Где в деревне найдёшь профессионального реставратора. Вот и пришла ко мне знакомая с просьбой: помоги икону старинную отреставрировать к Пасхе, а то срам, стоит Сергий Радонежский весь обгоревший со времён сожжения старой деревянной церкви после революции. Я не считаю себя истинной христианкой, уж слишком образное у меня мышление, и сильно оно меня подводит, когда я отрывки из Библии слышу. Но отказать не захотелось, пусть людям приятно будет, да и старинное письмо удивительной красотой отличалось.
Вечером новый батюшка принёс икону. Сбитый щит, почти в человеческий рост, с огромными в палец толщиной трещинами и на нём едва проступающий под слоем патины и копоти образ.
Сидим, чай пьём и беседуем. Стараюсь поделикатней объяснить, свои взгляды на религию – к древней иконе можно ли приступать. А батюшка оказался очень умным и начитанным, просидели почти полтора часа проговорили о вере, о жизни и о наших к ним отношениях.
Пришло время прощаться, сумерки уже спускаться стали. Остановился отец Борис на пороге, посмотрел на меня. И, помедлив, сказал:
-Ну, приступайте с Богом, - помолчал, - помолясь!
Вернулась в дом, подошла к иконе, а лик то и днём не сильно виден был, а вечером при искусственном свете да с моим зрением и совсем как тень стал. Стою рядом и прикидываю, как же краски то подобрать, нет ведь уже таких, как раньше натуральных, вон палитра как павлиний хвост пестреет, а на иконе уже и не краски, а патина одна, она все цвета объединила, придала им благородную тень.
И где только эта икона не была после пожара и под сеном лежала, что бы не нашли и в подвале сыром. Взяла в руки тряпочку с растворителем и начала копоть снимать аккуратно. А в голове чей-то незнакомый голос причитает тоненько:
- Ах ты, батюшка, и как же так случилось, что царапина пошла, не уследила! Прости, вилами комиссары задели, когда стог ковыряли. Хорошо Бог спас не нашли!
Опускаюсь ниже к обгоревшей части и другой мужской глубокий бас зашептал:
-Неси быстро, пока не видят, да припрячь получше. Вишь, затлела икона, тряпицу мокрую приложи, да маслом лампадным смажь, ожёг-то!..
Хранят старые доски память о людях, что прикасались к ним с верой и любовью.
Странно и необычно все, но беру свою палитру, пестреющую разноцветными красками, и начинаю наугад цвета смешивать. По опыту знаю, что много часов пройдет, прежде чем цвет, хоть приблизительно совпадет со старыми красками. Наношу первый получившийся колер на доски и, вдруг, он на глазах цвет меняет и как родной ложиться. А дальше уже остановиться не могу – цвета ложатся сразу, да так ладно получается, что даже и не видно где краска новая, где старинная. В тот вечер я сразу треть работы и сделала. Утром с трепетом на встречу с Сергием вошла в комнату. Страшно было представить, что я там, в полутьме да на скорую руку написала, теперь пока краска не высохла – стирать придется. Смотрю на икону и опять удивляюсь, как так краски легли, что и не отличить их от прежних слоев.
Поговорила со старцем о своем наболевшем. Кому еще расскажешь и пожалуешься. Матушка давно умерла, да и не щедра она была на ласку, дети привыкли видеть меня сильную и всемогущую, а женщина внутри хочет понимания и сочувствия, хочет, что бы выслушали и любовью согрели. Такое тепло от этих досок старых исходило, как от родного человека. Посидела у ног старца, поплакала, поблагодарила, что выслушал, и продолжила реставрировать старый образ.
Так за работой неделя прошла, икона была готова. Даже я, зная, где лежат мои мазки, не могла сразу увидеть разницу в красках. Лик смотрел на зрителя через свою благородную патину как сквозь толщу веком тепло и мудро.
Икона стояла в доме еще месяц – не могла я с ней расстаться. Каждый день разговаривала и как бут-то советом кто помогал. Внучку поднесу к лику, а она ручонки тянет к «дяде» и улыбается. Может и в ее недуге Сергий помог, кто его знает.
В предпасхальные дни икону унесли в церковь. Пошла я проведать Сергия на старом месте. Висит икона почти напротив входа, рядом с церковным ларьком. И так обидно стало, что сила ее намоленная веками практически людям не достается, все спешат внутрь храма к блеску новодела и баннерам, а Сергий стоит смиренно и ждет у входа, глядя сквозь века мудрыми глазами. Стоит живой, чудесным образом обновленный, смотрит на входящих и ждет.
Загляните в глаза старцу, услышьте его молчание, его боль за вас и за судьбу Руси-матушки. Тяжел полог забвения, не поднять его чудесным образом, не нарушить свободу выбора людского. Стоять тебе еще долго Сергий с одиноко горящей свечкой у ног, пока не проснется люд русский, не оглянется вокруг на разор своей страны, не придет к тебе, молитвенник, за советом и помощью, за теплом твоего сердца, так и оставшегося со Святой Русью!