1.
…Черт…
Кровь, ржавым пятнышком ширилась на идеально выбритом подбородке. Промокнув полотенцем, он бережно стер душистую пену. Придирчиво провел ладонями по щекам, вращаясь в зеркале.
Сергей Ильич пользовал опасную бритву. Холодная цурихская, легированная сталь веселила, делая его азартным.
- Пора…
Сергей Ильич обстоятельно облачился в строгое, парадно-выходное. Туго зашнуровал начищенные, с искоркой туфли.
- Без пяти, еще… Перекурим…
Первые затяжки, пока сигарета не становится мягкой, жилисто- темной, самые вкусные.
Сергей Ильич распахнул окно. Морозный воздух суетливой дрожью ворвался в комнату.
…Ура!!! С Но-вым Го-дом!!!
Кубик двора наполнился гулом, пузырился шампанским. Фейерверк высветил вороное небо, искрился пушистыми снежинками, звенел смехом елочных шаров… Город праздновал под аккомпонимент свихнувшихся автомобильных сигналок.
2.
Протяжно, торопливый звонок прервал утреннее чаепитие. Эмма Карловна, ловко подцепив тапочек, нащупав в кармане халата хрусткую сторублевку, для почтальонши, улыбаясь предстоящему пенсиону, спешно трусила к двери.
- Здравствуйте. Старший следователь Торопыгин.
- Я, войду. Несколько вопросов, если позволите.
Эмма Карловна похолодела, строго вытянулась, рассматривая поверх очков казенное удостоверение.
-Я, по поводу вашего соседа из 78 квартиры…
-Вы, когда последний раз его видели ?
- Не было, чего не обычного…?
-А, что случилось, то..?
Эмма Карловна, почуяв не доброе, прижала сотню к груди.
- Умер, сосед ваш, больше не скажу, в интересах следствия. Следователь достал блокнот.
-….А, порядочный был мужчина, самостоятельный.
-…Жаль…сокрушалась старушка.
Торопыгин, закончив опрос, направился к выходу.
- А, что так, вдруг, сразу старший следователь. Дело то, обычное, стариковское.
Оставив без ответа, Торопыгин вышел в парадное.
- Да, старший следователь…обычное…. Не каждый день, полковник СБ стреляется…
Торопыгин тяжело выдохнул.
3.
-Здорова, Торопыга!
- Мы, все, закончили. Приберемся и домой. Типичный самострел. Закрывай дело.
Знакомый опер похлопал Торопыгина по плечу.
- В шкафу у него архив, мы не трогали. Сам разберешься.
Торопыгин остался один. Массивный стол, стул, диван, два кресла, голые стены.
-Не богато…
Заложив руки за спину, раскачиваясь маятником, Торопыгин рассматривал содержимое секретера. Шесть, совершенно одинаковых, бриллиантово-зеленых, объемных папок, расставлены и пронумерованы по годам слева направо.
- Эники, беники… бамс..
Торопыгин ткнул пальцем в крайнюю папку.
-Начнем…с..
Устроившись на кухне, приспособив чашку под пепельницу, положив обе ладони на папку, Торопыгин, с волнением развязал тесемки.
Там были фотографии, аккуратно вложенные в файл, каждая отдельно. Все как одна, только съемка в разное время года. Детская площадка. Качели, лавочка, хлипкая березка. На обороте даты, по порядку. Каждый день…по порядку… Он пролистал их все, все триста шестьдесят пять снимков…
-Он снимал вид из окна, каждый день…
Торопыгин рванул к секретеру. Неловкими пальцами листая одну за другой папки со снимками.
…Качели, лавочка, березка… и больше ничего, ничего…
-Зачем…
Торопыгин подошел к окну.
-Вот оно как было. Сложив пальцы рамкой, он смотрел на пяточек двора, ловя нужный ракурс.
4.
Угнездившись кочетом на заснеженной лавке, Торопыгин,прихлебывал горькую прямо из «горла». Он смотрел в темные окна полковничьей квартиры пеленой пьяных слез.
- Как одиноко было этому старику, как страшно… Доказывать себе и миру, миру и себе, что ты жив, что ты есть. Документировать тонким глянцем фотографии свое существование. Каждый день… …просто устал…обычное дело, стариковское…
Плакал он и о своих тридцати семи и все еще не женат, о бешеной жизни, о бездарно траченных днях.
Разбередилось, расшумелось, расплескалось все глубокое, скрытое и стало на душе легко.