Подражание Л. Андрееву
В доме все молчали.
Молчал старик, молчала старуха, молчала внучка Катя.
А если они и говорили по необходимости, то говорили, как бы боясь кого-то разбудить.
Два года назад сын стариков зверски зарезал жену, был осуждён на долгий срок и отбывал наказание где-то в мордовских лагерях.
Сноху свою Настю, когда она была жива, старики не любили, считали её гордячкой, но погибшую жалели и сына простить не смогли. Родителям сын из заключения не писал, и ему не писали. И что с ним, и жив ли он, не знали.
Молчание в доме наступило со дня похорон. Как-то не сговариваясь, они решили, что молчать им легче, чем говорить.
Молчали они по-разному. Старик молчал упорно и сурово, старуха в своём молчании была растеряна и плаксива, металась между мужем и внучкой, заглядывая им в глаза, а Катя молчала, потому что молчали старики, да и не знала она, о чём говорить с ними.
Но вне дома Кате говорить приходилось много: училась она в десятом классе, общалась со сверстницами, на школьных вечерах читала стихи, была отличницей и любимицей всех учителей.
Молчала в доме и канарейка. На окне, в комнате покойной Насти, стояла клетка, в которой на жёрдочке сидела канарейка. И она замолчала в день похорон своей хозяйки.
Иногда старик входил в комнату и долго молча смотрел на канарейку, когда-то весёлую, певшую с наклоненной головкой, и казалось ему, что в этой маленькой птичке душа погибшей Насти.
Вечерами, среди тишины, отсутствия звуков, сидели старики, каждый углубившись в свои мысли. Но мысли не превращались в слова – лица стариков молчали, молчали их глаза, и не было в них слёз. А в своей комнате молчала Катя.
Старуха, по природе своей добрая и общительная, любившая посмеяться и пошутить, после случившегося с ними несчастья растерялась, стала плаксивой, пугливой и металась между двумя близкими ей, но молчащими людьми.
И иногда старуха, теряясь и робея, подходила к мужу, дрожащей рукой дотрагивалась до его плеча и ждала, но он не поворачивал к ней даже головы, и ответом ей было молчание. Лицо старухи искажалось плаксивой гримасой, и она отходила от мужа.
Робела старуха и перед внучкой: всё ей казалось, что в чём-то виновата она перед ней, а в чём – не могла понять. И бывало, что в приоткрытую дверь смотрела старуха на внучку и шептала: «Катенька, милая моя…»
Но как-то старуха нарушила молчание. Всхлипнув и обращаясь к мужу, сказала: «Съездим к Насте на могилку».
Старик долго и пристально смотрел на жену и, когда она уже хотела отойти, сказал: «Ну, съездим! И Катю с собой возьмём».
В первый раз после смерти Насти они пришли на кладбище. Идти пришлось далеко, в глубь кладбища.
Они долго путались в узких тропинках, проходивших между холмиками забытых могил. И наконец, нашли могилу Насти. Её трудно было увидеть издали: разросшиеся кусты малины почти полностью закрыли и могилу, и скромный памятник.
Они стояли и смотрели на пожелтевшую траву на могиле, на груду увядших и уже сгнивших венков, сваленных поодаль, и молчали.
И не верилось им, что так близко от них, под этой травой, лежит Настя.
И шептала старуха: «Прости меня, Настя»; и шептала Катя: «Прощай, мамочка»; и упорно и сурово молчал старик.
А вокруг них всё было пропитано тишиной – тишиной, переходящей в глубокое молчание тех, кто лежит в могилах. И эта давящая таинственная тишина кладбища поражала и пугала их.
И странная, непостижимая тревога вдруг охватила их и погнала прочь от могилы.
Окончила Катя школу. Был выпускной бал, было веселье и разговоры о планах на будущее.
Но стариков в свои планы на будущее Катя не посвящала, а они её не спрашивали. Но как-то узнали старики, что уезжает Катя в другой город поступать в институт. И старики не возражали.
При расставании старик долго молча смотрел на Катю тяжёлым, неподвижным взглядом, а старуха всхлипывала, часто моргая глазами, шептала: «Катенька, береги себя и не забывай нас…»
Уехала Катя, а старики остались одни, чтобы жить и молчать в пустых комнатах.
Но скоро старик слёг и уже не вставал с постели.
Старуха суетилась около мужа, всхлипывая, стараясь как-то облегчить его страдания, но терялась в своём бессилии.
Старуха не знала, куда себя деть, куда приткнуться. Неловко, как бы крадясь, ходила она по пустым, наполненным тишиной комнатам и стонала. И стоны эти были похожи на плач – плач по сыну и зверски зарезанной Насте, по умирающему мужу и уехавшей неведомо куда Кате.
Как-то старуха зашла в комнату Насти, долго смотрела на канарейку, и вдруг охватило её необоримое желание выпустить канарейку из клетки на волю. Старуха открыла дверцу клетки, взяла в ладонь птицу и поднесла её к открытой форточке. Канарейка повернула головку к старухе, взглянула на неё удивлённо и внимательно, замахала крыльями и улетела.
И впервые за долгое время старуха почувствовала какое-то облегчение. Она вздохнула, улыбнулась и даже хотела что-то сказать, но не сказала.
А старику становилось всё хуже. Он лежал с закрытыми глазами, отказывался от еды и только жестами показывал, что хочет пить.
Старуха была в отчаянии и ждала конца. И дождалась!
Как-то сидела старуха у постели мужа, смотрела на его измождённое, измученное страданиями лицо и плакала. И вдруг тело старика вздрогнуло, и он, как бы очнувшись от долгого сна, открыл глаза и, с трудом повернув голову к жене, сказал: «Вот и всё…» Старуха поняла – запричитала, заморгала глазами, схватила его руку и, прижимая её к своей груди, торопясь и боясь, что не успеет сказать, прошептала: «Прошу тебя, прости сына…» Но старик не успел ответить – глаза его помутнели, остеклились, взгляд остановился, лицо стало неподвижным.
Старуха лишилась чувств и несколько часов лежала на полу рядом с мёртвым мужем, а когда пришла в себя, то не помнила и не понимала, что произошло. Её парализовало.
Старика хоронили дальние родственники и соседи. Внучке сообщили о смерти деда, но на похороны она не приехала – в это время в институте, где она училась, шли экзамены.
Что делать с парализованной старухой, родственники не знали. С большим трудом удалось им поместить её в больницу. и пошли врачи на это только потому, что видели: жить старухе осталось недолго.
И не ошиблись врачи, скоро старуха умерла.
И старуху хоронили дальние родственники и соседи, а внучка не приехала – не известно, по какой причине.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Тишина в опустевшем доме. Но бывает, зарождается где-то в глубине дома какой-то странный звук, и звучит он робко и жалобно, и вдруг обрывается и умолкает.