1. Университеты и университетское образование в Ср

Добрый Дядя
Содержание

Введение

1. Предыстория средневековых университетов

2. Алгоритм развития средневековых университетов

3.Структура университета

4. Чему обучались в средневековых университетах

5. Средневековый студент как неотъемлемая часть средневекового общества

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Тема нашего исследования - средневековые университеты - выявила ряд интересных, необычных и познавательных моментов. Изучение данной темы позволяет понять механизм или тенденции развития человеческого мышления в эпоху средневековья, а также изучить и понять преемственность развития образования и просвещения в эпоху перехода от гибели античности, от раннего средневековья к развитому средневековому обществу.

Источники по нашей теме мы охарактеризуем в хронологическом порядке.

Документальный источник - письмо папы Григория I - отражает представление о ненужности образования. Письмо принадлежит эпохе раннего средневековья.Рассуждения Григория I о науках. Письмо к епископу. Около 600 г. // Хрестоматия по истории средних веков /Под ред. Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. Т.1.- М.: Гос. Уч.-педагогич. Изд-во Мин. Просвещения РСФСР, 1949, С.129-130.

Из документальных источников, отражающих возникновение интереса в Европе к образованию и просвещению (эпоха, предшествующая появлению университетов), в нашем распоряжении были документы, опубликованные в Хрестоматии Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. Среди них отметим Капитулярий Карла I о занятиях науками, который отражает озабоченность короля в отношении недостаточной образованности монахов; Капитулярий Карла I о занятиях науками ( около 780-800) // Хрестоматия по истории средних веков /Под ред. Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. Т.1.- М.: Гос. Уч.-педагогич. Изд-во Мин. Просвещения РСФСР, 1949, С. 130-131. Указ Карла об образовании светских школ для мальчиков - в нем уже идет речь о внедрении школьного образования в «массы». Указ или «Общее увещание» Карла I (789 г.) об образовании школ // Хрестоматия по истории средних веков /Под ред. Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. Т.1.- М.: Гос. Уч.-педагогич. Изд-во Мин. Просвещения РСФСР, 1949, С. 131.

Своеобразный итог каролингского возрождения для европейского образования и просвещения подведен в одном из сочинений о Карле, написанном уже в конце 9 веке. В нем отражена преемственность дела просвещения и преподавания в Европе после великого Карла. «О деяниях Карла Великого», сочинение монаха Сен-Галленского монастыря, конец 9 века. Отрывок. // Хрестоматия по истории средних веков /Под ред. Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. Т.1.- М.: Гос. Уч.-педагогич. Изд-во Мин. Просвещения РСФСР, 1949, С. 131.

Из мемуарных источников по истории возникновения университетского образования нам был доступен, во-первых, Петр Абеляр (1079-1142). В своем жизнеописании Абеляр П. История моих бедствий //Августин Аврелий. Исповедь; Абеляр П. История моих бедствий.- М.: Эксмо, 1992, С. 260-295. он поведал о притягательности новых школ начала 12 века (дающих новое «латинское» образование средней и высшей степени) для любознательной молодежи, о методе обучения в них, атмосфере творчества и вместе с тем зависти и враждебности к ним со стороны монастырских богословов. Абеляр считается создателем одной из новых школ, давших начало Парижскому университету.

Вторым источником для написания нашей работы стала поэзия студентов. Часть стихов приводится в монографии П. Ю. Уварова. Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. - М. ИВИ РАН, 2000. - 98 с. Это поэтические стихи университетской элиты, в которых излагается мировоззрение интеллектуалов. Также мы имеем поэзию вагантов Поэзия вагантов /Отв. Ред. Ф.А. Петровский.- М.: Наука, 1975.- 607 с. - латинские стихи клириков, бродячих школяров, бичующих Рим, воспевающих вино и неплатоническую любовь. В истории европейской литературы они названы народной латинской поэзией. Гаспаров М.Л. Поэзия вагантов //Поэзия вагантов /Отв. Ред. Ф.А. Петровский.- М.: Наука, 1975, С.423. Вообще в монографиях Уварова, о которых будет сказано далее, приведено много документов по истории университетов.

В Хрестоматии по истории средних веков мы нашли документ (автор не указан) Документ о жизни парижских школяров. Около 1220 года //Хрестоматия по истории средних веков /Под ред. Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. Т.2.- М.: Гос. Уч.-педагогич. Изд-во Мин. Просвещения РСФСР, 1950, С.289-290., в котором некий автор, судя по стилю изложения, духовное лицо, излагает свои наблюдения за жизнью и обучением парижских школяров.

Составители своего словаря Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон (1890 - 1916гг.), подготавливая статью по истории образования университетов Европы, отметили, что на начало 19 века не было ни одного сочинения общего характера, посвященного истории университетов Европы, кроме устаревшей книги Мейнерса «Geschichte der Entstehung der hohen Schulen unsers Erdteils» (Геттинген, 1802--1804), а также статей зарубежных авторов. Авторы словаря постарались собрать всю имеющуюся на то время (конец 19-начало 20 века) литературу об университетах, и на основе написали свою обширную статью, помещенную в их словарь. Университет / Энциклопедия Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона (1890 - 1916гг.), 1890, репринтное издание, Т.58.-М, 1993, С. 234-256. Многие современные отечественные авторы, пишущие о средневековых университетах активно используют данные этой статьи в своих работах.

В 60-е годы 20 века в сборнике «Средние века» был помещен обзор основных исследований и выводов зарубежных авторов по истории средневековых университетов. Сидорова Н.А. Основные проблемы истории университетов в средние века в освещении современной буржуазной историографии //Средние века. Вып.23. /Отв. ред. С.Д. Сказкин.- М.: Изд-во АН СССР, 1963, С.229-237.

А. Гештор опубликовал статью, посвященную административно-материальной стороне жизни средневековых университетов. Гештор А. Средневековый университет: Управление и ресурсы.//ALMA MATER.- 1996.- № 5.- С.23-28.; № 6.- С.27-33. На основе фактов, изложенных автором, рождается вывод, что университеты демонстрировали значительную академическую автономию, ведущую к злоупотреблениям, с которой пытались бороться короли.

Особого внимания заслуживают работы П.Ю. Уварова, который изучал зарубежные монографии, а также нотариальные документы во Франции и написал ряд своих монографий с привлечением большого источникового материала. В обзоре о французской и бельгийской литературе о средневековых университетах им приведены самые разнообразные сведения об университетской жизни, Уваров П.Ю. История средневековых университетов по франко-бельгийской историографии начала 80-х годов 20 в. // Средние века. Вып. 50. / Отв. ред. В.И. Рутенберг.- М.: Наука, 1987, С.321-333. в монографии о французах 16 века автор предлагает, на основе исследования актов дарения студентам, выводы о социальном происхождении последних, об их материальном положении. Уваров П.Ю. Французы 16 века: взгляд из латинского квартала.- М.: ЭМКО, 1994.-280 с.

В центре внимания другого исследования Уварова Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. - М. ИВИ РАН, 2000. - 98 с. лежат способы организации интеллектуального труда в средневековом обществе, то, как осознавалась его специфика «людьми знания», на какой социальный статус они претендовали сами, и какое место в обществе им отводили современники. Выводы Уварова основаны на изучении, в частности, дарений, адресованных студентам Парижского Университета при Генрихе II (1547-1559), а так же на изучении историй жизни ректоров, теологов университета по нотариальным актам. В 2000 году в серии «Город в средневековой цивилизации» в 4 томе вышла статья Уварова, посвященная Парижскому университету. Она написана на основе монографий зарубежных авторов 50-80-х гг 20 века и уделяет внимание проблемам представительства университета в жизни города. Уваров П.Ю. Парижский университет: европейский универсализм, местные интересы и идея представительства //Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 4. /Отв. ред. А.А. Сванидзе.- М.: Наука, С. 51-64.

Вопросы функционирования средневековых городов, в частности, вопросы интеллектуальной жизни, привлекли особенное внимание отечественных ученых в 90-е годы 20 века. Краткое резюме по данной теме сделано в книге А.Л. Ястребицкой. Ястребицкая А.Л. Средневековая культура и город в новой исторической науке.- М.: Интерпракс, 1995.-412 с. Автором показана тенденция перерастания потребности горожан от начальной грамотности к более всестороннему образованию.

Из зарубежных авторов мы воспользовались трудами Жака Ле Гоффа, который писал о средневековой цивилизации вообще Гофф Ж. Ле Цивилизация средневекового Запада.- М.: Наука, 1992.- 398 с. и об интеллектуальной жизни Средневековья в частности. Гофф Ж. Ле Интеллектуалы в средние века.- М.: Пресс, 1997.- 567 с. Автор принадлежит французской исторической школе Анналов, которая основное внимание уделяет ментальным установкам конкретной исторической эпохи.

Таким образом, литература об истории средневековых университетов, обширна и многообразна, она позволяет рассмотреть тему под разными углами исследования.

В данной работе ставится цель рассмотрения жизни средневековых университетов.

Задачи по нашей теме мы определили следующие:

1. Рассмотреть тенденции раннего средневековья, приведшие к появлению университетов;

2. Выявить направления развития средневековых университетов;

3. Описать структуру университетской корпорации;

4. Показать область знаний, востребованных в университетской среде;

5. Выявить роль студенчества в жизни средневекового общества.

Работа состоит из пяти глав, введения, заключения, списка использованных источников и литературы.

1. Предыстория средневековых университетов

Раннее Средневековье иногда называют «тёмными веками». Переход от античности к Средневековью сопровождался в Западной Европе глубоким упадком культуры. Не только варварские вторжения, погубившие Западную Римскую империю, привели к гибели культурных ценностей древности. Не менее разрушительным, чем удары вестготов, вандалов и лангобардов, стало для античного культурного наследия враждебное отношение со стороны Церкви. Открытую войну против культуры вёл Папа Григорий I. Он запретил чтение книг древних авторов и изучение математики, обвинив последнюю в том, что она связана с волшебством. Важнейшая область культуры - образование - переживала особенно тяжёлые времена. Однажды Григорий I провозгласил: «Невежество - мать истинного благочестия». Энциклопедия: «Всемирная история». Том 1. /Гл. Редактор Мария Аксёнова. Москва «Авант +» ,1997,С. 351. До наших дней дошло письмо Григория, в котором он бранит епископа, обучающего грамоте своего приближенного: «мы не можем вспомнить без стыда, - пишет Григорий, - что ты обучаешь кого-то грамматике. Известие об этом поступке, к которому мы чувствуем великое презрение, произвело на нас впечатление очень тяжелое…если вы докажете, что все рассказанное о вас ложно, что вы не занимаетесь вздорными светскими науками, тогда…», далее следует перечисление милостей, которые получит адресат письма от папы Григория. Рассуждения Григория I о науках. Письмо к епископу. Около 600 г. // Хрестоматия по истории средних веков /Под ред. Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. Т.1.- М.: Гос. Уч.-педагогич. Изд-во Мин. Просвещения РСФСР, 1949, С.129-130. В данном письме папа выступает против практической образованности духовных лиц, против попыток преподавания. Но в письме упоминается о светских наука. Видимо, в светском обществе были традиции какого-то образования.

Но, в целом, в Западной Европе в 5-10 вв. грамотных людей было почти невозможно сыскать не только среди крестьян, но и среди знати. Многие рыцари ставили вместо подписи простой крест. Например, король Теодорих Остготский, не умея писать, пользовался для подписи дощечкой, на которой было вырезано его имя. До конца жизни так и не смог научится писать основатель франкского государства знаменитый Карл Великий. Но император был явно не равнодушен к знаниям. Уже в зрелом возрасте он прибегал к услугам учителей. Начав незадолго до смерти изучать искусство письма, Карл бережно хранил под подушкой навощенные дощечки и листы пергамента, и в свободное время с усердием учился выводить буквы. Король франков покровительствовал учёным. Карл издал указ о создании школ при монастырях, а затем - капитулярий об образовании, где предписывалось обязательное обучение детей свободных. Капитулярий гласил: «признали мы полезным, чтобы в епископствах и монастырях помимо соблюдения уставов монашеской жизни, прилежали и в обучении наукам каждого, кто, по мере своих способностей, с божьей помощью, сможет учиться». Карл отметил, что в писаниях монахов (отчетах королю) «неправильное построение речи». Он посчитал, что ошибки в «искусстве писания», а также непонимание «образов и троп священного писания» вредят монахам «в понимании книг священных», поэтому монахам следовало «ревностно обучаться наукам», но, только тем монахам, кто чувствует к наукам склонность или склонность к преподаванию. Капитулярий Карла I о занятиях науками ( около 780-800) // Хрестоматия по истории средних веков /Под ред. Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. Т.1.- М.: Гос. Уч.-педагогич. Изд-во Мин. Просвещения РСФСР, 1949, С. 130-131. Указ, или «Общее увещание» 789 года гласил: «И пусть устраиваются школы для обучения мальчиков чтению. Псалмы, ноты, руководства по пению и счету, грамматики и богослужебные книги в монастырях и епископствах должны быть исправлены…». Указ или «Общее увещание» Карла I (789 г.) об образовании школ // Хрестоматия по истории средних веков /Под ред. Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. Т.1.- М.: Гос. Уч.-педагогич. Изд-во Мин. Просвещения РСФСР, 1949, С. 131.

Это не было выполнено за отсутствием достаточного количества грамотных людей. Но при дворе была организована особая школа, где готовились люди для управления государством. Карл приглашал к себе со всей Европы образованных людей и ставил их на высокие государственные и церковные должности. Многие из них составляли учёный кружок, названный Академией по названию философской школы древнегреческого философа Платона. Эта академия была чем-то средним между собранием друзей и учёным сообществом, где в свободной беседе, на пиру обсуждались философские и богословские вопросы, сочинялись и читались латинские стихи. Члены академии носили особые прозвища, в которых ярко проявлялось соединение античных и христианских идей во взглядах Карла и его окружения. Сам Карл имел прозвище Давид, в честь библейского царя Давида.

По приказу Карла был возведён собор в Аахене. Король приказал составить грамматику франкского языка, и собирать германские песни. Королевский двор в Аахене стал центром образования. В специально созданной школе знаменитый Алкуин или Флакк Альбин (ок. 735-804), англосаксонский учёный, автор богословских трактатов, учебников философии, математики обучал сыновей самого Карла и детей его приближённых. В Аахен приезжали немногочисленные образованные люди со всех концов неграмотной Европы. По примеру древности общество учёных собравшихся при дворе стали называть Академией. Алкуин стал аббатом богатейшего монастыря Святого Мартина в городе Туре, где также основал школу, многие ученики которой позднее стали известными учителями монастырских и церковных школ Франции. «О деяниях Карла Великого», сочинение монаха Сен-Галленского монастыря, конец 9 века. Отрывок. // Хрестоматия по истории средних веков /Под ред. Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. Т.1.- М.: Гос. Уч.-педагогич. Изд-во Мин. Просвещения РСФСР, 1949, С. 131.

Культурный подъём, произошедший в годы правления Карла Великого и его преемников, получил название «каролингского возрождения». Однако он был недолгим. Вскоре культурная жизнь снова сосредоточилась в монастырях.

Монастырские и церковные школы представляли собой самые первые учебные заведения Средневековья. И хотя Христианская Церковь сохраняла лишь выборочные, нужные ей остатки древней образованности (в первую очередь латынь), именно в них продолжалась культурная традиция, связывавшая разные эпохи. Такие школы готовили будущих духовных лиц.

Но время шло. Растущим городам и крепнувшим государствам требовалось всё больше образованных людей. Первыми заявили о необходимости практического, светского образования для своих детей купцы. Затем городам понадобились судьи и чиновники, врачи и учителя. Пришёл черёд образования высших школ - университетов. Ястребицкая А.Л. Средневековая культура и город в новой исторической науке.- М.: Интерпракс, 1995, С.310-314.

Таким образом, университеты средневековья появились как естественный результат потребности общества в образованных людях, и как результат тяги к знаниям отвлеченного характера людей уже достаточно просвещенных. Образование средневековья направлялось как из монастырей, так и деятельностью властных структур. Понятия об образовании базировались на наследии античности и постулатах христианства. Превращение разросшихся школьных и интеллектуальных форм жизни в университеты стало естественным процессом в период развитого средневековья.

2. Алгоритм развития средневековых университетов

В 12 веке в Европе начали появляться первые в мире высшие школы - университеты. Некоторые университеты, например, в Севилье, Париже, Тулузе, Неаполе, Кембридже, Оксфорде, Валенсии, Болонье были основаны в 12-13 веках. Остальные, например, в Уппсале, Копенгагене, Ростоке, Орлеане были основаны позднее - в 14-15 веках. Ищущие знаний и карьеры люди стекались в город, в котором появлялся прославленный учёный. Например, в конце 11 века в городе Болонье, где появился знаток римского права Ирнерий, возникла школа юридических знаний. Постепенно эта школа стала Болонским университетом. Открытый в 12 веке Парижский университет завоевал признание как главный центр богословия. Университеты рождаются в местах существования различных школ. Учителя, отделяясь от церковных и монастырских властей, стали создавать свои корпорации - университеты. Например, Парижский университет сложился как организация преподавателей, одной из существенных причин формирования подобной корпорации являлось количественное преобладание в Париже подготовительного факультета искусств, студенты которого были более-менее зрелыми людьми. Факультет искусств насыщался четырьмя «нациями» - французской, пикардийской, нормандской, англо-германской. Ястребицкая А.Л. Средневековая культура и город в новой исторической науке. Перевод с фр. Отрывка из книги А.Б. Гоббена об университетах. - М.: Интерпракс, 1995, С.317.

В 12 веке, рядом с монастырскими, соборными, капитульными и городскими школами возникают особые школы, которые, в отличие от старых, связанных исключительно с интересами местного прихода, монастыря или города (studia particularia), открывают доступ людям всех званий, возрастов и земель (studia generalia). Профессора и ученики их (magistri et discipuli) образуют корпорации с особой юрисдикцией, с особыми органами самоуправления и с привилегиями, полученными от местных и универсальных властей (папы и императора). Всякое товарищество, купеческая ганза или гильдия или торгово-промышленный цех в средние века назывался universitas (например, universitas civium - городская коммуна), ввиду чего члены вольной школы, как представители педагогического и ученого ремесла, стали называться universitas studii, так как термином studentes обозначали безразлично учителей и учащихся. В качестве учебного заведения старинный университет, как и всякое другое училище, назывался schola или Studium, эпитет generale, в отличие от старых местных школ (studia particularia), указывал на его интернациональный характер. Университет / Энциклопедия Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона (1890 - 1916гг.), 1890, репринтное издание, Т.58.-М, 1993, С. 235.

Крупный университет средневековья - Парижский - образовался на базе двух школьных районов в течение 12 в.: более старый, на острове Сите, на земле епископа, около соборной церкви Notre Dame, - и более новый, на возвышенности св. Женевьевы, во владениях аббата. Ядро корпорации Парижского университета составили не схолары, как в Болонье, а магистры (communitas magistrorum). В 1200 г. король Филипп-Август освободил схоларов и магистров от юрисдикции прево и подчинил их суду епископа, заместителем которого был канцлер соборного капитула. Около 1208 г. появляются и статуты корпорации парижских магистров. Парижский университет создался в тесном единении с местной церковной властью, результатом чего явилась влиятельная должность университетского канцлера. Гештор А. Средневековый университет: Управление и ресурсы.//ALMA MATER.- 1996.- № 5.- С.23.

Если в итальянских городских университетах расширение корпоративной автономии добывалось путем борьбы с городскими властями, то в Париже - путем борьбы с властью епископа и канцлера. Последнему принадлежало право выдавать дипломы учителям (licentia docendi) и, вообще, дисциплинарная власть. Понятно, что при этом были неизбежны многочисленные случаи произвола. В возгоревшейся борьбе папа становится на сторону университета, так что, в сущности, Парижский университет есть создание папской универсальной власти. И это не удивительно, так как здесь созданы были схоластическое богословие и система вероучения, которой держался католический мир и которая вознесла папу на вершину могущества. Результатом папского вмешательства явился ряд соглашений (concordamenta) между канцлером и корпорациями. Так, по статуту 1213 г. канцлер сохранил юрисдикцию только по важнейшим делам, а в остальных случаях члены корпораций судились у своих выборных начальников; licentia docendi давалась канцлером только лицам, выдержавшим экзамен в комиссии магистров. В 1215 г. эти вольности были дополнены разрешением университету издавать корпоративные статуты. Иногда корпорации, для достижения удовлетворения, прибегали к тому же средству, что и болонские схолары. Так, в 1229 г., после кровавого побоища с горожанами, стоившего жизни нескольким неповинным схоларам, масса магистров и схоларов, не получив удовлетворения от регентши Бланки Кастильской, ушли в Орлеан, Анжер и Реймс, а другие, по приглашению английского короля Генриха III -- в Оксфорд. Папа Григорий IX заставил королеву уступить и издал знаменитую буллу Parens scientiarum (13 апреля 1231 г.), ставшую хартией Парижского и многих других университетов. Суд епископа и его канцлера еще более был ограничен; канцлер потерял право арестовать схолара, а при вступлении в должность должен был присягнуть, что никому не предоставит «лиценции» без испытания у магистров. Факультеты, на которые делилась корпорация, получили право издавать статуты о порядке преподавания, одежде членов и т. п. Наконец, в 1246 г. папа Иннокентий IV разрешил университету иметь собственную печать.Уваров П.Ю. История средневековых университетов по франко-бельгийской историографии начала 80-х годов 20 в. // Средние века. Вып. 50. / Отв. ред. В.И. Рутенберг.- М.: Наука, 1987, С.325.

Наука, преподаваемая в таком учебном учреждении, в силу санкции одной из универсальных властей - главным образом папы, - имела общепризнанный авторитет; ученые степени, выдаваемые им, пользовались общеевропейским значением. Постепенно, с развитием форм общежития учителей и студентов и с признанием этих форм со стороны официальных властей, название товарищества, корпорации - universitas - становится обозначением университета как учебного заведения. Университет / Энциклопедия Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона (1890 - 1916гг.), 1890, репринтное издание, Т.58.-М, 1993, С. 234-235.

Первые университеты были органами средневековой науки, которая во всех странах латинского влияния была едина и преподавалась одинаковым способом, на общем для всех народов латинском языке; кроме того, университеты отлились в формы средневековых цехов, существенные черты которых - присяжное товарищество, регламентация и монополизация труда и производства - повторяются во всех странах.

Была еще одна черта, которою отмечен средневековый университет: это его церковный характер. Кто бы ни был основателем университета - городская ли коммуна или светский или духовный князь, или, наконец, всемирная власть папы или императора - члены его безразлично называются клириками (clerici), а экономическое благосостояние школы преимущественно опирается на церковные пребенды. Там же. С. 235.

Важным событием в жизни этого университета было устроение учебных заведений, создаваемых новыми монашескими орденами. В частности, Григорий IX, который в бытность свою кардиналом заботился о развитии образованности среди францисканцев, делал всё возможное, чтобы внедрить доминиканцев и францисканцев в жизнь, например, Парижского университета и укрепить там их позиции. В 1217 г., доминиканцы обосновались в Парижском университете, а 1229 г. получили там кафедру теологии. В том же году францисканцы, обосновавшиеся в Париже несколько позже, также получили кафедру, а их первым профессором был англичанин Александр из Гэльса.

Проникновение монашеских орденов в Парижский университет происходило не без серьёзного противодействия со стороны духовенства. С точки зрения орденов это противодействие, несомненно, являлось выражением предрассудка и желания защитить свои узаконенные имущественные права. С точки же зрения их оппонентов, монахи претендовали на неоправданные льготы и привилегии. Противодействие монашеским орденам длилось довольно долго, переходя иногда в нападки на саму монашескую жизнь. Но доминиканцы и францисканцы пользовались защитой Святейшего Престола, и хотя противодействие, с которым они столкнулись, было сильным, но всё же было преодолено. Знаменитые философы 13 века в подавляющем большинстве были членами монашеских орденов. Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. - М. ИВИ РАН, 2000, С.37.

Нищенствующие монахи заострили многие проблемы, связанные с интеллектуальным трудом. Франциск Ассизский и последовательные его сторонники считали занятия науками несовместными с евангельской бедностью, приравнивая обладание знаниями к стяжанию сокровищ, благо, что для умственных занятий требовались книги и иные богатства. Бонавентура, лидер умеренного течения в ордене, доказывал, что книги можно брать в пользование, а за преподавание не брать денег. Доминиканцы, изначально ориентированные на интеллектуальный труд на благо Церкви, испытывали по этому поводу куда меньше затруднений ведь, как писал Фома Аквинский «и апостолы откладывали свою работу, когда надо было проповедовать», поэтому монах может отвлечься от физического труда, от молитв и сбора милостыни, чтобы нести людям слово Божие.

Рютбеф обвинял монахов в том, «что они живут чужим трудом, хотят не давая, брать», «они живут незаконно». Тогда как интеллектуал:

Свою тот душу продает,

Кто жизнь без дела проведет,

Писать всю жизнь обязан я

Ведь труд ручной - то доля не моя. Там же. С.34.

Опасность проникновения в университеты нищенствующих орденов для университета заключалась в том, что орденcкие члены, захватывая кафедры в богословском факультете, не подчинялись его статутам и не получали в обычном порядке ученых степеней. После целого ряда столкновений между корпорациями и орденом доминиканцев, папа Александр IV буллою Quasi lignum vitae (1255) решил дело в пользу монахов, освободив их от обязанности добывать licentiam docendi y факультета. Университет не сразу подчинился распоряжению папы, но был вынужден к тому угрозами отлучения. Папство не могло пожертвовать своей лучшей армией - монашеством - даже в пользу любимого университета. Зато доминиканцы были украшением богословского факультета; из их рядов вышли Альберт Великий и Фома Аквинский.

Корпорация - Парижский университет - признавали своим главою только одного папу и находились в почти постоянной оппозиции правительству и городскому управлению, составляя как бы государство в государстве. К тому же все авиньонские папы (г. Авиньон был местопребыванием пап на протяжении 70 лет) - французы, они явно покровительствовали университету, привязывали его к себе щедрыми дарами. Каждый год в Авиньонский дворец отправлялся свиток с именами мэров, для которых университет милостиво просит папу о кормлении или церковном бенефиции.

В начале 15 века студенты в Европе посещали 65 университетов, а в конце столетия - уже 79. Энциклопедия: «Всемирная история». Том 1. /Гл. Редактор Мария Аксёнова.- М.: «Авант +», 1997, С.352. Наибольшей славой среди них пользовались: Парижский, Болонский, Кембриджский, Оксфордский, Пражский, Каковский.

Два эффекта сопровождали деятельность университетов. Первый - это рождение некоего сословия учёных, священников и мирских людей, коим церковь доверяла миссию преподавания истин откровения. Историческое значение этого феномена состоит в том, что наряду с традиционными двумя властями - церковной и светской - явилась третья - власть интеллектуалов, воздействие которых на социальную жизнь со временем становилось всё ощутимее.

Второй эффект связан с открытием Парижского университета, куда стекались студенты и преподаватели всех сословий. Университетское общество с самого начала не знало кастовых различий, скорее, оно образовывало новую касту гетерогенных социальных элементов. И, если в последующие эпохи университет обретает аристократические черты, средневековый изначально был «народным», в том смысле, что дети крестьян и ремесленников через систему привилегий (в виде низких цен за обучение и бесплатное жильё) становились студентами. «Благородство» их не определялось более сословным происхождением, но завесило от наработанного культурного багажа.

В дальнейшей истории университет перестал быть общеевропейским учреждением и быть выразителем общеевропейской культуры. Политические и культурные перевороты нового времени - гуманизм, реформация, просветительные идеи 18 в., великая французская революция, немецкий неогуманизм - не могли не отразиться на судьбах университетов и их организации, но эти перевороты совершались в различных странах Европы с различной постепенностью, и влияние их обнаруживалось с неодинаковой силой. Ввиду этого, начиная с середины 15 в. в литературе говорится уже не о европейском Университете, а отдельно об университетах Англии, Франции, Германии, Италии и т. д. Университет / Энциклопедия Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона (1890 - 1916гг.), 1890, репринтное издание, Т.58.-М, 1993, С. 236.

Со второй половины 15 в. университеты не только не стоят во главе умственного движения, но во многих случаях создают ему препятствия, вступая в союз с реакционными силами. Такова была роль Сорбонны вплоть до великой революции. Падение университетской научной жизни отчасти выразилось в том, что академические степени стали раздаваться, независимо от научных заслуг, государями и папами, и докторство сделалось чем-то вроде нового дворянства. Со стороны гуманизма старый университетский строй и его наука подверглись беспощаднейшей критике. Новая наука мало-помалу начала вытеснять схоластическую. Величайшие ученые 16 и 17 вв. редко или только временно были членами университета. Возрождение университетов к новой жизни начинается собственно с 18 в., и первые шаги в этом направлении были сделаны в Германии.

Universitas - типичный продукт средневековья. Если моделью школ были античные аналоги, которым средневековые школы подражали и в чём-то их обновляли, то университет не имел своего прототипа. Такого рода корпоративных формаций и свободных ассоциаций учеников и наставников с их привилегиями, установленными программами, дипломами, званиями, - не видала античность ни на западе, ни на востоке.

3. Структура университета

Университетское сообщество делилось на факультеты, нации и колледжи. Университет / Энциклопедия Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона (1890 - 1916гг.), 1890, репринтное издание, Т.58.-М, 1993, С. 239-245.; Гештор А. Средневековый университет: Управление и ресурсы.//ALMA MATER.- 1996.- № 5.- С.23-28.

Кроме старого значения дисциплины или области изучения, с середины 13 в. facultas начинает означать структуру, которая организует преподавание конкретной дисциплины - свободных искусств, права, медицины или теологии. Преподаватели и студенты становятся членами факультетов и, как следствие, членами studium generate.

Факультеты были основными подразделениями в Париже и других университетах, следовавших парижскому образцу.

В Болонье дело обстояло иначе. Studium generate Болоньи (и его дочерние университеты) представлял собой группу университетов, каждый из которых - для студентов только одной дисциплины; кроме того, studium делился на два университета (для выходцев с Аппенинского полуострова и из других регионов), а последний - на нации (nationes). Преподаватели и студенты - уроженцы Болоньи к universitas не принадлежали, ибо полагалось, что студенты болонского происхождения не нуждаются в защите нации. У профессоров была своя корпорация - collegium doctorum. Полностью же модель Болоньи воспроизводилась далеко не во всех университетах.

Так, испанские университеты, основанные в 13 в. королями Кастилии, и особо - университеты Арагона ориентировались на Болонью и собственную практику. Эти университеты, находясь под более жестким контролем со стороны короны, пользовались меньшей свободой. С болонской моделью можно связать и некоторые другие университеты.

Пражский studium - интересный пример гибкости средневековых учреждений. Этот первый университет Священной Римской империи, основанный в 1346 г. императором Карлом IV, состоял из четырех факультетов. По политическим причинам факультет права в 1372 г. отделился от этого университета и основал независимый университет права по итальянскому образцу.

Кроме рассмотренной организации, согласно которой университет и факультет можно было в большей или меньшей степени рассматривать в качестве синонимов, существовала еще одна модель, базирующаяся на четырехфакультетном делении университета (по типу Парижа): Такой университет состоял из одного младшего факультета - факультета свободных искусств и трех старших -теологии, права и медицины. Преподаватели, быстро осознав собственные интересы, сравнивали эти четыре факультета с «четырьмя реками рая». Святой Бонавентура приравнял свободные искусства к фундаменту здания, право и медицину - к его стенам, а теологию - к крыше.

На парижскую модель были сориентированы studia северо-западной и центральной Европы. Немецкие университеты, основанные в 14 и 15 вв., формировались и принимали уставы по парижскому образцу. Иногда уставы копировались с устава Кельна - дочернего университета Парижа, основанного в 1388 г.

Идеальный университет имел четыре факультета, но в 13 в. не редкостью были и университеты с одним, двумя и тремя факультетами.

Одну из причин такого организационного разнообразия можно усмотреть в том, что до конца 13 в. римские папы отстаивали монополию Парижа на теологию и возражали против создания теологических факультетов где-либо еще. Другой причиной явилось то, что хотя почти каждый университет имел в своем составе медицинский факультет, сомнительно, чтобы он мог функционировать, поскольку число обучающихся на нем не всегда достигало даже 1% от общего числа студентов. Самым многочисленным по числу преподавателей и студентов, особенно к северу от Альп, оставался факультет свободных искусств. Хотя он и выступал в роли подготовительного по отношению к трем высшим, большинство его воспитанников никогда не переступали порога последних.

В средневековье самыми притягательными были факультеты права - их посещало все большее число студентов, которых привлекали блестящие перспективы карьеры, открывавшиеся перед талантливыми молодыми дипломированными специалистами-правоведами.

Значительная часть административных функций приходилась на долю факультетов, обеспечивавших условия для активного участия в организации и управлении studium generate. Как корпорация факультет имел собственного главу, обычно декана (decanus), казначея (receptor), университетских педелей, печать и уставы. Впервые декан появляется в 13 в. в Париже и Монпелье; в 14 в. его можно уже встретить и в других университетах. Поначалу это - лишь старший магистр, все еще занятый в обучении. Декан был председателем совета, в состав которого входили магистры факультета; он отвечал за администрирование и преподавание, диспуты и экзамены.

В Оксфорде, где первые школы появились в 1208-1209 гг., факультет искусств доминировал (как и в Париже), высшие же факультеты деканов не имели. В итальянских университетах-факультетах функции ректора были схожи с функциями деканов studia севернее Альп. Требования к кандидатуре декана, процедуры его избрания, сроки полномочий варьировались от университета к университету.

Организация раннего средневекового университета включала еще одну форму корпораций - нации. Поначалу нации возникали спонтанно благодаря усилиям студентов или студентов и преподавателей; позже такая корпорация вошла в структуру университетов.

В жизни многих университетов нации играли важную роль; главы наций часто избирали ректоров и входили в состав правления университетов.

В студенческих университетах Болоньи и Падуи университеты права, искусств и медицины были поделены на два universitates (citramontana и ultra-montana), которые в свою очередь делились на нации по меньшим географическим регионам. Прием в другие итальянские университеты также шел по региональному признаку, что и определяло необходимость сложной организации университета, в которой проявляла себя их притягательность для отдельных европейских стран и регионов. Например, в Перуджи было только три нации - немецкая, французская и каталонская - для ультрамонтанов.

Нации в университетах, следовавших образцу Парижа, были организованы иначе. Так, в самом Париже только самый большой факультет - факультет искусств - имел в своей структуре нации. Они появились вскоре после возникновения университета на основе довольно расплывчатой географической классификации. Здесь были представлены четыре нации: французская, пикардийская, нормандская и английская (в английскую входили студенты из Центральной и Северной Европы). В нации входили магистры искусств факультета искусств и профессора высших факультетов с аналогичной степенью. Совет нации возглавлял проктор (procurator), избиравшийся на один месяц магистрами и часто переизбиравшийся по нескольку раз. Нация имела собственные печать, регистрационные журналы, доходы и расходы.

Поначалу нации выступали как независимые корпорации. Их сила и влияние на жизнь университета менялись от университета к университету, но всюду они имели почти одну и ту же структуру и организацию.

Прокторы (procuratores) или consiliari (в некоторых итальянских нациях), возглавлявшие нации, располагали административными и финансовыми полномочиями и до некоторой степени юрисдикцией; участвовали в работе университетских органов как counsellors rector. Иногда нации имели своих собственных казначеев (receptores) и всегда - педелей (bedelli), как в Болонье. В Париже нации ежегодно избирали одного главного педеля (bedellus maior в качестве помощника проктора) и subbedellus или bedellus - ему в помощь. Жезл был отличительным признаком педеля. В Париже прокторы наций избирались, приносили клятву и оплачивали курьеров (nuntiiuolantes minores, или ordinarii), которые обеспечивали доставку известий и денег членам наций и их семьям. В позднем средневековье прокторы назначали главных курьеров, nuntii maiores, функционировавших в роли университетских финансистов, банкиров и менял.

Со временем в университетах появляется еще одна корпорация, по значимости превзошедшая нацию, - колледж. В некоторых университетах позднего средневековья структуры колледжей определили структуру университета или факультета и управления ими.

Колледж или domus scholarium, как его поначалу называли, зародившись как пансион для бедных студентов, впоследствии становится автономным или полуавтономным академическим сообществом проживающих и обучающихся в дарованном помещении. Проживающие здесь преподаватели и ученики могли происходить из определенного региона или же изучать одну и ту же дисциплину. В 12 и 13 вв. основатели и жертвователи на цели колледжей особенно поддерживали свободные искусства и теологию, а в 14 и 15 вв. - каноническое и гражданское право. Колледжи для врачей всегда были редкостью.

В Университете Парижа колледжи существовали почти с самого его возникновения. Начало им положили hospitia - пансионы для групп студентов или исследователей, называвшиеся еще socii. Лишь немногие, включая первый - College des dix-huit, основанный в 1180 г. для 18 нуждающихся студентов, и Колледж St Thomas du Louvre, основанный в 1186 г., получили вклады; возникли и колледжи для студентов-теологов. Приблизительно в 1257 г. Роберт Сорбон основал колледж, известный под именем Сорбонна, с тем чтобы в нем проживало достаточное число светских студентов-теологов. Поначалу в нем разместились шестнадцать, а затем тридцать стипендиатов-исследователей (bursarii) и шесть молодых магистров искусств, работавших над докторскими диссертациями в области теологии. Луи IX наделил колледж участком земли неподалеку от древних римских терм.

Функции управления выполняло правление колледжа, в состав которого входили представители церкви и университетской администрации, а руководили им принципал (provisor), который определялся на ежегодных выборах исследователями (с фиксацией его обязанностей), и четыре проктора. Прочие колледжи по типу Колледжа de Navarre (1304), в котором 70 студентов были разделены на три класса - грамматики, искусства и теологии - оставались в основном студенческими. В 14 и 15 вв. мотивы учредителей меняются; стремление помочь бедным молодым людям вытесняется желанием обеспечить удобства проживания для представителей монастырской элиты или выходцев из благородных сословий.

Bursales, обучавшиеся на стипендию, жили более строго и вели достаточно скромную жизнь в колледже по сравнению с commensales или студентами, оплачивавшими свое проживание. С четырнадцатого столетия помещения, система обслуживания и библиотеки, принадлежащие колледжам, становятся привлекательными и для лекторов. В колледжах начинают читать лекции как для сторонних студентов, так и стипендиатов (bursarii), при этом университет сохраняет за собой право управления ими. К концу 15 в. в Париже насчитывалось около 70 колледжей, включая монастырские. Часть из них была основана для иностранцев (датчан, шотландцев, ломбардцев и немцев).

В Париже руководство колледжем обычно осуществлялось силами собственных администраторов. Внешние власти контролировали степень заполнения мест стипендиатов или bursae, тем самым, контролируя и жизнь колледжа. К руководству колледжем часто привлекались люди из внешнего мира. В Оксфорде и Кембридже наблюдались обратные тенденции: колледжи с администрацией университета были связаны слабо; они сами управляли своей собственностью и самостоятельно изыскивали пути извлечения выгод из университетского обучения и академических степеней; сами избирали своих глав и кооптировали лиц, которые управляли жизнью колледжа в соответствии с их собственными хартиями и уставами. В 12 и начале 13 в. старшие студенты умеренного достатка могли получить право на проживание и пользование университетскими столовыми и общежитиями. В 13 в. были основаны первые колледжи для менее состоятельных бакалавров или магистров искусств, желавших продолжить учебу на старших факультетах. Со временем обучение в Оксфорде все больше стало - осуществляться через колледжи.

В центральной Европе колледжи были предназначены почти исключительно для магистров. В Праге двенадцать magistri организовали в 1361 г. Collegium Carolinum. В Вене функционировал магистерский Collegium Ducale. В Кракове было три профессорских колледжа с обеспечением всем необходимым для жизни. Кроме того, в Кракове были организованы и приюты для бедных студентов, типа Bursa Pauperum (1417). В Эрфурте первый колледж - Collegium Maius для магистров искусств - вероятнее всего был основан одновременно с официальным основанием университета - в 1379 г.

В Южной Европе колледжи никогда не играли важной роли, причем не только в средние века. Студенты итальянских университетов всегда поддерживали тесную связь с городом, проживая на квартирах у горожан и разделяя условия их жизни и политические пристрастия. Самые старые колледжи в Болонье, по замыслу их основателей, должны были обеспечить проживание, стол и финансовую помощь небольшому числу нуждающихся студентов без какого-либо обучения. Самым большим был Испанский колледж (1367) с 30 студентами, 8 из которых изучали теологию, 18 - каноническое право, а 4 - медицину. Студенты проживали в колледже семь лет; теологи и медики могли оставаться и на более длительный срок уже после получения докторской степени. Студенты прибывали из испанских епархий, определенных основателем колледжа, кардиналом Gil Albomoz. Кандидаты проходили испытание на вступительных экзаменах. Принимали студентов, подготовленных «по крайней мере, в грамматике», а теологов и медиков - в области логики. Им предоставляли комнату и стол, два комплекта одежды на год и ежегодную стипендию. Управление колледжем строилось на подлинно демократических принципах, но внутренняя дисциплина поддерживалась строго. Collegio di Spagna в Болонье послужил моделью для испанских колледжей, которые появились в Саламанке в конце 14 в. Причины немногочисленности колледжей в Италии и во Франции южнее Луары вполне понятны. На факультетах права и медицины учились, главным образом, состоятельные и уже взрослые студенты. Дешевые общежития их не устраивали; они предпочитали жизнь с удобствами в частных домах и свободу от дисциплинарных ограничений. Кроме того, хорошо организованные студенческие нации оказывали студентам все виды поддержки, в том числе финансовую и юридическую. Наконец, в южных университетах не было массы юных грамматиков и студентов факультетов искусств, а значит, не было и потребности в их специальном размещении.

Крупный университет - Парижский - представлял собой государство в государстве. Рядом существовали и действовали, часто без определенно разграниченных компетенций, факультеты, нации, испытательные комиссии, школы трех монашеских орденов, наполовину только принадлежавшие к университету, коллегии, капитул собора и оба канцлера. Всего в Парижский университет входили около 7 тысяч преподавателей и студентов, а помимо них являлись членами союза - книготорговцы, переписчики рукописей, изготовители пергамента, перьев, чернильного порошка, аптекари и т.д. И вне университета были конкурирующие силы, влиявшие на его судьбу: папа и его легаты, король, его чиновники и парламент. Уваров П.Ю. Парижский университет: европейский универсализм, местные интересы и идея представительства //Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 4. /Отв. ред. А.А. Сванидзе.- М.: Наука, С. 52.

Таким образом, структуру университета можно назвать достаточно сложной. Помимо собственно университетских правил, касающихся пребывания на факультетах, крупными ячейками структуры были нации, регламентирующие права и обязанности людей по географическому признаку, а также колледжи, присматривающие за личной жизнью студента. Следует отметить, что в университетскую среду входило много обществ, не связанных строгими правилами с университетом, но являющихся частью университетской жизни: писателей, практиков, клириков, бросивших собственно университетское обучение, торговцев. Об этом будет сказано в последующих главах нашей работы.

4. Чему обучались в средневековых университетах

Цели обучения на заре университетской жизни изложены в одном документе начала 13 века: «Одни (студенты) занимались исключительно для того, чтобы знать…другие, чтобы прославиться…иные учились, чтобы приобретать впоследствии выгоду…немногие из них занимались, чтобы получать назидание или назидать других…учителя и доктора множили свои пребенды и домогались мест…». Документ о жизни парижских школяров. Около 1220 года //Хрестоматия по истории средних веков /Под ред. Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. Т.2.- М.: Гос. Уч.-педагогич. Изд-во Мин. Просвещения РСФСР, 1950, С.289.

Вся университетская система требовала строжайшего внешнего порядка, совершенно противоположного современной академической свободе. Не только учебный год, но и день был точнейшим образом разграничен. Ранним утром (летом обыкновенно не позже 5 часов) начинались обязательные лекции (ordinariae), которые оканчивались около 8 -- 9 ч. утра. После обеда или вечером происходили необязательные чтения (extraordinariae). В начале учебного года преподаватели артистического факультета распределяли между собою книги, подлежащие прочтению, причем сначала не было разделения труда, а каждому «артисту» приходилось постепенно перебрать все книги, откуда являлась полная невозможность углубиться в специальность. Особенно неудобна эта система была на старших, специальных факультетах, где число доцентов было ничтожно; у медиков, например, один читал всю теоретическую, другой -- всю практическую медицину. Даже книги во многих университетах разделялись особой комиссией, под председательством ректора, на отделы (puncta), для прочтения которых были установлены точные сроки (puncta taxata). Малейшее отступление от намеченного порядка влекло за собою крупные штрафы. Университетское начальство прибегало даже к шпионству за профессорами, для чего привлекались студенты и педеля. Например, на Никомахову этику в Париже было положено 12 недель, на афоризмы Гиппократа - 50 лекций, на книгу о горячках - 38 лекций. Во время чтения лекций доцент занимал место на кафедре; схолары старших 3 факультетов сидели на скамьях, «артистам» же предписывалось располагаться на полу, на соломенной подстилке, «дабы внушить им смирение». Улица в Париже, на которой были расположены аудитории артистов, в 14 в. получила прозвище Rue de Fouarre (Vicus straminis, Соломенная улица). В 1366 г. папа Урбан VI предписал такой же «порядок» и для оксфордских артистов. Доцентам запрещалось диктовать свои лекции; тем не менее, этот способ преподавания в некоторых университетах настолько укоренился, что некоторые благородные схолары стали посылать  своих слуг для записывания лекций. Университет / Энциклопедия Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона (1890 - 1916гг.), 1890, репринтное издание, Т.58.-М, 1993, С. 240.
Регламентация студенческой жизни вытекала из правил организации корпорационной системы: все должно было быть расписанным, отступление от правил казалось нарушением привычных норм жизни.

Со временем в каждом средневековом университете появились факультеты: юридический, медицинский, богословский. Но обучение начиналось с «подготовительного» факультета, где преподавали так называемые «семь свободных искусств». И так как по-латыни искусство - «артес», то и факультет назывался артистическим. Студенты - «артисты» изучали сначала грамматику, потом риторику, диалектику (под которой подразумевалась логика); лишь после этого они переходили к арифметике, геометрии музыке и астрономии. «Артисты» были молодыми людьми, и по университетскому уставу их можно было пороть, как и школьников, тогда как более старшие студенты не подвергались таким наказаниям. Эти факты отражены, например, в поэзии вагантов. Поэзия вагантов /Отв. Ред. Ф.А. Петровский.- М.: Наука, 1975, С.83.

Средневековую науку называли схоластической (дословно - школьной). Суть этой науки и её основной порок выражала старинная пословица: «Философия - служанка богословия». И не только философия, но и все тогдашние науки должны были каждым своим выводом укреплять истины религии. Схоластический метод не ставил под сомнение веру, но применявшиеся в схоластике методы сделали настоящий переворот в ментальных установках, они помогли принять возможность существования разных мнений, отучивали пугаться новаций, применяли наблюдение и эксперимент, способствовали развитию внутренней духовной жизни. Гофф Ж. Ле Цивилизация средневекового Запада.- М.: Наука, 1992, С. 320-325.

Аудитория средневекового университета напоминала аудиторию университета наших дней: точно также, ступенчатыми рядами, расположены скамьи, внизу стоит массивная дубовая кафедра, за которой стоит читающий лекцию профессор. Студенты слушали и писали грифелем на навощенных дощечках. Возраст студентов был самым разнообразным. Можно было увидеть людей разной национальности: испанцев, немцев, французов, англичан. Для всех европейских (в особенности западноевропейских) стран языком науки, как и богослужения, была латынь. Слово «лекция» означало «чтение». Средневековый профессор читал книгу, иногда прерывая чтение пояснениями. Содержание этой книги студентам приходилось воспринимать на слух, усваивать на память, переписывать. Учёность преподавателя проявлялась в его умение разъяснить прочитанное, связать его с содержанием других книг, раскрыть смысл терминов и научных понятий.

В учебной жизни средневекового университета большое место занимали диспуты. На так называемых магистерских диспутах обучавший студентов магистр умело втягивал их в спор. Предлагая подтвердить или оспорить выдвинутые им тезисы, он заставлял студентов мысленно сверять эти тезисы с мнениями «отцов церкви», с постановлениями церковных соборов и папскими посланиями. Во время диспута каждому тезису противопоставлялся контртезис противника. Тактика наступления заключается в том, чтобы вереницей взаимосвязных вопросов подвести противника к такому вынужденному признанию, которое либо противоречило его собственным утверждением, либо расходилось с незыблемыми церковными истинами, что было равносильно обвинению в ереси. Горячие по накалу, иногда диспуты перерастали в рукопашные схватки между участниками. Всемирная история. Энциклопедия. Т.1 /Глав. Ред. М. Аксенова.- М.: «Авант +», 1997, С. 353.

Но и в средние века находились люди смелой мысли, не желавшие изо дня в день повторять одни и те же церковные истины. Они стремились вырваться из оков схоластики. Таким человеком был, например, в 12 веке Петр Абеляр, вступивший в диспут с профессором Парижского университета Гильомом Шампо и выигравшим диспут.

В завязавшихся острых спорах профессору никак не удавалось взять верх над юным соперником. Шампо потребовал изгнать Абеляра из Парижа. Но и это не остановило Абеляра. Он обосновался в пригороде Парижа и продолжал следить за каждым словом профессора. После каждой лекции в стужу и дождь, зимой и осенью неутомимые студенты одолевали за сутки не меньше 30 км, пробирались из Парижа в пригород и обратно, чтобы сообщить Абеляру всё сказанное Шампо и поставить последнего в тупик перед новыми возражениями Абеляра. Этот спор, длившийся месяцами, закончился блестящей победой Абеляра. Убелённый сединами профессор признал не только правоту молодого противника, но и посчитал необходимым передать ему свою кафедру. Абеляр П. История моих бедствий //Августин Аврелий. Исповедь; Абеляр П. История моих бедствий.- М.: Эксмо, 1992, С. 288-289.

Учебный курс в университете был рассчитан на долгий срок. Однако в те дни в университет приходили более молодые студенты, чем сегодня. Копстон Ф. История средневековой философии».- М.: Энигма, 1997, С.183. Так в 13 веке в Париже студенты сначала шесть лет учились на факультете искусств. В этот период студент мог стать «бакалавром» и помогать на второстепенных ролях в обучении других. Но он не мог начать учительствовать, пока ему не исполнится двадцать лет. Курс теологии преподавался сперва в течение восьми лет, однако имел тенденцию удлиняться. После завершения курса на факультете искусств и нескольких лет преподавания студент посвящал четыре года изучению Библии и два - изучению «Сентенций» Петра Ломбардского. После этого он мог стать бакалавром и в течении двух лет читать лекции по Библии, а в течении одного года - по «Сентенциям». Степень магистра или доктора он получал ещё через четыре - пять лет.

Некоторые студенты, конечно, выдерживали столь долгую учёбу в надежде на продвижение по церковной лестнице. Однако сам учебный курс был явно ориентирован на преподавание, на выпуск учителей или профессоров. И поскольку обучение «искусства» подготавливало к изучению более высоких наук и теологии, которая считалась царицей всех наук, то получение степени магистра или доктора теологии, дающее право на преподавание, естественно, рассматривалось как вершина академической карьеры. Отсюда легко понять, почему самые выдающиеся мыслители средневековья были теологами.

Огромное влияние на интеллектуальную жизнь 12 века оказало приумножение знаний об аристотелизме. Благодаря переводам Аристотель превратился из более или менее чистого логика в создателя всеохватывающей системы. Поскольку эта система явно ничем не была обязана христианству, она стала, можно сказать, воплощением философии, автор же её был известен как Философ. Вполне естественно, что Аристотеля читали в свете комментариев и исследований, написанных исламскими и иудейскими мыслителями.

В 1210 г., местный Собор в Париже под угрозой отлучения запретил использовать на факультете искусств сочинения Аристотеля по «Естественной философии» - будь то публично или приватно. В 1215 г. незадолго до того утверждённый устав Парижского университета запретил профессорам факультета искусств читать лекции по сочинениям Аристотеля, посвященным метафизике и философии природы, или по их изложениям. В 1231 г. папа Григорий IX издал буллу, в которой заявил, что сочинения запрещённые в 1210 г., не должны использоваться в Париже до тех пор, пока не будут очищены от всех подозрительных мест. Всё дело было в том, что философия Аристотеля в целом представлялась всеобъемлющей натуралистической системой и что, в частности, некоторые теории Аристотеля были не совместимы с христианской теологией. Профессорам теологии можно было доверить исправление всех ошибок или заблуждений. Преподавателям же факультета искусств нельзя было позволить внушать своим молодым питомцам известные доктрины или сеять сомнения. Копстон Ф. История средневековой философии».- М.: Энигма, 1997, С.187-188.

Как бы то ни было, но в 1263 г. лекции об Аристотеле в Париже читались свободно.

Из-за плеча средневекового студента часто выглядывал чернокнижник. Люди боялись непонятной учености и корни этого страха уходили в толщу времен. Общество знало о существовании оккультных наук и не удивлялось, если интеллектуал появлялся в обличии мага. Вполне уважаемые доктора, авторитетные теологи и философы - Бонавентура, Альберт Великий, Раймунд Луллий, Роджер Бэкон увлекались алхимией, астрологией, изучали наследие каббалы и гностиков. Современники считали их занятия магией, историки науки видят здесь механические и физико-химические опыты, сами они стремились подчинить свои тайные знания высшим целям (так, оптические наблюдения Роджера Бэкона были связаны с учением о всепроникающем божественном свете). Они не афишировали, но и особенно не скрывая своих занятий, не вписывавшихся в официальные университетские структуры и программы. Особенно много подобного рода ученых было среди медиков. Во второй половине 15 в. тайные знания получили новый импульс развития за счет оживления традиций неоплатонизма, обусловившего рост интереса к трудам Гермеса Трисмегеста (известного в Средние века, но заново переведенного Марсилио Фичино), работам гностиков и каббалистов. В настоящее время историки заново оценивают «герметический импульс» в становлении науки Нового времени, возникший на пересечении официальной схоластической и герметическо-магической традиций. Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. - М. ИВИ РАН, 2000, С.53.

Своеобразно относились интеллектуалы к искусству. От античности Средневековье унаследовало понятие весьма невысокого статуса художника- раба (в отличие от поэта или философа). Средневековая версия аристотелизма так же отводила искусству роль рабского копииста имитирующего творения природы.

Ученые 12 века уже проявляли внимание к «механическим искусствам», правда, следуя Аристотелю, считали искусство обманом: «Работа художника притворна, потому что копирует природу, принося, однако дань человеческому разуму своей изобретательностью». Такую же оценку искусства мы находим и в «Романе о Розе». При этом Жан де Мён, как и Гуго, как и Фома Аквинский и Роджер Бэкон любят использовать для своих философских конструкций примеры из деятельности скульпторов, ювелиров, литейщиков, чеканщиков, сапожников. В середине 13 века парижский магистр Иоанн Гарлянд «составляет «словарь для пользы клириков», знакомящий со всевозможными ремеслами и искусствами города. В 13-14 веках архитекторы - они назывались в документах «геометрами»- изображались на фасадах соборов в виде аллегорий Архитектора и Геометрии - в руках у них тот же циркуль, угольник и линейка. Миниатюры Библий того времени часто изображали Бога с циркулем в руке. Отводя искусству подчиненную роль, интеллектуалы все же поднимали хотя бы некоторых из художников на ранее недосягаемую высоту, приобщая их к миру рациональных знаний.

Значимым для повышения статуса человека искусства оказалось возрождение интереса к неоплатонизму, трактующего художника как творца, чья духовная деятельность преобразует косную материю. В своем творчестве он «припоминает» божественные идеи. Во всяком случае, с середины 15 века художника можно было встретить в компании гуманистов, но это было лишь начало признания людей искусства равным «Literati». И сами художники далеко не всегда стремились в это общество, стремясь самоутвердиться по-другому. Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. - М. ИВИ РАН, 2000, С.55.

Таким образом, обучение в средневековом университете составляло собственно полное образование человека, как бы мы сказали сейчас - начальную, среднюю и высшую школу. Поэтому полный курс обучения в университете был долгим. Степени бакалавров и магистров уже давали право преподавания и многие студенты были одновременно и преподавателями. Те, кто углубленно интересовался науками, а не ради карьеры, те изучали науки, не входящие в университетскую программу, имели собственные библиотеки, вели свои духовные поиски (астрология, оккультизм, философские и гуманистические искания). Для многих начатки университетского образования означали возможность заработать на хлеб.

5. Средневековый студент - как неотъемлемая часть средневекового общества

Изучив исследования по студенчеству средневековых университетов, можно говорить об аморфной студенческой среде, то есть весьма разнообразной. Согласно исследованиям Уварова и его анализу работ предшественников, подавляющее большинство французских студентов Парижского университета (кроме иностранцев) были выходцами из незначительного меньшинства всего французского населения, которое могло позволить себе расходы на образование. Уваров П.Ю. Французы 16 века: взгляд из латинского квартала. Введение- М.: ЭМКО, 1994, С.5. По статистическим данным конца 14-начала 15 века основную массу студентов составляли люди среднего имущественного статуса. Аристократов было больше в южных университетах до 15 века. С 14 века университет входит в аристократическую социальную структуру. Ястребицкая А.Л. Средневековая культура и город в новой исторической науке.- М.: Интерпракс, 1995, С. 317.Согласно исследованию нотариально заверенных дарений 16 века студентам университета, проведенному П.Ю. Уваровым, можно говорить о социальном составе дарителей, которые посылали в университет своих детей и племянников: среди них парижские и провинциальные чиновники стоят на первом месте, причем среди них большинство прокуроров и адвокатов (приставов), затем идут дворяне и духовенство, буржуа, купцы, ремесленники, крестьяне, подмастерья, поденщики, слуги. Последних - незначительное меньшинство. Уваров П.Ю. Французы 16 века: взгляд из латинского квартала. - М.: ЭМКО, 1994, С.231-235. О более ранних веках - 12-13 - говорить можно только примерно.

Для университетских тружеников «работа в философии» не приносит богатства. Бедность является атрибутом истинного знания.

Пришло то время новое, когда

Усердный, тот, кто все свои года

Трудился в философии, идет

В чужие земли - покорять оплот

Наук и добродетелей - и он

В отчаянную бедность погружен

Живет он нищим, вечным должником

Скитаясь без одежды, босиком...

Но все же в благородстве превзойдет

(Иначе пусть чума меня возьмет)

Того, кто рыщет с псами средь полей! Уваров П.Ю. Французы 16 века: взгляд из латинского квартала. - М.: ЭМКО, 1994, С.35.

Покровительство церкви и восприятие студентов как духовных лиц накладывало отпечаток на личную жизнь и быт студенческого и профессорского сословия. Одеяние студентов и профессоров, состоявшее из длинной темной мании, иногда отороченной мехом, и берета (у схоларов -- капюшон) напоминало об их духовном звании. Ношение оружия строго запрещалось. К исходу средних веков студенчество все же увлеклось модами, стало носить светское платье, иногда самого затейливого покроя, оружие и т. д. Гештор А. Средневековый университет: Управление и ресурсы.//ALMA MATER.- 1996.- № 6.- С.29. В коллегиях и бурсах господствовала, по крайней мере, внешним образом, строгая монастырская жизнь, связывавшая в одну общину профессоров и учащихся. Каждый шаг членов этой общины был точнейшим образом регламентирован. Еще во второй половине 16 в. профессорам Парижского университета, кроме медиков, запрещалось жениться; медики получили это право не ранее 1452 г. Церковь требовала безбрачия от лиц, существовавших на счет ее бенефиций.

В отношении комфорта, английские коллегии занимали первое место; на континенте же господствовала грубая дисциплина, дурная пища и полное отсутствие гигиены. Известный Coll м ge Montaigu в Париже недаром назван Рабле «вшивой коллегией». Уваров П.Ю. Французы 16 века: взгляд из латинского квартала. - М.: ЭМКО, 1994, С.238.

Кроме постоянных кадров бурс и коллегий, население университета состояло из подвижного, странствующего общества, в котором встречались всевозможные возрасты и степени образования.

Схоларная поэзия, преимущественно песни вагантов, равно как и рассказы современников, рисуют много темных и веселых сторон средневековой студенческой жизни. Один из стихов вагантов подробно пересказывает скудное житье клирика - студента, судя по упоминанию грамматики, обучающегося на низшем факультете, начальном. Стихотворение предупреждает родителей, что детей, отданных в ученье ждут «тяжкие и трудные лета», далее автор повествует об одном стандартном дне студента, который: «Приучился смолоду вскакивать до света», студент живет «только хлебом и водой», мясо для студента - роскошь и, вечно голодные сотоварищи норовят его прихватить себе: «Только купленный кусок сунешь ты вариться, Как сосед и рад его выхватить и скрыться», студенты подвергаются телесным наказаниям: «Пальцы, тростью битые, обольешь слезою, Задница невинная вспухнет под лозою».

Студент также ищет щепки и дрова для очага, порой крадет их, городская стража поздней ночью избивает студентов. Перечисление бед студента завершается выводом:

Вот какая клирикам жизнь дана судьбою-

Ни еды и ни питья, а одни побои;

Вечно страждут скудостью, полные боязнью,

Словно бы египетской мучимые казнью. Поэзия вагантов /Отв. Ред. Ф.А. Петровский.- М.: Наука, 1975, С.83.

Студентам, особенно бродячим школярам или жителям латинского квартала часто не хотелось утруждать себя учёбой, с удовольствием распевали ваганты на своих пирушках:

Бросим все премудрости,

Побоку учение!

Наслаждаться в юности -

Наше назначение. Поэзия вагантов /Отв. Ред. Ф.А. Петровский.- М.: Наука, 1975, С.89.

Уваров рассказывает, цитируя различные документы, что в собственности Парижского университета был луг Пре-о-Клер, с незапамятных времен он служил для отдыха школяров. В 1546 и в 1557 году даже произошли знаменитые конфликты на лугу Пре-о-Клер между людьми аббатства Сен-Жермен-де-Пре и студентами. Наступающий со всех сторон город превращал эту землю в лакомый кусок для застройки, что порождало конфликты. Однако в первый раз правительство Франциска I решило дело в пользу университета. Уваров П.Ю. Парижский университет: европейский универсализм, местные интересы и идея представительства //Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 4. /Отв. ред. А.А. Сванидзе.- М.: Наука, С. 59.

Особенной легкостью нравов отличалось население парижского Quartier latin. По описанию Якова де Витри (13 в.), улицы изобиловали здесь питейными домами; публичные женщины силою затаскивали к себе схоларов; в некоторых зданиях верхний этаж отводился под аудитории, а нижний - под публичный дом. Игра в кости и попойки занимали далеко не последнее место, причем магистры сами часто подавали дурной пример. Там же. В поэзии вагантов много стихов прославляет кабацкие кутежи:

Во кабацком сидя чине,

Мы не мыслим о кручине,

А печемся лишь о зерни,

Чей приют у нас в таверне

***

Здесь играют, выпивают,

Здесь и песню запевают,

А за кости кто присядет -

Тот не всяк с судьбою сладит. Поэзия вагантов /Отв. Ред. Ф.А. Петровский.- М.: Наука, 1975, С. 71.

Внутри студенческой корпорации была высокая степень насилия: столкновения между «нациями», частые взаимные оскорбления, драки с применением оружия, дуэли. Но дуэли проводились по специальным правилам, без смертельного исхода, это была пародия на взрослую дуэль. Особенно задирали по «национальному признаку» своих собратьев по учебе парижские школяры. «Вследствие подобных оскорблений, - говорится в документе начала 13 века, - часто дело переходило от слов к потасовке». Документ о жизни парижских школяров. Около 1220 года //Хрестоматия по истории средних веков /Под ред. Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. Т.2.- М.: Гос. Уч.-педагогич. Изд-во Мин. Просвещения РСФСР, 1950, С.289.

Столкновения с жителями города включали высмеивание городского совета и парламента во время праздников, высокомерие по отношению к бюргерству, вооруженные столкновения с ремесленными корпорациями, с городской стражей, контакты с преступным миром. Но студенчество не переходило грани насилия, как преступный мир, за исключением прослойки опустившихся клириков. Проявление видов именно студенческого насилия не мешало им в дальнейшем продвигаться по социальной карьере. Уваров П.Ю. История средневековых университетов по франко-бельгийской историографии начала 80-х годов 20 в. // Средние века. Вып. 50. / Отв. ред. В.И. Рутенберг.- М.: Наука, 1987, С. 327.

Горожане имели немало оснований выступать против пришлых и буйных школяров, и, как это нередко бывало, распространять на студентов и магистров право репрессалий (т.е. если школяр убегал с места преступления или скрывался от кредиторов, гнев горожан мог излиться на его земляков или же вообще на любого подвернувшегося под руку студента или магистра). Естественным защитником интеллектуалов в городе была церковь, которая и выдавала лиценции на преподавание. И в эпоху позднего средневековья студенты продолжали буянить. Уваров цитирует документы 1557 года о студентах, которые не повиновались властям, кидали камни, горшки и булыжники в сержантов из окон коллегии Бонкур. Генрих II распорядился наказать виновных, и только умение вести беседу и защищаться представителя университета, принципала Пьера Галланда, вызванного в Парламент, спасло студентов от казни. Конфликт был в конце концов улажен, а влияние Галланда в университете возросло. Уваров П.Ю. Французы 16 века: взгляд из латинского квартала.- М.: ЭМКО, 1994, С. 265.

Уже в начале 13 в. сложилась поговорка - «студенты изучают право и каноны в Болонье, теологию в Париже, черную магию в Толедо, а добрые нравы - нигде». Вообще законность в средневековых университетах была слабо развита, а грубое насилие - общее явление, кровавые побоища студенчества с горожанами, борьба наций друг с другом, во Франции - «северян» с «южанами», везде - номиналистов с реалистами, наполняют страницы университетских хроник. Уваров П.Ю. Французы 16 века: взгляд из латинского квартала.- М.: ЭМКО, 1994, С.266.

Университетская среда, как было упомянуто выше, была аморфной. Помимо горстки профессиональных магистров и нескольких десятков университетских корпораций в их число могли входить те, кто когда-то учился в университете, став затем судьей или советником на королевской, церковной или городской службе, поэты и писатели, биографически связанные с университетом, творившие не только по латыни (как ваганты), но и на национальных языках. К ним, например, можно отнести магистра Жана де Мёна, автора популярной в средние века второй части поэмы «Роман о Розе». В зависимости от ситуации университетский питомец мог считать себя в первую очередь горожанином, человеком церкви, слугой короля, юристом, любителем изящной словесности - эти роли вполне могли уживаться в одном человеке. Современные исследователи называют его - интеллектуалом. Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. - М. ИВИ РАН, 2000, С.56.

Так же, говорят современные исследователи, в городах 12-13 веков рождается особый социокультурный тип средневекового человека - «интеллектуала-профессионала». Это люди книжной культуры, занятые умственным трудом. Современники их называли: доктор, магистр, профессор, «литерати» (знающий латынь). В это период представление об учености как о «Божьем даре» сменяются убеждениями, что знание и преподавание - это труд, ремесло который оплачивается, что умственная деятельность превосходит ручной труд, что жизнь интеллектуала возвышена и сложна (не женятся, часто переезжают, любят книги и распространяют свои логические идеи, могут толковать Библию, за что могут подвергаться преследованиям). Интеллектуал 12-13 веков вовлечен в идеологические споры времени, на рубеже 13-14 веков к ним присоединяются вопросы политики, критика власти пап, поддержка королей. Ястребицкая А.Л. Средневековая культура и город в новой исторической науке.- М.: Интерпракс, 1995, С.318.

Для университетской культуры была характерна оппозиция благородству по крови благородства добродетелей, знания. Понятно, что предпочтение отдавалось «истинному» благородству ученого.

Осужденные в 1277 году тезисы парижских аверроистов гласили «философы - истинные мудрецы мира», «смирение - добродетель значительно менее совершенная, чем величие души (magnanimitas)», а близкий к аверроистам автор Яков из Дуэ ставил философа выше государя (Sicut tamen alias dixi, status philisophi perfectior est statu principis). Жан де Мён пояснял, что клирик благороднее сеньоров и принцев, поскольку обладает «Vertus escrites» и, следовательно, видит в «своих книгах при помощи знаний доказуемых, рациональных и демонстрируемых все зло от которого надо спасаться, и всю «сумму куртуазности». Конечно, бывают образованные миряне, но они не могут посвятить ученым занятиям должное время, поскольку у них есть и иные обязанности. Поэтому рыцарям следует брать пример с графа Роберта д'Артуа, «мудрого, щедрого куртуазного и рыцарственного»:

Который очень клирика ценил,

Кто разумом работая решил

Идти по добродетелей пути,

Что в книгах удалось ему найти. Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. - М. ИВИ РАН, 2000, С.38.

Отсюда близко до притязаний на лидирующее место в обществе. Пьер Дюбуа, легист начала 14 в., ученик парижских аверроистов и при этом большой почитатель Бэкона, так же учившегося в Парижском университете, пытался перевести его утопию в практическую плоскость. Он составляет проект возвращения Святой земли и для этого намечает всеобъемлющую реформу, призванную поставить во главе государства ученых. Канцлер парижского университета Жан Жерсон обосновывал исключительные права университета вмешиваться в дела управления государством и давать советы королю в силу исключительной компетентности корпорации, ведь университетские теологи знают законы божественные, юристы - человеческие, а физики - природные. Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. - М. ИВИ РАН, 2000, С.59.

Итак, по мысли университетских интеллектуалов, клирики-ученые превосходят всех и даже рыцарей в благородстве в силу своих «vertus escrites», добродетелей особого рода. Но также и в силу выполнения важнейшей функции хранителей законов, основ миропорядка. Они должны управлять государством.

К концу Средневековья утверждается особый социокультурный тип гуманиста. В высказываниях, приводимых как кредо гуманистов, мы обнаруживаем все те же постулаты университетской культуры. Гуманисты критиковали своих коллег - схоластов - за небрежение формами выражения, за их технический жаргон, за нараставшую узость специализации, опять же во многом повторяя нападки, слышащиеся еще с 12 в. Речь шла о внедрении гуманизма в университеты и о преобразовании учебных программ. Но лиценциаты, гуманисты и даже редкие художники-интеллектуалы были лишь самой верхушкой айсберга, если таковым считать всех средневековых людей, занятых умственным трудом. Там же. С.61.

Реальный вес интеллектуалов в средневековом обществе неуклонно повышался. Детальное описание значимости интеллектуалов по профессиям в повседневной жизни городов, сел и королевства Франции в целом мы нашли в трудах Уварова.

Например, средневековому обществу оказались особенно нужны правоведы. При помощи юристов право обрело авторитет, равного которому не было в других цивилизациях. Следует отметить огромную работу, проделанную парижскими правоведами по рецепции римского права, распространенного и на область права канонического, по кодификации и переосмыслению норм обычного права, по созданию сводов законов и постановлений государей. Если заслуга первого поколения правоведов - глоссаторов состояла в самом факте рецепции Римского права, то на долю постглоссаторов, юристов 14 в. выпала не менее величественная задача по переосмыслению его применительно к принципиально новым условиям. В 15 в. сформировалось и гуманистическое направление, стремящееся применять к источникам права филологическую критику и выявлять конкретно-исторический смысл терминов законов Феодосия и Юстиниана. Перенос античных реалий на средневековые неизменно порождал проблемы - в Средневековом обществе не было вольноотпущенников и клиентов, император обладал совсем иными правами, существенно отличались семейные отношения. Эти несоответствия, а также возможные противоречия с кутюмами, с нормами феодального или церковного права порождали постоянные казусы, на которых оттачивалась юридическая мысль. Любопытно, что университетское правовое образование было недостаточным для того, чтобы юрист мог выступать в суде. Он узнавал лишь общие основы права, теперь ему еще несколько лет надлежало набираться практического опыта. Перед средневековым юристом всегда стояла острейшая проблема, что предпочтительнее: общие принципы права или конкретные обычаи данной местности. Хороший юрист-практик постоянно занимался самообразованием: более других интеллектуалов они были привязаны к своим дорогостоящим библиотекам, ведь правоведение развивалось, все более усложняясь и подразделяясь на новые поддисциплины - появлялись специалисты по частному или публичному праву, канонисты и декретисты, февдисты (знатоки феодального права), арестографы (занимающиеся сборниками королевских постановлений), специалисты по кутюмам и мастера процессуального права.

В итоге юристам удалось отделить церковное от светского в праве, вытеснить ордалии, заменив их инквизиционным процессом (основанном на расследованиях, опросах свидетелей и вынесению суждения на основе законов логики), согласовать разные правовые системы, продумать гибкую систему защиты имущественных и личных прав человека, внедрить в сознание правителей и подданных уважение к жестким правовым нормам, что и отличало монархию от тирании. Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. - М. ИВИ РАН, 2000, С.67-69.

Второй, востребованной, категорией студента были медики. Для того, чтобы получить разрешение властей лечить больных (а такая практика распространяется повсеместно с середины 14 в.) университетская степень была необходимым, но не достаточным условием - требовалась еще как минимум двухлетняя стажировка под руководством опытных специалистов. Практика мало-помалу берет свое и в университетских стенах. Хоть и редко, но все же вскрытия производятся в Болонье и Монпелье, где факультет для этого получает от властей труп казненного. Хуан I Арагонский дает такую же привилегию медикам Лериды, с начала 15 в. аналогичный обычай устанавливается и в Париже. Все чаще врачи приглашаются на коммунальную службу, они закрывают общественные бани во время эпидемий, в подозрительных случаях проводят вскрытия или иные судебные экспертизы и даже констатируют по просьбе церкви факты чудесных исцелений. Помимо многочисленных лечебников, травников, советов по родовспоможению и иных традиционных сюжетов, ученые книги медиков откликаются и на новые требования эпохи. В 15 веке растет число трудов, посвященных огнестрельным ранам, после Черной смерти появляется немало новаций в санитарно-гигиенической области. Формируются представления о врачебной этике и о компетентности. Тенденция к обмирщению была выражена среди медиков даже в большей степени, чем среди юристов. Тому немало способствовала сама церковь, запрещавшая священникам пролитие крови. Не только на юге, но и в консервативном Парижском университете с 15 в. для преподавателей-медиков целибат был не обязателен. Медики составляли поэтому достаточно замкнутую эндогамную группу, передавая свои знания по наследству. Дети медиков чаще всего также избирали интеллектуальную карьеру, оказываясь открытыми к новым веяниям в культуре: сыновьями врачей были, например, Марсилио Фичино и Парацельс. В отличие от правоведения рост специализации знаний происходил в средневековой медицине медленнее, кроме того врачам требовались солидные знания в «свободных искусствах» - в «натуральной философии», в математике и астрономии или астрологии, поскольку все большую роль в медицине играли гороскопы. Именно медики чаще других становились алхимиками и пробовали свои силы в оккультизме. Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. - М. ИВИ РАН, 2000, С. 70-72.

К концу Средневековья, как было сказано выше, утверждается особый социокультурный тип гуманиста. Гуманистов, умеющих правильно и красиво писать и говорить на хорошей латыни, стали приглашать в секретари и советники не менее, а порой и более охотно, чем теологов или правоведов, остававшихся в рамках чисто схоластических методов. Гуманисты брались в римскую курию составлять документы и писать речи, свершали головокружительные карьеры, становясь кардиналами, а то и папами (Николай V, Пий II). К середине 15 в. знание латыни, а чуть позже - и греческого, увлечение античными древностями, умение вести ученую беседу и владеть хорошим слогом стало столь ценно само по себе, что человек, преуспевший в этих качествах, мог иметь высокий авторитет, приглашаться на муниципальные или секретарские должности даже и не имея университетской степени. Но переход этот свершился весьма постепенно и не был предметом рефлексии современников до самого рубежа 15-16 вв. Там же. С.74-75.

Две трети, а то и три четверти всех студентов недоучивались даже до степени магистра искусств. Какова была судьба всех тех грамотеев, кто получил либо лишь начатки университетской образованности? Их роль в обществе не следует преуменьшать, хотя она была куда менее заметной, менее освященной источниками и, следовательно, менее изученной историками. В первую очередь недоучившиеся до магистров бывшие студенты оседали в школах разного рода.

В городах, а к концу средневекового периода и в крупных селах, было немало «школок» при приходах и иных церковных учреждениях. Во Франции первая из известных нам школ была открыта в 1220 г. в Тоннере. Канцлер капитула выдавал разрешение на преподавание и собирал «школьные деньги» в пользу епископа, городской совет выплачивал жалование учителям (как правило, более чем скромное), время от времени инспектируя школы, в которых преподавали грамматику, «ars dictaminis» и основы счета. Постепенно все больше становилось «незаконных», частных школ, в том числе и «школ письма и счета», где преподавание велось на местных языках. В Париже по «Книге Тальи» 1291 г. упоминается 12 школ для мальчиков и одна для девочек, данные 1380 г. говорят уже о 40 школах для мальчиков и 22-х для девочек.

Положение учителей было поводом для ламентаций. Начиная с 13 в. слышны были их сетования на тупость учеников и жадность родителей, которые хотят успехов от своих отпрысков, но не желают платить. Француз Гильом Постель с ужасом вспоминал о времени, когда нужда заставила его стать школьным учителем. По его словам, ученики, недовольные его требовательностью, дважды пытались отравить его. Часто учителям приходилось подрабатывать, составляя, например, различные бумаги на правах публичного писца. Любопытно, что все о ком удалось собрать сведения Уварову, обзаводились семьей, лишь расставшись с учительствованием. Мы мало что знаем о домашних учителях, которых во все века было много. С развитием системы университетов заработок домашнего учителя становится постоянным приработком недоучившихся студентов. Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. - М. ИВИ РАН, 2000, С.76-77.

Наиболее удачно шли дела у тех, кто практиковал в университетских городах. В Париже, например, существовал солидный слой учителей, которые как бы «готовили» детей к университету, содержа их у себя на пансионе (в «педагогии»). Существовали грамматические школы при университетских коллегиях. Их руководители - «принципалы» вели расчеты с родителями, приглашали дополнительных преподавателей могли заниматься своим делом многие годы и составить вполне приличное состояние. Например, Уваров пересказывает одно из дарений, зарегистрированных в Шатле: это самодельный акт Жана Локуэ, доктора (docteur-regent) на факультете теологии Парижского Университета, проживающего в коллегии Монтэгю. Акт, впоследствии оформленный по всем правилам у нотариуса, свидетельствует о наследном и благоприобретенном имуществе. Это имущество позволяет Локуэ завещать часть денег племяннику, затем дать ренту шести бедным студентам, построить галерею в своем доме, вести несколько тяжб, наконец, заобязать племянника заботиться о престарелом дяде до его смерти. По меркам университетских коллег, Локуэ был «богачом», по меркам эпохи - он просто имел приличный заработок. Уваров П.Ю. Университетский интеллектуал у парижского нотариуса (к вопросу о «нормальном исключении») //П.Ю. Уваров. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. Приложение 2.- М. ИВИ РАН, 2000, С.94.

Именно в парижских коллегиях и педагогиях произошло столь важное открытие, как распределение учеников по классам в зависимости от уровня подготовки и возраста. Но подлинный переворот в положении и роли школьного учителя происходит лишь в годы Реформации и Контрреформации.

В любом крупном городе существовал обширный слой клириков без сана. Чем жил весь этот люд? Кое-кто искал место викария, капеллана, прислуживал при церкви, надеялся подработать на похоронах, на чтении заупокойных месс. Были и те, кто занимался вовсе не духовными занятиями - приторговывал, держал мастерские, бани и даже публичные дома. Немало было и женатых клириков. Среди них, кстати, встречались бакалавры и магистры искусств, ушедшие в коммерцию, но не расставшиеся с церковными привилегиями. С ними боролись, стараясь уравнять в правах с прочими горожанами, но до самого конца Средневековья ликвидировать этот слой не удалось. Хуже того, среди них попадались и преступники из числа опустившихся клириков или самозванцев, выбривших себе тонзуру, надеясь на более снисходительный церковный суд.

Но в основной массе этот слой жил менее опасными занятиями. Ведь они, пусть и в малой мере, обладали письменными добродетелями. Они и искали соответствующих заработков, очень многие кормились при судах - стряпчие, секретари суда, писаря. В Париже, Тулузе, и в ряде других судебных центров Франции в 15 в. существовали корпорации клерков, знаменитые «Базоши». Базошь объединяла лишь холостяков, что роднило ее с университетскими корпорациями. Большинство писарей получало какие-то начатки университетского образования, не дойдя до степеней, или ограничившись степенью бакалавра. Оплата труда клерков зависела не только от затраченных усилий: учитывался размер листа и характер письма, но также и престиж судебной курии. Страница, исписанная клерком Парижского парламента, обходилась клиенту в три-четыре раза дороже, чем в суде бальяжа или превотства (только на переписку документов лишь к одному слушанью дела денег уходило столько, сколько стоили две-три коровы). Нехитрые меркантильные заботы писцов сказались на внешнем виде документов. Те из них, что составлялись «за счет правосудия»: различные «королевские» случаи, дела малоимущих лиц, а также записи в регистрах судов - писались чрезвычайно убористым и зачастую неудобочитаемым почерком, изобилующим аббревиатурами. Зато тем, где платил клиент - а таких дел было большинство (ведь «правосудие само себя кормит»), слова далеко отстояли друг от друга, а между строками вполне можно было вписать еще несколько фраз.

Проведя много лет за переписыванием судебных бумаг клерки обретали неоценимый опыт и могли действовать самостоятельно - составлять прошения и бумаги частным порядком, выступать в роли стряпчих, изобиловавших при любом суде в любой стране. Те из них, кому повезло более, становились прокурорами, покупали специальное разрешение и официально брали на себя ведение судебной документации клиентов. Жалования они не получали, живя за счет гонораров, но находились под неусыпным контролем судов. Неоднократно предпринимались попытки таксации услуг прокуроров, жалобы на разорительное правосудие обрушивались на них в той же мере, что на адвокатов и судей. Между прокурорами и адвокатами пролегал социокультурный водораздел. Адвокат как правило обладал степенью в Римском или каноническом праве (а то и в обоих сразу), он произносил судебные речи, блистая ораторским искусством. Прокурорам не обязательно было иметь степень, но ведя документацию, они знали все ходы и выходы в лабиринтах правосудия. Втайне завидуя адвокатам, они были убеждены, что намного превосходят их в знании практической стороны юриспруденции. Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. - М. ИВИ РАН, 2000, С.80-82.

Солидную группу составляли различного рода секретари - служившие как при влиятельных особах (среди них довольно много было гуманистов), так и в муниципальных или королевских учреждениях. В начале рассматриваемого периода термин «секретарь» носил черты несвободного, зависимого состояния. К концу Средневековья роль секретарей значительно возросла, особенно тех, кто был связан с канцеляриями. Канцеляристы постепенно вырабатывают особый тип мировоззрения. В конце Средневековья появляются даже пособия, рисующие обязанности «идеального секретаря». Среди них могли были простые писцы-канцеляристы, разогреватели сургуча и воска и прочие технические работники, но были и уникальные специалисты - шифровальшики, переводчики, историографы. Если искать истоки европейской бюрократии, то тип секретаря подходил для этого больше, чем тип юриста-магистрата. При этом секретари, несмотря на наличие у многих из них степени, оказывались менее связаны схоластическими штампами и догмами. Их должность сплошь и рядом требовала гибкости, компетентности и умения приспосабливаться к обстоятельствам. Поэтому на секретарской службе так ценились гуманисты и, в свою очередь, именно канцелярии в различных странах Европы оказывались наиболее восприимчивы к гуманистическим идеям и исканиям в области стиля. Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. - М. ИВИ РАН, 2000, С.84-86.

Из среды секретарей выделилась профессия нотариуса. Нотариусы любили возводить историю своей профессии к Древнему Риму. Но реально их присутствие ощущается в итальянских городах не ранее середины 11 века. В Испании, Провансе и Лангедоке нотариусы появляются на рубеже 12-13 вв., несколько позже - и в более северных регионах.

На первых порах профессия нотариуса не отделялась от секретарской. Те и другие составляли документы. Но работа нотариуса заключалась еще и в том, что он был «клятвоприимцем». Любая свершавшаяся сделка и любой акт, претендующий на юридическую силу должен был свершаться публично и по определенным правилам. Первоначально публичность обеспечивали соприсяжники, определенное число свидетелей (как правило семь или четырнадцать) и представитель короля или епископа. Присутствие нотариуса сразу же значительно снижало число требуемых свидетелей, а в конце Средневековья кое-где и вовсе заменило их. Нотариус как бы обеспечивал санкцию властей (короля, императора, папы, коммуны) и делал действительной принесенную клятву, гарантируя аутентичность документа.

Власть давала должность нотариуса на откуп, но нотариальная контора можно было передать по наследству или продать. Примерно до 14 в. распространенным был смешанный тип нотариуса - они работали при судах и муниципальных учреждениях, королевских советах и т.д. регистрировали принимаемые решения и гарантировали их подлинность, мало чем отличаясь от секретарей. Но при этом они подрабатывали в городе, заверяя сделки и иные акты клиентов. В последние века Средневековья власти стремятся объединить нотариусов в особые коллегии, чтобы контролировать их деятельность, усложняется механизм апробации новых членов коллегии, от которых требуется знание законов, грамотность, безукоризненная нравственность. Мошенничество нотариусов, пусть даже мелкое, каралось необычайно строго - вплоть до смертной казни.

В этот период происходит вытеснение клириков из нотариата, оно было заметно везде, но полным было лишь в Венеции с конца 14 в.

Обладание какой-либо степенью было для нотариуса не обязательным, но желательным. Впрочем, опытные мэтры в своих сочинениях предупреждали молодых, чтобы те не пытались щеголять своими знаниями, перегружая документы красотами стиля. Здесь прежде всего ценился опыт, а не книжные знания. Нотариусы не стали такой привычной мишенью городской сатиры, как ловкий и жадный адвокат или напыщенный шарлатан - медик. В целом их репутация в городе была высокой, что неудивительно, ведь порядочность была их капиталом. Труд нотариуса стоил немалых денег, однако клиенты предпочитали платить им, а не доводить дело до суда, чреватого полным разорением

Степень их интегрированности в жизнь города была высокой. Роль нотариусов трудно переоценить, ведь именно они в своей повседневной деятельности внедряли в жизнь новые правовые концепции, разрабатываемые высокоучеными юристами. Там где начинали работать нотариусы, римское право обретало второе дыхание, активизировалась муниципальная жизнь, обретало свою форму городское право и городские вольности. Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. - М. ИВИ РАН, 2000, С.87-88.

Профессиональная деятельность, как правило, была не единственным, а то и не основным источником дохода интеллектуалов. «Жить на одну зарплату» было уделом лишь маргиналов умственного труда: или совсем бедных (как клерки и начинающие учителя школ), либо уж очень изощренных в своем искусстве (как прославленные гуманисты - секретари, или художники, которым, впрочем, часто перепадали пожалования государей или церковные доходы). Собственно, интеллектуалы со степенью или без оной всегда получали что-то еще, кроме гонораров с клиентов или жалования. Они владели недвижимостью, быть может, даже ранее купцов осознав всю привлекательность и сравнительную безопасность инвестиций в земли и дома, они немного приторговывали, скупали ренты. Основные выгоды от их деятельности носили косвенный характер. Им был обеспечен престиж, их избирали на должности, им охотно давали в долг, они обладали связями и владели ценной информацией. Сам интеллектуальный труд ipso facto окутывал их ореолом уважения, наделяя добродетелями высшего порядка. И в этом была заслуга интеллектуальной элиты, университетской культуры и давних традиций сакрализации знания.

Поэтому, сколь бы не твердили прокуроры, секретари, нотариусы, хирурги и им подобные о превосходстве практики над теорией, мир «людей знания», людей, смотревших на «практиков» свысока, обладал для них огромной притягательной силой. Как показывает анализ университетских документов, «практики» напрягали все силы, чтобы их дети «достигли знаний, мудрости и степени».

Но и вклад «низовой» части интеллектуального айсберга в конституирование умственного труда был также велик. Именно «практики» сломали представление о греховности «торговли знаниями». Труд школьных учителей, хирургов, писарей, нотариусов был измерен и таксирован, они не стыдились требовать за него законной платы, не вызывая при этом общественного порицания. «Высоколобые» интеллектуалы, претендовавшие на самое высокое место в обществе, брали с них пример, не афишируя, впрочем, эту практику. Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. - М. ИВИ РАН, 2000,С.96-97.

Таким образом, на основе рассмотренных фактов и исследований, можно сделать вывод, что выходцы из университетской среды были необходимой и неотъемлимой частью Средневекового общества. Везде, где жизнь требовала людей грамотных - в управлении, в суде, в лечении болезней, требовался профессионал. Полуграмотный клирик был востребован и простым горожанином. Деревни принимали клириков, вынужденных учительствовать, и хотя жизнь учителя не была сладкой и престижной, тем не менее она несла свет знаний в «массы». Университетская среда рождала гениев наук и обрабатывала народную поэзию, она была занята, как жизнью своего города (влияя на нее непосредственно), так и поиском духовных истин. Средневековые интеллектуалы были той средой, которая развивала мышление средневекового человека.

Заключение

Образование первых университетов Европы, начиная с 12 века, было вызвано упрочением тенденций развития феодального общества. Если в раннее средневековье в образованных людях общество не особенно нуждалось, и вообще само общество формировалось на основе остатков античной цивилизации и традициях варварских королевств, то в период развитого средневековья, в связи с ростом городов, усложнением общественных связей, люди почувствовали необходимость знаний, интеллектуальных умений. Церковные и монастырские школы не могли удовлетворить потребности светского общества, мирян, обществу понадобился новый вид школ - городские школы и университеты.

Алгоритм развития средневековых образовательных потребностей можно определить так: от элементарных начатков знаний, через изучение традиционных античных наук, к овладению востребованных наук в средневековом обществе и, по желанию, поиск и изучение научных и духовных истин. различные рабочие места, где требовались из знания и умения.

Права университету изначально давали патроны: короли, герцоги, епископы, городская администрация, словом, власти тех земель, на которых организовывался университет. Но выиграл в этой череде - сам Папа, Святейший Престол. Знания были связаны с понятием о божьем слове, прежде знания сосредоточивались при церквях и монастырях, поэтому церковь постаралась поставить внутреннюю жизнь университета под свой контроль. Это касалось и наук (теология прежде всего), и бенефиций, и даже внешности и правил жизни на учебе и в быту. Но пестрая студенческая среда внесло свои коррективы, в дела университетов вмешивались короли и их администрация, и мало помалу университеты добились разнообразных привилегий, превратившись в особую корпорацию со своими законами, правилами. Регламентация университетской жизни соответствовала цеховым правилам средневековья. Но интеллектуальную жизнь невозможно было загнать в рамки цеховых ограничений. Так сложилась пестрая среда и нравы университетов. Здесь имели вес и преподаватели из нищенствующих монашеских орденов, и прославленные профессора. Студентами становились лица самых разных сословий, в том числе бродячие школяры. Университетская корпорация состояла из множеств федераций: факультетов, наций, колледжей, общежитий, пансионов, торговцев и т.д. Заправлял жизнью университета выборное лицо - ректор. Университет вмешивался в интеллектуальные и политические коллизии и конфликты эпохи. Университеты стали значимой частью городской жизни и интеллектуальной жизни Европы.
Так развивался средневековый университет: от городских школ к цеховой организации, выросшей в мощную корпорацию, а затем в государство в государстве.

Направленность университетского образования была выше чем потребность в элементарном счете, чтении, письме. Средневековое общество испытывало потребность в более глубоком изучении права, богословия, медицины. Первой ступенькой к постижению данных наук оставалось изучение семи свободных искусств, традиции которых были заложены еще в античности: изучались грамматика, потом риторика, диалектика (под которой подразумевалась логика); лишь после этого - арифметика, геометрия, музыка и астрономия. Дипломированные специалисты в большинстве своем становились преподавателями-профессионалами, многие другие занимали в обществе различные рабочие места, где требовались из знания и умения.

Рассматривая студентов, следует отделять студенческую элиту, которая уже преподавала, основную массу студентов, и недоучившихся студентов.

Все студенты в области организации получения образования подчинялись регламентации, согласно правилам университета: где сидеть, что учить, как учить, по каким книгам, сколько часов. Регламентация распространялась и на внешний вид, и личную жизнь тех, кто жил в пансионах. Вырвавшись за стены университетской территории, студенты буянили, как и студенты, проживающие в латинском квартале.

Материально, часть неимущих студентов была обеспечена бенефициями, дарованными рентами, подработками, или содержалась за счет университета. Но это было скудное обеспечение, поэтому образ средневекового студента - это образ нищего босяка с книгой и лютней. Как только студент проходил первую ступень обучения - артистическую - он мог начать подрабатывать - преподаванием и частным образом: в услугах грамотных нуждались многие, в услугах начинающих юристов тем более. В области медицины и богословия правила были строже.

Дипломированную элиту университетов и практикующих специалистов волновали многие интеллектуальные вопросы. Для получения диплома требовалось учиться много лет, перечитать много книг, овладеть искусством красноречия, а юристам и медикам еще и практическими знаниями. Неудивительно потому, что из университетской среды выходили папы, кардиналы, знаменитые поэты и писатели, ловкие администраторы, специалисты-правоведы, известные хирурги, ученые и алхимики-чернокнижники. Эта же среда дала базовую основу знаний гуманистам. В целом, значимыми для интеллектуалов того времени были вопросы совместимости постижения божественного знания с необходимостью брать деньги за свой труд, вопросы поиска истинного благородства (по крови или по знаниям), вопросы реформирования науки (от схоластики), поиск тайных, необщепринятых, знаний, вопросы о совместимости знаний и искусства.

Но основную массу студенчества и также преподавателей волновали поиски заработка. Эта масса вливалась непосредственно в жизнь городов и сел (организация школ) и внесла свой вклад в становлении профессии практикующих медиков, нотариусов, секретарей, прокуроров, учителей школ. Возле университетской среды кормились писцы, книгопродавцы и прочие поставщики необходимых рабочих принадлежностей для письма и наук, городской житель мог выбирать в различных жизненных ситуациях между действием на свой страх и риск (в правовых казусах, в лечении, и даже в составлении прошений) и опытом специалиста.

Такого рода корпоративных формаций и свободных ассоциаций учеников и наставников с их привилегиями, установленными программами, дипломами, званиями и знаниями, как университеты и их обитатели - не видела античность ни на западе, ни на востоке.

Список использованных источников и литературы

Источники

1. Абеляр П. История моих бедствий //Августин Аврелий. Исповедь; Абеляр П. История моих бедствий.- М.: Эксмо, 1992, С. 260-295.

2.Документ о жизни парижских школяров. Около 1220 года //Хрестоматия по истории средних веков /Под ред. Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. Т.2.- М.: Гос. Уч.-педагогич. Изд-во Мин. Просвещения РСФСР, 1950, С.289-290.

3. Капитулярий Карла I о занятиях науками (около 780-800) // Хрестоматия по истории средних веков /Под ред. Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. Т.1.- М.: Гос. Уч.-педагогич. Изд-во Мин. Просвещения РСФСР, 1949, С. 130-131.

4. «О деяниях Карла Великого», сочинение монаха Сен-Галленского монастыря, конец 9 века. Отрывок. // Хрестоматия по истории средних веков /Под ред. Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. Т.1.- М.: Гос. Уч.-педагогич. Изд-во Мин. Просвещения РСФСР, 1949, С. 131.

5. Поэзия вагантов /Отв. Ред. Ф.А. Петровский.- М.: Наука, 1975.- 607 с.

6. Рассуждения Григория I о науках. Письмо к епископу. Около 600 г. // Хрестоматия по истории средних веков /Под ред. Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. Т.1.- М.: Гос. Уч.-педагогич. Изд-во Мин. Просвещения РСФСР, 1949, С.129-130.

7. Указ или «Общее увещание» Карла I (789 г.) об образовании школ // Хрестоматия по истории средних веков /Под ред. Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. Т.1.- М.: Гос. Уч.-педагогич. Изд-во Мин. Просвещения РСФСР, 1949, С. 131.

Литература

8. Всемирная история. Энциклопедия. Т.1 /Глав. Ред. М. Аксенова.- М.: «Авант +», 1997.- 890 с.

9. Гаспаров М.Л. Поэзия вагантов //Поэзия вагантов /Отв. Ред. Ф.А. Петровский.- М.: Наука, 1975, С.421-514.

10.Гештор А. Средневековый университет: Управление и ресурсы.//ALMA MATER.- 1996.- № 5.- С.23-28.; № 6.- С.27-33.

11. Гофф Ж. Ле Интеллектуалы в средние века.- М.: Пресс, 1997.- 567 с.

12. Гофф Ж. Ле Цивилизация средневекового Запада.- М.: Наука, 1992.- 398 с.

13. История средних веков /А. Я. Гуревич, Д. Э. Харитонович.- М.: ИНТЕРПРАКС, 1995.- 345 с.

14. Копстон Ф. История средневековой философии.- М.: Энигма, 1997.-456 с.

15. Реале Д., Антисери Д. Западная философия. От истоков до наших дней: Средневековье.- Спб.: ТОО ТК «Петрополис», 1995.-678 с.

16.Сидорова Н.А. Основные проблемы истории университетов в средние века в освещении современной буржуазной историографии //Средние века. Вып.23. /Отв. ред. С.Д. Сказкин.- М.: Изд-во АН СССР, 1963, С.229-237.

17. Уваров П.Ю. История средневековых университетов по франко-бельгийской историографии начала 80-х годов 20 в. // Средние века. Вып. 50. / Отв. ред. В.И. Рутенберг.- М.: Наука, 1987, С.321-333.

18. Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. - М. ИВИ РАН, 2000. - 98 с.

19. Уваров П.Ю. Парижский университет: европейский универсализм, местные интересы и идея представительства //Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 4. /Отв. ред. А.А. Сванидзе.- М.: Наука.

20. Уваров П.Ю. Университетский интеллектуал у парижского нотариуса (к вопросу о «нормальном исключении») //П.Ю. Уваров. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе. Приложение 2.- М. ИВИ РАН, 2000, С.91-98.

21. Уваров П.Ю. Французы 16 века: взгляд из латинского квартала.- М.: ЭМКО, 1994.-280 с.

22. Университет / Энциклопедия Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона (1890 - 1916гг.), 1890, репринтное издание, Т.58.-М, 1993, С. 234-256.

23. Ястребицкая А.Л. Средневековая культура и город в новой исторической науке.- М.: Интерпракс, 1995.-412 с.