Проходит жизнь, проходит жизнь,
Как ветерок по полю ржи.
Проходит явь, проходит сон,
Любовь проходит, проходит всё.
Борис Полоскин
Кто-то надвинулся на меня, заслонив головой почти всю комнату, и пахло от него чем-то незнакомым. Чужой! Большие черные глаза смотрят близко, сквозь приоткрытый рот видны крупные белые зубы, у меня все немеет внутри от предчувствия скорой гибели, но он оглушительно смеется, щекочет и трется головой о мой живот. Было страшно, но закончилось благополучно, и я неуверенно улыбаюсь. Потом она берет меня на руки, от нее исходит узнаваемый, родной запах, она теплая и вкусная, я пью ее молоко и засыпаю. Классная жизнь.
Наверное, сегодня ее не приведут, вчера она так плакала, что захотелось что-то ей сказать или даже подарить сохраненную со вчерашнего дня конфету, чтоб как-то успокоить. Она новенькая, еще не понимает, если притерпеться, то здесь можно довольно сносно проводить время, ведь ждать нужно только до обеда, пока нас не забирают домой. Мне эта девочка показалась самой красивой на свете, этакой Мальвиной из "Золотого ключика". На нее не смотреть невозможно, вроде бы отворачиваешься, стараешься себя чем-нибудь отвлечь, но она притягивает взгляд, как магнитом. Я ее нарисовал, но получилось не похоже. Хотелось к ней подойти, поиграть во что-нибудь, но она периодически начинает реветь, становится уродиной и портит все впечатление. Я взглянул на ее слезы и сопли и понял, что общаться невозможно.
Забыл тетрадку и, как назло, учительница начала проверять домашнее задание прямо в классе, пришлось на ходу придумывать какую-то фантастическую историю, которая даже мне самому понравилась. Вдобавок на перемене меня поймали с сигаретой. Ну конечно крик, обвинения, приволокли к директору, он полчаса говорил о наклонной плоскости, по которой я качусь. Как это всё вечером объяснить родителям не представляю, ведь нужно их подготовить к завтрашнему визиту в школу. Видимо, придется начинать учиться, другого выхода нет.
У нее губы солоновато-сладкие, а грудь полная и упругая, когда я начал ее целовать, она совсем не сопротивлялась, не так как другие, даже наоборот помогала. Руки у меня дрожали, в голове был сладострастный туман, и соображение исчезло начисто, при этом сердце билось как ненормальное и дыхание стало прерывистым. А потом она сказала: "Ну вот, ты уже не мальчик, а мужчина". И засмеялась.
Собираемся по четвергам, напиваемся ужасно, но весело, радостно всех видеть, друзья у меня замечательные. Периодически возникает моральная проблема с нашими женами, но и она, так или иначе, как-то разрешается. Иногда настолько нервно, с такой чудовищной эмоцией и всплеском адреналина, что, кажется, вот-вот наступит драматическая развязка, но всё заканчивается чаще всего примирением, реже разводом, в общем, мирно, без смертоубийств. Конечно, после развода все себя чувствуют некомфортно, но делать нечего, жизнь продолжается и свое требует, потому на практике, по крайней мере, в нашей компании, здравый смысл и осторожность чаще всего проигрывают, а страсть и авантюризм – побеждают. Вроде бы все знают правила игры, но устоять невозможно, поэтому браки у нас получаются не католические.
На работе пашу как папа Карло, такое впечатление, что у нас аврал на аврале сидит и авралом погоняет. А годы уже не те, чувствую, что начал уставать. Раньше, бывало, садились компанией в преферанс на всю ночь, а утром на работу и ни в одном глазу, а теперь возвращаешься домой вечером выжатый как лимон, поел, телевизор и спать. Дети уже взрослые, живут отдельно, только с сыном проблема, идеалистом он получился, чувствительным ко всяким нарушениям прав человека, волнуюсь за него, понимаю, что бессмысленно, я тоже таким был в молодости, но все равно советы даю, пытаюсь объяснить то, что сам за жизнь понял, время ведь все расставляет по своим местам.
"Не всё в твоем сознании должно быть замкнуто на несправедливость, надо уметь видеть мир во всех его благоприятных проявлениях, ведь радостей и удовольствий тоже никто не отменял, и вообще, поверь мне, довольно много испытавшему на себе человеку, нам в историческом плане повезло: бывали периоды и похуже. Войны сейчас нет, никого не убили, не посадили, есть крыша над головой, нормальная работа и семья, которая не голодает. Таких светлых периодов в истории было раз-два и обчелся, поэтому, образно говоря, не нахожу ни одного разумного довода для самопожертвования. Никто еще внятно не объяснил, почему необходимо бороться с государством за зачастую спорные понятия и довольно-таки абстрактные ценности, ведь накопленный опыт прямо предупреждает о противоположном: люди бьются за одно, а на деле получается совершенно другое. Так какой смысл рисковать своим настоящим ради неопределенного и непредсказуемого будущего? Может, ты своими протестными действиями только ухудшаешь общую ситуацию?" По глазам вижу, зря трачу время и слова, насупился и доводов моих не воспринимает, а лучше объяснить я не умею.
Что-то сердце стало беспокоить, пошаливает. Раньше я про него вспоминал только в романтически-стихотворном аспекте, а теперь оказалось, как любой непрерывно работающий много лет механизм, оно износилось и болит. В поликлинике увидел старушку, которую на кресле-коляске вез молодой человек, видимо внук. Она вдруг заплакала и стала совсем уродливой. Неожиданно какое-то смутное воспоминание заставило посмотреть на нее еще раз, более внимательно. Удивительно, но сквозь старость я смог разглядеть детство! Сомненья не было, передо мной сидела та девочка, с которой мы ходили в детский сад. Невероятным образом она сохранилась в моей памяти. Пораженный я огляделся по сторонам, но поделиться своим открытием было не с кем. Более того, увидя физическую немощность моего давнего идеала, я полностью осознал простой и неоспоримый факт: наше время близится к концу. Сейчас нас окружают люди из поколения, которому мы уже не интересны, посему незачем рассказывать о своих впечатлениях и воспоминаниях, да ни у кого нет ни времени, ни желания выслушивать старую как мир историю о потерянной любви. Всем глубоко безразлично, что она мне когда-то очень нравилась, что я называл ее Мальвиной, хотел с ней дружить, и когда она не плакала, была самой красивой девочкой на свете.
Мне неожиданно открылась печальная истина, которую я много лет тщательно скрывал от самого себя. Ее слезы были только трусливым предлогом, на самом деле, я тогда проявил слабость, испугался появившейся рядом необычной красоты, мне казалось, что я простой и заурядный, ей не соответствую, что она меня не захочет, и тогда будет так больно и обидно, что не перенести. Я не рискнул предложить ей свою дружбу, упустив предоставленный мне фортуной шанс, и, видимо, всегда подспудно жалел, что жизнь моя пошла по совсем другому сценарию. Возможно, мы с ней были бы по-настоящему счастливы, и она никогда бы не плакала, сохранив в неприкосновенности свою замечательную красоту. В этот момент подошла моя очередь к врачу, я бросил прощальный взгляд на плачущую старуху, невольно подумав о том, что переживания по поводу несостоявшейся альтернативной судьбы наивны и смешны, во всяком случае, сильно запоздали по времени, и вошел в кабинет кардиологии проконсультироваться по поводу моего сердца.