Последний месяц

Михаил Забелин
Мне осталось жить всего один месяц. Так сказали врачи, с трудом, но все-таки сказали. У меня лейкемия. В последний год я не мог лежать, так болела спина, я больше сидел. Тогда я собрался с духом, пошел к доктору и стал сдавать анализы. И вот приговор: поздно, сделать ничего нельзя, один месяц. Мой последний месяц.




I

В свои сорок пять лет Александр Петрович не был ни богатым, ни бедным. Как-то так у него всегда получалось, что он служил на вторых ролях: заместителем начальника отдела или заместителем директора фирмы. Он жил один в московской трехкомнатной квартире, а в прошлом остались две разведенные жены и двое детей от них. Старшему – Васе – было двадцать два года, и они иногда встречались, младшей – Алене – четырнадцать, и после развода ему не давали с ней видеться.
Александр Петрович жил спокойно и размеренно: днем – работа, вечером – телевизор, ночью – сон или редкие любовницы. И умом понимая, насколько обрыдла ему эта монотонная, скучная жизнь, он не мог уже переделать ни себя, ни свое существование. Он втянулся в нее, как в добрый, родной заповедник, но каждый вечер, сидя в одиночестве на кухне за рюмкой водки, думал: «Ничего. Все изменится. Я знаю. В сорок лет жизнь только начинается».
Но проходили дни, сменялись месяцы, уходили годы, и все оставалось по-прежнему.




II


Две новости, изменившие его жизнь, пришли неожиданно, с перерывом в несколько дней.
В начале лета ему позвонил незнакомый мужчина, говоривший по-русски с небольшим акцентом, представившийся адвокатом, и попросил о встрече.
В ресторане Александр Петрович увидел вальяжного, элегантно одетого человека средних лет, который встал при его появлении и вежливо спросил: « Не вы ли Александр Петрович Меркулов? Мы договаривались с вами встретиться. Присаживайтесь, пожалуйста». Сразу стало понятно, что он иностранец, слегка улыбающийся сквозь натянутую на лицо маску иностранец.
- Рад с вами познакомиться, Александр Петрович. Меня зовут Ален Рэми, адвокат.
Александр Петрович часто, по службе, выезжал в заграничные командировки, но такого холеного лица еще не встречал.
- Чем могу быть вам полезен?
- Видите ли, Александр Петрович, я представляю интересы вашего покойного дядюшки, точнее, двоюродного дядюшки.
Как же так? Неужели ваша матушка не рассказывала вам, что ее двоюродный брат эмигрировал в семидесятые годы заграницу?
- Нет, - растерянно произнес Александр Петрович, - да и матушка моя давно умерла.
- Что же, нет, так нет. Для вас это, тем более, станет сюрпризом. Ваш дядюшка последние тридцать лет проживал в Америке. Он сделал неплохое состояние, но недавно скончался. Детей у него не было, и незадолго до смерти он написал завещание и все оставил вам, только вам. Естественно, за вычетом комиссионных. Все уже оформлено, и при предоставлении документов, удостоверяющих вашу личность, и подписании бумаг мы готовы перевести деньги на любой ваш счет незамедлительно.
Александр Петрович от неожиданности побледнел и закашлялся. А потом спросил, заикаясь:
- И сколько же? Десять тысяч долларов? Двадцать?
Он задыхался от волнения.
- Нет, уважаемый Александр Петрович. Немного больше. Один миллиард долларов.




III


Деньги перевели на мой счет, как и обещали. Честно говоря, я не знал, что делать с такой суммой. Я уволился с работы, а через два дня мне позвонили и попросили срочно прийти в поликлинику.
Передо мной сидел врач, спокойный и невозмутимый, как серая могильная плита.
- Поступили результаты ваших анализов. Не могу сказать, что все очень хорошо. Вам необходимо пройти курс лечения.
- А что случилось? Что со мной?
- Не волнуйтесь.  Будете лечиться.
- Я прошу вас ответить, что со мной.
- Что вы так нервничаете? Анализы нехорошие, но ничего страшного.
- Доктор, я хочу знать правду. Вот десять тысяч долларов. Я умру?
- Вы с ума сошли. Разве так можно? Хорошо, - и дрожащими пальцами взял деньги и спрятал, - я скажу, но зачем, зачем, вам знать, когда вы умрете?
- Для того, чтобы я прожил этот остаток жизни до конца, так, как я хочу. Неужели непонятно? Я скоро умру? Говорите.
- Это не в правилах врачебной этики. Но если вы так настаиваете.
- Да хватит тянуть резину.  Сколько мне осталось жить?
- Месяц, максимум месяц. Сделать ничего нельзя. Поздно. У вас лейкемия в терминальной стадии, рак крови. Извините.




IV


На следующий день весь район – Марьина Роща – узнал о предстоящей кончине Александра Петровича. Дверь его квартиры была распахнута настежь и принимала всех. Кто-то спьяну его уже поминал и говорил о покойнике добрые слова, кто-то его поздравлял с неизвестно каким юбилеем. Было такое впечатление – а Александра Петровича знали на районе  и уважали – что собралась к его квартире очередь из алкашей, бандитов и вполне порядочных людей, которые уже сами не понимали, то ли идут его хоронить, то ли поздравить, то ли просто выпить. Но народ, как очередь в мавзолей, заходил постепенно, осторожно, когда рассасывалась толкучка на кухне, где все пили вместе с дядей Сашей, ни то за здравие, ни то за упокой.
Через два дня беспробудной пьянки Александр Петрович понял, что деньги его не тают, а жить осталось на два дня меньше.




V


Он запер свою квартиру, перестал принимать у себя заезжих, прохожих и знакомых и отправился в ресторан.
Когда-то давно он мечтал посидеть в ресторане «Пушкин» в центре Москвы, но не мог себе этого позволить.
В этот вечер Александр Петрович решил побаловать себя самыми дорогими блюдами и винами. На столе горела свеча, и ему было приятно, одному, отдохнуть от бестолковой суеты двух последних дней. Он смотрел на трепещущий огонек и думал.  «Прожита жизнь. Пройдет полгода, и никто не вспомнит обо мне. Мы не просились на этот свет, и мы не выбираем, как и когда умирать. Мы не вольны ни в рождении, ни в смерти, даже в самой своей жизни не принадлежим себе. Для чего тогда все это? Что останется от меня, когда я умру? Только мои дети. Вася скоро женится, у него появятся свои дети, и он забудет даже приходить на мою могилу. Алена меня не знает и не вспомнит никогда. Интересно: только в юности, когда начинаешь осмысливать жизнь, или перед смертью, когда оглядываешься назад, задумываешься, для чего мы живем. Я до сих пор этого не знаю и не узнаю теперь никогда».
Подали счет. Раньше, увидев такую сумму, Александр Петрович, наверное, сошел бы с ума или выпрыгнул бы
в окно. Сейчас он подумал: «Как катастрофически медленно уходят деньги».
На следующее утро он пошел в банк и перевел сто миллионов долларов на счет своего сына и сто миллионов долларов на счет матери Алены.




VI


- Папа, спасибо. Откуда у тебя такие деньги?
- Так, ерунда. Небольшое наследство от покойного дядюшки из Америки.
- Ты как себя чувствуешь? Что-то ты похудел.
- Все нормально. Как твои дела в институте?
- Учусь. Скоро начнется практика в больницах.
- Ну. Дай Бог. Ты станешь хорошим врачом. Да, вот что еще хотел бы тебе сказать. Если я умру, ты похорони меня и приходи иногда ко мне на могилу.
- Папа, ты же еще молодой. Выкинь из головы эти мысли.
- Да, ладно. Это я так.


* * * * *


Александр Петрович позвонил своей бывшей жене.
- Таня, здравствуй. Ты получила деньги? Это для тебя и Алены, все, что я недодал вам. Как она? Я могу теперь с ней увидеться? Спасибо.  Я завтра приеду.
Александр Петрович гулял по Измайловскому парку с дочкой Аленой и вспоминал, как по тем же аллеям катил коляску, в которой она лежала трехмесячной, и широко открытыми голубыми глазами глядела в небо. Тогда он еще думал: «Наверное, она там видит что-то, что недоступно нам, или вспоминает свою прошлую жизнь. Только рассказать об этом не может, к  сожалению».   
Алена молчала и держалась скованно. Александр Петрович, после нескольких вопросов о ее учебе в школе, тоже замолчал. Он чувствовал ее отчуждение и корил себя за это, не умея ей объяснить, что пусть он и виноват, но только ее мать не давала им видеться все эти годы. Он знал, что она не поймет, да и не стоило об этом говорить.  Он лишь тихо наслаждался про себя, что его дочка, наконец, рядом с ним, может быть, в последний раз.





VII


До смерти оставалось три недели. Александр Петрович сидел на своей кухне один, пил понемногу водку и опять думал. Странно, как хорошо думается, когда точно знаешь, сколько тебе жить до смерти. Денег лишь много, слишком много.
«В Москве все дела завершены. Что же теперь?  Уехать заграницу? Нет. Отдыхать поздно и не хочу. Да еще умру там, не дай Бог. Не могу на чужбине умирать. Хочу, чтобы меня похоронили здесь, рядом с отцом и матерью. Вася похоронит. Не буду никуда уезжать. Я отсюда родом. Или умереть, как римские патриции: в море вина и в обволакивающих ласках красавиц? Да, ладно, я не патриций.  Единственной женщины рядом нет, а любить напоследок проституток – скучно и обидно. А ведь вопрос очень простой: как истратить до смерти оставшиеся деньги. Вот уж никогда в жизни не думал, что придется мучиться из-за избытка денег.   





VIII



Наутро Александр Петрович пошел в церковь Пимена, что на Новослободской. Он любил эту церковь, хоть и редко бывал в церквях. Верил ли он в Бога? Да.  Но как-то тихо, про себя. 
Церковь была белокаменной внутри и уютной. Под строгими иконами горели свечи, а с иконостаса прямо в глаза смотрел на него идущий по небу, вопрошающий Христос.
Александр Петрович купил свечи и, крестясь,  поднес их к темным ликам святых и поставил за упокой отца и матери, бабушки и дедушки.   
Скорбно, перебирая струны души, пел церковный хор, и, может быть, впервые он понял, что это песнопение обо всех и о нем. Хора не было видно, и казалось, что звуки доносятся из ниоткуда, с неба, оттуда, где Спаситель смотрит с иконы на нас. 
Когда служба закончилась, Александр Петрович подошел к батюшке и попросил:
- Пожалуйста, исповедуйте меня. Я никогда не исповедовался в жизни, а завтра, возможно, будет поздно.
После исповеди Александр Петрович почувствовал неизведанное доселе чувство новорожденного ребенка, крещенного в купели.   
И тогда только он понял, что ему делать.





IX


Александр Петрович поехал в патриархию и попросил о встрече с высоким иерархом церкви. Ему не отказали. Он даже удивился: встречаться с высшими чинами ему не доводилось.
- Чем я могу быть вам полезен, сын мой?
- Я хотел бы пожертвовать церкви свои  деньги – восемьсот миллионов долларов – на строительство нового храма, в Москве или в Подмосковье.      





X


Александр Петрович понимал уже, что ему осталось жить всего несколько дней.
Каждое утро он ездил на место будущего строительства и сознавал, что не зря прожил свою жизнь.
Себе он оставил сто тысяч рублей на прожитье, и этого хватало.
Однажды вечером он понял, что умирает. Он позвонил сыну и сказал:
- Васенька, приезжай ко мне завтра утром, пожалуйста. Я что-то плохо себя чувствую. Я дверь оставлю открытой, вдруг встать не смогу. И не забывай про свою сводную сестру  - Алену.
После этого он повесил трубку, открыл дверь, лег в постель и умер.