...Владислав молча опустился на табуретку, уронил безвольно руки на колени. Мария, чистившая к ужину картошку, взглянула на него и испугалась. У него было такое бледное и угрюмое лицо, что ей стало не по себе.
- Что случилось? - Тревожно спросила она. Владислав вытащил из кармана сложенную в несколько раз газету, развернул её.
- В Ашхабаде произошло страшное землетрясение, - глухо проговорил он, - очень много жертв... На, почитай... Мария вытерла руки и торопливо побежала глазами по строчкам.
- Ужас какой! - Пробормотала она, кончив читать, и посмотрела на Владислава.
- Неужели и тётя Стася с дядей Костей погибли? - С болью вырвалось у Владислава.
- Если мы могли бы знать? - Сочувственно проговорила Мария.
- Надо немедленно писать письмо! - Вскочил на ноги Владислав. Он нашёл кусок обёрточной бумаги, вытащил из кармана огрызок карандаша и стал торопливо писать...
...Шли дни, ответа всё не было. Владислав разными путями доставал газеты, прочитывал скупые строчки про Ашхабад, мучился неизвестностью. И вот, наконец-то, пришёл ответ. Владислав дрожащими руками разорвал конверт, вытащил письмо, написанное на желтоватой бумаге и тоже карандашом: "Добрый день, уважаемый родственник Стаси! Получила от Вас письмо, но извините, что сразу не ответила. Во-первых, оно мне попало не сразу, а здесь своё горе, убита этим горем. Вы слышали про Ашхабадское землетрясение... Да, это была небывалая трагедия... Города, как такового, нет... Весь разрушен, жертв - очень много, и в их число попали, и Стася, и Константин Алексеевич. Их никто не приходил спасать, по-видимому, их сразу убило. Они лежали на кровати, не бежали, как многие. С их двора осталась Вера Николаевна с дочкой. В общем, жертв много, уму непостижимо, какое несчастье постигло Ашхабад. Вещи приходили забирать, кажется, брата жена. Откопали их солдаты. Хоронить, никто не хоронил. Мой муж возил нашу маму и взял их отвёз. Кладбище уже не принимало покойников. Пришлось их хоронить в братской могиле, да и то, с трудом, тоже не принимали, пришлось дать по знакомству, сами понимаете, а то пришлось бы долго ждать. Лето... Жара... Вот и всё. Всего Вам наилучшего! Соседка Стаси, может, слышали, Надежда Ивановна. Наш адрес: Ашхабад, ул. Гоголевская, д. 12. Борисовой Н.И. ( Письмо подлинное. Автор.)
Владислав долго смотрел на карандашные строчки, не в силах поверить прочитанному... согласиться... Перед глазами стоял Ашхабад, тот, прежний, которого больше нет, целый и невредимый, красавец Ашхабад... А теперь там только груды развалин... Хорошо ещё, что лето, тепло, что к зиме успеют, более-менее, построить, хоть временное, хоть какое-то, жильё, чтобы у людей была крыша над головой... Он представил себе лежащие на кровати, раздавленные рухнувшими стенами, тела тёти Стаси и дяди Кости... Их больше нет... Никогда больше он не обнимет, не поцелует их... На глаза Владислава навернулись слёзы, поплыли карандашные строчки... Бог ты мой! А, ведь, и моё тело могло точно так же лежать там..." - внезапно подумал он, по спине мурашки пробежали... Он вздрогнул, мотнул головой, прогоняя эти мысли.
- Машенька, - осторожно спросил он, когда они уже лежали в постели, - может, мне съездить туда, посмотреть, хоть, на могилку, а?
- Володя, я прекрасно понимаю тебя, поверь, мне очень жаль твоих родственников, но, ведь это - так далеко, где взять деньги на это? - Грустно сказала Мария, прижимаясь к нему. - Может, в будущем, когда станем побогаче... А пока... сохрани в сердце память о них...
- Деньги! Проклятые деньги! - Скрипнул зубами Владислав. - Когда же наступит такое время, что не надо будет трястись над каждым рублём!
- Успокойся, Володя, прошу тебя, - шептала Мария, обнимая его и прижимаясь к нему своим горячим телом. - Самое главное, что ты - жив! Ты вовремя оттуда уехал! Счастливчик ты по жизни! Ей Богу! Всю войну прошёл, не убило тебя и, даже, ни разу, серьёзно не ранило, - шептала она, страстно целуя его, - я так счастлива, что ты вернулся ко мне... Может, это моя тоска спасла тебе жизнь? То, как я шептала по ночам: - Володенька, вернись! Слышишь, вернись! - Как ты думаешь, а?
- Ладно, спи, спасительница ты моя! - Тихонько засмеялся Владислав и погладил её по волосам...
...Злой ветер выл в трубе, рвал с крыши клочья соломы, гнул к самой земле кусты сирени, швырял в окна хлопья снега. Малыши сидели на печке, таращились оттуда на взрослых, помалкивали. Бабушка возилась с ужином. Мама зашивала порванные на коленке Робчиковы штаны. Папа прилаживал лапину на ощерившийся носок сапога.
- Какая погода сегодня интересная, - задумчиво сказала Мария, - весь день было тихо, тепло, а сейчас, вон, как завернуло.
- Да, зима на носу, - ответил Владислав. - И почему лето так быстро пролетает, не успеешь заметить, фьють, и нету!
- Зато зима - длинная - предлинная, целую вечность тянется! - Засмеялась Мария. Послышался лай Тузика.
- Кому это дома не сидится в такую погоду? - Обернулась к окну Мария.
- Пойду, посмотрю, - встал с низенькой скамейки Владислав, распрямляя спину. Он накинул на плечи телогрейку и вышел в сени.
Ветер с такой силой давил на входную дверь, что пришлось поднажать, чтобы она открылась. - Ну и воет, чёрт драл! - Пробормотал Владислав и запахнул на груди телогрейку. Какая-то тёмная фигура, подгоняемая ветром, шла к избе. "Баба, вроде? - Подумал Владислав, всматриваясь в темень. - Точно, баба, и несёт что-то..."
И, вдруг, почувствовал, как тревога холодком прошла по груди. Чем ближе подходила женщина, тем больше не по себе становилось ему. Что-то знакомое проглядывалось в её фигуре и походке... "Господи! Неужели... она?" - С ужасом подумал он и почувствовал, как лицо, будто жаром обдало... Женщина приблизилась к нему и остановилась неуверенно, прижала к груди закутанного большим платком ребёнка.
- Володя, неужели... ты? - Проговорила она вздрагивающими губами. Владислав почувствовал, что его не держат ноги и темнеет в глазах.
- Света... Жива! Господи! А я, уж, и не знал, что думать, - глухо проговорил он. "Что ж, что будет, то и будет... Не держать же её на улице..." - обречённо подумал он. Женщина качнулась к нему и начала падать, Владислав подхватил её, притиснув к груди ребёнка, который, сразу же, заплакал.
- Боже мой, Володя, наконец-то я тебя нашла! - Заплакала и женщина. - Если бы ты знал, что мне пришлось вынести! И как я только смогла сюда добраться? "Уж лучше бы ты сюда и не добралась! - Застучала в голове мысль. - Нет, лучше об этом не думать!" - Мотнул головой Владислав.
- Пойдём в избу, Света, нельзя на улице в такую погоду, Милочка заболеет, - холодно сказал он и открыл дверь. - Цыц! - Крикнул он на Тузика, продолжавшего лаять. Тот поджал хвост и убрался в будку.
Светлана остановилась у порога и замерла, впилась глазами в Марию. Владислав затворил за собою дверь и прислонился к стене. Лицо его было каким-то землисто-бледным. Мария тревожно посмотрела на гостью, перевела вопросительный взгляд на Владислава. Он молча опустил голову.
- Здравствуйте! - Тихо сказала Светлана, не сводя глаз с Марии.
- Здравствуйте! - Ответила Мария. Громко заплакал под платком ребёнок.
- Развяжите платок! - Скомандовала Мария. - Он у вас задохнётся так! - Светлана торопливо развязала платок. Ребёнок зажмурился на свет лампы и, почему-то, затих сразу.
- Раздевайтесь, проходите к столу. Вы, наверно, заблудились? - Спросила Мария.
- Нет, почему же, я к Владиславу приехала, - вымученно улыбнулась Светлана. - Он - мой муж.
- Что? - Вырвалось у Марии и она резко побледнела, посмотрела на Владислава, не в силах поверить услышанному. Владислав ещё ниже склонил голову. Мать молча смотрела на них, стоя у печки, потом, не выдержала, как-то судорожно засмеялась:
- Говорила я тебе, дура! - по-латгальски сказала она Марии, - Чуяло моё сердце... Эх, ты, уши развесила, растаяла сразу, как только его увидела... А он - и преподнёс тебе подарочек! - Мария опустилась на лавку, горло будто сдавили чьи-то пальцы, нечем стало дышать. Светлана непонимающе смотрела на них, потом повернулась к Владиславу: - Что это значит?
- Могла бы и догадаться! - Буркнул Владислав и, тут же, зло спросил:
- Какого чёрта ты сюда припёрлась?
- Что? Володя, - жалобно пробормотала Светлана.
- Ну что ты дурочку-то из себя корчишь? Женат я, не видишь, что ли? - Злобно процедил Владислав.
- Боже мой! - Только и смогла она сказать, теряя сознание. Владислав увидел, что она падает и подхватил её поникшее тело. Пронзительно закричал перепуганный ребёнок. Тут же отозвались и мальчики.
- Тише вы! - Прикрикнула на них пришедшая в себя Мария, подскочила к Светлане, взяла ребёнка, положила на кровать, стала расстёгивать пальто Светлане, развязала платок на ней.
- Принеси воды! Быстро! - Коротко бросила она Владиславу и стала легонько хлопать ей по щекам, потом смочила лицо водой. Вскоре Светлана пришла в себя, взяла на руки плачущую дочь и принялась её укачивать. Через некоторое время та успокоилась.
- Володя... Как ты мог! - С болью вырвались у Светланы слова. Она машинально продолжала укачивать девочку, а сама не спускала с него глаз. Тоска, боль, непонимание, стояли в них.
- Господи... маму с папой похоронила... Погибли они в Ашхабаде... Я к подруге ездила... Лучше и я бы погибла вместе с ними... - Роняла она слова, тяжёлые, как булыжники, падавшие на голову Владиславу. - И второго под сердцем ношу, понимаешь? - Владислав вздрогнул, посмотрел на неё, протестующе замотал головой и застонал, сжимая руками голову.
- Что мне оставалось? - Продолжала, медленно и тихо, Светлана.- Поехала в Ленинград... Ты же говорил, что к маме в гости съездишь... Почему она мне не сказала, что ты женат? Почему? Володя? - Падали слова, тихие и опустошённые. Он молчал.
- Не беспокойтесь, я сейчас уйду, - повернулась она к Марии, потом, вдруг, вспомнив, что ей даже ребёнка покормить нечем, заплакала: - Милочка, вот только, ничего пол-дня не ела...
- Никуда вы не пойдёте! - Тоном, не терпящим возражений, сказала Мария. - Видите, что на улице творится? Если вам самой жизнь не дорога, подумайте, хоть, о ребёнке! Я вас не отпущу, не возьму грех на душу.
Мария накормила всех ужином, уложила сыновей с собой на кровать, постелила Светлане с ребёнком на печке, когда та стала возражать, прикрикнула на неё: - Перестаньте! Вы промёрзли в дороге, особенно ребёнок, хотите, чтобы он заболел? Полезайте на печь, всё! - За весь вечер она ни разу не взглянула на Владислава, как будто его и не было в доме. И только, когда всё стихло, Владислав, ворочавшийся на полу, тоже, вроде бы, уснул, а, может, притворялся, Мария дала волю слезам, зажав рот подушкой...
Утром Владислав тихонько, как воришка, выскользнул из дома и отправился на работу, предоставив женщинам самим разбираться в ситуации. Мать тоже не могла оставаться дома и ушла к старой Стывринихе, решив лучше там отвести душу. Мария месила тесто для хлеба и думала о себе, о Светлане... Странно то, что она не испытывала к ней враждебности, не видела в ней соперницу, а, скорее, товарища по несчастью, такую же, обманутую, как сама, женщину...
"Господи, сколько ей пришлось пережить!" - Жалостливо думала она. Представила себя на её месте... Вот она возвращается домой, а дома уже нет, погибли родители... Она стоит у братской могилы с ребёнком на руках, а там, в земле, со многими другими вместе, лежат изуродованные тела её родителей... От жалости у неё выступили на глазах слёзы, а мысли текли всё дальше: она ехала в Ленинград... Такой дальний путь... Приехала, узнала что Владислав в Латвии... Путь до Скайсты... Потом на санях сюда, в такую погоду...- Бедняжка, - вздохнула Мария и услышала, как простонала, забормотала что-то во сне Светлана...
"Эх, Владислав, какая же ты сволочь! Убить тебя мало, подлый ты человек... Боже мой, какой мерзавец!" - Задохнулась Мария от обиды и боли, подумала о своих сыновьях, посапывающих себе на кровати, и заплакала, продолжая месить тесто. Слёзы капали прямо в тазик, но она этого не замечала, погружённая в свои мысли. "Пора мне уже и "заболеть", срок-то, уже прошёл... А, вдруг, забеременела? Ох, ты, Господи, только не это! Не хочу! Не хочу! Слышишь, Господи?" - Чуть не закричала она.
"Владислав! Кобель проклятый! Сволочь! Скотина!" - Мысленно ругалась она. Не выдержав, заплакала громко, в голос, села на лавку, уронила голову на перемазанные в тесте руки...
Продолжение:
http://www.proza.ru/2011/12/05/1676