. Вечеряем. Хотя жареные ерши колятся, и губы горят и пощипывают, ничего вкуснее нет на белом свете. Ребята шутят, влюбленно поглядывая на Таньку, отдавая ей самые вкусные кусочки, а мне не завидно. Я тоже сестру люблю и горжусь ею.

(фото из инета)