НА ИЗДАНИЕ АНТОЛОГИИ
«МОЛИТВА РУССКИХ ПОЭТОВ»
В.И.Калугину
Есть всякие подвижники –
в строительстве, в любви.
А есть иные, книжники,
любовь у них в крови.
Поэт Христу помолится,
его молитва – мёд.
А слово, то, что молвится,
подвижник соберёт.
Он – трудник, он – пчела.
И завтра, как вчера...
МАТЬ И ДОЧЬ
«А чем тебе помочь?» – спросила.
«Да помолитесь за меня!..»
От матери дана ей сила,
она растёт день ото дня.
Молитва матери всё сможет…
И я молюсь за мать и дочь.
Любовь всё сможет. Дай им, Боже,
жить с верой…Чем ещё помочь?.
ОТЕЦ ИГОРЬ
В сиянье свеч и ризной позолоты,
в дыханье благодати от икон
там, посреди Димитровской субботы,
моих родных всех перечислил он.
Священник этот прост. Чуждаясь позы,
он с Господом и с храмом этим слит...
Мне на глаза вдруг навернулись слёзы,
и всех прошу я за него молитв.
ОНА
Она одна, её мне жаль,
уж десять лет она – вдовица...
Надену потемнее шаль
и за своих пойду молиться.
А в храме нашем так светло
от каждой песни панихидной.
Склонив пред Господом чело,
стоит народ… Её не видно.
+ + +
Я открываю календарь осенний.
Октябрь явился в цвете золотом.
Второго – я, а третьего – Есенин,
потом Горбовский, Лермонтов потом...
К лицу поэту в октябре рождаться,
прожить героем в облике простом
и золотом кленовым награждаться,
как будто бы Георгия крестом…
+ + +
Первый солнечный денёк,
может быть, прекрасный самый…
Луч скользнул в окно и лёг
на стене, к портрету мамы.
Он по комнате пройдёт,
благотворный и проворный,
и позолотит киот
там, где Спас Нерукотворный.
+ + +
Пора Крещенью,
но нет мороза.
К Преображенью
раскрылась роза.
Ах, эта роза –
она Христова!
Для сердца – радость,
для препростого
«ЛУГ ДУХОВНЫЙ»
«Луг духовный» подарен мне другом.
Подарил – и ушёл навсегда.
Если райскими садом и лугом
он пойдёт, эта смерть – не беда...
Погрущу, отстою панихиду
без его не церковной родни…
Вспомню: чудного, светлого вида
друг мой был в предпоследние дни.
ТРОИЦКОЕ
Солнце притронется
к почкам всерьёз –
в зелени Троица,
праздник берёз.
Дед твой был –Троицкий,
правнуки – тож.
Счастье устроится.
Храм твой построится,
будет пригож.
+ + +
Отрывая листки календарные,
ужасался, что прожил свой век,
вспоминал пятилетки ударные –
«просоветский» он был человек.
Говорила соседушка-старица,
на два года старее его:
«Не пора ли и в церковь отправиться?
До Николы – скорее всего…»
А пришли к нему ангелы грозные,
стало страшно – кричи не кричи.
Охватили раскаянья поздние…
Но его откачали врачи.
Что с ним дальше – не знаю, и главное:
удалось ли врага побороть?..
Но одно я скажу, православные:
«Ты покайся – и примет Господь!»
+ + +
Плохо спится. Читаешь да пишешь.
На рассвете сквозь дрёму услышишь,
как сама себе скажешь: «Подъём!
Собирайся – и в церковь пойдём!»
Вот уже три недели прошло,
без причастия – ох, тяжело!
Потому-то ночами не спится…
Вот он, храм! И Христа плащаница.
+ + +
Всё беды одни у старушки:
забыла, как правнука звать,
а только коснётся подушки –
так сразу не хочется спать…
Тогда начинает молиться,
и тут её память крепка…
И лики святые, как лица
родные, глядят сквозь века.
+ + +
Ходит она в большеохтинский храм,
место на кладбище там приглядела,
молит Николу…На кладбище – хам:
«Ишь ты, чего захотела!»
Бедных, старушка, сжигают теперь.
Да, отпоют, а потом-то сжигают!
Но открывается райская дверь –
верой горящим, моя дорогая!
+ + +
Лепту не вдовицы – разведёнки
вы примите, пастыри, отцы,
помолитесь о её ребёнке,
не гоня прибившейся овцы...
Да, не всякий день она молилась…
Да, она не венчана жила…
Молвите: «Тебе – Господня милость
ныне, покаянная жена!»
+ + +
Суровые русские зимы…
Суворова чудо-победы…
Мы с Господом непобедимы,
давайте не будем про беды.
Понятно, весёлого мало,
но верится в Божию милость…
О Родине молится мама,
душа во благих водворилась.
+ + +
Всегда на Мойку я спешила,
теперь на Замшина спешу…
О, тяга к дому – это сила –
к хоромам или к шалашу!..
Чудесно, если дома – мама.
Идёшь – и свет горит в окне…
А нынче тяга – к двери храма…
Молите Бога обо мне!
+ + +
Николаю Иванову
Быть Ивановыми здорОво.
Быть Ивановыми не ново.
Ничто в России не мертво
в Иванах, помнящих родство.
И не пустого дела ради
жил Иванов, московский прадед...
Так здОрово! Архив…Дела...
Врач Иванов! Его нашла!
ЛЫКОШИНО
Лыкошино – такое место,
где всё мне очень интересно.
Истории месилось тесто,
и было остро, а не пресно.
Другим-то, может быть, не важно –
архивно, пыльно и бумажно…
А мне, напротив, очень лестно:
жених тут был, была невеста,
дед – скромен, бабушка – прелестна…
+ + +
Здесь нет метро и крематория,
могилы прадедов снесли.
Здесь бродит призраком История,
в краю непаханой земли…
Пока отец Василий молится
здесь, у кладбищенских ворот,
где Иверская Богородица,
моё Лыкошино живёт.
+ + +
Дни идут июльские, роскошные,
унося уныние и грусть.
У отца Василия в Лыкошине
на Петра и Павла причащусь…
Каялась, себя ругала, хаяла…
Запишу, но помню наизусть…
Чтоб потом Надежда-свет-Михайловна
мне сказала: «Я за вас молюсь».
Лыкошино, Тверская обл.
ЗЕМЛЯКИ
Помолились мы на Пиросе…
Я поверить не могу,
слыша певчих не на клиросе –
перед храмом, на лугу.
Перед образом обретенным
на колени пал народ.
Всё исхожено здесь предками,
«память их из рода в род…»
Земляки любимых прадедов
узнаваемы душой,
Петро-Павлов день отпраздновав,
уезжают в град большой…
Я представилась Ириною,
утаив судьбы каприз…
Машут ручкой по-старинному
и платочком – сверху-вниз.
ПОЕЗДА
Татьяне Александровой
Это – питерский, тот – московский.
Этот – Ржевский, а тот – сонковский …
Бесконечные поезда…
Люди русские, что вам надо?
Вы от самого Петрограда
вечно едете в «никуда».
Мне-то надо совсем немножко –
по дороге взглянуть в окошко
и Лыкошино увидать.
Вот! Увидела! Слава Богу!
К храму Иверскому дорогу…
Свет… Свечение… Благодать!
+ + +
Любимое слово моё – красота,
понятье, что раньше звалось лепотою.
Вкруг лепота, жаль, теперь уж не та,
но даже её я, возможно, не стою.
А всё почему? Не на том я стою,
не вижу, что в жизни прекрасного много,
и я унываю… А слёзы не лью.
Я снова надеюсь на Бога.