Кормилец

 

       С самых ранних лет,  сколько себя помню, я старался принести     хоть какую - то пользу семье, в части пропитания. 
     Не по принуждению, нет,  а сам из понимания ситуации.
 
     То за грибами в лес схожу, то  за реку,  за  ежевикой, которая росла по  берегу реки на той стороне, то  за шиповником,  а весной за  луговым щавелем  и диким луком, который  использовался потом  в окрошку.

      Все же остальное свободное время я проводил на реке,  с удочкой.
      И что это было страсть  к рыбной ловле или чувство долга, по отношению к семье, сказать не могу. Наверное,  и то и другое.

      Чуть свет, а я уже бегу на реку.
     С удочкой в одной руке и с консервной банкой в другой, в которой  с вечера  уже  хранятся   накопанные  черви.
 
      И не было у меня тогда сожаления, которое приходит позднее с  прожитыми годами, о недосыпанных  часах, о   холодной    заре, и влажном  речном воздухе, который  пронизывает все  тело, замеревшего  в тишине   на берегу,  малого  рыбачка.

      Напротив  всякий раз проснувшись, я всегда жалел, что встал не так рано, и на дворе уже светло, и  жизнь  там  давно  началась,  а   я  еще дома,  не на улице.
     Там  под  солнцем уже кипит,   многолюдная,  в то время,  веселая, шумная деревенская жизнь.
 
     С мычанием коров, гагаканьем  гусей, криком петухов, и веселым щебетанием  небесных птичек.
      Сельского молодого  населения в те времена было много, а это шестидесятые годы прошлого столетия. 
     И эта молодежь не скучала, а была инициативной, озорной и веселой.

     Несмотря   на заштопанные  штаны и заплатки, рубахи не по размеру и обувь, которая «хлеба просит» т.е. худой.
     Но на такие вещи мало кто обращал, в, то время,  внимание.
     Раз все такие,  то и не  стыдно вроде, когда   пальцы торчат из прорезанных впереди сандалий, потому, как малы стали. 
     Зато,  как горели у людей глаза при встрече, как они были рады общению и  искренней дружбе.
     А сколько «горя»  было, и не описать,  когда с таким трудом наловленная с парома,  снизка   с ершами, вдруг,  как бы сама по себе,  отвяжется от стойки парома,   и уплывет.
     А достать было  эту, тихонечко уплывающую снизку, я  не мог,  потому, как плавать еще не умел.
     А придя домой, мама по-доброму  спросит: - « Ну,  где - же рыбачек твоя рыба»?
     И становиться до слез обидно, что с утра не евши, и  не доспавши, и просидев  почти весь день голодным  на пароме, с удочкой в руках,  пришел «кормилец» (как меня мама тогда называла) без рыбы.
    Тут уж не зарыдать, да зарыдаешь,  что не оправдал «кормилец» маминого   доверия.
     А немного повзрослев и  научившись  плавать,  я уже такие промахи не совершал.
    И,  вот  однажды, решил я сходить на рыбалку,  по  серьезному,  по  взрослому.      
     Не за какими - то там  ершами или плотвичкой, а на  большую крупную рыбу.
    Подготовился я основательно, потому, как собирался идти в ночное. 
    Наловил днем раков. Приготовил отцовские  донки закидушки,  с колокольчиками.
    Взял спички, что бы разжечь ночью костер,    фуфайку,  на голову  кепку.
    И отправился в  одно место на реке, которое называется  «камни».

   Там  в этом местечке, по рассказам более взрослых ребят,   я узнал, что  ночью  на раковую шейку, т.е. хвостик рака,  на донку закидушку,  можно поймать  больших голавлей.
 
    Прибыв заранее  на место, я натаскал  из соседней  балки  поросшей лесом,  сушняка, что бы хватило на всю ночь.
   Затем  размотал донки, воткнул колышки у кромки воды, за которые  собирался их привязать.
   Всего у меня было  их четыре штуки.

   И  стал готовить их к забросу.
   Очистив хвостики раков,  я насадил их на крючки – тройники.
   По одному хвостику на тройник.
   И крепко примотал эту наживку,   нитками, что бы голавль, когда будет «сосать» наживку не сорвал.
   И забросив все донки, стал готовиться к ночи.
   Разжег костер и прилег возле него,  смотря в звездное небо.
 
   Стрекотали кузнечики,  а где - то там,  в балке в пруду,  квакали лягушки. 

  По небу чертили  летучие мыши,  выискивая  свою добычу.
  И стал ожидать  звоночек  колокольчика, который  бы, таким образом, известил меня, что  на донку мою кто - то клюнул.
  Глядя в звездное небо, мысли мои стали  ослабевать,  и я стал  забываться и засыпать.
  И вот  вдруг среди ночи я проснулся от настойчивого звонка колокольчика.
  И подбежав быстро к   той донке, на которой звонил колокольчик, я стал выбирать леску, чувствуя при этом сильное сопротивление там, на конце ее.
  Сердце мое возрадовалось.
  Наверное, думал я, попалась большая рыба.
  Вот мама будет рада и меня похвалит.
  А  выбрав всю леску, я увидел, что действительно поймал большого  голавля, с лобастой  такой головой.
 Он бился в моих руках, и поэтому я долго не мог насадить его на снизку – кукан.
  Действия мои были  неуклюжими,  по причине того, что пальцы рук моих, не могли надежно  схватить скользкого голавля, да и были маловаты для рыбы такого размера.
   Но вскоре голавль затих, наверное,  стал засыпать, наглотавшись воздуха, и я с задачей кое - как справился.
  Снарядив вновь донку раковой шейкой, я опять ее забросил на прежнее место.
  И помыв в реке руки, прилег опять у костра, от которого стало тепло и уютно, и я опять задремал, с довольной улыбкой на лице.
  А немного погодя прозвенел колокольчик  и  на второй донке.
  А через некоторое время и на третьей и четвертой.
  И вот  у меня уже  плавали на снизке, четыре  прекрасных больших голавля.
  А уже под самое утро сон окончательно меня сморил,  и я заснул так крепко, что на очередной звоночек,  заставить себя подняться  уже  не смог, и проспал очередную поклевку.
  Разбудило меня солнышко, слепя прямо  в глаза.
  От яркого его света, как я не крутился с боку на бок, спрятаться не смог.
  Пришлось окончательно просыпаться  и идти домой.
  Тем более не с пустыми руками.
  Смотав снасти и собрав все свои пожитки, я отправился по тропинке на бугор, в село. 
  В руке моей на снизке,  висели четыре здоровенных  голавля.
  А навстречу мне,    спускались доярки, на утреннюю дойку.
  И поравнявшись со мною, стали всячески  меня расхваливать.
 -Вот какой молодец, -  говорили они, - рыбы - то,  сколько наловил, и на уху и на жаркое хватит.
  Эти слова прозвучали  долгожданной музыкой в моей душе.
 -«Вот будет мама рада» - думал я,  и прибавил ходу.
   А придя домой, мама не работу еще не ушла,  и сказала: - « Ой, милый, сколько рыбы то  ты наловил,  молодец,   какой.  Кормилец ты наш!»
  Ну, что еще надо «кормильцу», как ни поощрение его стараний.
  А тут на минутку забежал домой,  после наряда,  и  отец.
  И уже сумевший  где - то  опохмелиться.
  На, что мама, приметив это,  его утреннее  возлияние,  в сердцах ему и  заявила: - «Смотри раз... й, сколько сын рыбы наловил, не то, что ты пьянь такая!»
  Тут надо сказать, что папаня, увидев, какую  мама на крыльце чистит рыбу, смутился, и ничего ей не ответил.
   Но что бы реабилитироваться в ее глазах, мы с ним на следующую ночь  пошли за голавлями уже вместе. 
   Но в этот  раз нам  посчастливилось поймать только двух голавлей, но таких - же хороших больших.
Второй раз мне повезло с рыбной ловлей, уже зимою.
   Где - то в конце декабря, перед самым новым годом, местное население отправляется  ловить  налимов, которые в это время собираются в  стаи и мечут икру на   перекатах.
  Вот в это - то время, я  и пришел на реку,  проведать  отца, который уже с утра стоял на  льду реки и  ловил на «дергалку».
  Дергалка,  это та же донка, но на конце  лески находится крупная тяжелая  блесна с  большими крючками, впаянными в нее.
  Безо всякой наживки эта блесна  отпускается по течению до самого дна, а затем рыбак производит резкое размашистое  дергание,  и,   отпуская руку, опускает,  таким образом, по течению блесну.
  И так вновь и вновь, без остановки.
  И проплывающая рыба налим в частности,  случайным образом может зацепиться за эту блесну.
  Короче  ловля на удачу, илу густо или пусто.
  Отец оставил мне  свою снасть, а сам пошел на бугор в село,  подкрепиться и погреться.
  Я же,  переняв манеру ловли, как это делал  отец,  стал дергать и отпускать блесну.
  Рядом со мною стоял такой же  подросток, как и я,  и еще несколько недавно подошедших односельчан.
  Когда начало темнеть, у меня начался  клев.
  Я стал  зацеплять  то одного, а то и сразу двух налимов.
  Это  оживило ситуацию вокруг меня.
  Взрослые  рыбаки стали  переходить  на ловлю ко мне поближе,  продолбив вокруг меня  новые лунки.
  Но, как будто назло, ни у кого рыба  не ловилось, только у меня.
  Меня и леску просили вытащить, показать какой она длины, и что только не делали, но результат, все тот – же.
  У меня ловиться, а у других нет, по одному, два,  налима лежат у каждого и все.
  А у меня  рядом  уже лежала на  льду  большая конусообразная куча рыбы, а потом и вторая.
   Некоторые  рыбаки, не выдержав  такого нервного напряжения, отправились домой.
  Я попросил, сначала одного, а затем второго «дяденьку» сообщить папане, что бы тот прихватил мешок и сетку,  пришел на реку  за мной и за рыбой.
  Но его все не было и не было.
  Как потом он рассказывал, что он не поверил, когда ему  об этом сказали и  не спешил.
   А когда уже стало совсем темно и холодно, смотрю, идет не спеша папаня.
   Подойдя ко мне, и увидев столько рыбы, он конечно не поверил.
   -«Давай сматывай донку и пошли домой, замерз весь»  – сказал он.
  -«А рыбу?» -  говорю я.
  -Что правда, что ли это ты наловил?
   И тут оставшиеся рыбаки его в этом  все - таки убедили.
  Пришлось ему, однако, возвращаться и подниматься   на бугор в село   за мешком, и еще сумкой в виде сетки, с ними тогда все поголовно в магазин ходили.
  Эта сетка под весом содержимого  растягивается,  и становиться не меньше мешка.
  Сетку пришлось мне тащить, а мешок,  взвалив себе на спину, нес папаня.
  А когда  мы пришли домой с таким уловом, по деревне уже прошел слуг о том, сколь много я  наловил  рыбы.
  Мама тут же ее нажарила, и сытно  поужинав, я отправился в клуб, где была новогодняя елка, и собралось много народу.
  Вся местная  публика   тут же обратили на меня внимание.
  Стали  подходить, выспрашивать, как да чего.
  На, что я им  чистосердечно отвечал: - « Не знаю я, почему, столько наловилось рыбы,  на мою донку!»
  Теперь,  же по прошествии  многих лет, мне думается, что  выпала мне такая удача и в первый и во второй раз,   ясно,    не без участия  Вышних сил. 

  Были и другие  случаи в моей жизни удачной рыбалки, но эти первые запомнились на всю жизнь.
  Для чего я затеял этот рассказ,  для того, что бы  лишний раз напомнить родителям воспитывающих подростков, что - бы не скупились  на  похвалу своих чад, видя их добрые какие - то начинания. 
   Я искренне убежден, что  похвалой, и  добрым словом,  ребенка испортить  невозможно.


14.12.2011г.
А.И.Копин