Игры нашего двора или Ностальгия

Руслан Титор
Детство моё проходило в городе, название которого вне всяких сомнений повергло бы любого западного "клинического экологиста" в перманентный шок, а звался он ни много, ни мало - Асбест. Неподалёку от города находились карьеры, где и добывался в промышленных масштабах этот "чудо-камень". Да ещё то, что располагался он в Свердловской области, тоже налагало свою специфику и создавало специфическую "атмосфЭру": по этой области в эдаком творческом беспорядке были разбросаны колонии строгого и прочих режимов.
Ну а дети, они же как губки - впитывают всё, что вокруг них говорят взрослые, берут с них пример, бездумно копируют их манеры, речевые обороты и остальное.
Вот и игры наши, порой, бывали тоже - специфические.

Вокруг да около обширнейшего двора нашей пятиэтажки сплошные новостройки шли, так что и многие игры у нас были связаны или точнее - привязаны к стройплощадкам. Там, где сторожа несли службу бдительно, мы появлялись редко, разве что захочется вдруг пощекотать себе нервы и показать перед сверстниками свою "отвагу", мол, нам не страшен Серый Волк, сиречь злобный сторож стройки детского сада с тыльной стороны от нашего дома. Странноватый был этот дядя Андрей: выказывал прямо-таки патологическую ненависть по отношению к детям.

Летом все рекорды по популярности и массовости неизменно била игра "брызгалки" класса "войнушка": дворовая пацанва делилась на две команды и одна "оборонялась" в "крепости", (обычно на стройке жилого девятиэтажного дома справа от нашего двора), а другая пыталась её "взять штурмом".

"Вооружение" добывалось методами тайной экспроприации пластиковых бутылок разного "калибра", главным образом из-под дефицитнейших шампуней. Не у всех хватало ума перелить ценную для мамы, старших сестёр или других взрослых родственниц разноцветную субстанцию, пахнущую фиалками, яблоками или ещё как экзотически, в другую, наиболее подходящую для этого ёмкость, скажем, в кастрюлю для супа или бидон для молока. Нет, обязательно находились умники, которые, не особо заморачиваясь мастерским заметанием следов, просто опорожняли вожделенные бутыли с шампунем в унитаз, недальновидно оставляя всё как есть. И папа, зайдя в "отхожее место" почитать на досуге что-нить периодическое, (газетку там или журнал, а то и книжку), нажав на слив, превращал унитаз, (по крайне мере с виду), в ещё одну стиральную машину. Обычно родители почему-то относились без понимания и пиетета к "пенным" результатам приложения творческой жилки малолетних "кулибиных", которым влетало за подобное рационализаторство "по первое число": то есть так, что потом несколько дней совсем не желалось присесть с друзьями на скамейку или, скажем, посидеть на ветке дерева, играя в пиратов. Не хотелось и всё тут! Мистика да и только.

Итак, добыть "оружие" было первой половиной дела, затем приступали к самой ответственной, второй, (и заключительной) части: оснастке.
Незамысловатые просто проковыривали отверстие в пробке первым, что попадалось под руку и подчас безвозвратно портили будущую "брызгалку": отверстие получалась либо рваным и "кривым", что существенно снижало прямую дальность ведения "огня" и довольно сильно мешало выдерживать точность прицеливания - давало при "стрельбе" слишком большой разброс струи. Либо из-за сделанного слишком большим "дульного среза" стрелять можно было только в упор. А кто же в "бою" сделает тебе такой неслыханный подарок: подпустит настолько близко?!
Вон, умные-то, заимствуют во временное пользование отцовский молоток и, тщательно подобрав толщину гвоздя, аккуратно пробивают в пробке дырку нужного размера и пожалте, извольте обзавидоваться: "пистолет-пулемёт" системы "водомёт" готов! Особо толковые ухитрялись, ювелирно пробив нужное по диаметру отверстие, вкрутить в него переднюю половинку любимой авторучки своей старшей сестры. (Лишние детали, оставшиеся от разукомплектации пишущего аппарата, естессно, выбрасывались в помойное ведро, ради сокрытия улик и следов преступления.)

И получалась "брызгалка-снайперка" - элитное оружие, предмет непроходящей зависти у менее сообразительных, но более косоруких товарищей, а в особенности - у недругов. Какие многоходовые комбинации, какие хитроумные планы составлялись для отъёма "снайперок"!!! Остап Бендер и великие стратеги прошлого просто курят в сторонке.
(Так и вижу нервно затягивающегося сигаретой Юлия Цезаря или мрачно дымящего "Примой" Александра Македонского.)
Били такие "супербрызгалки" на диво точно и далеко. Если обороняющиеся со "снайперками" тактически верно располагались на господствующей над прилегающей местностью площадке да с большим запасом "боеприпасов", (технологическая ёмкость какая-нить с дождевой водой), то выкурить их оттуда можно было только "гранатами" - прозрачными небольшими полиэтиленовыми кульками с водой.

(От элитных гранат из воздушных шариков пришлось, скрепя сердце, отказаться в виду их дороговизны, а кульки для пацанвы были насквозь бесплатные и встречались практически повсеместно, можно даже дома не проводить самочинную ревизию маминых складских запасов).

Однако к "гранатам" прибегали редко, (возможность их применения оговаривалась заранее), потому что "нещитово" - раз и где-то с четверть команды сразу "убитые" и игра слишком быстро заканчивается. Только если затевалось нечто поистине эпохальное: например битва мушкетёров против гвардейцев Кардинала. Поначалу "водить" за гвардейцев не хотел практически никто, но потом самые толковые придумали, что сначала надо по жребию, а потом выигравшие оставляют за собой право и в следующем "раунде" снова быть мушкетёрами, пока не проиграют. Принцип "Горе побеждённым" в действии, ага.

Одному пацану люто завидовала вся округа: он как-то ухитрился зафигачить в пробку папин мундштук калибром 7 миллиметров!!! Хорошо, что о его "мегабрызгалке" так ничего и не узнал Гаагский международный трибунал. Это ведь наверняка было прямым нарушением Женевской конвенции - натуральное оружие массового поражения! Думаю все, кому несказанно повезло хотя бы один-единственный раз заполучить из "мегаоружия" в лоб или в ухо, с мнением какой-нить Карлы Беспонтовой согласились бы безусловно и сразу.

Правила были простые и незамысловатые: словил "водяную очередь" из пистолета-пулемёта системы "водомёт" - "убит" и выбываешь из игры до победы одной из сторон, потом сызнова "живой" и вперёд - как на Сапун-гору.
(Многие по малолетству ещё не знали, что это за гора такая и чем знаменита, но вот кто-то сказал и - прижилось, название ведь звучное, даже где-то героическое.)

Кончились "патроны", поднял руки и демонстрируешь "противнику", что у тебя ни капли боезапаса и тогда можешь спокойно бежать к ближайшей луже или ещё какой акватории, (чего-чего, а всяких разновеликих и разноглубоких ям, как на самих стройках, так и около них, хватало, даже было в избытке). Вести огонь по "расстрелявшему патроны" правилами запрещалось категорически! Если кто-то в силу каких-либо причин нарушал это неписаное правило, то игра тут же прекращалась. Нарушившего показательно "расстреливали" всем скопом или, если он начинал "возбухать", брали за руки - за ноги да укладывали в ближайшую, подходящую по размерам и глубине лужу и такой недоумок надолго, если не навсегда, лишался права принимать участие в "войнушке". На моей памяти такое случалось до крайности редко - пальцев одной ноги хватит пересчитать.

Ещё была одна разновидность этой игры.
Кто помнит, в советские времена имелись такие "грибки" на детских площадках практически повсеместно. Неотъемлемая и даже вроде как обязательная деталь пейзажа.
Так вот, доброволец с булькающим запасом "боеприпасов" залезал в него и забаррикадировался досками на "чердаке" от доступа снизу. В скатах крыши "гриба" заранее пробивались дырки разной величины. Сидевший "в осаде" был "бессмертным" и считался проигравшим, если не выдерживал практически не прекращающегося "обстрела" со всех сторон и просил пощады: мол, всё, хватит, я выхожу! А вот "осаждающие" являлись простыми смертными и, словив "пулю", выбывали из игры.

Скажу без ложной скромности: мне принадлежал абсолютный рекорд нашего квартала - я продержался целых 32 минуты! Вылез, хоть выжимай!!! Секрет был прост, как всё гениальное, (ну скромен я, сам себе иной раз удивляюсь). Под рубашкой я пронёс крышку от кастрюли и прикрывался ею, зажавшись в не простреливаемый угол "гриба". Стратегически верно переждав первые, наиболее дружные залпы, я, воспользовавшись неорганизованностью противника, принялся отстреливать осаждающих одного за другим. Те слишком поздно уразумели насколько "убийственен" мой спорадический ответный "огонь": понесли существенные потери уже в первые пять минут. Была предпринята попытка массированного "подавляющего" обстрела - психическая атака, ага. Мощные струи начали бить через дырки в крыше "гриба" практически не переставая. Как ни скукоживайся за крышкой от кастрюли, а до состояния молекулы ужаться не получалось никак. Температура водицы была весьма далёкой от комнатной и на потоки холодной воды тело отзывалось как-то так без удовольствия и энтузиазма.

"Артналёт" оборвался так же внезапно, как и начался. Я не подавал признаков жизни, инстинктивно держа "тактическую паузу". (Естественно тогда я таких "вумных словесей" ещё не знал). Снаружи противник начал проявлять нервозность, явственно выказывая упадок морального духа в сильно поредевших рядах: "Да он хоть живой там?" - раздалось почти истеричное.
 
Осторожно выглянув из-за импровизированного щита, я мгновенно оценил сквозь дыры изменения в обстановке и диспозиции осаждающих: задавший риторический вопрос, неосмотрительно и весьма легкомысленно сокративший дистанцию с моей "цитаделью", получил меткий невербальный ответ - на бежевой рубашке у него, точнёхонько посередь груди, расплылась водяная клякса, темнеющая на глазах.

С воинственным кличем осаждающие ринулись на очередной приступ! 
Учтя недостаточную тактическую эффективность своей прежней ответной "стрельбы", я стал, по возможности, выбивать наиболее крупный калибр противной стороны и скоро мощные струи почти совсем уступили место, струйкам и вообще несерьёзным "посыкунчикам". А потом мне надоело и я заорал, что сдаюсь, и вылез, щурясь от яркого солнечного света, из полумрака крыши "гриба". Мне была устроена всеобщая овация, ведь твоё личное мужество даже у противника может вызвать уважение, а тут ещё и "рекорд" к тому же!

Целых две недели я упивался своей славой. Меня повсеместно, (то есть в пределах нашего квартала), чествовали при встрече, как сурового воина с воистину железной выдержкой. А затем я на себе испытал верность высказывания о том, насколько преходящей бывает слава. Через месяц уже почти никто не вспоминал ни про мой рекорд, ни о моей немерянной стойкости: наступил сентябрь и у всех пацанов, по понятным причинам, сразу же появились другие первоочередные дела и заботы...