Деловая активность слабого пола год от года становится все заметнее. Легко и непринужденно мы, женщины, отвоевываем у мужчин место под солнцем в различных сферах жизнедеятельности. В армии и в бизнесе, в науке и в политике – везде можно встретить деловых прелестниц. Потеснили мы мужичков. Обосновались. И вполне комфортно чувствуем себя.
Ушли в далекое прошлое тихие и смиренные жены, чьи интересы ограничивались только лишь домом, чтящие мужа «аки господина» и стремящиеся предугадать любое его желание. Ушли. Канули. Растворились.
Естественно, что столь стремительное распространение женского влияния нередко встречает протест у сильной половины человечества. Еще бы! Кому ж приятно, когда мягкое, теплое и пушистое, а главное, целиком зависящее от тебя и смотрящее в рот создание вдруг начинает «мнить из себя нечто»… Страх забывает. От рук отбивается. Одним словом – непорядок!.. Сплошное безобразие, я бы сказала.
С тоской обращают славные мужи взоры свои в далекое прошлое, когда женщине отводилась роль безмолвной хранительницы домашнего очага. И главное – та ее роль их вполне устраивала.
…Но так ли безропотно и однообразно протекала жизнь славянских женщин в древние, окутанные туманами веков времена?..
Отнюдь! Образ «добры и покорливы» супруги пришел на Русь только вместе с христианством, и патриархальная власть мужчин в доме, столь любимая сердцам определенной части наших современников, была законодательно закреплена и освящена церковью лишь в XVI веке.
Неслучайно в летописях XII–XIV веков, которые донесли до нас отголоски прошлого, можно прочитать буквально следующее: не лишайте себя совещания жен своих… все творите по слову с женами своими.
Подобное умозаключение родилось не на пустом месте.
Образованные женщины привилегированных сословий считались в Древней Руси делом обычным. Чего не скажешь о Западной Европе: просвещенной ей еще только предстояло стать. А тогда… Тогда мы в плане просвещения вообще и женского в частности находились заметно впереди.
Так, дочь Ярослава Мудрого Анна, став женой французского короля Генриха I, оказалась намного грамотнее подавляющего большинства знатных французских придворных вельмож. Помимо русской грамоты, Анна в совершенстве владела латынью, на которой говорило и писало все немногочисленное образованное европейское общество. Это позволило ей не только подписывать документы, но и вести активную переписку с умнейшими людьми своего времени.
К слову, ее супруг, король Франции(!) , так и не смог освоить все хитросплетения грамматики и при подписании документов ограничивался начертанием креста. Не заморачивался, одним словом. Чертил точно такие же крестики, какие и много веков спустя ставили в документах неграмотные крестьяне Калужской или Вятской губерний. Кто бы мог подумать, что в тот момент они уподоблялись французскому монарху?! Вон оно как.
В те далекие времена жизнь княгинь и боярынь была очень насыщенна и разнообразна. Они принимали посольства и управляли княжествами, распутывали дипломатические хитросплетения, скрашивали свой досуг плетением политических интриг и заговоров. Куда же без этого – без интриг-то и заговоров!..
Киевские летописи донесли до нас историю о русском посольстве 954 года в Константинополь, возглавляемом княгиней Ольгой. Помимо нее, в том посольстве принимали участие шесть родственниц княгини и 18 приближенных к ней женщин. Замечу – без мужей. Мужья в это время на хозяйстве остались. Дома сидели, в окошко глядели и кручинились в ожидании своих благоверных… А в 1089 году внучка Ярослава Мудрого, дочь великого киевского князя Всеволода Анна возглавила посольство в Византию за новым митрополитом Иоанном.
Кстати, об Ольге. Та еще была дамочка. Это ее мужа, легендарного князя Игоря, порешили древляне. Порешили, по большому счету, за дело. Собрал князь положенную дань (отмечу: отданную древлянами, согласно взаимной договоренности, в полном объеме), а потом беспредельничать начал. Решил, что, коли так легко отдают добро, знать, оно не последнее. Вернулся – и давай еще дань требовать. Сверх положенного…
Однако жадность до добра не доводит. Ей что фраеров губить, что князей – все едино… Древляне возмутились. Посидели рядком, почесали затылки. Что-то там насчет волка подумали, который коль уж повадится ягнят душить – не отвадишь.
Обиделись древляне. И порешили того «волка» извести. Дружину княжескую перебили. Делов то – ведь князь с собой отряд-то небольшой взял. Не воевать шел – дань собирать… А самого князюшку привязали за ноги к двум согнутым березам да и отпустили те березы с миром. Сурово обошлись, но справедливо.
Опомнились потом древляне, да поздно… Дело сделано, князя не вернешь. Решили к Ольге посольство отправить с извинениями да дарами. Мол, не серчай на нас, душа княгинюшка, но Игорь сам был виноват. А мы тебе своего князя взамен убиенного в мужья отдадим. Ладного и статного.
Однако Ольга не вняла тем речам. Осерчала она на древлян не по-детски. Да так прогневалась, что и летописцы со страху стали путаться в показаниях… Одни баяли, что послов тех с почетом в ладью большую посадили, на руках ту ладью во двор внесли – а потом в яму, специально по случаю выкопанную, бросили. Закопали горе-сватов живьем…
Другие же свидетельствовали иначе: будто бы сватов с дороги в баньку попариться пригласили. Те разомлели, обрадовались, что зря страх терпели. Рано обрадовались… Как только вошли они в баню, двери с внешней стороны подперли, хворостом обложили и подожгли. Сожгли заживо послов то!.. А Ольга сама за всем этим лиходейством наблюдала. Слушала крики молящих о помощи людей. Страшные крики, нечеловеческие. Только сердце ее глухо было к мольбам… Окаменело сердце.
А потом она, Ольга, пошла к столице древлян с войском. Немалым войском – ибо карать шла. Воздавать за погибель мужа. Окружила кольцом город древлянский. И приказала с каждого двора по птице ей в качестве дани повинной принести.
И вновь возрадовались древляне. И вновь рано. Ибо к каждой птице привязала княгиня горящую паклю – и отпустила с миром. Полетели божьи птахи обратно во дворы свои, да и спалили город. А тех, кто пытался вырваться из огня, рубили безжалостно мечом. И старых, и малых. Всех без разбора… А не надо женщину злить – даже неэмансипированную. Не надо!..
Исторический пример с Ольгой свидетельствует о том, что женщины, даже став вдовами, не утрачивали возможности распоряжаться своей судьбой. В пику Западной Европе – там женщины после смерти мужа полностью попадали под власть родственников опекунов. А нормы древнерусского права гарантировали вдовам, если они не выходили замуж, не только полноправное наследование имущества, но и социальные функции отошедшего в мир иной супруга. Многие князья в своих духовных завещаниях специально оговаривали: после их смерти главой государства должна стать именно княгиня. Коротко и ясно.
Яркий след в истории Руси XII века оставил и так называемый «полоцкий матриархат». Там в силу сложившихся политических обстоятельств женщины были вынуждены почти на 20 лет разделить нелегкое бремя верховного правления. Пока старшие члены полоцкой династии находились в ссылке, в управлении Полоцка принимали активное участие княгини. И делали они это весьма успешно. Одной из них была Евфросиния Полоцкая.
И монастырские стены не служили преградой для активной, как сказали бы сегодня, общественно-политической жизни. По мере надобности Евфросиния рассылала в различные города Руси и, вероятно, в Константинополь важные документы, скрепляя их личной печатью. Более того, некоторые историки предполагают, что так же поступала ее мать. К сожалению, свидетельств о ней в истории не сохранилось – однако, если судить по дочери, женщина это была явно незаурядная.
Не последнюю роль играли женщины и в княжеских усобицах. Не всегда эта роль была завидной. Чего уж греха таить – нередко княгини науськивали мужей своих на худое дело. Подначивали. Подстрекали. Ведомо, что ночная кукушка дневную завсегда перекукует-то…
Так, одна из дошедших до нас летописей явно и недвусмысленно свидетельствует, что в 1180 году черниговский князь Святослав Всеволодович именно по совету своей дражайшей супружницы начал войну с князем смоленским Давидом Ростиславовичем. Подкаблучник этакий…
Ходить в гости женщинам без супруга тогда не дозволялось, зато они были равноправными участницами праздничных пиров. Позднее, правда, женские свободы поубавили. В Московском царстве вплоть до Петра I дамам на пиры путь был заказан… Печально известные оргии, устраиваемые Иваном Грозным, в расчет не берем. В знаменитой Грановитой палате Московского Кремля, где русские цари принимали иноземных послов и устраивали пиры со своими боярами, под потолком внутренней стены имелось небольшое оконце, через которое царица со своими приближенными боярынями могла наблюдать за весельем. Одним глазком. Точно мышь из-под веника.
И в ратном деле славянские женщины оставили свой заметный след. Далеко за примерами ходить не будем – возьмем нашу землячку, княгиню Анастасию Слуцкую. Искусная воительница, расчетливая хозяйка и прекрасная мать!.. Овдовев, она умело управляла городом, а в случае военной необходимости грамотно возглавляла его оборону. Взвалила на себя бремя нелегкое – и понесла.
Слабая, не лишенная красоты и изящества, эта женщина прекрасно владела оружием. А меч в те времена был «игрушкой» не из легких. Не для хлюпиков он был.
Ни разу Анастасия не была ранена, хотя нередко наравне с мужчинами рубилась в жестокой сече. Рубилась мастерски, со знанием дела. Она настолько хорошо освоила тактику и стратегию средневекового боя, что за все время ее княжения нога захватчика ни разу не топтала улицы Слуцка.
А время то было смутное. В начале XVI века Слуцк, находившийся на пересечении торговых путей, был желанной добычей для многих. Как для соседей, так и для многочисленных татарских полчищ.
Богатые земли Великого княжества Литовского привлекали крымских татар. Быстрые набеги крымчаков оставляли после себя разграбленные пепелища… Однако Слуцк Анастасии оказался им не по зубам.
…А вот с распространением христианства языческая вольница женщин пришлась не ко двору. Отцы церкви начали закручивать гайки. Загонять отбившихся от рук дам в терема, под власть и опеку мужа. Процесс этот затянулся на несколько веков.
Ну не желали мы сидеть, уподобившись клушам, в теремах!.. Однако и отцы церкви не собирались отступать. Неслучайно в церковных источниках XIV века мы встречаем недвусмысленные наставления, которые и сегодня ложатся на израненные мужские души целительным бальзамом: «Не супротивляйтеся, жены, мужем своим, но во всем покоряйтеся им и повинуйтеся, жены, мужние воли». А мужьям церковники настоятельно советовали «не дай на тя жене глаголити и не допусти еи воли на силу твою наступати».
Существовало множество запретов в отношении дамского поведения. Что-то из них и сегодня будет кому-то полезно – «пьянство жен отлучает от мужь». Иные вызовут у современников лишь снисходительную улыбку – «ногу на ногу возложити есть грех»…
Естественно, что роль теремных затворниц устраивала далеко не всех женщин. Кто бы сомневался!.. Потому во многих письменных памятниках древности дошли до нас упоминания о «злых» и «добрых» женах.
С «добрыми» было все понятно. Тихие они, смиренные, кроткие, послушные, трудолюбивые. Рот на замке, глаза долу. «Не красивы, но умом светлы».
«Злыми» же церковные наставления окрестили не только тех, кто «прелюбодейны и упьянчивы» (это и в наши дни не приветствуется!), «прозябают в праздности», «мажутся и красятся паче меры», но и тех, кто «имеет дерзновение глаголить имати», «без мужей мнятся нечто», «никого не усумнятся», но «все корят, вся осуждают и вся хулят». Ужас, а не женщины… Кошмар просто! Именно в таких и была «велика пакость».
Кстати, в тех же наставлениях припечатывали и «злых» мужей. Тех, которые «потаковники лености жены своей» и «аще, кто есть женою обладаем».
Стоит заметить, что упоминание о «злых» женах встречалось в те времена довольно часто. Это было явление не совсем угодное, но довольно обычное. Так что, дорогие современники, ныне мы вовсе не отбились от рук, а просто вернули старые традиции, на некоторое время затерявшиеся в веках.