В небе над Ливией

Лариса Кучерова
Советники – слово слишком емкое.  Обобщенное.  Говорить о них, вкладывая единый смысл в это понятие, было бы, наверное, неправильно. Именно так считает мой собеседник – генерал-майор авиации в отставке Валентин Михайлович Харитенко. Почему? Ответ для него очевиден.
Советникам, работающим в странах социалистического лагеря, было на порядок проще.  Роль старшего, более опытного и разумного брата  была прописана для них самим  мироустройством того времени. Все, с кем они общались по роду службы, прекрасно владели русским языком, образование получали в Советском Союзе. А потому мысли их были направлены одновекторно и  принципы проповедовались одни и те же. Зато порядка у подсоветных было на порядок больше. И дисциплинированности тоже.
Совсем  другое дело быть советником в странах третье мира. Африка, Азия, Ближний Восток… Менталитет, религия, жизненный уклад – все другое. Чужое. Непонятное. К тому же наличие там разнокалиберных военных конфликтов увеличивало опасность и уменьшало комфорт пребывания в разы.
Не намного легче приходилось и тем, кого приглашали в качестве наемной, пусть и высококвалифицированной, но рабочей силы. На правах высокооплачиваемых гастробайтеров.  Именно таковой и стала для моего героя командировка в Ливию.
***
Весной 1982 года генерал-майору Валентину Харитенко – заместителю командующего по боевой подготовке 26-й воздушной армии предложили возглавить группу авиационных специалистов в Ливии. Хотя слово «предложили» здесь не совсем уместно. Для военного человека в данной ситуации отказ непозволителен. Генерал дал свое согласие. Но большой радости  это  у него не вызывала.
Не так давно Харитенко приехал в Минск и принял должность. Он даже не успел толком ни осмотреться, ни войти в курс дел, ни обжиться на новом месте. Минск стал тринадцатым местом его службы. За плечами был самые «завидные» точки. Мары, Закавказье, Йемен…
Больше всего огорчала предстоящая разлука с семьей. Детям надо было учиться. В очередной раз срывать из школы их не хотелось. Постоянные переезды уже порядком надоели. Хотелось стабильности. Однако беседа в управлении кадров КБВО развеяла все надежды Харитенко на спокойную жизнь. Такую судьбу он выбрал для себя сам. Судьбу офицера.
***
По прилету в Триполи генерал Харитенко сразу же окунулся в работу. Дел было много. Общая численность авиационной группы, разбросанной по базам ливийских ВВС, насчитывала около 500 человек. Около 60 из них – летный состав, остальные – технический состав, специалисты средств обеспечения, члены семей.
Прилетая на базы, Харитенко решал  самые разные вопросы. Начиная от качества освоения авиационной техники и боевой подготовки ливийских летчиков. Заканчивая техническим состоянием авиапарка,  бытовых условий советских специалистов, их семейных проблем, вопросов дисциплины и др.  Нередко Харитенко приходилось разрешать конфликтные ситуации. Не всегда ливийская сторона обеспечивала советским авиационным специалистам для жизни достойные условия. Делалось это не со зла и не по злому умыслу, а  в силу своей довольно специфической ментальности и других проблем.
В своей работе Харитенко опирался не единственно приемлемый для него принцип: «Делай, как я!», а не «Как я сказал!». Отчасти причиной тому служили личные качества и внутренние убеждения. Отчасти подобный подход выкристаллизовался за годы службы в авиации. В этом особом, неповторимом мире. Когорте отважных, сильных духом и красивых душой людей.  «У летчиков», – как сказал поэт, – «все звания равны. На летном поле мало козыряют. А в воздухе погоны не нужны. У летчиков и маршалы летают». И здесь автор этих строк – Феликс Чуев попал в «десяточку». В самую суть этой овеянной романтическим ореолом, но, тем не менее, сложной и опасной  работы.
У летчиков, действительно, летают все. От начинающего лейтенанта, до командующего.  В этом заключается их главная особенность. Теоретизировать  в кабинетах в авиации невозможно. Только небо, только полеты расставляют окончательные точки над «i» и определяют, что ты стоишь в этой жизни. Других критериев в авиации не существует.
Не удивительно, что в Ливии полеты были для Харитенко обычным делом. Практически ежедневной будничной рутиной. Он лично летал как с командным составом ливийских ВВС, так и с ливийскими курсантами на  спарках МиГ-21 и МиГ-23. Несмотря на богатый опыт и завидное мастерство к каждому вылету Харитенко готовился  самым тщательным образом.
– А как еще можно проверить уровень их подготовки?! – вспоминает те годы Валентин Михайлович. –  Только в воздухе. Я помимо общего руководства группой также занимался и обучением ливийцев.  Учил их  пилотированию, стрельбе по воздушным и наземным целям,  а также бомбометанию и другим тонкостям нашего летного мастерства. Научить летать можно  только непосредственно в процессе полета. Ни одна теоретическая выкладка не сделает из тебя летчика. Только небо.  Только там  можно прочувствовать уровень подготовки летчика, его практические навыки, психологическую устойчивость и способность действовать в воздушном бою, при перехвате и поражение целей. Только там можно все это объективно оценить его и, исходя из этого, скорректировать программу подготовки. Задать правильный вектор дальнейшей работы.  Ливийцы были очень способными учениками. Если они хотели научиться летать – они становились хорошими летчиками.
И здесь, как мне кажется ключевое слово «хотели».
Летал Харитенко и с советскими летчиками-инструкторами, чтобы оценить их технику пилотирования, навыки и способности. В первую очередь с новоприбывшими офицерами, чтобы иметь четкое представление с кем придется работать и чего от них можно ожидать.
***
Советские авиационные специалисты были не единственными в Ливии, кто занимался подготовкой летного состава и обслуживанием авиационной техники. Ливийцы собрали для этих целей лучших специалистов со всего мира, и лучшие мировые образцы военной авиационной техники.  Ливийские ВВС ставили на крыло инструкторы из Чехословакии, Сирии, Пакистана, Египта, Франции, Италии и других стран. Кроме того в небе над Ливией постоянно несли боевое дежурство сирийские летчики.
– На вооружении ливийских военно-воздушных сил состояло 12 типов советской авиационной техники. Истребители-перехватчики МиГ-21бис, МиГ-23, МиГ-25, истребители-бомбардировщики Су-22, МиГ-23-Б, транспортные самолеты Ан-26, Ил-76 . Дальние бомбардировщики Ту-22. Многоцелевые вертолеты Ми-8, морские, Ми-14, боевые Ми-24. Вслед за техникой в Ливию приехали советские пилоты, авиационные инженеры и техники  для ее эксплуатации  и обслуживания.
Однако помимо этого  ливийские ВВС летали на купленных в Югославии легких штурмовиках  и самолётах-разведчиках  SOKO Mostar J-1E. Кроме того Белград поставлял Триполи  учебно-боевые самолеты SOKO Mostar G-2.
США в свое время продавали Каддафи самые распространенные военно-транспортные самолёты средней грузоподъемности средней и большой дальности  C-130 Hercules, и самолеты общего назначения Raytheon 200C. Истребитель-бомбардировщик ВВС США Republic F-105 Thunderchief. В плане эргономики советские МиГи заметно уступали американским аналогам. Однако при мне от полетов на американских истребителях ливийцы уже отказались. На тот момент  отношения между Кадаффи и США были безнадежно испорчены. И поставки запасных частей были прекращены. Во избежание подобных ситуаций и не зависеть от одного поставщика  ливийцы стали осуществлять многовекторные закупки авиационной техники и оборудования.
 У французов ливийские ВВС в большом количестве  закупали истребители Mirage («Мираж»). Помимо «Миражей» ливийцы пополняли свой авиационный парк еще одним детищем французского авиапрома – многоцелевыми вертолетами  A;rospatiale SA.316B.   Французы являли собой образец обслуживания и содержания авиационной техники. Их ремонтно-восстановительным комплексам можно было позавидовать. Бестеневое освещение, кондиционированный воздух, просторно. В них могли поместиться одновременно два Ту-22.
В Чехословакии приобретали  учебно-боевые  самолеты Aero Vodochody L-39Z0. В Италии  – учебно-тренировочные SIAI-Marchetti SF.260.
Размещались они на авиационных базах Майтига, что находится рядом с Триполи, и также на авиабазах  в Себхе,  Гате, Бенгази, Эль-Адеме, Мисурате,  Сирте,  Гадамес, Аль-Байде,  Тобрук,  Дерне, Куффе, Бомбе, Узе.
***
Буквально в первые недели после прибытия Харитенко в Ливию на авиационной базе с грозным для русского слуха названием Бомба произошла трагедия. Разбился самолет – спарка МиГ-21 с молодым ливийским летчиком и его советским инструктором на борту.
Помимо советских специалистов ливийских пилотов на этой базе готовили и сирийские инструкторы. Летчики они были опытные. Практически у всех богатый боевой опыт. Арабо-израильские войны давали для приобретения такового большие возможности.
Согласно программе обучения в небо для проведения свободного воздушного боя на предельно малой высоте взлетели воспитанники сирийского и советского инструкторов. Отмечу, что в Советском Союзе подобные бои не практиковали.
 В небо поднялись на спарках.  Инструкторы летели вместе со своими учениками. Но управление самолетами передали ливийским пилотам. Они-то и вели бой. 
Ученик сирийского летчика ввел самолет в крутую нисходящую спираль на малой высоте. «Наш»  вошел в глубокий вираж вслед за «сирийцем» и, удерживая преследуемый самолет в прицеле, держался у него в хвосте. Это была довольно известная ловушка. И молодой ливийский летчик угодил в нее.  Все произошло мгновенно. За доли секунды. В результате грубой ошибки, самолет вышел на закритические углы атаки, перевернулся и вертикально врезался в землю. Советский инструктор просто не успел исправить ошибку.
Машина упала на минное поле – наследство Второй мировой. У ливийцев за все послевоенные годы так и не дошли руки его разминировать. Поднимать разбившийся самолет они категорически отказались.
– Мы не можем рисковать людьми, – ответил по этому поводу Харитенко командующий  ливийскими ВВС полковник Ферджани.
– Вы, как хотите, а нам необходимо достать останки нашего летчика, – ответил Харитенко.
На свой страх и риск, советский экипаж приземлился на Ми-8 на самом краю воронки упавшего самолета. После того как люди выполнили свою скорбную обязанность, и со всеми мерами предосторожности подняли на борт все, что осталось от погибших летчиков,  винтокрылая машина медленно поднялась в дышащее жаром ливийское небо и взяла курс на Триполи.
– Мы неоднократно поднимали вопрос, что нельзя смешивать на одной базе подготовку молодых ливийских летчиков инструкторами из разных стран. У нас абсолютно разная школа. Совершенно не похожие подходы. Мы против неоправданного риска и поспешности в обучении. Сначала надо летчику дать основные навыки.  Научить его азам. Налетать определенное количество часов. И только после этого шлифовать и наращивать профессионализм. Всему свое время. Несвоевременность влечет за собой слишком страшные последствия.   И этот инцидент красноречиво свидетельствовал об этом. Однако большинство руководящего состава ливийских ВВС и командующий ВВС полковник Ферджани и сменивший его полковник Салех в своем большинстве были воспитанниками западной авиационной школы и придерживались несколько иных взглядов на вопросы обучения и подготовки летного состава.
***
Ливийцы были очень специфичны в общении. Все  делали в строжайшем секрете от советских специалистов, равно как и от всех работающих на их иностранцев. Планами не делились. Советов не спрашивали.  Обучаете летчиков – обучайте. Готовите технику к полетам – готовьте.  Но дальше этого не лезьте.
Слово «советник» они вообще не воспринимали. Мол, у нас и у самих голова на плечах имеется. Мы вас нанимаем для выполнения определенной работы. Работайте! Мы вам за это деньги платим. И деньги не малые. А с советами не лезьте. Сами разберемся. Когда посчитаем нужным – спросим.
 Доходило и до открытого хамства с их стороны. Раз в Бенгази наш техник заметил, что его ливийский коллега не снял предохранительные чеки с катапультного сидения и решил его предупредить об ошибке. Когда же он стал подниматься по лестнице к закрывавшему «фонарь» ливийскому технику, получил сверху удар ногой по лицу. Мол, не суйся, без тебя разберусь.
Такие случаи Харитенко не спускал с рук и вопрос о недопустимости подобного поведения решался на самом высоком уровне.
***
– Отличия в организации работы военной авиации в Советском Союзе и в Ливии были  весьма ощутимы. Если у нас каждый шаг, каждое решение строго регламентировалось и документировалось, то ливийские авиаторы считали составление и ведение документации пустой тратой времени. Во всяком случае, за все время моей командировки я так ни разу и не увидел ни одного документа регламентирующего летную работу.  Не знаю чем ливийцы руководствовались в процессе подготовки к полетам.
Ко всем нашим соответствующим инструкциям они относились довольно прохладно. Однако, несмотря на это в своей работе мы старались придерживаться советских документов, определяющих летную подготовку и обучать  ливийских летчиков в соответствии с советскими методиками. Воздушное лихачество было для них в порядке вещей.  К сожалению нередко это заканчивалось трагически.
Как-то раз, находясь на той же базе в Бенгази, перед самым отлетом в Триполи, он обратил внимание, что группа молодых летчиков, которая отрабатывала групповую слетанность перед очередным парадом, не выдерживала в небе заданный боевой порядок. Самолеты шли на недопустимых интервалах, и дистанциях. Такая вольность была непозволительна и для опытных летчиков. Здесь же в небе находились совсем «зеленые» пилоты. Харитенко сначала обратил на это  внимание старшего советской авиационной группы, работавшей на этой базе полковника Валерия Жаворонкова, опытного и грамотного летчика, прилетевшего в Ливию с должности командира 979-го истребительного авиационного полка в Щучине.
– Так они меня не слушают, –  в сердцах сказал  Жаворонков. – Я им уже сколько раз говорил об этом.
Тогда Харитенко сам подошел к командиру эскадрильи, летчики которой находились в небе, и лично обратил его внимание на чреватое тяжелыми последствиями нарушение.
– Они же еще совсем мальчишки, только стали на крыло. Это очень опасно! Очень!
Комэск молча выслушал советника. Улыбнулся и, не говоря ни слова. Делать было нечего. И советский генерал вылетел в Триполи, где его ждали неотложные дела.
Не успел Харитенко приземлиться  в столице, как его вызвали  на КДП к телефону.
– Валентин Михайлович, они столкнулись! – услышал генерал взволнованный голос Жаворонкова. – Сразу после вашего взлета…
Харитенко незамедлительно отправился к командующему ВВС полковнику Ферджани. Рассказал об инциденте, о неоднократных замечаниях советских специалистов ливийскому командованию, о своей беседе, о полном игнорировании их мнения и последствиях такого отношения.
– Вы поймите, что мы хотим вам помочь. Ведь правила полетов писали не с бухты-барахты.
Командующий обещал навести порядок. Выразил сожаление. Только жизни молодых пилотов, погибших из-за собственной беспечности и упрямства командования, было уже не вернуть.
К сожалению это была не единственная гибель ливийских летчиков из-за не выдерживания боевого порядка. На глазах Харитенко во время парада по случаю выпуска молодых офицеров авиационного колледжа в Миссурате разбились два вертолета Ми-2 , которые несли государственные флаги. Здесь же находился и полковник  Каддафи. Возможно, летчики и пассажиры засмотрелись на него, отвлеклись, что и привело к столкновению.
***
Однако не всегда вина ливийцев в инцидентах была столь очевидна. Иногда  они пытались обвинить в летных происшествиях советскую сторону. Именно так случилось на авиационной базе в Сирте. В море упал вертолет Ми-14. Все три пилота погибли. И ливийцы пытались переложить вину на советских специалистов, ссылаясь на техническую неисправность.
– Произошел отказ техники, – деликатно заметило полковник Ферджани в беседе с Харитенко.
Харитенко отправился в Сирт, чтобы разобраться во всем на месте. Полеты над морем очень коварны и опасны даже для опытных пилотов. Визуально ориентироваться очень сложно. Все сливается, теряется ощущение высоты. Особенно при спокойном море. Один неправильно выполненный маневр, одно упущенное  мгновение влечет неминуемая гибель. А за штурвалом упавшего вертолета как раз сидели довольно молодые пилоты.
Генерал подробно расспросил об инциденте всех очевидцев произошедшей катастрофы. Он обратил внимание  на то, что некоторые из них видели, как вертолет при развороте  зацепил винтом воду. Это замечание свидетельствовало о том, что пилот с большим креном выполнял недопустимые виражи на предельно малых высотах. Стали выяснять, что же произошло на самом деле.  Оказалось, что летчик решил попугать рыбаков, которые находились в этом районе. Шутка стоила ему жизни.  После этого ливийцы все свои обвинения сняли.
– За время моей командировки из-за недоученности не погибло ни одного летчика, не случилось ни одного летного происшествия.  Причиной большинства аварий и катастроф было лихачество и воздушное хулиганство ливийских летчиков.
***
Слушая своего собеседника у меня складывалось впечатление, что понятие безопасности полетов для ливийских военно-воздушных сил отсутствовало как таковое. Довольно часто они настаивали на обучении курсантов таким воздушным фортелям, которые советские специалисты настоятельно не рекомендовали им делать. Однако, логика в их настойчивости все-таки была.
– К примеру,  в Союзе категорически запрещалось выполнять  «штопор» на МиГ-21. Здесь надо отметить, что в ВВС Советского Союза  много аварий и катастроф произошло именно из-за неумения летчиков выводить машину из «штопора». Их этому просто не обучали. Ливийцы же включили этот элемент в программу подготовки своих пилотов на МиГ-21 и Миг-23. Благодаря этому из-за подобных ошибок не было потеряно ни одного самолета.
 Командование миссуратской авиационной базы настойчиво потребовало обучать летный состав этому элементу полета на МиГ-21. При этом ливийцы ссылались на то, что пакистанские инструкторы успешно делали это. Старшему авиационной группы базы замечательному летчику полковнику Дроздову пришлось, для начала, самому научиться «штопорить» у пакистанского летчика, а затем учить этому ливийских пилотов. Научил он и Харитенко и других советских летчиков-инструкторов. 
***
– При мне произошел инцидент с американцами. Яблоком раздора послужил тот факт, что Каддафи, не мудрствуя лукаво,  провел  границу от Бенгази до Триполи по прямой линии, объявив Сиртский залив территориальными водами Ливии. А согласно международным канонам территориальные воды государства должны простираться не более чем на 12,5 морских миль от береговой линии. Посему многие такое самоуправство не признавали.
Пара американских самолетов демонстративно вошли в воздушное пространство над Сиртским заливом. На перехват ливийцы подняли из Сирта пару  МиГ-23 и ливийские пилоты сбили одного нарушителя. Американцы этот факт так и не признали. Но спустя какое-то время командующий ВВС Ливии полковник Ферджани пригласил меня  в кабинет и торжественно показал деталь, сбитого самолета, по которой можно было четко идентифицировать его принадлежность к ВВС США. Помимо этого  ливийцы нашли и  останки  погибшего американского  летчика, который утонул после катапультирования. Его тело прибило к берегу.
Случай в общем контексте событий того периода вполне логичный.   В  80-е годы  официальный Вашингтон и его союзники обвиняли Ливию  в связях с «международным терроризмом». США постоянно оказывало психологическое воздействие на руководство страны. Нарушения американскими военными самолетами ливийского воздушного пространства стали обычным делом. Маневры военно-морского флота США в непосредственной близости от территориальных вод  и от побережья Ливии,  проводились с исправной регулярностью. Вашингтон постоянно настаивал на введении против Каддафи широкой программы экономических, политических и полувоенных мер. Что, спустя небольшое время и было сделано.
Советский Союз также серьезно беспокоили   связи  Каддафи с международным терроризмом. Открытого разрыва в ЦК КПСС избегали. Однако дистанцироваться начали. И советско-ливийское сотрудничество стало постепенно сокращаться. Поэтому реакция  Кремля на действия американцев была довольно сдержанна: ограничилась критикой в средствах массовой информации. И не более.
***
Несколько  раз Харитенко довелось лично общаться с лидером Ливии легендарным полковником Муамма;ром бен Мухаммедом Абу Менья;ром Абде;ль Саля;м бен Хами;дом аль-Кадда;фи. Таково его полное имя. В мире его называют более лаконично – Муаммар  Каддафи. Личность очень сильная, волевая и харизматичная.  Обладая даром убеждения, он легко входит в контакт с людьми, оказывая на них огромное влияние. Когда же  разговор касается решения принципиальных вопросов, он не терпит ни никакого словоблудия, сразу же переходит к сути и требует конкретных ответов. Если собеседник начинал уходить от прямого ответа, он впадал в ярость.
В стране он пользовался непререкаемым авторитетом и народной любовью. И  скажу я вам, его было за что  любить. Каддафи  не строил себе дворцов. Он вполне комфортно, а главное  безопасно, чувствовал себя в бедуинском шатре. Этот шатер не раз спасал ему жизнь. Он  не прикарманивал деньги, не отмывал их в оффшоре. На доходы, получаемые от торговли нефтью и газом, он обеспечил каждого рожденного в стране ливийца всеми мыслимыми земными благами.
До начала проводимой НАТО военной операцией Ливия была едва ли не самой богатой страной в Северной Африке. Если построение коммунизма и возможно в отдельно взятой стране, то Каддафи максимально приблизился к этой цели. Придя к власти он снес все трущобы. В Триполи несколько лачуг обнесли забором, для того, чтобы напоминать населению о прошлой жизни.
Совсем недавно в  этой стране  не было ни одного нищего, ни одного бездомного ливийца. А как можно быть нищим, если пособие по безработице составляло около семисот долларов. Ливийцы и не работая  жили прекрасно. В свое удовольствие. Имели квартиры, машины, всю необходимую бытовую технику.  При этом образование и медицинское обслуживание получали бесплатно. Обучение за рубежом одному ребенку в семье, будь то юноша или девушка также за счет государства. За  квартплату и электроэнергию платить не надо. Литр бензина стоит дешевле, чем литр воды. Живи – не хочу!
У тех же, кто работал, зарплаты  были очень высокими. Например, медсестры зарабатывали около тысячи долларов. Молодоженам государство выделяло крупную сумму, достаточную для покупки квартиры. Если кто-то из коренных жителей решал открыть свой бизнес, государство снова-таки оказывало ему единовременную материальную помощь в размере 20000 зеленых  американских рублей. 
– Всю грязную работу, выполняли исключительно гастарбайтерыи наемники, к числу которых относились и советские специалисты. Сами же ливийцы предпочитали либо руководить, либо торговать.
Надо отметить, что к армии и военнослужащим в Ливии было отношение особенно трепетное. Снабжение и обеспечение по лучшему разряду. Форма, снаряжение, питание были предметом зависти многих армий. Сержантов ежедневно привозили на службу и отвозили по окончании рабочего дня домой на служебных машинах. Стоит ли после этого говорить, как жили ливийские офицеры?!
Но,  несмотря на это финансовое изобилие, деньги ливийский лидер считать умел. Когда в Триполи прибыл начальник Главного штаба ВВС маршал авиации Скориков, чтобы решить вопрос о задержке оплаты за поставленную Советским Союзом военную технику Каддафи ответил:
– Вы же Кубе помогаете бесплатно. Мы тоже против мирового империализма. Так почему мы должны платить?
Харитенко лично присутствовал при этом разговоре.
– Здесь надо отметить, что задержки оплаты касались исключительно техники. За работу специалистов они платили исправно. Без перебоев. Во всяком случае, при мне таких проблем не было.
 ***
– Работая за границей  и участвуя в совместных с иностранцами  строительных проектах, мы приобретали бесценный опыт, расширяли свой кругозор.  С помощью советских специалистов в 1983 в пригороде Триполи Таджуре был построен Центр ядерных исследований(Tajoura Nuclear Research Center). В этом центре ливийцы занимались фундаментальными и прикладными исследованиями в области мирного использования ядерной энергии.
Особенно плодотворным подобное сотрудничество было тогда, когда выполнение строительных работ контролировали западные  инспекторы. Так случилось и в истории со строительством советскими специалистами военного колледжа ПВО.
СССР выиграл тендер на его строительство, в котором принимали участие английские и немецкие строительные компании, из-за дешевизны предложенного проекта. Только и ливийцы не вчера родились. Они прекрасно понимали, что дешево не значит качественно и сделали ход конем – инспекторами за выполнением строительных работ поставили тех, для кого понятие качество превыше всего … немцев и аннгличан.
Стоит ли говорить, что под их неустанным  и беспрестанным взглядом каждый кирпич советские строители перекладывали по нескольку раз, пока не поняли, что вожделенная «халява» в данном случае не пройдет. Проект влетел Советскому Союзу в копеечку. Сумма затрат увеличилась в несколько раз.
Но зато когда приехало высокое московское начальство из Главного инженерного управления принимать вместе с ливийской стороной  объект, они были просто поражены качеством выполненных работ. Классы оборудованные по последнему слову техники. Итальянские рамы на окнах, сантехника и двери от того же производителя…
– А мебель-то где, – спросили московские гости, памятуя, что она, равно как и  рамы, и двери, и сантехника была отправлена в Ливию по условиям подписанного контракта.
Командующий ПВО Ливии полковник Джума – один из наиболее образованных и грамотных представителей высшего эшелона командного состава ливийской армии, улыбнулся.
– Сейчас покажу, – сказал он и пригласил следовать за ним.
Когда пришли на склад Джума пригласил всех в помещение, заполненное  рассохшейся и развалившейся мебелью нашего отечественного производства. Там же находились и оконные рамы и двери. Состояние их также было плачевным. Представить все это убожество в только что увиденном интерьере было трудно.
– Мы заказали  итальянскую мебель, – сказал командующий, заметив смущение московских чинов.
В конечном итоге к качеству выполненных работ  претензий у ливийской стороны не было. Во многом это стало возможным благодаря иностранным инспекторам. И всех советских специалистов, работающих в этом проекте, ливийцы, не скупясь, одарили ценными подарками. Им вручили цветные телевизоры, видеомагнитофоны, магнитофоны и другую бытовую технику, диковинную для простого советского потребителя.
Правда,  по возвращении на Родину все полученные подарки в знак «благодарности»  были конфискованы. За многократный перерасход средств. 
***
– Не раз я  имел возможность посмотреть на то, в каких условиях жили советские гражданские специалисты, работавшие на строительстве различных объектов.  В страшных, скажу я вам,  условиях. Без кондиционеров, без должных бытовых условий, изнывая от жары, они находились безвылазно весь срок, на который заключался контракт. От шести месяцев кряду, до года, и больше. Да еще и кормили из рук вон плохо. От такой жизни бывали случаи  помутнения рассудка... И все по вине наших соотечественников, которые отвечали за обеспечение достойных условий проживания и питания.
Харитенко очень возмущало такое положение дел. Но изменить ситуацию радикально генерал не мог. Гражданские специалисты не  входили  в его компетенцию. А вот интересы военных авиационных специалистов он отстаивал довольно жестко.
Однажды ливийский пилот во время приземления деформировал хвостовую балку «вертушки». Вертолет – «игрушка» довольно дорогостоящая. А ливийцы деньги, тем более свои, считать умели. Случилось это в пустыне, недалеко от разрабатываемых американцами нефтяных скважин. Командующий ВВС лично попросил советского генерала  оказать помощь в восстановлении поврежденного вертолета.  Харитенко вместе с инженером вылетели на место аварии. После внимательно осмотра вертолета прибывший специалист убедился в возможности восстановление поврежденной машины.  Инженер остался на месте для уточнения необходимых деталей, а Харитенко вылетел в Триполи. Однако вскоре генералу стало известно, что нормальных условий для работы приехавшему военспецу не создали. Даже питание толком организовать не могли. Тогда как в ближайшее время к месту проведения ремонтных работ ожидался приезд целой группы советских специалистов.
– Если ситуация не изменится, заберу человека  и разбирайтесь со своим вертолетом сами, – отрезал советник в личной беседе с главкомом ливийских ВВС.
Ферджани незамедлительно отдал соответствующие распоряжения и нашему специалисту, а впоследствии и прибывшей группе создали все условия для работы. Вертолет был восстановлен.
***
На обратном пути вертолет, на котором летел Харитенко, необходимо было дозаправить, и летчик был вынужден совершить посадку  в поселке американских нефтяников. Работали они вахтовым методом.  Две недели трудились не покладая рук, три – отдыхали. На отдых, как правило, летели в Европу. Восстановят силы и обратно в пустыню, в свой поселок. Зато какой! Жили они, как и советские рабочие, в модулях. Но каких! Повсюду кондиционеры, необходимые бытовые приборы, многоканальное спутниковое телевидение. Когда Харитенко со своими спутниками зашел в столовую, они были поражены  изобилием предлагаемого  ассортимента. Фрукты, соки, мясо, гарниры, рыба. В пустыне! Все культурно, чисто, уютно. Разительный контраст после нашей скудости.  Наложив в тарелки еду, сели за стол. 
В это время неподалеку обедали два американца. Харитенко попросил переводчика послушать о чем они говорят. 
– А это что за…, – сказал один из них, загнув крепкое мужское словцо.
 – Да русские, – ответил его товарищ.
– Вот черти, – он снова ввернул еще более крепкий эпитет. –  И сюда добрались! Уже и в пустыне от них спасу нет!
Американцы пребывали в уверенности, что их диалог остался непонятым. И, закончив обсуждение, янки, скорее всего, тут же забыли и о Харитенко и о его спутниках, сосредоточившись на поглощении пищи. Советские гости в свою очередь никоим образом свою осведомленность не выказывали и последовали их примеру. Они спокойно доели и полетели дальше.
– В период моего пребывания в Ливии  американских военных авиационных инструкторов там уже не было. Зато гражданских специалистов было очень много. И ливийские власти делали все возможное, чтобы ограничить наши контакты с американцами. Однако, как видно из этого эпизода,  у них это не всегда получалось.
*** 
Ливийская авиационная база Узу находилась на самой границе с Чадом, с которым Ливия вела боевые действия уже более пяти лет. Причина обычна – территориальный спор. Яблоком раздора стала спорная полоса Аузу.  Этот вооруженный конфликт ознаменовал собой  полное фиаско ливийских вооруженных сил  и их неспособность  активно вести продолжительные военные  действия. Серьезные проблемы были с мобилизацией. Избалованный сытой жизнью и полным отсутствием проблем народ воевать не хотел. В армию людей набирали в принудительном порядке. Облавы на новобранцев устраивали в самых неожиданных местах. Их грузили в грузовики и отправляли на фронт, откуда они при первой же возможности разбегались.
Как-то раз генерал Харитенко сам стал свидетелем такого тотального бегства. Случилось это как раз на приграничной  авиационной  базе.  Валентин Михайлович прилетел туда в командировку на пилотируемом советскими летчиками «Антоне» (военно-транспортный самолет Ан-26 – Прим. Авт.) Встречался с командиром базы полковником Нухом, решал с ним текущие вопросы.
Во время беседы Харитенко заметил, что советские самолеты, стоявшие на открытых площадках аэродрома, занесло песком, и никто не пытался навести порядок, очистить технику. Причиной такой небрежности  стала … надежность советских самолетов, которые летали в любых условиях и были  неприхотливы в обслуживании. Французские «Миражи», для сравнения, были куда более капризны. При заключении контракта на их поставку сразу оговаривалось, что  самолеты должны храниться в специально оборудованных ангарах. И никак иначе. В противном случае французская сторона снимала с себя всякую ответственность за поломки и неисправности.
Здесь он увидел две изрядно потрепанные во время недавнего боевого вылета советские «сушки» – Су-22. В непосредственной близости от них взорвалась выпущенная из американского переносного зенитно-ракетного комплекса «Stinger» ракета. При взрыве осколками изрядно посекло  так называемое «оперение» – киль, стабилизатор, руль поворота. У одного из них зацепило колесо турбины. Удивительно как машины смогли дотянуть до аэродрома.
– Случай, скажу я вам,  довольно уникальный. Мне кажется, что ни один иностранный самолет с такими повреждениями не смог бы долететь до аэродрома и успешно приземлиться.  А наша техника могла.
Решив все вопросы, Харитенко собрался было вылететь обратно, но с удивлением обнаружил, что самолет, на котором он прилетел, переполнен «зайцами» – ливийцами, которые, во что бы то ни стало, старались покинуть прифронтовой район и вернуться по добру по здорову домой. В грузовой отсек их набилось около шестидесяти человек при норме  не более тридцати. В самолете находился и автомобиль Харитенко, который он всегда возил с собой, чтобы в случае необходимости воспользоваться. Очистить салон от непрошенных пассажиров не представлялось возможным. Люди находились в той стадии отчаяния, когда их мозг не мог воспринимать никакие доводы, никакие увещевания. Не силой же их было гнать. Да, по большому счету, силы никакой и не было. Командование базы пустило процесс на самотек. А экипаж самостоятельно решить проблему не мог.
– Я до сих пор не пойму, как нам удалось взлететь с таким перегрузом и почему мы не разбились на взлете. Только благодаря опыту и профессионализму наших летчиков я сегодня разговариваю с вами.
***
1 сентября в Ливии празднуют День Великой Сентябрьской революции.  Венцом праздничных мероприятий всегда был военный парад. 1984 год не стал исключением. В тот праздничный день Кадаффи ждали  на авиационной базе Майтига рядом с Триполи. Именно здесь должна была пройти торжественная церемония праздничного шествия войск.  Свое название база получила от имени простой ливийской девочки, убитой здесь американцами. Ее могила находилась тут же – небольшой холмик со скромным надгробием. Каддафи любил приводить сюда  приезжавшие в страну иностранные делегации, чтобы возложить цветы и почтить память невинно убитого ребенка.
По обыкновению, точного времени приезда лидера страны никто не знал. В целях безопасности он никогда не появлялся на мероприятии в указанное время. Всегда приезжал несколько позже. Менее чем на два часа он никогда не задерживался. И все это время личный состав, привлекаемый для парада,  с самого утра застыв в парадном строю, ждал  его появления под палящими лучами беспощадного солнца, обливаясь портом и изнывая от жары.
Однако в тот день его ждали с особым нетерпением. Дело в том, что узнав о том, что накануне закончился курс подготовки очередной авиационной группы, Каддафи изъявил желание посмотреть, как молодые соколы поражают ракетами воздушные цели. И делать это они должны были исключительно на МИГ-25 – самом мощном перехватчике своего времени.  Однако дело осложнялось тем, что программа обучения не предусматривала пуски раке.  Однако с Каддафи спорить никто не стал.
Так как точного времени прибытия Каддафи никто не знал, мишень решили сбросить из самолета Ту-22. Он мог находиться в воздухе до четырех часов. Хотя и его время имело определенный предел.  Летчик-истребитель ждал отмашки на земле сидя в кабине самолета.
Все боялись, что Каддафи не успеет приехать до сумерек. Сумерки же в Ливии короткие. Темнеет быстро. А рядом порти город...  Да еще отсутствие у летчика опыта ночных полетов…
В результате все прошло на грани фола.  Каддафи задержался всего на три часа.  Одуревший от жары ливийский пилот видно по наитию свыше успешно поразил ракетой мишень.  Везение колоссальное! Однако на этом его злоключения не закончились.
–  Тем временем стемнело. И мы очень волновались,  как он совершит посадку. Однако все, к счастью, обошлось. 
***
Летом 1985 года генерал-майор Валентин Харитенко  покинул Ливию и вернулся в Минск. С тех пор прошло не одно десятилетие. Немало воды утекло. Но и сегодня он вспоминает те годы с чувством выполненного своего офицерского долга. Долга, оплаченного подорванным здоровьем, разлукой с семьей, ежедневной изнурительной трудом. На износ. На пределе возможностей. Спустя годы его знания об этой стране и опыт снова были востребованы. Правда, в несколько иной сфере. Но это уже совсем другая история…