5 апреля 2007
Да, он пришел сам. Прибежал. Ворвался. В двери музея Виктории и Альберта. Перевел дух и отряхнулся: на улице лило так, как будто небо проводило показательные учения для этих легковерных лондонцев, проживших неделю без дождя и решивших, что так теперь всегда и будет. От нечего делать он бросил один фунт в стеклянный ящик для поддержки музея и решил пройтись по этажам, раз уж попал.
В это время Марина стояла в пустом зале музея, рассматривала миниатюру Хиллиарда «Юноша среди розовых кустов».
Он подошел и как бы про себя спросил:
- Who’s that?
- Hilliard, - вяло откликулась Марина.
Обернулась посмотреть, кто спросил, и смутилась, потому что узнала, - перед ней стоял высокий, худощавый, с взлохмаченной головой и открытыми по-детски глазами ее давний знакомый «англичанин» – тот самый, который всем интересовался в ее московском музее и комичным испугом отзывался на строгости смотрителей. Оказывается, они существуют, а то Марина уже начала думать, что в Москву приезжали какие-то особые нетипичные «экземпляры».
От смущения в ней проснулась и заговорила экскурсоводка (это, как прививка от оспы - на всю жизнь!):
- Хиллиард - миниатюрист елизаветинского времени. У него был творческий кризис, одолели меланхолические настроения, его герои уединялись в дубравы и леса от суеты дворца. Этот юноша среди розовых кустов вполне возможно, сам граф Эссекс! Фаворит Елизаветы Первой! Куст роз – это его признание в любви к королеве! А черный плащ - символ меланхолии и постоянства! Как крепок дуб и как хрупок граф!
Затих, прохладою дыша ...
- Признание в любви, значит... Я вообще-то тут рядом в Музее естественной истории день провел. Вы там были?
Тут затихла Марина.
- Я... собираюсь, - произнесла она после небольшой паузы.
- А вы откуда? – задал он сакраментальный вопрос.
Этот вопрос отрезвил Марину:
«Ох, не быть мне тут англичанкой, ох, не быть! Мне и британкой не быть! Так другой белой, в смысле Нюркой, и помру!» - закончила она про себя фразой из первоисточника.*
Странно, но он имел в виду не географию, а профессию (из музея или еще какого учреждения культуры?) Марина назвала учреждение, в котором работала. А потом показала ему другие залы – он попросил.
«Марина» - «Тони» - «Очень приятно»,
Они познакомились за чашкой кофе.
Странно, но он имел в виду не географию, а профессию (из му- зея, или ещё какого учреждения культуры?) Марина назвала уч- реждение, в котором работала. А потом показала ему другие залы — он попросил.
«Марина» — «Тони» — «Очень приятно», — они познакоми- лись за чашкой кофе.
— А какой ещё музей в Лондоне посоветуете посмотреть? Или своё любимое место в Лондоне? Я, хотя и родился здесь, но со школьных времён нигде не был. Не будете ли вы так добры расширить мой кругозор?
Марина только недавно начала работать во дворце, все ве- чера и выходные просиживала или за компьютером, или по- гружённая в книги об Англии XVIII века, но сказать «извините, у меня нет времени» — да не хотелось ей этого! Она сказала: «С удовольствием!»
Они стали встречаться. Шёл апрель — первое тепло. Юные девы Британии сменили зимние туфельки-балетки на летние дублёные валенки и высокие чёрные сапоги, (что круто смо- трелись с платьицами типа «комбинашка» и юбчонками длиной в двадцать сантиметров, про одну из которых Тони однажды ска- зал: «Это юбка? Да нет, это просто широкий пояс!»)
Марина и Тони, встречаясь, представляли довольно странную пару: он в рубашке с короткими рукавами — она всё ещё в де- мисезонном пальто. Внимания никто не обращал, но Марина всё-таки была москвичкой с определёнными представлениями о приличиях, поэтому решила учебный процесс начать с музеев. Там она хоть пальто сможет снять.
Начали с её любимого музея — Национальной портретной га- лереи. Она знала историю, художников, а Тони, как выяснилось, знал много интересного и смешного о sitters*. Быть в музее с ним, не одной, было интересно. Проголодались. Тони растерялся:
;* «Модель. Тот, кого рисуют» (англ.)
Другая белая
247
;;— Вы не знаете что-нибудь поблизости, где можно перекусить?
Коренная москвичка Марина, разумеется, знала и то, что по- близости (Leicester Square*), и то, что в самом музее. На тре- тьем этаже, почти на уровне Нельсона в треуголке есть «Portrait Restaurant», а там после трёх пополудни подают чай со scones и clotted cream**!
А потом он захотел познакомиться с другими достопримеча- тельностями своей столицы и прямо сказал, что рассчитывает на помощь Марины. Помогла.
И это ещё не всё! Марина открыла постепенно становившемуся «своим» англичанину его Шекспира. Тони Шекспира не читал, по- тому что в одиннадцать лет, когда школьники Англии выбирают, что им изучать дальше — «искусство» или «науку», Тони выбрал науку, а в ней Шекспира не было. И ещё потому, что для большин- ства современных британцев язык Шекспира нелёгок: они дав- но уже не говорят на таком языке. Мы-то, счастливчики, читаем его в прекрасных переводах лучших поэтов! Марина переска- зывала Тони «товарища нашего Шекспира» — с русского на ан- глийский. Особенно ему понравилась комедия «Виндзорские проказницы». Он подивился тому, что Шекспир писал не толь- ко о королях, но и о среднем классе, к которому Тони причислял себя. Он высказал идею, что неплохо было бы перевести Шекспи- ра с английского на английский. Посмеялись..._______